Двойственность

      Первое впечатление о человеке, говорят, бывает обманчиво. Так и получилось. Два года назад, когда иллюзионист Илья Ларионов стал ведущим проекта «Новая битва экстрасенсов», он и подумать не мог, что обычное знакомство, как ему тогда показалось, с совершенно заурядным участником, перевернёт всю его жизнь с ног на голову. Этим кем-то являлся чернокнижник Влад Череватый. Изначально, Илье он очень не понравился. Тот считал его чересчур инфантильным, нахальным и заносчивым.       Но скептицизм и неприязнь к данной персоне просуществовали совсем недолго. Испытание за испытанием, съёмка за съёмкой и Влад стал понемногу открываться, как для зрителей, так и для ведущего шоу. Да, ребяческое поведение никуда не делось, Влад любил разыгрывать драму. То отказывался проходить испытания, потому что на него криво посмотрели и, по его словам, не ждали от него помощи, матерился как чёрт без зазрения совести, бывало так что и грубил всем подряд. Характер у него взбалмошный, чуть чего — сразу в крайности бросался.       И тем не менее, если уж брался за дело, то исполнял добросовестно. Влад действительно ориентировался на результат, для него было важно принести пользу. И когда люди отвечали ему благодарностью, он отзывался искренней взаимностью, излучая лишь позитив. Тогда-то Илья и пересмотрел своё предвзятое отношение к чернокнижнику, узрев в нём человека отнюдь небезразличного. К концу двадцать второго сезона «битвы» они стали кем-то вроде приятелей. Всё ещё держали дистанцию, но были куда приветливей и лояльней друг к другу.       Затем случился финал, где Влад занял второе место, разделив его с экстрасенсом Линдой Хевард-Миллс. Неплохой результат, но и неидеальный. Череватый явно рассчитывал на первое призовое. Взять «руку», выйти из готического зала победителем. Доказать всем своим обидчикам, кто клеймил его, не верил в него, и смеялся в лицо за способности — он настоящий триумфатор. Он главный герой этой мистической истории, а те другие всего лишь массовка, выгодно оттеняющая его значимость. Но увы, сложилось не так, как хотелось, пьедестал занял иной человек, буквально из-под носа вырвав победу. Самое настоящее издевательство. Гордость Влада, несомненно, была задета и попрана.       Но, уже менее чем через год на телеэкраны вышел очередной двадцать третий по счёту сезон «битвы». Куда Владислав Череватый пришёл во второй раз, дабы повторно побороться за звание сильнейшего экстрасенса. И эта его попытка увенчалась успехом. Невзирая на неоднозначное к нему отношение коллег и прямых соперников, на предвзятое мнение героев испытаний к методам его работы, он таки смог добиться всеобщей зрительской симпатии и вышел из готического зала абсолютным победителем. Среди тех, кто от всей души радовался достижениям чернокнижника был и Илья Ларионов. Он ни секунды не сомневался в триумфе Влада. Его переполняла гордость за дорогого ему человека. С каких пор Влад с Ильёй настолько сильно сблизились? С недавних.       Естественно, столь кардинальные перемены произошли не сразу — постепенно. Завертелось всё с момента их встречи на испытании с багажниками. Снова. Чувство ностальгии захлестнуло обоих, но ощущалось всё несколько иначе. Они словно познакомились заново, будто впервые увидели друг друга настоящих, не прячущихся за масками и прошлыми обидами. Теперь на съёмки Илья приходил с большим удовольствием, чем ранее. С неподдельным интересом он следил за тем, как Влад уверенно решает поставленные перед ним задачи, как умело работает с людьми, явно прокачав эмпатию за прошедший год, что особенно резонировало и отзывалось в сердце Ларионова.       Илья всегда старался быть участливым и всячески помогал чернокнижнику. Однажды, на одном из испытаний произошёл непредвиденный случай. Тогда Влад воочию продемонстрировал героям и самому ведущему, как он видит души умерших, что являются по его требованию. В тот момент Илья оцепенел с ошеломленным видом от происходящего, и никак не реагировал, когда Влад пытался до него достучаться, взывая к тому по имени. Между тем, всевидящие камеры запечатлели, как всерьёз разволновался и сам чернокнижник. Нервно сглатывая, блуждал встревоженным взглядом по застывшему лицу Ильи, в случае чего, готовый сразу же остановить ритуал. И плевать он хотел, если провалит задание.       Именно тот день послужил их сближению. После съёмок Илья с Владом битый час проговорили о случившемся. Влад терпеливо объяснял, что да как, украдкой бросая обеспокоенные взгляды на собеседника. Зато Ларионов, с детским восторгом в глазах, весь светился от пережитых впечатлений. Казалось, его мало беспокоило, что с ним могло произойти неладное. Чувство страха меркло перед чарами неизведанного. Тот случай, когда любопытство взяло верх над рациональностью.       С тех пор, задержаться после съёмок и поговорить — стало их традицией. Удивительно, но и общие темы всегда находились. Изначально обсуждали сугубо рабочие моменты, но с каждой новой встречей затрагивались более личные, интимные вопросы. В один из таких вечеров Илья разоткровенничался настолько, что рассказал про бывшую жену и дочку. Хотя он крайне не любил распространяться об этом даже с друзьями. Когда болит, лучше рану не тревожить, иначе не затянется никогда. А у Ильи болело. Влад не оставался в долгу — делился сокровенным. Они и не заметили, как перестали бояться сболтнуть чего-то лишнего. Не было лишнего, только важное и ценное.       Вскоре их общение вышло за рамки телевизионного проекта. Постоянные переписки, звонки — стали завсегдатаями их будней. А вот собраться где-нибудь посидеть в непринужденной обстановке, не получалось из-за плотного рабочего графика у обоих. Потому, они очень дорожили совместно проведёнными часами на съёмках, и уже привычными посиделками после. Пусть и случалось подобное раз в неделю, в лучшем случае.       Как-то Илья после очередной такой встречи поймал себя на мысли, что уже не воспринимал Влада, как друга. Он видел в нём гораздо более значимого для себя человека, симпатичного, привлекательного. Это пугало. Илья всячески пытался гнать от себя чувства, которые буквально, не щадя, разрывали его изнутри. Но, куда там! Стоило им вновь увидеться, как сердце начинало бешено биться о рёбра, угрожая выскочить из груди, ладони потели, а румянец заливал с головы до пят. Ужасное ощущение влюблённости, как в подростковые годы, когда кажется, что это раз и навсегда.       Ларионов думал, что, если оборвёт связь — всё наладится, а бушующий ураган внутри наконец-то утихнет. Но он не смог. Не придумал причины, чтобы отказать Владу снова собраться после съёмочного дня. Врать он не хотел, в первую очередь себе. Возможно, стоило поговорить с Владом. Но кто ж такое с бухты-барахты вываливает на ни в чём не повинного человека? Подобное наверняка бы перечеркнуло всё, что они так усердно выстроили за последние четыре месяца. Илья подобного допустить не мог. Потому, решил, что как-нибудь обуздает эмоции, и будет дальше жить, как жил. Он ещё никогда так не ошибался.       Общение продолжалось, а душевные терзания кровью сочились из раненого сердца. Тогда Илья не придумал ничего лучше, чем внимательней присмотреться к Владу, вдруг он тоже испытывал нечто подобное? Чем чёрт не шутит! Но как бы Илья не старался притянуть за уши, оказываемые Владом жесты внимания, ничего кроме приятельских настроений не улавливал. Только, не сходящая с губ улыбка, потеплела, а прямые взгляды отчего-то казались бесконечными. Но так было и раньше. Влад никогда не отводил глаза. Он не боялся того, что в них могли увидеть другие. Всегда был открыт. А вот тактильность — не его совсем. Терпеть не мог, когда чужие люди лезли обниматься или беспардонно трогали его. Но Илья то чужим не был. И тем не менее, Ларионов не желал испытывать судьбу, соблюдал личные границы. Единственное, что вызывало некое подозрение и в какой-то мере давало надежду — как Череватый то и дело оттягивал момент с прощанием. Будто не хотел расходиться, пытался выбить лишнюю минуту. Возможно, Илье только чудилось, но после каждой следующей такой посиделки, он возвращался домой всё позже и позже.       Так тянулось вплоть до финала двадцать третьего сезона «битвы». Естественно, победу отмечали вместе, но, как уже повелось, на нейтральной территории. Испытываемая радость, безудержными водопадами растекалась, заполняя пространство вокруг. Улыбки, взгляды, только им понятные шутки. Увы, но отпущенное на торжество время, истекло неумолимо быстро. Пора было расходиться, о чём им уже несколько раз настойчиво намекали, валившиеся с ног официанты, работающие до последнего клиента. Злоупотреблять радушием персонала ресторана Влад с Ильёй не стали, оставили щедрые чаевые и вышли прочь, прямиком в объятия снежной декабрьской ночи.       Илья набился отвезти Влада домой, так как не выпил за вечер ничего крепче чая, в отличие от Череватого. Тот не стал возражать, наоборот даже обрадовался, что не придётся ждать такси. Всю дорогу ехали молча. Илье в какой-то момент показалось, что Влад уснул. Но лишь стоило краем глаза зацепиться за родного человека на соседнем сидении, как руль в руках перестал слушаться. Внимательный взгляд напротив, изучающий, с толикой нежности (или это выдумки?), скользил по напряжённому лицу Ларионова. У него дыхание сперло, от того, как в салоне резко поднялась температура. Воздуха не хватало, в голове рой мыслей жужжал всё громче с каждой секундой, сердцебиение критически участилось. Риски разбиться и не доехать значительно возросли. Заметив перемену в настроении друга, Влад тихо рассмеялся.       С горем пополам, Илье таки удалось совладать с накатившей на него паникой. И вскоре они добрались до нужного дома, возвышающегося бледной свечой, среди точно таких же однотипных многоэтажек. Бросив короткое «спасибо», Влад ловко выскользнул из машины, хлопнув дверцей на прощание. Оставил позади, недоумевающего водителя, импровизированного такси. Илья старательно пытался собрать себя в кучу, мысленно встряхнуть, привести в чувства. Но кровь разгоняемая, будто заведённым сердцем, давила на виски. Расфокусированным взглядом он заметил смартфон Влада на соседнем сидении. Неужели обронил? Не раздумывая, тут же спохватился и, сломя голову, поспешил вернуть гаджет рассеянному пассажиру. — Постой! — окрикнул, запыхавшись. — Ты забыл.       Илья протянул Владу телефон. Тот непонимающе моргнул. Уставился на мобильник, будто впервые видел. — Точно, — озарился улыбкой. — Хорошо, что шея есть, а то и голову в машине бы оставил.       Они дружно рассмеялись. Студёный ветер пронизывал до костей, снег колко бил по щекам, но Влад с Ильёй игнорировали непогоду. Стояли, да перебрасывались совершенно ничего не значащими фразами. — На снеговика похож, — лукаво бросил Влад и запустил озябшие пальцы в мокрые от снега волосы Ильи. Несколько раз провёл по коротким прядям, на мгновение задержав ладонь у покрасневшего уха.       Казалось мир сошёл с ума, а Илья вместе с ним. Произошло нечто абсолютно невообразимое. Тот самый Влад, который не фанат тактильности, проявил инициативу. В этом откровенном жесте Ларионов распознал сигнал к действию. И прежде, чем включил голову, резко подался вперёд, неуклюже впечатавшись поцелуем в давно желанные им губы. Но на порывистую ласку не ответили. Илья взволнованно поднял глаза и встретился с совершенно трезвым взглядом, полным ужаса и отвращения. Он тут же отстранился. «Что же я натворил?» — набатом стучала мысль о черепную коробку. Стало трудно дышать, в груди больно сдавило, по ощущениям внутренности будто раскалённой кочергой перемешали, затошнило. — Влад… — еле слышно выдохнул Илья, потянувшись к тонкому запястью. — Не смей, — отрешённо произнёс Влад, отшатнувшись от Ларионова, как чёрт от ладана. — Позволь, объясню, — отчаянно взмолился.       Хлёсткое «нет» глубоко вонзилось остриём копья под рёбра. Илья, совершенно раздавленный, разбитый и разочарованный в себе, остался стоять на месте, наблюдая за тем, как тёмная, из-за навернувшихся слёз, размытая фигура, неотвратимо отдалялась. Илья дал себе обещание, во что бы то ни стало, он обязательно поговорит с Владом, расставит все точки над i.       Но последующие попытки связаться с Череватым, не увенчались успехом. Звонки сбрасывались, на сообщения не то, что не отвечали, даже не читали. А по итогу, вообще, кинули в чёрный список. Расценив подобное поведение, как однозначный категорически отрицательный ответ, Илья бросил и без того дурацкую затею, стучаться в наглухо запертые двери. Проглотив унижение и сотворённую им беду, как должное, принял волевое решение жить дальше.

***

      С того злополучного дня, который начался за здравие, а закончился за упокой, прошло практически полгода. Влад с Ильей так и не виделись с тех пор, не говорили, и вообще, никоим образом не контактировали. Хотелось бы думать, что и забыли случившееся, как страшный сон. Но, Влад всё помнил. Его по сей день грызла совесть за то, как он отвратительно поступил с Ильёй. Он не раз пытался объяснить себе, какого чёрта, тогда сбежал, как собака побитая, поджав хвост? Почему повёл себя, как мудень? Долго не хотел признаваться себе, что испугался взаимности, которую в тот момент почувствовал всем своим существом.       Илья пытался всячески связаться. И поговорить было бы правильно. Но Владу было стыдно. Он боялся снова посмотреть в глаза тому, кого так цинично обидел. Ведь Ларионов, отбросив предрассудки, доверился и обнажил перед ним душу. А Влад в эту самую душу наплевал.       Череватый всю жизнь сталкивался с осуждением, но упорно шёл против системы. Так что в ту ночь пошло не так? Острое ощущение неправильности происходящего из-за навязываемого стандарта общественным мнением? Вряд ли. Подобное его мало заботило и трогало, в принципе. Тогда что? Страх перед чем-то неизвестным? Возможно. Ведь, это первый раз, когда Влад осознал, что его влекло к мужчине. Что сердце моментально реагировало на смешливый взгляд, уже ставших родными, карих глаз. Что тёплая улыбка, поднимала в нём весь ворох нежности, который по ощущениям, копился годами. И вот, спящего дракона наконец-то разбудили. И пламя его не сжигало дотла, а окунало в многогранный свет трепета и чуткости.       Трудно объяснить, что именно тогда произошло. А исправлять наделанные ошибки ещё тяжелее. Потому, принятое решение: оставить всё как есть, и больше не лазить палкой в улей — показалось единственно верным. Хотя, моральная ответственность кричала об обратном. Но кто, когда прислушивался к голосу разума в делах сердечных?       И вот, почти шесть месяцев спустя, Влад принял ещё одно решение — согласился участвовать в новом сезоне «Битвы сильнейших». Он оправдывал это тем, что засветиться в популярном шоу на телевидении, лишним не будет, раз уж его бизнес претерпевал не лучшие времена. Совмещение приятного с полезным, так он считал. Будет время и проблемы утрясти, и голову проветрить, а там, глядишь всё и наладится. Правда, во всём этом великолепии было одно «но». Имя ему — Илья Ларионов. Каковы шансы, что они не пересекутся на съёмках? Нулевые. Влад успокаивал себя, что просто будет делать свою работу. Да и столько воды утекло с того злосчастного момента. Пора брать себя за шкирку и преодолевать страхи, смеясь им в лицо. Это он умел. Ну, по крайней мере, так думал.

***

      Очень волнительно. Новое испытание, очередная съёмка. Влад второй в очереди на прохождение. Всё как в тумане. Вроде и представляет, что его ожидает, а четкой картинки нет. «Лишь бы не Илья! Лишь бы не Илья!» — пульсирует навязчивая мысль, и в без того тяжёлой голове. Виктория и Олег составляют прогнозы, гадают с чем придётся столкнуться там, куда они направляются. Кто-то из них обращается к Владу, но он лишь неразборчиво мычит в ответ, ментально возвращаясь к успокаивающей мантре. Подобное поведение озадачивает коллег, но уточнять и спрашивать конкретно, не решаются.       Первой на задание отправляется Виктория Райдос. Между тем Влад вспоминает всех существующих в мире богов, и фанатично им молится, просит о том, чтобы время тянулось как можно дольше. Но никто из небожителей не собирается потакать прихотям чернокнижника. Виктория возвращается слишком скоро. А это значит — настаёт черёд Влада. Он не успевает спросить ясновидящую, кто ведущий, потому в полном неведении и с нехорошим предчувствием, нехотя плетётся к старенькому, просевшему дому. Низкий дверной проём, маленький коридор, уже можно рассмотреть героев испытания. И тут, раздаётся до боли знакомый голос, а сердце Влада уходит в пятки. — Ну что, — Илья встречает его светлой улыбкой. — Я аж волнуюсь… — на силу выдавливает из себя Влад, нервно улыбаясь. — Я очень рад тебя видеть, — говорит Ларионов, заметно нервничая. Заламывает руки, стесненно жмётся, зато глаза от счастья светятся. — Я тоже волнуюсь, — признаётся. — Вот дом, можешь говорить всё, что чувствуешь. Всё, что тебе идёт. Задача понять зачем ты здесь?       Пока Илья объясняет задание, Влад смотрит куда-угодно, только не на него. Наконец, когда ведущий замолкает, их взгляды пересекаются. Всего доля секунды, а резкое желание провалиться под землю, лишь обостряется. — Можно сначала просто тут… — Влад обводит рукой пространство, спрашивая разрешения осмотреться. — Да, всё, что угодно, — незамедлительно отвечает Илья.       Дальше всё происходит по накатанной схеме: ритуал — сжигает бинты с покойника вместе с купюрами, измазанными кровью наблюдателей, затем общение с мёртвыми, поход на кладбище, рассекречивание семейных грязных тайн, и затравочка на успокоение душевных тревог героев испытания. Влад заверяет, что поможет, весь негатив почистит, на совесть сделает. — Вот то, что поделали — чёрт с ним! — машет рукой. — Вот чистка уже идёт, пока оно горит. Там сейчас убирается и уходит всё дерьмо. Через дым, через огонь. — Влад хитрец, — усмехается Илья. — Как ты считаешь, осуществлять магическую работу и при этом не спросить согласия у людей, на которых ты это сделал… — Кровь дали, — тут же перебивает ведущего Череватый. — Стоп. — То есть, это было их согласие? — А ну, скажите официально, — обращается к одной из наблюдательниц, но женщина предательски молчит. — Так уже поздно, — констатирует Илья.       «Ларионов, мать твою за ногу! Собака паршивая, ты что нахуй делаешь? Потопить решил?» — Так и что в этом плохого? — ощетинивается. — Это помощь!       Больше Илья ни о чём не спрашивает. А далее следуют разговоры чернокнижника с желающими индивидуальной с ним консультации. Дело привычное, но занимает много времени. И тем не менее, от дурных мыслей это не помогает избавиться, наоборот. Влад успевает накрутить себя так, что уже в сердцах клянёт Ларионова, и считает, что всё правильно он тогда в декабре сделал. Недостоин! Да как он посмел, вообще, сомневаться в его работе? Но всё же крохотная часть сознания, которую сейчас пытается задушить всеми доступными способами гнев, тонким слабым голоском пробивается наружу с прописными истинами — ты это заслужил. В конечном итоге, съёмочный день заканчивается, Илья с Владом держат дистанцию, даже не смотрят в сторону друг друга.       На следующий день, вернувшись домой, Влада всё ещё раздирает злость и обида. На навязчивый вопрос — чего он так завёлся из-за произошедшего, ответа не находится. Но стоит только кипящим эмоциям утихнуть, как его накрывает чувство безграничного одиночества. Настолько осязаемого и противного, что на зубах скрипит. Он словно задыхается от захвативших его ощущений. В груди невыносимо давит, и в этот момент Влад отчётливо осознаёт, как же сильно ему не хватает Ильи. Тут он уже не выдерживает, капитулирует, и признается, что невероятно скучает: по откровенным разговорам, по прямым взглядам глаза в глаза, по локальным шуткам, по самому приятному и родному голосу, чёрт возьми!       Рука так и тянется к телефону: разблокировать номер, позвонить сейчас же. Срочно! Но Влад останавливает себя. Так он сделает только хуже. Слишком поздно. Нужно было этим заниматься, когда была возможность, тогда в декабре. Теперь то уж что? Но всё же, имя Ильи убирается из чёрного списка. А вдруг сам позвонит? Но проходят сутки, ещё одни, затем неделя, две — а желанных звонков от конкретного человека так и не поступает.       На следующие выезды и съёмки, бог таки Влада милует: испытания минуют без каких-либо проблем и заминок. Без Ильи. Череватый даже немного успокаивается, считает, могло быть гораздо хуже, всерьёз думает, что он баловень судьбы. Но никогда не стоит терять бдительность, и забывать про закон подлости — шоу продлевают. А значит — голодные игры продолжаются.       Долгий тяжёлый перелёт, беспокойная бессонная ночь, дурные мысли, влажные ладони, на утро болезненный вид и аритмия — всё это не сулит ничего хорошего. Так и выходит. Прибыв на место, Влад отправляется первым на испытание. Только выходит из фургона, как его взгляд тут же цепляется за хорошо знакомый силуэт. Сердце больно сжимается, а в ушах звенит. Что это за реакция? Он всеми силами пытается взять себя в руки, но совладать с паникой не удаётся. Влад начинает злиться, пуще раздражается.       Пока Илья объясняет суть задания, Череватый вслушивается в адресованные ему фразы, но не слышит. Сплошная какофония смазанных звуков. Ему трудно дышать, он судорожно оттягивает ворот. Кажется, его кто-то о чём-то спрашивает, Влад лишь кивает в ответ. Переводит взгляд на присутствующих — изумлённые, обеспокоенные лица. В руках у него чёрный конверт. Что от него требуется? Блять! Пытается провести ритуал, чтобы хоть что-то почувствовать, увидеть. Но всё из рук валится. Блядские деньги отказываются поджигаться, в голове мысли путаются, слова застревают в горле. Влад резко встаёт на ноги, осматривается, в глазах темнеет, он зажмуривается. Сколько уже прошло времени? Оно вообще движется? Кто-то отводит его в сторону. — Влад? — слышится взволнованный голос, чьи-то пальцы крепко сжимаются на плече. Череватый хочет избавиться от чужой хватки, но держат его крепко. Наконец-то взгляд фокусируется, и он видит перед собой встревоженного Илью. — Ты как? — Нормально, — упрямо бросает Влад, не оставляя попыток стряхнуть с себя обжигающую ладонь Ларионова. — Тебе плохо? — не отступает Илья. — Я же сказал… — Влад возмущенно вскидывает голову, из-за дурноты теряет равновесие, оступается, чуть не падает. Но заботливые руки его моментально подхватывают. — Ты не можешь продолжать в таком состоянии, — мрачно констатирует Ларионов. — Нет, — отчаянно возражает. — Я должен. — Хочешь, чтобы тебя отсюда увезла скорая? — Дай мне время, — отвечает еле слышно. — Пожалуйста. Я смогу, я соберусь, вот увидишь.       На Влада больно смотреть. Он бледный, как лист бумаги, его лихорадочно колотит, лоб блестит от испарины, грудь часто вздымается из-за рванного дыхания, а в глазах паника. — Ладно, — соглашается.       Ларионов мягко поглаживает Влада по спине, надеется унять, обуявшую того тревогу. Когда дрожь в теле чернокнижника сходит на нет, Илья обнимает его. Первая мысль, возникшая у Череватого — оттолкнуть, высвободиться. Но руки не слушаются, лишь беспомощно цепляются за широкие плечи Ильи. Бушующее внутри волнение стихает, а в груди разливается тепло. Отчего ему так спокойно? Почему так хорошо? — Скажу остальным, — Ларионов отстраняется. — Будешь готов, подходи.       Влад, как и обещал, быстро собирается и возвращается к съёмочной группе. Проходит испытание, не так чтобы отлично, но и не паршиво. Кто-то может сказать, что он постарался на троечку, но про таких обычно говорят — пиздит, как дышит. После испытания, следуют уже привычные разговоры с наблюдателями: за жизнь и прочие бытовые мелочи. Влад уделяет время каждому желающему. Затем консилиум и, наконец-то, заслуженный отдых.       Всю ночь Влад спит, как убитый. Неудивительно, за день он невероятно вымотался. Утром дежурный перелёт и возвращение домой. Стены собственной квартиры встречают звенящей пустотой, вновь гнетут, красноречиво напоминая об одиночестве. «Мать Мария, блять!» — про себя ругается. Как же ему это всё за последние полгода опостылело. Долго не думает, оставляет чемодан и вновь срывается прочь, но не куда глаза глядят, а по конкретному адресу. Он уже давно выяснил, где живёт Илья. Вот и пригодилось.       Элитный район, высотки в стиле хай-тек, но ему нужна определённая. «Чёрт, придётся звонить Илье, иначе не пропустят». Ловкие пальцы выуживают телефон из кармана джинсов, набирают знакомый номер, гудки, и наконец-то отвечает ласкающий ухо голос Ларионова. Дальше всё как в бреду, действует по наитию. Охрана, лифт, нужный этаж, бронированная уже распахнутая дверь, по-домашнему растрёпанный Илья с ошеломлённым видом стоит, ждёт его. Сердце у Влада сжимается и начинает бешено колотиться где-то под кадыком, в голове шумит, а во рту пересыхает. — Что-то случилось? — бросает обеспокоенно Илья. Конечно, Влад то ему толком ничего не объяснил, только сказал, что это не телефонный разговор. — Нет, — тут же выпаливает Череватый, но осекается. — То есть да… Ты один? Я не отвлекаю? — задаёт вопрос, который напрашивался ранее. — Один, — только и отвечает Илья, по-прежнему находясь в полном недоумении. — Пустишь? — глядит обнадёженно. — Или так и будем в дверях торчать? — Проходи, — усмехается наглости незваного гостя Ларионов. — Голоден? — Нет. — А чай будешь? — Мне бы водки… — Что? — переспрашивает Илья, не расслышав тихий ответ. — Буду, говорю, — уже громче отзывается Влад.       Идут в просторную гостиную, Илья хлопочет о чае, пока Влад жмётся, как бедный родственник, не находя себе места. — Чего встал? — спрашивает Илья, лукаво улыбаясь. — Давай к столу.       Влад беспрекословно следует предложенному. И вот они сидят, пьют чай в неловком тягостном молчании. — Так, зачем ты здесь? — первым сдаётся Ларионов. — Поблагодарить пришёл, — отвечает Череватый и судорожно вдохнув, давится горячим напитком так некстати. — За вчерашнее. — Не обязательно было приезжать, — скептически усмехается. — Мог бы просто написать. — Мог бы, — соглашается, отставив чашку подальше, принимается нервно тереть подбородок. — Но, хотел лично. — Ага? — недоверчиво протягивает. — Ага, — передразнивает Влад, закатывая глаза, Илью же ребяческая выходка забавляет. — И это всё? — уточняет, вопросительно изогнув бровь. — Почти… — суетливо тянется к чашке, а затем вновь отодвигает её от себя. — На самом деле, я извиниться пришёл. — За что? — сталь прорезается в голосе Ильи, он встает из-за стола, чтобы отнести посуду в мойку. — Сам знаешь, — тихо произносит Влад. — Понятия не имею, — бросает всё так же холодно, отвернувшись к Череватому спиной.       Повисает напряжённая вязкая тишина. Никто не решается нарушить её первым. Влад мысленно пытается заставить себя начать говорить. Он сюда ради этого приехал. Он не может снова сбежать, как последняя мразь. — Я знаю, что поступил, как мудак тогда, — наконец-то отмирает Влад. — Не должен был, но сделал. — И? — Илья поворачивается к Владу, лицо его словно окаменело, а глаза стеклянные, как у рыбы, пустые и безжизненные. — Я испугался, — честно признается. — Испугался того, что почувствовал, всё во мне отзывалось взаимностью. Я, блять, растерялся. Понимаешь? — Нет. — Илья, совсем не помогаешь, — отчаянно взмаливается. — И не собирался, — жестко выплёвывает. — Врёшь, — тут уже Влад злится. — Неужели?       Череватый встаёт из-за стола, медленно подходит к Ларионову, но резко останавливается. Илья выглядит так, будто сейчас ударит его больно, наотмашь. — Я знаю, как всё это паршиво звучит и выглядит, но… — Влад пересиливает себя, делает ещё шаг навстречу. — Ты спрашивал тогда, я отвечаю. — Не думаешь, что уже поздно? — Илья разжимает кулаки, чуть успокаивается. — Не думаю. — Уходи, — совсем тихое. — Не отталкивай меня, Илья, — ещё один шаг вперёд. — Не повторяй моей ошибки. — Убирайся, — уже более твёрдое, тоном, не терпящим возражений. — Нет.       Влад видит, что словами достучаться совершенно не получается. Оно и понятно, обида слишком сильная, саднящая и горькая. Такое просто так не прощают. Но уходить Влад не собирается, по крайней мере до тех пор, пока не поймет, что сделал всё возможное, чтобы вернуть доверие значимого для него человека. И покуда Ларионов ещё не опомнился, и не нашелся с ответом, Влад стремительно сокращает между ними дистанцию, берёт Илью за руку, и его тёплую ладонь прикладывает к собственной груди, где сердце стучится, как сумасшедшее. Они так и замирают, теряют счёт времени, да и разве это важно сейчас? Наконец-то Илья поднимает глаза, и встречается с внимательным взглядом напротив. Влад улыбается устало, но, как и всегда открыто и искренне. — Ты же знаешь, — произносит одними губами. — Знаю, — кивает в ответ Илья, и делает тоже самое — горячую ладонь Влада прижимает к своей груди в области сердца, где последнее так же дико бьётся о рёбра. — Так я останусь? — спрашивает Влад, сосредоточенно вглядываясь в любимые карие глаза.       На ночь или навсегда, Илья не уточняет, а вот с ответом не затягивает: — Конечно.