Расплата за лживую любовь

— Здравствуйте, Горо-сан! — А... Здравствуй, — несколько неловко отозвался Горо Амамия. Он убрал с тела остатки мурашек: он не ожидал, что вечернюю тишину разрядит такой высокий и оживленный голос. Было уже поздно, и ему следовало бы идти домой, в свой уголок одиночества. Готовиться к следующему рабочему дню. Выживать от звонка до звонка, радоваться кратким мгновениям общения с этой маленькой звездной семьей. Планы были такими; но Аи, вызвонившая его с выходного, нарушила их. Она попросила приглядеть за ее ребенком — и сама как вчерашний ребенок улеглась спать днем. Горо ее не винил: она заслужила отдых как никто другой. Аи опустилась на колени перед диваном и склонилась над маленькой светловолосой девочкой. Она лежала на коленях Горо, обняв колени и дыша глубоко и ровно. Вид малышки осветлил лицо Аи, но вместе с ней проявил в ее глазах странную глубокую печаль. Аккуратно, почти что робко, элегантные пальцы дотянулись до светлых прядей и убрали их за ушко. — Она вырастет красавицей, — проговорила Аи тем голосом, которым признаются в любви. Горо не сдержал улыбку, но скрыл ее взглядом в светлую голову. — У нее отличное здоровье, — начал говорить он, и Аи неожиданно ткнула его локтем в колено: — Ну вы и зануда! Все о медицине да медицине! — воскликнула она и моментально испуганно прикрыла губы ладонью: малышка зашевелилась. Горо торопливо положил ладонь на волосы и пригладил, медленно возвращая Руби в стадию глубокого сна. Она даже не открыла глаза: ее дыхание вернулось к тому же ритму, что и прежде. "Аи еще не научилась воспитывать ребенка", — вздохнул Горо. Подтверждая его мысли, Аи улыбнулась виновато. Она села по другую сторону от Горо, а через пару секунд она неожиданно робко ткнулась головой в его плечо. — ...Горо-сан. — Ее голос, обыкновенно являющийся звуковым олицетворением шампанского, сейчас звучал... иначе. Не ниже, не выше; но иным. Она неожиданно слабо ухватила его за рукав и сжала его. Он никогда не видел ее такой. Аи была веселой и сильной всегда, она едва ли отчаивалась даже во время родов и когда она потеряла старшего близнеца. Она не боялась ничего. Она любила каждого человека, которого видела... или показывала, что любит его. Аи была не так проста, и Горо это знал. Одно дело знать, а второе — видеть, как веселье спадает, оставляя за собой совершенно непривычную Аи. Иную Аи. Почти пугающую. Ей всего лишь двадцать. Об этом было так легко забыть. — ...Я могу скоро умереть. Слова, звучащие как гром. Слова, разрубающие полусонное сознание. Слова, заслуживающие ненависти. — Что... О чем ты? — Горо не чувствовал того, как произносит эти слова. Его губы онемели, по его груди разливался холод, а вес Аи на его плече казался невыносимым. Аи ответила не сразу. Она сжимала его рукав и не двигалась. Доктор боялся повернуться к ней, словно она только что умерла. Но он ощущал ее дыхание, знал: она жива, пока что жива. — Меня могут убить. Жить айдолом так опасно... но я счастлива работать, радовать людей, понимаете? — спросила она и невесело рассмеялась в рукав Горо. Ее смех звучал надорванно, он был эхом того, как она говорила днем. Горо понимал. Он повернулся к Аи и поудобнее положил на свое плечо. Иронично: несколько лет назад он бы и не помыслил о том, чтобы сидеть так близко с человеком, которого боготворил; но сейчас он обнимал ее, совершенно по-отцовски. У Аи не была отца, и Горо хотел бы заменить его. Аи не отстранилась. Она держала в пальцах одежду Горо и поддавалась минутной слабости. — Я не перестану петь. Но если... если что-то случится. Горо-сан, вы сможете позаботиться о Руби? Я знаю, каково жить в детском доме, и я не хочу ей такой судьбы. Я хочу... чтобы она была счастлива. — Чем больше говорила Аи, тем скомканнее становилась ее речь. Она сделала секундную паузу. — Я даже не знаю, люблю ли я ее. Откровение за откровением. Как врач, Горо бы сказал, что она любит Руби, это обусловлено гормонами и химией. Как яро поддерживающий фанат, он бы напомнил о словах любви и почувствовал бы укол предательства. Но он не сказал ничего. Он не собирался судить Аи и ее способ мышления. Он знал ответ, но сказать его прямо значило лишить Аи попыток добраться до истины за ее действиями. — Нам надо защитить тебя, — сказал Горо. — Сайто-сан и я... — Нет. — Аи отодвинулась. Она задержала руку на плече Горо на мгновение. Она смотрела на свои колени. — Все... не так просто. Может быть, это будет моей расплатой за лживую любовь, как вы думаете? Ее лицо осветилось улыбкой. Это было неожиданно; это было хуже, чем если бы она расплакалась. Горо ощутил ком, который не хотел никуда уходить. Из-за него кружилась голова. Надо было что-то сказать. Взять Аи за руку, сказать, что он хочет ее защитить, что без нее Руби будет несчастна, Аи не умрет, Аи... — Ох, уже так поздно! — проговорила она, и ее голос уже привычно звенел беззаботностью. — Я постелю вам футон на кухне, там утепленный пол. Только не съешьте все наши припасы, хорошо? Она подмигнула и в то же время испарилась, невесомая, в то время как Горо не смог заставить себя выпрямиться. На его коленях сопела малышка. На его плече была готова плакать от ощущения собственной смертности Аи. Аи... Горо обязан ее защитить. Не только ради Сарины, ради которой он изначально хотел оберегать Аи. Но ради нее самой, ставшей для Горо собственным ребенком. Когда-то она была звездой для него, но сейчас она стала ближе к нему — и ярче. Если Горо потеряет ее... то что? Что будет с ним? Он откинулся на спинку дивана и уставился в потолок. Он не допустит этого. Он защитит Аи любой ценой. Завтра с утра он напишет Готанде, он порасспрашивает Ичиго Сайто, он составит план. Он не даст Аи умереть. Он поможет ей познать, что ее любовь к Руби не лживая. ...Он справится. Он обязан. Ради Руби. Ради Аи. Через месяц Аи Хошино была убита ножевым ударом в живот, и Руби Хошино видела каждое мгновение смерти своей матери.