──────── ※ ────────
Бокуто делает домашнюю работу, напевая песню. Его концентрации хватает ровно на пять минут, после чего он отвлекается на соцсети. — Ива-ча-а-ан! — восклицает развалившийся на кровати Ойкава. — Ты ведь не собираешься настолько дотошно следить за каждым словом, которое он пишет… — Отстань, — отрезает Иваизуми. — Это наша работа! — Ты слишком ответственный для демона. — А ты слишком безответственный для ангела. — И что же нам делать? — Заткнуться и молча делать свою работу! Ну вот, открыл ГДЗ, — Иваизуми делает пометку в своем планшете. — Плюс один грех. — Фу, как мелочно… Иваизуми скрипит желваками. Ойкава наконец вовлекается в процесс и заглядывает через плечо Бокуто в переписку с одноклассником. — Объяснил другу пример по математике, — помечает себе Ойкава. — Плюсик в карму засчитан! Ха, я уравновесил тебя! — Ты снова оцениваешь через жопу! Он просто скинул ему ответ из ГДЗ. — Что? Оцениваю твою жопу? Она у тебя просто секс. — Дуракава! — угрожающе рычит Иваизуми, багровея. — Я знаю, что у тебя отличный слух… — И знаешь, что не тебе оценивать добрые дела! — лелейно напоминает Ойкава. — И свою задницу. Он ждет реакцию. Прекрасно знает, что агрессивный флирт — практически беспроигрышный вариант, чтобы вывести напарника из душевного равновесия. Но Иваизуми лишь, утомленно прикрыв глаза, трет переносицу. — Как же я устал от тебя… Ты исчадье Ада, ты в курсе? Ойкава вопросительно поднимает брови: «Правда?!» — Это какой-то комплимент на демоническом? Я, конечно, тронут до глубины души, но хватит ко мне подкатывать, Ива-чан! Мы ведь на службе… Иваизуми вскидывает голову — Ты… Да как ты… — задыхаясь от возмущения, рычит он. Ойкава безмолвно вопрошает: «И что ты мне сделаешь?» — Это ты ко мне постоянно пристаешь! Если мы связаны по рукам и ногам, это еще не значит, что мы лучшие друзья, понял? Плечи Ойкавы слегка вздрагивают. Лицо теряет эмоциональную окраску — совсем на него не похоже. — Но Ива-чан… Ты ведь действительно мой лучший друг. Иваизуми замирает, пытаясь понять, насколько тот серьезен. Но Ойкава отстраняется, вяло наблюдая за экраном Бокуто, уже успевшим открыть какую-то компьютерную игру. Теперь они по разные стороны его плеч, словно настоящие ангел и демон. Черт! Иваизуми ненавидит чувствовать себя так. Несдержанным придурком. — Если бы ты не доставал меня двадцать четыре на семь, то мог бы стать моим другом. — Правда? В карих глазах вспыхивает азарт. — Ну да… — растерянно подтверждает Иваизуми. И это чудесным образом меняет все. Ойкава перестает строить себя забияку и образцово (а главное — молча!) выполняет свои обязанности: ведет подсчет хороших дел Бокуто. Только это нихрена не радует. Пресное неестественное общение не доставляет никакого удовольствия, и уже к концу дня Иваизуми готов повеситься. Во время вечерней тренировки Бокуто, поддавшись общей атмосфере, Иваизуми начинает отжиматься, чтобы сбросить негатив. Впервые в полной тишине. — Я поражен, — выдавливает он, тяжело дыша после второго подхода. — У тебя закончились комплименты моим рукам и заднице? Ойкава, делающий растяжку, краснеет от напряжения в попытке сдержать едкий комментарий. — Ты в порядке? — не выдерживает Иваизуми. — В полном! Искусственная улыбка Ойкавы коробит. — Обычно так говорят, когда нихрена не в порядке. Ты помрешь от собственного яда, если будешь дальше сдерживать свою настоящую сущность. Он непонимающе хлопает глазами. — Э… — Веди себя естественно, ладно? — Это какая-то проверка? — недоверчиво-обиженно прищуривается Ойкава. — Или ты соскучился по моим остроумным шуткам? — Второе, — нехотя признается Иваизуми. Все внутри сопротивляется признанию, но эффект однозначно стоит того: Ойкава расцветает на глазах, на губы возвращается хитрющая ухмылка. — Значит, ты признаешь, что я твой лучший друг? — Получается, так. Ойкава подскакивает и кидается за своим планшетом. — Что ты?.. — Я записал все назревшие за это время шутки. Ты должен их услышать! Иваизуми прыскает от смеха, но улыбка быстро сходит с лица, когда до него доходит: — Это не шутка, да?..──────── ※ ────────
Иваизуми периодически задается вопросом: — Он должен взрослеть, разве нет? Бокуто шестнадцать, и он на голову выше среднестатического японца. Широкие плечи и статная фигура создают ложное впечатление взрослого человека. Он прячется за игровой автомат с мягкими игрушками. Беззвучный смех выдает степень удовольствия от дурацкого розыгрыша. Акааши с недоумением оглядывается по сторонам и достает телефон. — Сейчас позвонит, — вздыхает Ойкава. — Надеюсь, он поставил на беззвучку… Раздается рингтон «Centuries» Fall out boys. Бокуто вздрагивает и судорожно начинает возиться в поисках телефона. Акааши медленно оборачивается на звук, быстро находит источник и равнодушно уточняет: — Бокуто-сан, зачем вы сидите на грязном полу? — Я… э-э-э, ну-у-у… — Надеюсь, он не собирается врать, — сводит брови к переносице Иваизуми. — Не хочешь заполнять отчет? — Ойкава отвлеченно рассматривает игрушки в игровом автомате. Руки чешутся сыграть, но это действие ему недоступно. — Понимаю. — Да нет, просто у него это ужасно получается. — Мы разве не в прятки играем? — наконец невинно уточняет Бокуто, на что Акааши тяжело вздыхает. — Ладно, раз вы заняты, то я иду есть сладкую вату один. — Не-е-ет! За что?! Акааши, подожди меня! — слишком громко вопит Бокуто, привлекая к себе внимание всех посетителей игрового зала. — Я ведь твой капитан! Он быстро догоняет Акааши, заключает в объятия и осыпает искренними извинениями. Иваизуми и Ойкава неловко переглядываются. Моменты близости всегда смущают — у них не должно быть свидетелей. После насыщенного дня в развлекательном центре и приличной суммы потраченных карманных денег Бокуто ложится спать, а Иваизуми и Ойкава облегченно выдыхают. — Ура! Перерыв! — радостно падает на диван Ойкава, будто родитель-одиночка и наконец уложил ребенка спать. Но Бокуто снова берет в руки телефон. Экран подсвечивает удрученное выражение лица. Ойкава неохотно поднимается и подходит к сидящему за рабочим столом Иваизуми. Смена еще не закончилась. — Нет, ты посмотри на него! Кому завтра в шесть утра вставать?! Ива-чан, фас! Запиши это в проступки. — «Долго бодрствовал и не давал нам отдохнуть?» Вот если проспит и подведет команду завтра на соревнованиях, тогда подумаю об этом. — Какой же ты иногда зануда! — недовольно ворчит себе под нос Ойкава. — Вот поэтому тебе и поручили подсчет добрых дел. Ты бы вышел за рамки очень быстро, записал в грехи того, чего нет. Ойкава уже открывает рот, чтобы поспорить, но Бокуто шепчет: «Блин! Какой я дурак…» Любая мелочь может испортить его настроение, но он редко загоняется наедине с собой. Иваизуми становится не по себе. — Может, с кем-то поссорился… Ойкава не успевает заглянуть в мессенджер и от этого недовольно цокает. Телефон гаснет. Образовавшаяся тишина режет слух. Бокуто шмыгает носом. — Ой, брось! — входит в режим воодушевления Ойкава. — Ты топчик! Лучший доигровщик, самый искренний человек… утри слезки. Иваизуми невольно улыбается. Его всегда умиляет эта редкая забота. — Он тебя не слышит. — Я не с тобой разговариваю! — Но тебя слышу только я. — Я хочу верить, что заряжаю его на позитивные эмоции, — Ойкава делает вид, что собирает в руки энергию, а затем направляет к Бокуто и обещает: — Завтра будет новый прекрасный день! Ты всех порвешь на площадке, иначе и быть не может! — Не прокляни его случайно, — иронично советует Иваизуми, наблюдая за обрядом устранения плохого настроения. — Это ведь не по моей, а по твоей части! — А вот и нет, — возражает он. — Это ты убеждаешь меня, что я зло. Это вообще-то буллинг! Ойкава разворачивается, возмущенно подбоченившись. — Мы вместе это решили! Ты демон, я ангел. — А это газлайтинг. Напишу на тебя жалобу. Ойкава подходит вплотную и кладет тяжелые руки на шею Иваизуми. — Если бы ты хотел избавиться от меня, то уже давно бы это сделал. А раз ты до сих пор этого не сделал, то… я тебе нравлюсь, верно, Ива-чан? Он, едва касаясь, проводит пальцем по его губе. Дыхание сбивается. — Харассмент, — добавляет Иваизуми, но ничего не делает для того, чтобы отстраниться. — Решил собрать полный набор абьюза?──────── ※ ────────
Ойкава и Иваизуми никогда не спят. Если первые годы они расходились по разным углам, словно не поделившие добычу коты, то теперь вместе ждут пробуждения Бокуто, коротая время за душевными разговорами. Одиночество сближает. Развалившийся на диване Ойкава смотрит в потолок. — Мы давно не спорили про ангелов и демонов… Но так ли важно, кто мы? — начинает философствовать он. — Конечно, важно! — возмущается Иваизуми. Он сидит на полу рядом, прислонившись спиной к дивану. — Ты в белом, я в черном. Ведем учет добрых и плохих дел… Кем мы еще можем быть?.. — Получается, тебя смущает только то, что у нас нет крыльев? Иваизуми тихо смеется, оборачиваясь. — Главным образом меня смущает твой дрянной характер. Ойкава переворачивается, облокотившись и сложив голову на руки. Их лица оказываются в опасной близости друг от друга. Карие глаза расширяются от неожиданности. Иваизуми сухо сглатывает. — Помнишь, как ты как-то раз хотел?.. — вспоминает он, завороженно смотря на губы Ойкавы. — Хочешь, проверим твою теорию? Дождавшись неуверенного кивка, Иваизуми поддается импульсу. Сокращает расстояние между ними до пары сантиметров. — А вдруг реально что-то случится, если мы… — Помолчи!.. — просит Иваизуми и тут же жалеет об этом, когда Ойкава обиженно отодвигается. — Прости, не хотел, чтобы это звучало так грубо… — О, и давно тебя волнует грубость? — язвит Ойкава, отвернувшись. Иваизуми устало прикрывает глаза рукой. Ну вот… все испортил. — Просто мне тоже страшно, Дуракава, — смягчившись, объясняет он. — Я тоже боюсь последствий. Не хочу лишиться всего из-за минутной слабости. — Всего?! Чего — всего? — возмущенно-озадаченно придирается Ойкава. — У нас ничего нет! Иваизуми вынужденно признается: — Тебя. Я не хочу потерять тебя, Дуракава. Ойкава замирает. Кажется, даже не дышит. Иваизуми предпринимает еще одну попытку: приближается и легким движением губ скользит по шее, вызвав рваный выдох. — Хаджиме… Он так редко слышит свое имя, что до этого момента и не подозревал, какое магическое влияние оно над ним имеет: сердце щемит от нежности, напряжение приятно тянет низ живота. Ойкава что-то нечленораздельно мычит, переворачивается на спину и приподнимается на локтях. — Я всегда знал, что где-то в глубине тебя существует чувственный Хаджиме. Повтори еще раз… — Повторить обращение? Дуракава. Ойкава тихо смеется. В это мгновение, когда тот выглядит счастливым и беззаботным, Иваизуми не может устоять. Невинное соприкосновение губ застает обоих врасплох. — Я не хочу потерять тебя, Тоору. Ойкава стонет от удовольствия и льнет в ответном поцелуе, более пылком, но до сих пор неуверенном. Кажется, что они совершают непоправимое, противоестественное: смешивают добро и зло, любовь и ненависть. Но наказания не следует: земля не трескается, молния не пронзает насквозь… Только жар раскаляет грудную клетку. — Ничего не произошло! — восторженно вторит этим мыслям Ойкава. — И почему мы раньше не попробовали?.. — Потому что я дурак. Ты ведь предлагал. Иваизуми более уверенно притягивает его к себе, обхватив руками лицо, запускает пальцы в волосы. Тревожная мысль: «А вдруг это все же запрещено, и их ждет наказание?..» — не отпускает до самого конца, поэтому поцелуй выходит таким чувственным, будто они целуются в первый и последний раз. — Я думал каждый день об этом после того раза, — признается Иваизуми. — А я думал об этом с того момента, как впервые тебя увидел. Он недоверчиво выгибает бровь. — Правда? Сложно поверить. Ты выглядел фантастически самовлюбленным придурком. — Ойкава выразительно корчит мину. Наступает очередь Иваизуми смеяться. — Помню, что я совсем не соответствовал твоим ожиданиям. Ты ведь был разочарован? — Шутишь? Я влюбился с первого взгляда. Ты греховно прекрасен, чертовски сексуален… Мой личный демон! — И все же не демон, раз нас до сих пор не пронзило молнией. — Ну… это ведь всего лишь теория.──────── ※ ────────
Иваизуми и Ойкава прощупывают границы. Как далеко они могут зайти в греховной близости?.. Бокуто едва успевает доесть фруктовый лед до того, как тот превратится в сладкую лужицу. Жара никого не щадит. — Это несправедливо, — облизывается на сладость Ойкава. — Я тоже хочу! — Ты говоришь это каждый раз, — не слишком заинтересованно подмечает Иваизуми, продолжая заполнять отчет. — И как тебе до сих пор не надоело? Он замирает, когда рука Ойкавы накрывает коленку и поднимается выше. — Мне нужен утешительный приз… Он накрывает пах и провокационно трется. В штанах за считанные секунды становится тесно. Иваизуми наконец поднимает взгляд от планшета. — Что ты делаешь?! Нарушено негласное правило не заниматься непристойностями в присутствии Бокуто. — Хочу тебе отсосать, — вызывающе заявляет Ойкава. Лукавый взгляд предупреждает о серьезности намерений. Белая одежда ненавязчиво напоминает о том, что Ойкава вообще-то невинное существо. Точнее, должен им быть. Иваизуми делает рваный вдох и поддается бедрами навстречу, чтобы тот мог расстегнуть ширинку и делать все, что вздумается. Бокуто, словно почувствовав себя третьим лишним, берет полотенце и уходит в душ. — Мы должны пойти за ним… — выдавливает неохотно Иваизуми, опасаясь, что Ойкава может прислушаться к здравому смыслу и остановиться. — Ой, брось. Как будто ты не знаешь, чем он там занимается. Ему нужно личное пространство… Нам нужно личное пространство! Ойкава тянет Иваизуми с дивана на кровать Бокуто. Толкает на спину, нетерпеливо стягивает штаны. Он проводит кончиком языка по твердости сквозь нижнее белье, а затем зарывается носом в пах и делает глубокий вдох. Иваизуми смущенно стонет. Стыд лишь сильнее подогревает желание, и Ойкава не заставляет себя ждать. — Я соврал. Ты не утешительный приз. Ты лучше любого мороженого. Мысль о том, что провокатором всегда выступает именно он будоражит сознание. Гребанный искуситель! Ему не попасть в Рай, они будут гореть в Аду вместе. Пока Иваизуми фантазирует о Вечности вдвоем, Ойкава самозабвенно работает ртом, причмокивая, посасывая. Спертый запах пота и секса ударяет в ноздри. Минетом дело предсказуемо не ограничивается. Благо Бокуто решает принять ванну с пеной и любимыми резиновыми уточками, а это мероприятие всегда надолго. — Мы определенно не ангел и не демон, раз даже это не лишило нас работы, — задумчиво заключает Ойкава, медленно выводя круги на груди Иваизуми. — Ага. Палец останавливается. — У меня есть теория, — Ойкава резко садится, избегая взгляда. — Какая? Иваизуми рассматривает широкую спину, гадая каким спортом недоангел занимался при жизни. — Что, если мы сейчас оцениваем дела людей, а нашу с тобой… — подходящее слово находится не сразу, — деятельность оценивают ангел и демон? И в итоге выносится решение, станем ли мы одними из них? Иваизуми так долго молчит, что Ойкава наконец оборачивается. В карих глазах редкая для них растерянность. — Если это так, то плохи наши дела, — пытается пошутить Иваизуми. Кончики губ подрагивают, но так и не складываются в улыбку. — Возможно, я попаду в Рай, а ты в Ад. Хоть опасения и озвучены впервые, они уже не раз приходили в голову. Тишина разрывается от невысказанных чувств. Не нарушая тягостного молчания, Ойкава возвращается в объятия Иваизуми и утыкается носом в угол между подбородком и шеей. — Я не хочу существовать дальше, если мы больше никогда не встретимся или будем вынуждены сражаться друг против друга. Я люблю тебя. Иваизуми смыкает руки вокруг Ойкавы и крепче прижимает к себе. — Мы что-нибудь придумаем. — Погладь меня по голове и скажи, что все будет хорошо. Иваизуми хмыкает, взъерошив мягкие волнистые волосы. — Ну Ива-чан! Он целует в макушку и все же обещает: — Все будет хорошо. Я тоже тебя люблю, хоть ты и невынос… Ойкава хитро затыкает его рот нежным поцелуем. — Невыносимо прекрасен? Иваизуми смеется, качая головой, а затем тяжело вздыхает: — Думаю, раз нас до сих пор не «сняли с должности», то вряд ли мы можем еще как-то вмешаться. Мы ведь даже сейчас здесь прохлаждаемся, а не следим за Бокуто. — При всем желании вряд ли он сумеет натворить добрые или плохие дела, не покидая ванную комнату, — справедливо замечает Ойкава. — Не стоит его недооценивать. Он ведь уже как-то чуть не поджег дом. Он отмахивается, будто это мелочь. Будто они не были уверены в тот день, что умрут. — Зато больше никогда не брал в руки сигарету. Немного подумав, Ойкава тянется за своим планшетом. — Что ты делаешь? — Хочу кое-что проверить. Должна же где-то быть служба поддержки, верно? Попробую написать заявление с просьбой перепрофилировать меня на демона. — И что ты укажешь в причинах? — Признаюсь, что слишком много грешу для ангела, и что не хочу быть свидетелем смерти Бокуто… — Ему всего двадцать, Дуракава. — Жизнь непредсказуемая штука… вдруг его завтра собьет машина. Мое чувствительное сердце не выдержит. — Подай мне мой планшет, — Иваизуми протягивает руку. Заметив вопросительный взгляд, он поясняет: — А вдруг сработает? Я не собираюсь торчать здесь без тебя!──────── ※ ────────
Еще не успели ноги Хинаты коснуться крыши, как он в полете складывает белоснежные крылья и приземляется через кувырок, воображая себя нинздя. Конечно, Кагеяма, вероятно, заметил его, но еще не успел среагировать. На стороне Хинаты скорость. Лицо выражает крайнюю степень сосредоточенности, рука тянется к черному крылу. Кагеяма останавливает его одним уверенным движением. — Ты чего удумал, коротышка?! Суровый взгляд из-под бровей заставляет Хинату нервно сглотнуть. Раунд проигран. — Хотел пылинку стряхнуть… Они оба знают, что это ложь. Каждая их встреча традиционно начинается с попытки выдернуть перо друг друга. — Пылинка, говоришь? У тебя на крыле тоже завалялась одна. Кагеяма тянется свободной рукой к белым крыльям. Хината, издав испуганный вскрик, изгибается и перехватывает вторую руку. Ангел и демон вступают в нешуточное противостояние, когда раздается громкое: — Дуракава, я считаю до трех! Если ты не покинешь спортивный зал, я закрою тебя здесь, понял?! Хината и Кагеяма замирают, посмотрев вниз. — О!.. — восторженно узнает Хината. — Ива! Стой… но если это он, то рядом должен быть… Кагеяма неохотно кивает. — Что?! Ты серьезно? Снова кивок. Они были оценщиками Ойкавы прежде, чем стали ангелом и демоном. В тот раз Кагеяма победил… «Нет! — напоминает себе Хината. — Не Кагеяма победил, а Ойкава нагрешил больше, чем сделал добрых дел!» — Раз! — Ива-чан, но… — Два! — …дай мне хотя бы нормально сложить мячи… — Три! Ойкава успевает выскочить до того, как дверь закроется. Некоторые вещи не меняются. Живые существа медленно, но верно эволюционируют; люди устраивают бессмысленные войны; Иваизуми вытаскивает из спортзала изнуряющего себя тренировками Ойкаву. — Что они здесь делают?! — хватается за голову Хината. — Только не говори мне, что они снова не прошли. Как они, черт возьми, это делают?! — Да, они снова вернулись к первому этапу распределения. — В который раз? — Я сбился со счета после пятого. — Хочется верить, что благодаря им Судный день никогда не настанет. — Если на них вся надежда, то плохи наши дела. У них все через жопу. Всегда.