Свет далёких звёзд

Ледяной ветер подгонял волны всё быстрее и быстрее разбиваться о неровную береговую линию. Его свист был подобен вою, а порывы обжигали тонкую, словно шёлк обнажённую влажную кожу. Тонкие пальцы отчаянно цеплялись за выступы острых скал, словно ища утешение и поддержку в холоде древних как мир камней. Яростные всплески немного успокаивали голову полную тревожными мыслями, мечущимися потревоженным роем пчёл и винящими свою обладательницу. Ведь для ушей единственного существа которое слышало сейчас морской концерт - это были звуки дома. Даже столь дикие и необузданные они убаюкивали воспалённое сознание. Из-под тёмной глади воды виднелись два потускневших, но прекрасных изумруда, когда-то смотрящих на мир наивным, полным незамутнённого восхищения всем окружающим взглядом. Но одинокий огонёк, слишком ярко сияющий в беспросветном мраке привлекает к себе излишне много внимания и далеко не всегда в состоянии себя защитить. Обладатель этих глаз был чрезмерно беспечен и доверчив, за это он и поплатился одной из самых драгоценных вещей, что у него была. Но вот отблески лесной зелени навсегда растворились в морской пучине и стихия в эту ночь забрала себе ещё одно пламя жизни. Через некоторое время, вода и туманный воздух успокоились оставив только тонкий, едва уловимый запах недавно прошедшего шторма. Море будто-бы впитало в себя часть ночной тьмы и слилось с ней в единое целое. А на чёрном небосклоне не отражался свет ни одной далёкой звезды. И только два тёмных, глубоких сапфира ещё долго и неотрывно вглядывались в толщу воды, силясь нечто там разглядеть. Звенящая тишина повисла над бескрайними морскими просторами, пока вдруг на глубине не зажёгся бледный, слабый огонёк. Он поднимался всё выше и выше со дна, озаряя своим тусклым свечением стайки проплывающих мимо, суетящихся рыб. Наконец достигнув поверхности, он засиял чуть смелее. Это была крохотная сфера самого чистого света, который только может представить себе сознание. Она очень осторожно подлетела к тёмной фигуре жмущейся к остроконечным скалам, осветив белоснежную кожу, так явно выделявшуюся на фоне глубокой ночи. Сверкающая синяя пара глаз с любопытством и благоговением взирала на такое недосягаемое чудо. Чёрные как смоль волосы обплетали мокрыми прядями длинную шею, на которой красовались небольшие, гладкие отметины жабр и спадая вдоль изящных плечей опускались в темноту воды. Там же были видны лёгкие подрагивания длинного, иссиня-чёрного рыбьего хвоста, выдавая с головой волнение его обладательницы. Спустя несколько минут безмолвного наблюдения, утончённая женская рука аккуратно потянулась к огоньку боясь ненароком его спугнуть. На прекрасном лице читалось предвкушение чего-то доселе неизведанного. Но стоило только миниатюрной ладошке приблизиться к мерцающему свету, как он тут же стал плавно подниматься ввысь. Тучи, словно по мановению чей-то властной руки расступились и над морем вновь засияла луна в окружении своих компаньонов звёзд, сияющих на небе подобно рассыпаному волшебному жемчугу. Свечение всё отдалялось и отдалялось, пока и вовсе не исчезло вдалеке, подмигнув на последок лучиком белоснежного света. Поглядев ещё немного в ночные небеса, фигура уж было собиралась покинуть место своего наблюдения. Махровые плавники мерно закачались, готовясь унести свою хозяйку в неизвестном направлении, как гладкая, практически как чёрное стекло поверхность воды чуть всколыхнулась, свидетельствуя о движении под ней. И через мгновение взгляду предстала ещё одна дивная девушка, только глаза её были больше похожи на два ледяных осколка, а не на тёплую прибрежную синеву. Она пристально посмотрела на ту, к кому собиралась обратится, потом хищно улыбнулась одними краешками губ и удовлетворённо протянула томным, бархатным голосом: - Славная охота, сестра! Весь клан сегодня будет пировать до рассвета. После сегодняшней ночи вести о сиренах - "изящных похитительницах жизней" разлетятся далеко по близлежащим землям. Аллюма благоволит нам. Та лишь грустно глянула на проплывающую мимо одинокую досточку, что относительно недавно была частью корабля, ещё сегодня днём направлявшемуся в какой-то порт по своим важным, а может и не очень делам. Вчера утром матросы загружали диковинные специи из далёких краёв и сочные фрукты на одно из самых быстроходных суден Греции, а сегодня они уже покоятся в холодных объятиях "морских дев". - Я знаю что ты очень хочешь, чтобы я присоединилась к вам. - тихо сказала свидетельница ужасающего кораблекрушения, - Но я не пойду, даже не пробуй меня уговорить, Корализ. Просто не могу. - Знаешь, Мелориель...Я всегда подмечала, что ты немного странноватая, как-будто не от мира сего, - с лёгкой ноткой досады в голосе проговорила хищница, - Ты практически всегда ни с кем из сестёр толком не общалась, хотя мы с Каилис очень старались подтолкнуть тебя к этому, и не раз. Но теперь же... Уже целых 20 лун ты не участвовала ни в одной охоте, и даже не удостаивала нас своим присутствием на трапезах. Смотри чтобы рано или поздно от тебя не отреклась Аллюма, неразумная моя! С этими словами, раздосадованная девушка снова погрузилась под воду, а её склизкий хвост с размаху шлёпнул по воде, будто намеренно облив всё ещё жмущуюся к камням соплеменницу. По лицу Мелориель было отчётливо видно, что колкие слова знакомой совершенно не задели её душевное состояние. Она считала, что все сирены довольно жестокие, эгоистичные по отношению к иным от них самих существам и вообще довольно самолюбивые. Черпая жизненные силы и молодость они губили множество светлых и достойных лучшей участи душ, подразумевая их как простую еду, один приём пищи и не более того. Никто из "сестёр моря" и не пытался разглядеть пламя жизни в людских глазах, ту искру что отсутствовала в их собственных. Ей так хотелось хоть один-единственный раз спасти человека от перепончатых рук своих соплеменниц. Не раз синеглазая сирена винила себя под покровом ночи за то, что не помогла раньше, но всё время было уже поздно что-либо предпринимать. С головой полной таких невесёлых мыслей, девушка залезла на относительно плоский выступ скалы подтянув за собой тяжёлый, извивающийся хвост. Поверхность на которую она уселась была очень шершавая, неровная а местами даже острая, впивающаяся в нежную девичью кожу и царапая её до крови. Но тут Мелориель всё равно спалось намного лучше, нежели в обвивающих тело плотных водорослях, как было заведено испокон веков у подводного народа. Свет таких далёких и казалось холодных звёзд невесомо озарял бледную кожу кое-где покрытую мелкими чешуйками, даря чувство безопасности и покоя. Она свернулась калачиком, накрыв нечеловечески прекрасное лицо широким плавником, растворяясь в ощущении спокойствия, вселяемым лунным сиянием. И вскоре провалилась в глубокий сон, наполненный волнующими образами и увиденными в этот долгий и такой утомительный день картинами.