Ночной кошмар

— Нет, прошу, дайте мне помочь вам... - Он не слушает. Профессор никогда не слушал её аргументы, её доводы, её идеи. Он думал, что умнее всех, но учил по программе настолько безнадёжно устаревшей, что это могло вызывать лишь смех. Но сейчас это не имело никакого значения. Навряд-ли в этом подобии её профессора осталось хоть что-то человеческое. По крайней мере, в это очень хотелось верить. — Пожалуйста, не кричите.. — Этот вопль... Ужасный. Устрашающий. Прибивающий к полу как маленького котёнка. Чувство, будто он повсюду, со всех сторон. От него никуда не спрячешься и он не прекратится никогда. Только если... Нож оказался так кстати, так вовремя. — "Не навреди" — Звучал чей-то голос. Но вред ли окончить страдания этого существа? Пока стальное лезвие резало плоть, прерывая эту лишь недавно вернувшуюся в тело жизнь, крик становился лишь громче, лишь отчётливее, заполняя собой комнату, заполняя собой голову. Она не боялась смерти, она не боялась крови, но этот крик был страшнее всего этого вместе взятого. Это была ошибка. Это всё было ошибкой. Докторша проснулась. Слёзы уже успели намочить подушку и явно не собирались останавливаться. Сердце колотилось как бешеное, дыхание было рваным, неглубоким. По всему телу шла отвратительная дрожь, а в горле как будто бы был ком. Но главное, что вопль из сна всё ещё слышался ей. — Пожалуйста, не кричите... — Так я ему и говорю, мол... — не договорив историю до конца, Шут повернул голову, позвякивая бубенчиками на шапке. Что-то не так. — И? Ты чего? — Дисмас тасовал карты, стащенные (одолженные, как говорит он сам) непонятно откуда. Разбойнические привычки давали о себе знать. — Оо, ничего, но вы эту партию без меня! — Не считая нужным объяснять своё столь резкое решение отказаться от игры, Шут вскочил с места, взял свою лютню и, поигрывая что-то на прощание своим боевым товарищам, удалился. Впрочем, и лютня утихла быстро. До нужной комнаты было близко... Даже стук в дверь не прервал этот крик. Докторша надела маску. Она и так была не очень удобна, а из-за слёз в ней тем более ничего не видно. Практически на ощупь дошла до двери, приоткрыла. Шут?.. Но что ему тут делать в столь поздний час?.. Собравшись с силами, скрывая дрожь в голосе, насколько возможно, Парацельс сказала: — Что-то случилось? Кто-то ранен? — О.. Я не разбудил тебя? Мне тут кое-что узнать надо! Очень важное! — Сарменти сразу же попытался протолкнуть своё тело в образовавшийся зазор двери. Как будто бы и правда пришёл за чем-то очень важным... Докторша не стала сопротивляться. Открыла дверь пошире, дала ему пройти. Нащупав на столе спички зажгла дрожащими пальцами свечу. Так хоть что-то будет видно. Неожиданно Шут снял свою маску и положил её на тумбочку возле кровати, его глаза изучающе глядели на девушку. На самом деле, они оба не любили снимать масок. Но рядом друг с другом общение без масок казалось как-то... Естественнее? За время путешествия они сблизились... — Я хочу узнать.. Всё ли с тобой хорошо. Докторша замешкалась, попыталась как то отшутиться, отговориться, но голос предавал её, сил на ложь совсем не было. Да и, может, незачем лгать?... Замочек маски щёлкнул. А под маской было заплаканное, перепуганное девичье лицо. Слёзы полились ещё сильнее. Крик стал ещё громче. — Эй, эй, ты чего... Хочешь, я тебе сыграю что-нибудь? Или шутку расскажу? Ну чего ты... — Похоже, что даже Шут растерялся. Он нежно притянул к себе девушку. Руки гладили по голове и спине, а губы шептали что-то ласковое и успокаивающее. Посадив её себе на колени, он даже стал слегка качаться туда-сюда, как будто пытаясь успокоить маленького ребёнка. Никто из них не следил за временем, неизвестно, сколько они так просидели. Всхлипывания затихли, но дыхание всё ещё было рваным и поверхностным. Докторша сидела, положив голову на грудь Шута, пытаясь до конца прийти в себя. — Подожди, дай я- кое что принесу. Пусто. После его ухода оказалось так отвратительно пусто. Вернётся ли он? Ему незачем возвращаться. Никто бы не захотел находиться рядом с человеком в таком состоянии. Стоило быть более уравновешенной. Стоило быть более сдержанно. Стоило- — Я принёс тебе воды! — в комнате звонко зазвучали бубенцы. — Сама же недавно рассказывала, что такое обезвоживание и как опасно для нас! Пей давай! — Шут сунул ей в руки большую деревянную кружку, до краёв наполненную водой. Удивительно, как он не разлил всё по пути, зная его неаккуратность. — Спасибо... — Сарменти сел поближе к Парацельс. Приобнял сначала одной рукой, как бы проверяя, дозволено ли это, уместно ли это, потом обнял крепче. — Так... Что все таки произошло?.. Она отпила воды из кружки, выдержала паузу, прежде чем наконец решиться — Когда я была студенткой, я нашла труп своего профессора. Совсем свежий. — молчание, вздох, — И решила, что я умнее всех. Что умнее смерти. — Парацельс снова положила голову на грудь Сарменти. Биение сердца в живом, дышащем, не раненом теле успокаивало, — У меня получилось. Я... Воскресила его? Но... — слёзы снова подступили, — Он был в таком ужасном состоянии. Парацельс закрыла лицо руками, пытаясь заставить своё тело не плакать снова. Сарменти обнял её покрепче, но перебивать не стал. Ей нужно это выпустить из себя. — Он истекал кровью и разваливался на куски у меня на глазах. — всхлип, — Я ведь и мозг его заставила работать. И он кричал, потому что понимал. Он понимал, что умер и прямо сейчас умирает. Это был человеческий крик... Он всё ещё кричит. Не прекращая. С того самого дня. — Парацельс сжалась, как будто бы пытаясь стать меньше, как будто бы пытаясь исчезнуть. Вспоминать это во снах было одной пыткой, но проговаривать это вслух, говорить кому-то, что ты сделала - пытка совсем другая. Ещё более ужасная. Время. В таких ситуациях нужно время. И Сарменти дал ей его. Он лишь молча обнимал её и иногда подсовывал кружку с водой. Пока не время для слов. Нужно подождать. — Эй, послушай... — Он начал, когда Парацельс более-менее пришла в себя и была готова слушать и слышать его, — Это ужасно. Особенно часть про то, что он всё ещё кричит. Но, эй, он мёртв. Я имею ввиду, ему уже безразлично на это. Он мёртв! И, клянусь своей лютней, если ад и рай существуют, он гордится тобой! — Докторка недоверчиво посмотрела на Сарменти, — Ты обманула смерть! Ты ведь всё таки воскресила его! О, я не разбираюсь в медицине, но разве это не значит, что ты... Положила начало воскрешению?! Грубо, чёрт побери, но разве кто-то кроме тебя так смог? — Он вытер оставшиеся слезинки на её лице, — Думай, что хочешь, но ты мне кажешься ещё более великолепной! Докторша растерялась. Она ожидала чего угодно. Отвращения, страха, безразличия, но... Восхищения? — Ты... Ты в чём-то прав. Это не уменьшило ужаса перед криком, но столкнуться с воспоминанием теперь будет чуточку легче. Она смогла рассказать об этом. Теперь её ноша не так тяжела... Уголки губ приподнялись в лёгкой улыбке. — Больше не будешь плакать? У нас осталось мало времени на сон, поэтому... — Сарменти потянулся к своей маске — Не мог бы ты остаться? Шут удивлённо посмотрел на неё. Широко улыбнулся. — Мог бы. И останусь, коль так желаешь! Только предупреждаю, я во сне пинаюсь! Свеча потухла. Парацельс уснула под мерное биение сердца Сарменти, хоть оно и казалось куда быстрее, чем нужно. Он смог убедить её, что всё в порядке. Остаток ночи они пролежали вместе. И снились им сны такие мирные, каких они не видели уже давным-давно.