Наш финал

Зал наполнился зловещим хором из множества голосов. Они читали тёмные тантры, восхваляя свою богиню и желая смерти всем несогласным. Каждому, кто осмелится высказаться против их сомнительной веры немедленно перережут горло ритуальным клинком. Любой невинный человек будет вечность страдать в этой бесконечной тьме. В центр зала приволокли его. В кроваво-красном освещении храма можно было разглядеть его лицо. Оно было знакомым... До обжигающей боли в груди, до слёз, ручьями текущих из глаз, до надрывных криков... Эти яркие зелёные глаза не перепутать с чужими. Сомнений нет, это был именно он. Вьющиеся тёмные волосы спадали на его лицо, частично скрывая от присутствующих. Его алый праздничный наряд, теперь изорванный и грязный. И его взгляд. Никто больше не умеет смотреть так... Он смотрел на жреца в кровавом плаще, скрывающем ослепительно белый шервани, противный до тошноты. Смотрел с отчаянием, но с ненавистью. Он не желал признавать поражение. Он никогда не уступал. Никому. А сейчас он стоит на коленях, как когда-то его первые жертвы. Стоит, готовясь к неизбежному. Вроде бы, он тих и покорен, позволяет схватить себя за волосы, чтобы задрать голову. Но если бы взглядом можно было убить, проклятый жрец сейчас же пал, пронзённый тысячей острейших кинжалов. Вот чему был подобен его взгляд. – Что, доигрался? – противный голос звучит у него над самым ухом, – готов признать своё поражение, недостойный? – Никогда! – твёрдо отвечает он, тут же согнувшись от боли. Вместо того, чтобы разом окончить его мучения, жрец наслаждался. Пытал его, как желал. Издевался, причиняя боль молодому и, когда-то полному жизненных сил парню. – Признаешь, что власть за мной? – снова спросил мучитель. – Нет! Ни за что! Будь ты проклят! – несмотря на боль, он стоял на своём. Знал бы он, что полюбив её, будет так мучаться, сделал бы он тот же выбор? Определённо, да. Он не жалел ни об одном своём поступке. Предал своё наследие? Возможно. Но не предал себя. И не предаст. – Знаешь, я даже не стану кричать, – снова пронзает жреца взглядом, – не хочу доставлять тебе удовольствие. Содрогнувшись от нового удара, он действительно не проронил ни звука. Он знал, чего потребует жрец. Чтобы он умолял... Но этого не случится. Лишь один человек на свете мог добиться искренней мольбы от него... Точнее, лишь одна. Та, кого он любил... Нет, любит больше своего наследия... Больше своей жизни. И он не станет умолять о пощаде. Ему не нужна жизнь в рядах того, кого он ненавидит. Того, кто принёс мучения его близким, пролив свою же, родную кровь... Этот парень мыслил себя героем. Таковым он и был в её глазах. И не собирался жить по тем правилам, от которых бежала она. – Хочешь, пытай, – равнодушно сказал он, – хочешь, убей. Но я никогда не стану служить проклятому культу! Это не то, что мне обещали в детстве, совсем не то. Это просто жестокая и беспринципная бойня. И я не стану подчиняться твоим правилам... Я играю только по своим собственным. Эта знакомая ухмылка на его губах... Он всегда так смотрел на неё, когда случались разногласия. Эта ухмылка решала все проблемы. Заставляла её чувствовать то, чего раньше она не испытывала. А сейчас никакие проблемы не решатся. – Довольно болтать! – крик жреца, – ты причинил мне столько неудобств... Неужели, действительно думал, что я пощажу тебя? Нет... Ты умрёшь, как недостойный. Недостойный своей фамилии, своего наследия... и её ты тоже недостоин. – Заткнись! – звонко прокричал он в пустоту, – закрой свой рот! Из последних, ещё теплившихся в нём сил, он занёс руку чтобы с размаху ударить мучителя по лицу. – Раз ты так... Он больше не видит лица противника, его скрывает ненавистный красный капюшон. Со всех сторон раздались оглушительные возгласы на смеси бенгали и санскрита, которые пленник легко разобрал. "Нет жизни недостойному" – кричал нестройный хор голосов. Они призывали вновь пролить когда-то священную кровь. Некому было остановить это бессмысленное кровопролитие. А тот, кому была отведена роль жертвы, и не возражал. Лучше смерть, чем такая жизнь. О чём он думал сейчас? В самые последние свои мгновения? Об этом можно только догадываться... Но кажется... О ней. Ритуальный клинок коснулся тонкой кожи на его шее. Оставил сначала лёгкий, пробный порез. А потом... Взмах клинка, алые брызги и гнетущая тьма... – Не-е-ет! – надрывный крик и грохот. Она очнулась на полу, с тупой болью от удара об тумбочку. Она свалилась с кровати, отчаянно крича и вырываясь из невидимых оков. Прямо над головой зажёгся свет. Показались знакомые очертания статного мужского тела и кудрявой головы. Кир. Родной. – Мала? – произнёс голос брата, – ты опять кричала во сне. Может быть, мне лечь рядом с тобой? – Нет, Киран, – апатичный голос Амалы, – это не поможет. Ничто уже не поможет. Она видела этот кошмар каждую ночь. Каждую чёртову ночь, во сне, она переживала его смерть. Зачем, почему согласилась бежать прочь?! Последнее, что она помнит из реальности, это его взгляд. Такой родной, полный нежных чувств к ней. И их диалог. Прощальные фразы. И поцелуй... – Ты не можешь... – она смотрела на него, стоя в паре шагов от выхода, – нет, Амрит, ты не можешь вот так просто... Ей не хватало сил произнести это слово. Но в мыслях оно вырезалось раскалённым кинжалом. Умереть. – Беги, – с улыбкой произнёс он, – беги прочь и не оглядывайся на меня. Они не щадят никого не их веры... Но это не вера, а бред безумных фанатиков. Он скривился от отвращения, нахлынувшего с этой фразой. Действительно. Новый культ ничем не был близок старому. Это не было истинным шактизмом, верой в Богиню-мать. Это было лишь способом оправдать свои злодеяния. И таким фанатикам не будет прощения. Ни чистой смерти, ни перерождения. – Давай же, исчезни, Амала! – кричит он, – первым же самолётом лети в Лондон. Я найду тебя. Когда будет дождь и солнце. Обещаю, клянусь тебе. Я найду тебя там, если будешь ждать. – Всегда... – тихо прошептала она, не в силах даже заплакать... И вдруг прильнула к его губам. Быстро, горячо, чувственно. Целовала его, словно отдавая последние надежды на встречу. Словно знала, что сегодня он... Он умрёт. Металлический привкус крови на губах напомнил о той боли, что ей причинили. Её ударили по лицу. Кто-то посмел пролить её кровь. А теперь эта кровь скрепляла их прощальный поцелуй. – Беги же! – отчаянный шёпот прямо в её губы, – прошу, умоляю, моя Амала... Беги, пока можешь. Он не пощадит тебя... – А тебя? – тихо спросила она. – Не думай обо мне, я всегда буду с тобой, – он улыбнулся и мягко коснулся её груди, там, где отчаянно билось её сердце, – вот здесь... И она бежала. И то место, к которому прикоснулся Амрит, болело каждую ночь. В груди нестерпимо жгло, а сердце рвалось к любимому. Не желало понимать, что его больше нет. – Он обещал... – отчаянный шёпот самой себе. – Он обещал! – надрывный крик. Больно осознавать, что любимый соврал. Что Амала больше никогда не услышит его низкий бархатный смех, не увидит родных зелёных глаз и лукавой ухмылки... Что Амрит просто исчез. Его нет. Ни в аду, ни в раю. Как бы отчаянно она не молилась Богу... Всем богам. Она даже взывала к Тёмной Матери, но её зов не был услышан. Отринутая родной землёй, Амала потеряла свой дар. Но мучительные видения по-прежнему посещали её. Какая же боль... Она больше никогда не сможет смотреть на дождь. Это напоминает о последних словах Амрита. Что он найдёт её, когда будет дождь и солнце. Ничерта он не найдёт... Это утро выдалось на удивление солнечным, но холодным. Такой была и её душа. Вроде жива, но уже мертва. Она умерла вместе с последней надеждой... Амале нужно было идти в свой магазинчик, зазывать покупателей, чтобы прокормить себя и Кирана. С каждым днём покупателей становилось всё меньше. Людям нравится доброжелательное обслуживание, а этого она дать не могла. Вот уже почти месяц она не улыбалась ни разу. Отношения Амала тоже не заводила. Она не могла думать ни о ком другом. Но и об Амрите думать тоже не могла. Это было слишком больно. Ждать его, зная, что его больше нет... Иначе, к чему эти постоянные видения?.. За окном промелькнул знакомый взгляд зелёных глаз. Амала вздрогнула. Она не понимала, правда ли это, или её больная фантазия окончательно свела с ума несчастную девушку. Но то, что это был взгляд Амрита, было ясно, как день. Повинуясь неведомой силе, Амала выскочила из магазина на улицу. В этот момент прогремел гром и хлынул ливень, скрывающий за своей пеленой этот взгляд. Стена дождя, яркое солнце, бьющее в лицо своими лучами... Всё это не позволяло разглядеть его лицо. Амала вдруг почувствовала прикосновение горячей ладони к своей руке. Знакомым движением он потянул девушку на себя. Ловко обхватил её за талию, прошептал ей на ушко: – Обещал, что найду. Амала вздрогнула. Это же галлюцинации? Всё это сейчас пропадёт. И проливной дождь, и ледяное лондонское солнце, и долгожданный Амрит... Это всё ложь, обман, видение... – Это... Ты? – спрашивает она вопреки мыслям. – А ты ждала кого-то другого? – в своей привычной язвительной манере интересуется он. Сомнений не осталось. Это Амрит. Настоящий, любимый... Живой. Он жив. Живее всех живых. – Ты... Жив? – на всякий случай спрашивает она, – или это я умерла? – Нет, дорогая Амала, – он улыбнулся, искренне и открыто, – я жив. Ты жива. Мы живы. После всего, что было... – Ты не мог умереть! – закричала она, – ты жил. Всё это время жил! Из глаз потекли слёзы. Слёзы искреннего счастья от воссоединения с любимым. Эта влага смешалась с каплями дождя, стекающими по её лицу и одежде. А может, это и был дождь? Нет, Амала совершенно точно плакала. – Обещай мне, что больше никогда не оставишь меня! – кричала она, – я люблю тебя, Амрит! – Обещаю, – он усмехнулся, – и я люблю тебя, Амала. И всегда любил. Я не бросал тебя и не оставлял. Лишь спас тебя... И меня. Амрит поёжился от непривычной погоды. Проливной дождь в перемешку с ярким, но очень холодным солнцем. Он поправил свою куртку, застегнула молнию до упора. Амала заметила неприметную рану на его шее. Порез уже давно затянулся и даже не болел. Но этот небольшой шрам словно напоминал о тех ужасах, сквозь которые ему пришлось пройти. – Значит, я была права, – Амала рывком прижалась ближе к любимому, – тебя пытали. Как ты смог сбежать? Что ты сделал? Я хочу знать... – Нет, Амала, – он отвёл взгляд, – неважно. Главное, что мы с тобой здесь. Вдвоём. Вдали от тех худших времён, что настигли Индию. Без Госпожи Басу ничего не исправить... А ты не она. Ты моя Амала, моя любимая Амала Кхан. – То есть, ты допустишь, чтобы Индия погибла? – спросила она, – мне в целом не важно... Но ты любил свою страну. – Любил, – без колебаний согласился Амрит, – но теперь это не моя страна. Она погрязла в боли, разрушениях и предательстве. Своей крови, своего наследия... Самой Махакали. И те, кто допустили эту анархию отплатят сполна. – Богиня покарает их всех... – произнесла Амала, – я догадываюсь! – Умная девочка, – Амрит улыбнулся, – Тёмная Мать не прощает вероломства, она ценит преданность себе, своему делу и ближнему. Вимал нарушил все эти наказы. Он предал веру, опорочив её своими мерзкими желаниями. Предал священный род брахманов Дубеев, которые никогда не шли против воли Богини. И предал своего родного брата и сына. Свою собственную кровь. Этим он обрёк себя на вечные страдания. – А мы..? – тихо спросила Амала, переварив информацию, – что будет с нами? – А чего хочешь ты? – и вновь эта его ухмылка. – Чего хочу я? – Амала тоже ухмыльнулась, – сейчас покажу. Она поцеловала Амрита. Нежно, но страстно. С радостью воссоединения. Сладость поцелуя подпортил горьковатый привкус слёз, которые всё ещё текли по её лицу. Но ни она, ни он, этого не заметили. Они стояли под дождём и целовались. У них не было ни зонта, ни дождевика. У Амалы было лёгкое платье, а у Амрита – лишь джинсовая куртка и штаны. Они оба промокли насквозь, но и этого не заметили. Они были слишком заняты друг другом. – Я хочу... – с придыханием прошептала Амала, – быть с тобой рядом. Всегда. Каждое наше мгновение. – Я всегда буду с тобой, – ответил Амрит чуть охрипшим голосом. – И ты никуда не уйдёшь, не исчезнешь, не... – она вновь осеклась. Ни разу. Ни одного раза за всё время она не смогла произнести это слово. Настолько была сильна вера в то, что Амрит жив. И ждёт встречи с ней. – И не умру? – спросил Амрит. Он отнёсся к этому без особого страха. Он никогда не боялся смерти. И он бы с удовольствием умер, если бы не Амала. Она ждала его. Она сошла бы с ума, когда почувствовала, что нить связи оборвалась. А может быть... И сама бы умерла... Но сейчас всё позади. Они снова вместе. Они любят друг друга. И всегда будут рядом...