Маленькая удача

Лейтенант Грэм Гор думал, что он погибает. Атака неведомого существа, которое ранее опрокинуло их сани, произошла слишком резко и внезапно. И также острое вонзается в его тело, как нож входит в масло. И крики. Только чьи они? Мысль, одна слабая мысль – это медведь? Если да, то медведь прямиком из глубин ада. В тот момент, когда нечто с силой отбрасывает его как куклу, Гор думает, что уже умер. Насколько легко им перестали интересоваться, и он, обмякнув, падает на лёд под чёрным небом. Даже не ощутил, как поцарапал лицо о снег. Суматоха только набирала обороты, когда Грэм, уже находят на грани сознания и его потери, чувствует, как кто-то аккуратно пытается дотронуться до точки биения пульса на шее. Почему-то прикосновение отозвалось болью, и невольно из горла вырывается слабый стон. - Лейтенант живой!- кричит вроде бы знакомый голос, но в уши словно налили воска, или чего-то ещё. Сейчас холод играл свою положительную роль, хотя Гор ощущал, что с каждым вздохом кровь будто вытекает с ещё большей силой, а ему не хватает этих самых сил, чтобы помочь тому, кто пытался его приподнять. Грэм Гор был крупным молодым человеком, и сейчас этот вес мешал как ему, так и его спасителям. Среди которых был доктор Гудсир. Сержант Брайант и несколько остальных старались следить за пространством вокруг них настолько, насколько позволяла темнота и странная гроза, в которую они умудрились попасть. Даже когда его аккуратно уложили в лодку и завернули в одеяло, Грэму казалось, что он умирает. Ему постоянно думалось, что он уходит под волну, а потом старается выплыть на поверхность, чтобы сделать глоток воздуха. Ничто не могло сравниться с этим ощущением. На смену этому видению внезапно пришёл холод, отчего он не мог совладать с ним, и даже сквозь какую-то чернильно-красную пелену боли чувствовал, как стучат зубы. Перед тем, как окончательно забыться или потерять сознание, лейтенант увидел над собой взволнованное лицо Гудсира. *** Когда Грэм начинал приходить в себя, он тут же пожалел об этом. Помимо того, что в голове было очень тяжело, и практически невозможно в первый раз открыть глаза, болело всё тело. Особенно грудь и рёбра – лейтенант отчего чувствовал себя крышкой гроба, в которую с двойным усилием забивали гвозди. Каждый вдох, который он делал, отзывался дикой болью, резко стреляющей в голову и натруженные лёгкие. Ему было жарко. Очень жарко, что даже невозможно облизать губы – во рту пересохло, а язык тяжело ворочался, и едва он попытался сказать хоть что-то, вместо слов получился хриплый стон, тихий и протяжный. - Тише, лейтенант,- такой знакомый голос, но Гор не может разобрать, кто это мог быть. Ему опять казалось, что его держат где-то на глубине, а свет едва мерцает, преломляясь на слабые оттенки голубого и… зелёного. Едва Грэм смог открыть глаза, очертания всего просто расползались перед его взором, словно бы на картину вылили ведро воды, или же прошлись грязной губкой. Или же он смотрел на мир через очень мутное и толстое стекло. Не удавалось разобрать, бредит Грэм, или он медленно возвращается в бренный мир, в жестокий холод. Мягкое прикосновение к щеке вроде бы отвлекло от прокатывающей боли, подобно приливным волнам, с яростью накидывающихся на утёс. Он с трудом прильнул к ладони, прикрыв глаза и снова боясь их открыть. - Выпейте, лейтенант,- мягкий голос, в котором плескались неприкрытые тревога и волнение, просил очень вежливо. Гору просто хотелось, чтобы его оставили в покое, даже невольно и с большим усилием отвернул голову.- Вам полегчает. Дважды повторять не пришлось, когда острая боль захлестнула всё тело, что Гор невольно выгнулся. И охотно принял лекарство. После которого он начал плавно уходить в забытье, чувствуя, как мягко и нежно его гладят по голове. Запоздало приходит мысль, что это мог быть только один человек, кто заботится о нём – милый и добрый Гарри Гудсир. Сам же ассистент хирурга Гарри Гудсир приложил неимоверные усилия, наравне с доктором Стэнли, чтобы спасти лейтенанта Гора. Было очень сложно, но мастерство Стэнли, как и его самого, сотворили невероятное – они смогли остановить кровь, зашить раны, какие только обнаружили, и туго перевязали грудь и торс молодого человека. После того, как Гор забылся под действием лауданума, Стэнли принялся убирать инструменты и вскоре ушел, оставив пациента на попечение своего ассистента. Сам же Гарри практически не находил себе места. Тревога и беспокойство охватывали его, и наступали на него, как те самые ледяные тиски, в которых оказался «Эребус». Смочив небольшой кусочек ткани, Гудсир приложил её ко лбу своего любимого. Они держали в тайне ото всех свои чувства. Порой бывало, что Гарри почти выдавал себя и Грэма, но Гор всё быстро переводил в дружескую шутку, даже если они были среди офицеров кают-компании. Многие любили лейтенанта Гора за его дружелюбие и открытость. Гудсир сам того не замечая, тянулся к нему, и как-то, не сдержавшись, при этом сбиваясь, сказал ему: - Ты как маленькое солнце. Лично для меня. Грэм удивлённо моргнул, а затем, неожиданно, приподнял подбородок Гарри и нежно поцеловал того в губы. Гудсир, немного стушевавшись поначалу, откликнулся на поцелуй, позволяя своим рукам обнять лейтенанта за шею. В свою же очередь Грэм, оторвавшись от поцелуя, уткнулся в открытую кожу на шее ассистента хирурга, вдыхая аромат любимого человека. - Когда мы вернёмся, я хотел бы уехать с тобой в Шотландию,- тихо говорит Грэм, невольно поддавшись прихоти и проведя рукой по кучерявым волосам любимого. Из нежных воспоминаний Гарри вырвало то, что Грэм невольно дёрнулся, когда попытался повернуться на бок. Его лицо было болезненно бледным, а губы, потресканные от холода и перепада температур, будто посинели в неверном свете фонаря. Ко лбу прилипло несколько прядей светло-кедровых волос. Дыхание было резким и неглубоким, но Гарри, как врач, радовался и этому. Он сейчас был счастлив, что в лазарете не было посторонних, и Гудсир, наклонившись, поцеловал Грэма в макушку, вдыхая такой родной запах волос. На мгновение ему показалось, что он оказался в сосновом лесу, где воздух звенел от аромата смолы и коры деревьев. - Гарри…- сквозь беспокойный сон тянет лейтенант, и даже силится найти на ощупь его руку. Гудсир тут же схватил его руку, и почувствовал, что Грэм снова расслабляется под действием лауданума, и засыпает. Не выпуская из своей руки ладонь любимого. Гарри в ответ погладил разгорячённую щёку Гора, надеясь, что к утру жар немного спадёт. *** Было странно вновь просыпаться, и не понимать, где находился Грэм. Он смутно помнил всё, что было до пробуждения и после того, как его атаковали. Но отчасти чувствовал себя отдохнувшим, но по всему телу свинцом растеклась жуткая слабость, а голова продолжала болеть, и отзывалась напряжённой тупой болью, едва он пытался ею двигать. Приятное тепло согревало его ладонь, и лейтенанту пришлось приложить достаточно усилий, чтобы повернуть голову в поисках источника. Улыбка тронула треснутые губы, покрытые кровяной корочкой – держа за руку, у его койки спал Гудсир. Грэм невольно дёрнулся, и тихо застонал, дали знать поломанные рёбра и начавшие заживать раны. Гарри тут же проснулся, и не дожидаясь, пока сам проснётся, прильнул к губам Гора. Лейтенант откликнулся на поцелуй, даже хотел обхватить лицо доктора руками, но вместо этого низко и хрипло засмеялся, сквозь раны. - Что-то болит?- обеспокоенно протягивает Гарри, немедленно отстраняясь от пациента. - Щекотно,- ассистент хирурга заглядывает в глаза Гора, лучившиеся усталостью, счастьем от того, что каким-то чудом выжил. В свете фонаря они походили на покрытый дымкой опалы.- Ты же знаешь… что щекотно. Грэм попытался сесть, или же приподняться, но когда руки Гарри легли ему на плечи, решил не рисковать, он ещё не слишком окреп. Ему было так приятно, когда о нём так заботились. Сколько он себя помнил, Гарри был наполнен всесторонним ребяческим любопытством. Зарисовывал и записывал всё, до чего мог дотянуться, восхищался природой, и Грэм видел, как Гудсира распирает от радости, когда его позвали в экспедицию не только как ассистента хирурга к угрюмому Стэнли, но и как натуралиста. Странное сочетание в таком молодом человеке. Грэму нравилось наблюдать, как он делает наброски в блокноте, что-то увлечённо рассказывает. И отчего-то магнитом их тянуло друг к другу. Но сейчас, что мог сделать лейтенант, это осторожно поднять руку и дотронуться до щеки Гудсира, даже нарочно взъерошивая бакенбарды. Забавное чувство – ещё какое-то время назад он был на пороге смерти, а его спасли. И именно любимый человек. Затем он взял руку Гарри и поцеловал её, осторожно, трепетно и нежно. Ему не хотелось, чтобы он уходил из лазарета. Хотел, чтобы он остался с ним подольше. - Скоро меня сменит доктор Стэнли,- говорит Гарри, наклонившись над ухом Гора, и тут же убирая прядку волос с мокрого лба.- Я поменяю тебе повязки, а ты соблюдаешь постельный режим. - Всё, что скажете, доктор,- Грэм улыбается так, насколько хватает сил, и осторожно выдыхает. Ему снова казалось, что он качается на волнах в спокойный солнечный день, и это чувство убаюкивало его. Как необъяснимое внутреннее тепло, исходящее от Гудсира. Лёгкий поцелуй в щёку, и Гудсир принимается за работу. Грэму Гору определённо надо было вырваться из рук смерти. Ради одного прекрасного человека. Определённо стоило. Маленькая удача, что лейтенант Грэм Гор спасся ещё и благодаря любви.