***
Все вокруг называют меня гением. Мое родство с Казекаге, открывшийся Кеккей Генкай, необычайно пластичный ум и добросердечный характер сыскали в сердцах песчаников уважение и благодарность не только к титулу моего отца. Когда выдаётся свободное время, я помогаю окружающим людям в различных делах, ведь в отличие от многих детей, я никогда не считала зазорным работать в полях с простыми земледельцами, помогать приводить в порядок улицы после праздников или приездов богатых торговцев, провожать потерявшихся людей и по всяким подобным мелочам. Да не отрицаю, что монотонная работа быстро надоедает, но именно поэтому я стараюсь сделать все быстро и качественно, чтобы после не переделывать. А суновцы в качестве благодарности дают различные советы или угощают разными вкусностями, иногда даже дарят мелкие безделушки на подобие маленького бумажного веера, что я держу сейчас в руке. Учиться рисованию с матерью весело, она объясняет чётко, и мягко поправляет в случае ошибки. Конечно, у меня есть опыт в рисовании, учитывая мою прошлую жизнь, но хоть разум и помнит все художественные приемы, новое тело все же нуждается в практике. Каллиграфия, в которой так хороша мать, помогает не только в письме, но и в освоении фуина. Суна не дотягивает до тех же Узумаки, но и отец Шукаку отнюдь не веревками связывал, и кое-что пустынники все же умеют. Стоит отметить, что фуиндзюцу придумали не Узумаки и что мастера данного вида техник, живущие в разных странах, могли и вовсе никогда не пересекаться с Узумаки. Например, в Суне мастерами можно назвать моего отца, Шамона, его ученица Чиё тоже близка к этому званию, даже Бунпуку совершенствуется благодаря советам Шукаку и ещё пару незнакомых мне человек. Благодаря учениям Бунпуку я смогла пройти первый этап всего за неделю, второй представлял из себя воздействие джитона на различные предметы. Раньше я считала, что единственное использование магнетизма — распылять металлические предметы и контролировать получившуюся крошку, но после тренировок и чтения пары свитков клана мне стало понятно, что можно намагничивать те же сюрикены без предварительного распыления. Если отбить подобный кунай, то все последующие будут лететь в то, чего коснулся первый. Даже в человека. Но отец с сенсеем сказали, что подобное прокатит максимум два раза, после чего либо враги попросту будут ловить метательное оружие или уклоняться, либо мне придется швырять в них фуума-сюрикены, а они к слову больше меня. — Из-за джитона в будущем у тебя будет большой объем чакры, так почему бы тебе не усовершенствовать свою технику распыления и использовать ее? — как-то во время обеда спросила мать. — Если достаточно натренируешься, то никакое железное оружие тебе не страшно. — Но откуда мне взять столько железной крошки? Я и так искрошила половину арсенала, да и где мне столько пыли держать? Таскать за собой огромный сосуд —значит лишить себя мобильности, — ковыряясь в чечевице, спросила я. То, что в будущем у меня по заверению матери будет много чакры это хорошо, но вот откуда мне взять столько материала и куда потом его деть, вопрос уже отдельный. — Ну с первым тебе поможет разобраться Бунпуку-сан, а вот со вторым тебе стоит обратиться к нашему клану. Третий этап обучения — создание железного песка.***
Мне нравилось гулять по деревне, смотря на размеренную жизнь людей, они снуют туда-сюда, не обращая никакого внимания на жар палящего солнца. Слишком привыкшие к беспощадному климату и не ждущие чудесного изменения, песчаники научились не просто выживать в таких условиях, но жить как все люди, заводить семьи, строить дома, воспитывать детей и просто наслаждаться каждым новым прожитым днём. Они вызывали у меня восхищение, вроде бы ничем не отличимые от людей из прошлой жизни, все такие же живые полные мечтаний и стремлений, а все равно сердце теплеет, стоит взглянуть на родные просторы. Потому что впервые за прожитые годы, я могу действительно назвать домом не просто место, где я сплю, ем и живу, но целую страну со всеми ее строениями, самими людьми и пейзажами. Мой прекрасный дом. Идя по одной из главных улиц, я часто махала рукой, отвечая на приветствие людей. Они знают меня, ибо часто видят, как я всюду бегаю, порой играя с их детьми в различные игры, в компании с семьёй или просто заходя в их магазины и покупая что-то из закусок. Но сейчас люди смотрели на того с кем я иду. В их глазах не было страха или ненависти, скорее осторожный интерес, они шептались тихо, передавая слова с ветром другим людям, оглядываясь по сторонам и аккуратно толкая стоящих рядом знакомых, чтобы переставали так откровенно пялиться. Все в поселении знали, кто такой Бунпуку и чьим джинчурики он являлся. Слухи о его боях во время войны распространялись как среди шиноби, так и среди гражданских, разница лишь в том, что последние зачастую становятся жертвами банального перевирания слухов. Самого Бунпуку эти взгляды ни капли не трогали, он шел размеренным шагом, слегка горбясь от веса старости, да мягко улыбался. Он никогда не держал зла или обиды на окружающих его людей и принимал их отношение к себе со спокойствием достойного Будды. Я им восхищалась. Наше общение из вежливого со временем перетекло в более близкое, для меня Бунпуку стал практически вторым отцом. Его хриплый голос подобный шелесту песка, аккуратные движения и четкость мысли не оставляли места для чего-то иного. Казалось, что он способен был простить весь мир, хотя порой мне чудилось, что он уже это сделал. Свой контроль над Шукаку он списывал на контроль над собственным разумом, говоря, что подчинять биджу, в отличие от своих мыслей, и не нужно. Сейчас мы направляемся в сторону академии шиноби. Ее строили шесть лет, но даже по сей день здание достраивают, добавляют дополнительные этажи, классы и небольшие площадки для тренировок. Дело в том, что Суна была создана пару лет назад и людей в деревне ещё очень мало, едва ли их перевалило за десять тысяч, большинство из которых это гражданские, как тут же началась война и шиноби были совсем не готовы к этому. Многие кланы, племена и семьи, ещё недавно враждующие, были объединены силой моего отца, и пусть без добровольного вхождения в деревню отец бы их не удержал, забыть учения старших, что заставляли молодняк сражаться, не так уж и просто. Хоть к началу войны шиноби были не готовы и погибло много людей, но в конце у них всех появилась объединяющая цель — ненависть к остальным странам. Ничто так не объединяет врагов как новый враг. Та же Чиё, входившая в небольшой клан кукловодов являлись врагами моего собственного клана, а сейчас она вполне неплохо чувствует себя, обучаясь у моего дяди. Что самое отличительное от кланов других стран, особенно Страны Огня, так это устройство кланов. Если у тех же Инузука, Яманака, Хьюга и всех остальных в клане есть разделения на главную и побочную ветвь, то в песчаных кланах нет концепции «ветвей» как таковых, да тут так же процветает кумовство, но вот если наследник будет не соответствовать требованиям клана, то его быстро сместят и поставят того, кто достоин, просто у детей глав есть больше шансов, ведь главы хорошенько тренируют своих отпрысков. Например, в нашем клане главой является отнюдь не Рёто или Шамон. Ещё из-за песчаной территории нашей страны, кланы и семьи здесь достаточно маленькие, едва ли больше ста человек, двести пятьдесят самое большое число , ибо прокормить большее количество не так-то просто, сражаться-то могут не все их члены. Ну и самое наверное очевидное отличие — это отсутствие фамилии и моно у многих. Как же тогда отличать их, спросите вы? Как таковой фамилии нет, но есть заменяющее ее, а именно привязка к местности, которая и служит узнаваемым признаком. К примеру взять наш клан, у нас нет ни того, ни другого, да даже общей одежды, но до моего рождения клан жил на юго-востоке от Суны рядом с маленькой деревенькой Химадаши и потому наших людей называли Химадаши но Рёто и Химадаши но Шамон. У остальных так же, но сейчас мы все живём в Суне и что теперь абсолютно все кланы будут зваться «Суна но»? Нет, просто теперь такой привязки и вовсе нет. Все и так узнают кто откуда. На регулярных встречах с кланом, старейшины и просто старшие члены не раз упоминали о моей важности. Как уже говорилось, раньше мой клан проживал на территории деревни Химадаши, и в обмен на большие скидки в оптовых закупках, они защищали эту деревеньку от набегов всяких придурков. В бывшем Химадаши-но на данный момент сто пятьдесят человек, не считая четырех беременных женщин, из которых семьдесят три — боеспособные ниндзя, десять — это пожилые шиноби старейшины, двадцать девять детей младше двенадцати, включая меня, двадцать шесть — шиноби подросткового возраста, оставшиеся — это те, кто не зашёл дальше пробуждения очага, в основном старушки и женщины. Наш клан считался вторым по количеству во всей Стране Ветра и соответственно одним из самых известных, конечно этому способствуют кеккей генкай — джитон, который наследуют члены клана, а также особые техники фуина и фуутона, ещё есть клановый свиток призыва, тануки, если правильно помню. Сейчас во всей деревне рождённых с джитоном можно пересчитать по пальцам одной руки. Это я. Бунпуку не в счёт, потому что эту способность он получил от Шукаку. Как говорят взрослые, я первый ребенок со стихией магнетизма за последние двести лет и в принципе поэтому я настолько ценная. С фуутоном все понятно, ветер наша основная стихия и пользоваться ею суновцам в открытой пустыне гораздо легче, чем тем же коноховцам катон в лесной местности, в этом нам помогают веера, как большие — полновесные, так и маленькие — тренировочные, а полновесные ужасно дорогие и тяжёлые. Дерево в Ветре удовольствие не из дешёвых, даже жалко становится кукловодов. С призывом все понятно, больше половины шиноби клана подписали контракт с тануки, а это я напомню, сорок человек. А вот фуиндзюцу тема уже интересная, отец не мог просто пойти с большим запечатывающим свитком и схватить однохвостого за его плешивый хвост. Он пошел в одиночку с чайником. Отец немного безумен, но я считаю, что все наши шиноби такие, учитывая, что по рассказам матери никто его не останавливал. Вот что есть общее между всеми нами, так это татуировки фуиндзюцу. Если нужно что-то спрятать, то мы запечатываем вещи прямо в своем теле, не то, чтобы это какая-то инновационная система, почти все, кто хоть что-то мыслит в техниках фуина, носят хотя бы один рисунок на теле. Мне к слову тоже сделали один такой на предплечье. Минус в том, что татуировки на теле держатся меньше, чем на других поверхностях, трение одежды и кожи, пот и чакра изнашивают их быстрее, поэтому шиноби прячут подобные фуины за ушами, на предплечьях или ещё бывает на затылке. В своем маленьком рисунке, я запечатала железный песок, что удалось создать на тренировках с Бунпуку. Суна была построена в углублении и по сути окружена высокими стенами, из деревни был лишь один главный выход, из которого выходят все, даже Каге, через стены не пролезть, барьер надёжно не даёт шиноби лазать по ним. Академия похожа на высокий Колизей, расположенный на одном из многочисленных утесов на окраине деревни, отец основал ее из крайней необходимости, военной необходимости.***