Проклятое Наследие: На воле

Лошадка, на вид ещё юная, довольно темного вороного окраса с пёстрыми, буро-рыже-белыми пятнами стояла неподалеку забора, кажется совсем в углу большого неровного квадрата ограды их пастбища. В глазах читалась уже кажется продолжительная тоска, тоска по совсем недавно кбершей кобыле - Фауле, её матери. Так как отец её был скачковым конем, она о нем знать не знала – лишь по рассказам матери. Не принято здесь, в их стаде, которым руководили люди - расти в нормальной семье. Всех коней разводили лишь для того, чтобы получить побольше денег – тому фермару втридорога сплавили, этого отправили на скачки, выставив немалую ставку.. Не совсем легальная, но никем не осперенная лошадиная ферма. Никто особо здесь в счастье и радости не жил. Через пару мгновений к Рендаву подошла уже взрослая кобыла - пёстрого позолоченного окраса, с аккуратно расчесанной гривой и чистой лоснящейся шерстью. Рендаву повернулась к ней, даже будучи рада приходу подруги. Лошадь звали Афродитой – это вполне отвечало её "профессии", она участвовала в выставках и конкурсах красоты, где, конечно, не раз занимала престижные места. Посему выглядела она получше обычных лошадей – иным и грыву не причесывали, не говоря об дополнительной гигиене, про которую тут часто забывали. Афродита склонила голову в знак приветствия. - Здравствуй.. Её голос звучал почти неуверенно. Рендаву склонила голову в ответ и подошла ближе. - Здравствуй, Дита Ответ на приветствие Рен не заставил себя ждать. - Как ты? Ну.. После её смерти.. Рендаву на секунду опустила взгляд, хоть она и ожидала этого вопроса. Некоторые другие лошади, с сочуствием смотрящие на её потярю, считали за лучшее не тревожить молодую душу, а вот более близко знавшая её Афродита считала иначе. И не ошиблась – несмотря на тоску, терзавшую её уже долгое время, поговорить и высказаться кому-то хотелось. Так что Рен прижалась к стоящей рядом лошади и просто прислушалась к её сердцебиению. - Мне... Больно и неприятно.. Я должна находится на этом пастбище каждый день, хоть мне и тоскливо оставаться там, где всё напоминает о ней... Внезапно на эту речь Афродита загадочно отвела взгляд. - Ты бы чуствовал себя лучше.. В другом месте? Этот вопрос застал Рендаву врасплох. - Ну... Наверное. Там воспоминания не мешали бы мне постоянно жить.. А зачем ты спрашиваешь? Афродита в этот момент устремила взгляд вперёд, на забор. Она отошла от неё ближе к ограде. - Видишь? В первую секунду Рендаву показалось что её подруга помешалась. Но нет, вскоре причина волнения Афродиты стала ей ясна. Казалось бы небольшая, но вполне глубокая трещина на заборе сильно ослабевала ранее непробиваемый круг ограждения. - Ударь по нему.. Эти фразы, сказанные тихим шепотом, врезались в сознание Рендаву и она, словно околдованная, ударила передними копытами об стенку. Забор едва колыхнулся, но и это было огромным достижением в глазах жеребёнка. - Задними лапами, дурашка. Они у тебя сильнее.. Фраза, сказанная тем же магическим шёпотом поманила её вновь, и кобылка, развернувшись, нанесла удар. Деревянная ограда треснула, уже бывшая на ней зазубрина расползалась шире. Лошади устроили небольшую суету, поняв что собираются сделать эти двое, но противится этим действиям сами боялись - да и пришли уже пару человек, отвечающих за порядок на пастбище. Один из них, покрупнее и позорче, уже подметил трещину и со всех ног гнался к ним. Афродита, поняв что шанс может быть утерян, развернулась и ударила задними лапами по забору. Пару стержней окончательно отломались, обнажив небольшую дыру – взрослым лошадям пролезть не под силу. - Беги! Дита уже со всех ног понеслась и сбила с ног бегущего человека, но тот быстро поднялся, нацепив на неё уздечку и отдав её второму подошедшему. Расстояние между ними оставалось не очень велико. Да или нет? Выход только один.. и только. Лапы лошадки тряслись, времени решать не было, пару секунд – и она всё потяряет. Но нет. Крик подруги вновь врезался в мозг, грудная клетка сжалась. Один быстрый разворот - и она проскользнула в дыру в заборе, ловко поднимаясь с колен на той стороне и убегая в чащу. Работник конечно в дыру не пролез бы, но он довольно легко вздерся на забор и, перепрыгнул через него, погнался за ней. Она уже была в чаще, но ещё не в самой густой, так что она ещё не была свободна. На секунду ей пришла мысль остановиться и дать человеку увести себя обратно, не брыкаясь, но... Горечь воспоминаний и отчаянный крик Афродиты всё решил сам за себя. Ноги гнали её вперёд, поддаваясь ранее необузданному порыву, опуская всё вопросы здравого смысла. Человек, кажется, выдохся - каким бы спортивным он не был – разве за лошадью угнаться? Тем более не за какой-то дряхлой кобылой, а за молодой годичной лошадкой, которая если и не в самом расцвете сил, то этот самый "расцвет" уже на подходе. Молодые копыта несли конячку по траве, не видя ни конца ни края только что открытым возможностям. Вскоре ни того человека, ни той берёзовой рощи не стало видно, и продираться сквозь тугие кусты становилось лишь сложнее. Но желание убежать и спрятаться не давало возможности остановиться. Кажется, этот бешеный темп длился ещё минут пятнадцать. Но и после она продолжила ход, просто уже более спокойным и умеренным. Остановилась Рендаву лишь к ночи, когда вечерняя мгла накрыла деревья кусты и вставший перед ней неглубокий ручей вблизи. Россыпь звёзд, ранее виданых лишь с небольшой окошком в конюшне, в этот раз заставил её опомниться – она валится с ног, глаза застилает сонная пелена, а дыхание кажется совсем сбилось. Хотелось лечь, но если бы но это сделала, по её словам, она бы заснула. Но это было опасно, по её мнению. Так что Рен сначала попила воды из ближлежайшего ручейка, а после, пошастав по бережку и леску рядышком, нашла укромную большую ямку под кустов, куда можно было лечь и заснуть никем не видимой. Хотя, конечно любой желающий хищник найдет её по запаху как дважды два, так что тут оставалось положиться на свою удачу. Забравшись в эту небольшую ямку, та начала засыпать, уже не мучимая болезненными воспоминаниями о погибшей матери и к тому же приятно уставшая. Кладя головку на сырую прохладную землю та почувствовала как глаза слипаются сами собой, так что через пару минут кобылка уже уснула, постанывая и будучи почти неслышимой, её звуки заглушал шелест куста над ней, что также прикрывал её своими ветвями и корнями.