Живое Сердце

На своём пути она встретила многих и многие из этих многих были для неё врагами. Каждого она помнила по лицам — эти смутные, залитые кровью и мазью охладителей и смазки рожи, исчерченные бороздами ран и пятнами ожогов глядели на неё разноцветными огоньками диоптрий испуганно и бегло, цепляясь за неё, крюками подтягивая и разрывая её сердце с каждым новым его ударом. Эти лица она сжимала своими пальцами и чем холоднее становились щеки, тем болезненнее обжигались самые их кончики. Мерзко… Страшно… Страшно было думать о смерти пускай даже тех, с кем ты не намерен делиться жизнью. А мерзко — быть победителем в негласном за неё пари. Она помнила их по лицам. Но никогда не по именам. Некрологи попадали в её руки, но она не открывала их, не читала строчки, записанные нарочито жирным шрифтом и мерзкой чёрной пастой. Не потому что была достаточно высокомерна для того, чтобы не узнавать имён убитых ей, не только по этому, а потому, что ниже практически всегда значились имена членов их семей, друзей, начальников роты. Тех, с кем душу мёртвых связывало что-то, дружба ли, или любовь. Её душу не вязали ни с кем. Ниточки, прибитые туда на гвозди специально для этого для неё были пропитаны маслом — они скользили, выпутывались даже из самых крепких узлов, рвались. И снова и снова она оставалась в одиночестве. Она знала, что ее некролог будет пуст. Надеялась на это. И именно поэтому не читала прочие. Потому что это было больно. Это было её выбором, но он давался ей со страшным трудом, со скрипом больного сердца. Но зато он был верным. Так она считала. Там где родилась Арси принято молчать о своих болях — не были в ходу слова «плохо» и «тяжело», только " Плевать». Её мать учила её этому слову, эти буквы — первое, что она произнесла в своём детстве, а затем заучила наизусть и стала выскребывать на внутренней стороне черепушки, пока царапины не стали сквозными и не проступили на её лице. Сделавши её страшной, непривлекательной и холодной, очерняя среднюю внешность ещё и сучьей миной. Никто не хотел с ней иметь дел, а Арси и не просила. Но где-то в глубине души молила о простом, даже малейшем проявлении внимания в её сторону. Ей даже не нужен был секс, любовь и прочее, только чертова улыбка, хотя бы вымученная, и вопрос «с тобой все хорошо?». -Нет. Я чувствую себя ужасно. Я хочу умереть. Мне страшно засыпать, потому что, закрывая глаза, я каждый раз вижу лица тех, кого мне пришлось убить. Я устала от войны, я хочу домой, я хочу плакать и хочу стереть эти десять лет из памяти. Мне страшно, мне одиноко и холодно. Я ненавижу это. Я ненавижу. Ненавижу… Она говорила это в стену, даже не себе, так как внутренний голос уже давно присягнул религии наплевательства в верности и делал лишь хуже. Слушала, будто могла получить ответ, а потом уговаривала себя, что ей сделалось легче. Чтобы завтра снова подняться и выйти на поле войны так, как делала это всегда. Она иногда задумывалась — а ведь кто-то получает от этой войны удовольствие. Кто-то, слушая залпы и крики весь покрывался мурашками и улыбался в забрало, загорался живым огнём, приходил в экстаз. Иначе зачем же её начали и почему продолжают до сих пор? Уже десять лет Земля обуята смогом битвы. Когда то это было столкновение интересов — знати и рабочего класса, как малые дети они дрались за деньги и игрушки ввиде человеческих жизней и сначала то, что делала она было право и верно. Когда же эта игра перестала напоминать шумный диалог и превратилась в хаос? Когда жертвами перестали быть политики и дипломаты враждующей стороны? Вчера она убила впервые. Она делала это тысячу раз, но вчера лишь осознала, что уже метит по своим. Тот, кто лёг от её пули оказался её сверстником, совсем подростком, вчера перешедшим пубертат и получившим только только свои первые чипы. Он не убивал детей, не сжигал церкви, не шпионил за автоботским игом исподтишка, он лишь был. Носил фиолетовый знак на плече и так же как она верил, что сражается там, где ему нужно сражаться. За правое, мать его, дело. Он был первым, чье имя она узнала, открыв некролог за десять лет. Позывной Скайсквейк — так и написали. А в родственниках значилось ещё уйму имён, незнакомых ей, но отчего то режущих по сердцу горячим тупым лезвием. -Славно, снайпер. На сегодня с тебя хватит. Кто-то тяжело похлопал по её маленькому плечу и исчез так же, как и появился. Наверняка это был кто-то из командования, но Арси даже не кивнула. Лишь чокнулась сердцем об железные протезы рёбер. Вся она состояла из протезов. Несколько пальцев -на правой руке мизинец и безымянный, на левой — большой и половина ладони, грудная клетка, уши, ноги от бёдер до самых стоп — все это заменяли ей умные технологии. Но любимым из всего этого набора для неё были именно уши. Вернее накладки на их остатки ввиде антенн и рации, что ловили шум вокруг по умному алгоритму, донося импульсом до мозга лишь самое важное — голоса, да шорохи. Громкие звуки просто глушились в эфире, доходя смутно и безопасно, на заставляя мучаться от писка в оглушении. Слышала она прекрасно при этом всём, однако иногда позволяла себе отключится. Часто неосознанно, на каком-то низменном психологическом уровне, желая побыть в тишине и неведении, пресловутом состоянии «плевать». Наверное поэтому до неё пришлость докричаться в этот раз. -Приём, солдат! Тебя вызывает Совет! Слышишь нет? Говоривший стоял буквально в метре от девушки, мирно копошащийся в в своей винтовке, но чтобы та его услышала, ему понадобилось подключиться к её «ушам» Напрямую, через внутренний связной канал. Рассмешеный этим, парень, едва старше её, но уже в разы опытнее и сильнее физически, потряс в воздухе устройством связи, как какой-то погремушкой, приветствуя сознаковца впервые за целые сутки. Арси подняла голову, сщурилась и тихо ругнулась под нос. Сердце то у неё было живое, органическое, в отличии от многих, что уже успели заменить мышцу на моторчик. И оно очень любило в последнее время шалить. -Чего? -Вас Совет требует, мадам. Уж не знаю, что вы там натворили, но Солус не сказать что прямо пела, так что мюзикла не жди. Арси сморщилась ещё больше, сведя острые брови на переносице. В отличии от волос на голове они у неё были родного, пепельного цвета и комично смотрелись на серо-бледной коже, особенно когда снайпер так их сводила. -Моё дело сообщить. Зачем ты там — без понятия. Если бы меня вызвали, я б с радостью пошёл, но тут ты… -Ты там нахрен никому не сдался, Джекки, -подала она голос и удивилась. Заговорив впервые за день, она его ещё не слышала, а связки не успели нагреться, так что Арси немного прохрипела, прокашлилась в кулак и тряхнула головой. Она встала, сложив винтовку и клацнула на кнопку на ушах, вернув звук в прежнюю громкость. Шум окружения мгновенно обрушился на неё, заставив на секунду поморщиться. -И слава Праймасу. Здуй. Показательно выключив рацию, Уилджек поднял шутливо ногу и шагнул в сторону коридора, противоположного тому, куда ей стоило идти. Образцом для подражания она не была никогда, так что такое пренебрежительное «ты там никому не нужен» — из её уст звучало как комплимент. Джекки почти не лажал, во всяком случае вёл себя по уставу. А вот Арси… Ох, она любила нашкодничать. Молодая, ещё не наигравшаяся, она всегда бросала вызов командованию своей безолаберностью и безответственностью. Просыпала утренние строи, не являлась на совместные тренировки и не ела в то время, когда ели все. Отдельная боль — тех и мед обслуживание. В роте даже ходило поверие — если Арси САМА пришла в медблок за лечением, значит завтра пойдёт снег. Притом что на земле снег не идёт уже с тысячи лет и никто из ныне живущих даже не представлял, как он выглядит. А значит Арси просто не ходила к врачу — её либо туда вносили присмерти, либо затаскивали вчетвером. Девушка уродилась маленькой, низкой, хрупкой, малость выше полутораметра, и даже протезирование ноги, сделанные специально длиннее её родных, не спасали ситуации. Однако при этом всём Арси к своему возрасту поднабрала в мышцах и прыти, что делало рукопашный бой с ней практически всегда проигрышным, конечно, на субъективный взгляд — так лишь считали. Собственно, это и было причиной тому, что иметь с девушкой дел никто не желал. Опасно для здоровья. Каким-то до одури привычным жестом Арси толкает дверь с той стороны и бесцеремонно качает головой, как бы в приветствие, но не поднимает глаз. К Совету она приходила частенько, а их голоса и лица запомнила как никто. Но в этот раз, краем глаза сочтя больше положенного туш, вдруг подняла, все же, нос, окинув взглядом двух мужчин, ранее ей невиданных. -Спаркс, -фамилия девицы звучит слишком грубо и резко, -Сядь. Солус Прайм — та самая единственная баба совета, что заведует им в полной мере. Вряд ли потому, что пол позволял командовать погромче и кричать позлее, но почему именно Солус была главной во всей этой циркаческой котовасии Арси несильно понимала. Да и не собиралась. Она покойно села, сложила ноги как послушная девочка и уставилась на женщину со страшным окрашиванием в пепельно-серый. Да, парикмахер у них на базе был из ряда вон скотиной, руки бы ему оторвать — Арси, благо, красилась сама, а все из-за того, что седина в висках совсем не красила её молодое лицо. От нервов и потрясений, выпавших на её нелёгкую, от рождения блонд стал некрасиво сереть. Да и вчерашний подросток (и пусть ей уже двадцать пять — за время войны возраст будто застопорился), не могла себе отказать в синей гриве. -Полагаю, с Орионом вы уже знакомы, -не удосужившись даже казать пальцем на того, о ком она говорила, бросает Солус, оставляя Спаркс в догадках. Да, она знает тут всех и каждого поимённо и даже может назвать любимые цвета всех на Земле! Обоих мужчин Арси видела впервые, как, к слову и они её. Молодой, тот что стоял за спиной сидящего старшего, не скрывая интереса рассматривал её краем глаза, стараясь тем самым скрыть своё любопытство. Натуральный рыжий его волос слегка запылился, а кожа ещё не успела полностью затянуться вкруг шрама на лице — от верхней губы до самого уха. Малой наверняка сражается на передовой и его, как и её, вытянули сейчас чуть ли не из пекла. Мужчина перед ним же, наоборот казался домашним пёсиком. Весь такой чистенький, вылизанный, в приглаженной рубашке. -Ага, -глухо бубнит Си, неопределённо уставившись где-то между ними. Младший тут же застенчиво перевёл взгляд, а вот второй — кивнул, в знак приветствия. Вот и познакомились. -Пакс, -голос у него тяжёлый и баритонный, а когда Орион встаёт, Арси вовсе не может сдержать внутри груди испуганной икоты. Ростом названный был больше двух метров точно, и практически накрыл несчастную снайпершу своей тенью. Он протягивает огромную пятипалую лапу к ней через весь стол даже не разогнув локтя, ожидая, что та обязательно её пожмет. Но Спаркс замирает, лишь слабо мигнув глазами. -Твои протоколы безопасности отвратительно показывают себя в последнее время, Ар Си, -Солус Прайм продолжает, махнув папкой документов в своих руках, -Но твой командир заверил меня, что тебе можно доверять, вот я и решилась. Нам нужен кто-то маленький и проворный, хорошо обращающийся с оружием и компьютерами. Слышала о произошедшем на базе Кибертрон-1? Снайпер наклоняет голову, совершено тупым взглядом уставившись на Прайма снова. Даже не спрашивая, а прямо говоря без слов: «в душе не ебу, клянусь». И Солус вздыхает, звучно хлопнув папкой по столу, накрывает пальцами широкую переносицу. -Я объясню, -тут же вклинивается Пакс, неловко обтерев ладонь о штанину, -Кибертрон-1, это база в космосе, построенная специально для тактического наблюдения и отступления в случае проигрыша автоботской стороны. Второе название «Ковчег», не официальное, само собой. Эта же станция используется советом Праймов для входа в медитации и резонанса с Матрицей Лидерства. Про МЛ Арси знала, как и все, включая детей. Мол —это невероятной мощи артефакт, полученный из дебрей космоса во Вторую Космическую Эру и из-за которого в своё время разбушевались все власти на родной планете. К тому же, судя по всему, именно из-за неё война эта и началась, а из одной матрицы создали тринадцать, расщепив её ядро на мелкие кусочки. -…Её объединённой частью. Автоботы держали связь с персоналом Кибертрона-1 все эти годы, но месяц назад она оборвалась, как раз в то самое время, когда должна была стабилизироваться тринадцатая частица Матрицы. -И вы хотите… -Вам троим надо полететь туда и, либо вернуть контроль над станцией, либо успешно перенести матрицу на Землю, -Солус рукой сажает оборванного на полуслове Пакса на стул. -Вы меняете мою классификацию? -Арси спрашивает так, как будто её только это и волновало. -К всеобщему сожалению. Ты полетишь третьей. В капсуле мало места, и, в случае осады десептиконов проникнуть на станцию придётся незамеченными. Мы составляли этот отряд, исходя из Ваших характ… Не успевает Солус договорить, Спаркс совершенно бесцеремонно встаёт с места, тяжело скрипнув стулом и собирается уходить практически перешагивая порог двери. -Я не полечу, -чавкает девушка неразборчиво, стремительным синим пятнышком исчезая уже в коридоре. -А тебя никто не спрашивал, Спаркс! Летишь и точка! -Возьмите другого. -Я назвала причины, почему летишь именно ты! -Я не сдала экзамен по ближнему бою! По мере перепалки голос девушки все удалялся и удалялся, пока вовсе не исчез в коридорах бункера. Однако, не успевает девушка вовсе испарится, внезапно мальчуган, все это время остающийся совершенно без внимания, нагоняет её, обгоняет и заставляет практически столкнуться с его грудью лицом. -А я сдал. С отличием, кстати говоря! А ещё я немного разбираюсь в медицине. Арси вздергивает одну бровь. Не будь она так раздражена, то засмеялась бы тот час же. Но сейчас вместо этого лишь безмолвно обходит парня по кругу. -А ты в компьютерах. А ещё в совершенстве овладела всеми видами стрелкового оружия. Кто знает что может случится на Кибертроне? Никто! А что мы можем сделать, чтобы предотвратить страшное? Быть во всеоружии! -Тебе семь лет? -не выдержав выплескивает девушка, круто развернувшись на пятках, звякнув угрожающе винтовкой на своём плече. -Так то двадцать три. Это не меняет сути. Это очень важная миссия, даже не представляешь насколько важная… -Ох, я не настолько тупая, школотрон. Пакс выглядит как типичный Прайм, только неотесанный — я догадалась, что летит он, чтобы забрать матрицу. Спасибо, два и два сложить в состоянии. -Ну вот видишь — ещё и математику понимаешь. Я то вообще в школе не доучился, зато стихи знаю… Арси подавляет рефлекс и сдерживается, чтобы не вмазать парню по лицу, а вместо этого глубоко вздыхает, разворачивается снова и продолжает уходить. -Прости, если задел! Я вообще не силён в общении, если быть честным, я только выпустился из академии, меня тут же приставили телохранителем к Ориону, а он собеседник… Скучный. Я что сказать пытаюсь: это ничего, что ты такая грубая и холодная, и что слава у тебя тут не очень. Но тебя выбрали на миссию, которая, возможно, решит ход войны! Это же круто! Взбешеная до каких то чёртиков и уже не находящаяся в состоянии миротворчества, Арси резко останавливается, зажмурившись. -Пусть выберут другого. -Хотели, но выбрали то тебя. Я видел досье и, честно, я бы тоже так поступил. -Сногсшибательно! Мне же так важно мнение какого то… -Смоук Скрин, -улыбается парень, буквально сияя изнутри. Да так, что Арси невольно пристыдилась. Он то вообще ей ничего не сделал, ладно Солус. И она немного успокаивается, накрыв лицо ладонью. -У меня нет выбора, да? И парень кивает, почти виновато качнув плечами. Её бы понесли за ноги, но в капсуле она бы оказалась, несмотря на свой протест, а значит выбора у неё действительно нет.