Луна морской бездны

Уильям протягивает руку, позволяя крохотному моллюску вплыть в его ладонь. Морской ангел смешно трепыхает параподиями. Это создание только что кровожадно проглотило морского чёрта — такого же моллюска, как и оно само, но поменьше. Опутало его раковину шипованными щупальцами и всосало внутрь. А теперь вот вновь невинно порхает в толще воды, будто бы сквозь его прозрачное синее тельце не видно, что стало с его жертвой. Уильяма всегда влекли эти маленькие хищники. В их методичной охоте он почти узнавал свою собственную. Одного только не мог он никак взять в толк. — Почему тебя назвали морским ангелом, если у тебя на голове рожки? — спрашивает Уильям вслух, указав пальцем на щупальца на голове существа. Конечно, ангел его не понимает, но этот разговор нужнее ему самому. Отвлекает от невидимого взора, что то и дело скользит по его спинному плавнику. Кто-то наблюдает за ним. Издалека, из толщи воды, из таких глубин, где его не заметить. Чувство незримого присутствия то возникает, то исчезает уже недели две. Это Уильяма по-своему успокаивает: раз до сих пор не напал, значит, не хищник и не хочет его смерти. Раз до сих пор на них с братьями не донёс, значит, ничего о секретах Уильяма и семьи Мориарти не ведает. Так зачем же он здесь? Неужели ждёт, когда Уильям выдаст себя? Мимо проплывает ещё одна серая раковина, и морской ангел неспешно поднимается с ладони, чтобы продолжить кормёжку. Он точно такой же, как Уильям: убивает себе подобных, не оставляя от них и следа. Вот только цели у них разные. Моллюск ищет пропитание, а Уильям — справедливость. Пока морские аристократы украшают свои хвосты дорогим жемчугом, добытым чужим трудом, пока одни русалки прислуживают другим, получая в ответ лишь унижения и побои, пока среди кораллов за роскошными гротами находят детские кости, обглоданные отнюдь не дикими рыбами — Уильям будет тем самым ангелом, что носит рога на голове. Но чтобы довести дело до конца, он должен остаться целым и невредимым... С этой мыслью Уильям ныряет под козырёк кораллового рифа и бьёт алым хвостом по песку, запутывая след. Он редко убивает сам, но изредка и такое делать приходится. Разобраться бы с его загадочным преследователем прежде, чем тот увидит то, чего не должен. Уильям заплывает за кораллы и следует сквозь лес зелёных водорослей к жемчужному рифу. Молчаливое присутствие не отстаёт, пробегая мурашками волнения под алыми чешуйками. Как и следовало ожидать, видимость побега — лучшая наживка для подводного охотника, кем бы тот ни был. Нельзя оглядываться, нельзя! Уильям делает над собой усилие, глядя только вперёд. Ощущать себя добычей обычно тошно — это он помнит с детства. Но сейчас чувство совершенно иное, и сердце колотится так сильно не от быстрого плавания, а от нестерпимого любопытства. Что же ты такое? Учитель Джек повторял, что адреналин способен вскружить голову, помутить разум. Так почему же разум ощущается столь ясным, а мысли столь чёткими, когда Уильям, не мешкая, ныряет в самую бездну? Толки о ней среди русалок ходят самые разные: одни говорят про огромный водоворот, другие — про ядовитые щупальца гигантского спрута, а третьи и вовсе рассказывают, будто там затаились двуногие с сетями и гарпунами. Но Уильяму не до слухов. Уверен он лишь в том, что Моран бывал в бездне и, хотя не желает рассказывать об увиденном там, всё-таки вернулся оттуда живым и невредимым. Значит, Уильям тоже так может. Сперва темнота кажется временной, будто солнце зашло за тучи и вот-вот вновь уронит свои лучи на морскую гладь. Но чем глубже Уильям заплывает, тем толще и осязаемее делается тьма. Настолько, что все чувства бьют тревогу, сомневаясь в реальности некогда существовавшего вокруг мира. Но Уильям не сомневается. У него нет на сомнения ни права, ни времени: его преследователь не отстаёт, опускаясь за ним в самое сердце тёмной бездны. «Бесстрашный», — успевает мелькнуть в голове Уильяма, когда беспощадный водяной вихрь увлекает вниз их обоих. Бороться с ним бесполезно, и Уильям поддаётся, позволяя водовороту унести себя как можно глубже. Лишь когда привыкшие к темноте алые глаза различают внизу залежи длинных чёрных балок, он сильно бьёт хвостом, заставляя поток отбросить себя в изорванный парус, а не нанизать на замшелую мачту. Кладбище кораблей. Сколько слышал он о нём, как мечтал ещё в детстве побывать здесь вместе с Льюисом! Но на изучение заветного места нет времени: боковым зрением Уильям выхватывает из мрака движение. И, вопреки любопытству, делает рывок в противоположную сторону: туда, откуда, к его удивлению, брезжит слабый свет. Синий, как тельце морского ангела. Это не обман, не иллюзия мечущегося в темноте сознания, потому что синева делается всё ярче, пока не заливает всё обозримое пространство. Уильям подплывает к его самому источнику и замирает, наблюдая за хороводами планктона вокруг большого светящегося шара. В танце крохотных существ ощущается гармония и покой. Они походят на звёзды, сияющие по ту сторону морских волн. Только в отличие от звёзд до них можно дотянуться. Но не только звёзды здесь живые. Привыкшим вновь к свету взглядом Уильям встречается с парой огромных глаз, распахнувшихся по ту сторону морского солнца. Он ожидал этого: свет не может взяться из неоткуда на такой глубине. Ожидал, но сердце, не успев успокоиться, всё равно пропускает удар в ужасе и восторге перед величественным хозяином бездны. Эмоции так сильны, что Уильям не сразу замечает: огромные глаза смотрят ему за спину. Теперь Уильям и сам оборачивается, чтобы наконец встретить того, кто плавал за ним по пятам. Кто так долго был его тенью. Чёрная фигура, что спускается за ним, сперва и правда похожа на тень. На призрака с кладбища кораблей, с растрёпанными волосами и драным, как изорванный парус, оперением мощного хвоста. Чем ближе незнакомое создание подплывает, тем острее и резче делаются его черты: и длинные когти на перепончатых лапах, и жёсткие шипы вдоль иссиня-чёрного хвоста, и торчащие из приоткрытого рта непропорционально огромные зубы. Уильям успевает навострить спинной плавник, выпустив самую длинную и острую его часть со смертоносным ядом на конце, как вдруг подплывшее существо вспыхивает россыпью голубых огней по всему телу. Витиеватый орнамент из аквамариновых точек и изгибов пробегает от кончика хвоста по синей коже незнакомца до самых сапфировых глаз, а чуть выше, на забавной завитушке, ярко загорается призрачно-синяя приманка-удочка. Только теперь Уильям понимает, какую ошибку совершил. Впрочем, привела она к неожиданным и, пожалуй, даже любопытным последствиям. «Ну я и дурень! Сбегать от удильщика в бездну — всё равно что прятаться от акулы у неё же в пасти», — Уильям прикрывает ладонью рот, чтобы не рассмеяться. Вместо этого он дружелюбно складывает плавник, втянув назад ядовитый шип, и сам плывёт ближе к мерцающему чуду. — Вы наблюдали за мной, но всё-таки не собрались меня съесть, — мурлыкает он. — Могу я узнать, чем я вас заинтересовал? Удильщик отвечает лишь спокойным утробным урчанием, но его пристальный взгляд откликается осознанностью. Должно быть, он не может толком говорить из-за массивных зубов. Тогда Уильям, с интересом растопырив перепончатые уши, протягивает руку, чтобы коснуться огонька на его завитушке. Удильщик спокойно ему это позволяет, но и сам не устаёт изучать свою цель взглядом. Так они и висят в толще воды, не отводя друг от друга глаз. А потом из жабр хозяина бездны вырываются пузырьки и подталкивают их двоих вверх, заставляя развиваться их волосы и плавники. Вовлекая в опасный танец, в котором охотник и добыча меняются местами множество раз. Уильям хочет остаться. Узнать о загадочном удильщике больше. Выяснить, почему тот так упрямо за ним наблюдает. Но у него есть дело поважнее праздного интереса. И Уильям не может позволить себе рисковать жизнью, пока всё не будет готово. Только не сейчас. Мягким движением хвоста он толкается вверх, обратно в кромешную тьму кладбища кораблей. Удильщик не отстаёт. А Уильям и сам не ведает, что с ним: ему бы повернуться спиной и ринуться вверх во весь опор. А он вместо этого — вот так шутка — еле движется по инерции, не отводя взгляда от качающейся синей удочки, от её холодного лунного света. Вдруг он замечает за широким плечом удильщика движение. — Шерлок, осторожно, он же ядовитый, — щебечет в рваное ухо удильщика маленькая серо-бежевая русалка-чистильщик размером примерно с предплечье своего компаньона. Тот, кого назвали Шерлоком, на миг отвлекается, и Уильяму этого достаточно, чтобы стрелою взметнуться вверх — лишь бы успеть выплыть до следующего водоворота. Но даже в полной темноте, даже при закрытых веках перед глазами его всё ещё пульсирует призрачно-лунный свет маленького огонька. «Не знаю, зачем я тебе понадобился, но раз так, то поймай меня, Шерлок. Если, конечно, сможешь», — усмехается про себя Уильям и наконец выныривает из бесконечной тёмной ночи на свет.