shameless

блаженная прохлада воды оживляет после стаканов пива. сколько их было? хенджин не помнит. пиво всегда плохо на него действовало. впрочем, плохо на него действовал весь алкоголь. проведя рукой по смольным, вымытым этим утром, волосам и зачесав их назад, хенджин улыбается пьяно, слишком расслабленно. музыка в кафе негромкая, дурацкая — та, что крутится сейчас в чарте на первых местах. в адекватном состоянии хенджин бы переключил, но сейчас ему настолько плевать, что там играет, и он подпевает, подтанцовывает, но не в такт, все так же сидя за столом. одногруппники снова говорят какой-то тост, снова громко чокаются. и он делает это с ними, с ними смеется не понятно из-за чего — не понятно, что он вообще здесь забыл да хенджину уже и на это плевать. ему подливают пиво, он произносит пламенный, по сути несвязный тост, случайно локтем задевает бокал с чем-то и это что-то попадает на юбку девушки рядом. — черт, прости, — язык заплетается, хенджина клонит вперед, прямо на пострадавшую; ему приходится держаться за спинку ее стула, чтобы не уткнуться носом девушке в грудь. — я...случайно... — блять, да какое "случайно"!? — взбесилась девушка, подрываясь от хвана, как от огня. несколько раз она резко провела тряпкой по несчастной белой юбке, что оказалось совершенно безуспешным, и, почти в слезах от злости, куда-то сбежала. хенджин было посмотрел в ее спину, но потом, забыв о всяком смысле сего действия, развернулся обратно к столу и потянулся за вишневым соком. что было дальше он особо не запоминал. вроде бы чанбин рассказал какую-то шутку и все рассмеялись, вроде потом они начали говорить о преподах говнюках, потом было что-то еще. хенджин выпал из реальности, засмотревшись на этикетку соджу и потерявшись между строк состава напитка. вскоре естественные потребности организма встали на первое место. мочевой пузырь наполнился настолько, что хенджину казалось, что если он сейчас же не скроется в туалете, пузырь лопнет. и парень, растолкав рядом сидящих, других посетителей кафе, пару раз споткнувшись на ровном месте, скрылся за дверью мужского туалета, а затем и серой кабинки. — сука... надрался как свинья... со спущенными штанами он теперь сидел на унитазе и смотрел в потолок, сфокусировав на рисунке белых плит взгляд. — до сдачи проекта четыре дня. я сделал...вроде все. осталось полистать конспекты и можно забивать на все хуй. примерным студентом хенджин был разве что в мечтаниях матушки, да и то — будучи еще выпускником старшей школы. а поскольку он и так сыном не самым лучшим был, решил, что и рвать жопу на архитектурном почем зря не будет. строить дома его не тянет, все равно переучиваться потом будет. на татуировщика. или на парикмахера собак. не решил еще. дверь туалета закрывается с шумом расшатанного замка на ручке. какой-то шорох, быстрый, спешащий топот тяжелых тел и, наконец, щелчок замка на дверце кабинки справа. хенджин оглядывает свои колени, на которые стянул голубые рванные джинсы и красные трусы, хмыкает, мысленно прикидывает, сколько придется за себя оставлять и сколько накидывать на чай. и, к своему стыду, становится невольным слушателем. — настолько нравится доводить меня?! мужчина. молодой и, судя по голосу, чрезвычайно злой. он говорил грубо, резко, а после его фразы и вовсе послышался глухой стук удара кулаком о стенку. вздрогнувший от этого хенджин округлил глаза в неком испуге и прямо-таки подпрыгнул с толчка, чтобы быстренько натянуть белье и джинсы и выйти — становится свидетелем драки он не хотел уж точно. но услышав второй голос, тоже принадлежавший мужчине, замер, так и не дотянувшись до дверной ручки. голос, такой бархатный и вязкий. возбужденный и до безумия самодовольный. — мне нравится тобой манипулировать. это так просто. стоило мне ответить невинным флиртом на флирт, и ты тут же завелся. все не сводил с меня глаз, сжимал со злостью кулаки, стол, стаканы, — было отчетливо слышно, как он улыбался. насмешливо и властно. словно контролировал каждый вдох и выдох собеседника. — но ты забыл об одной вещи, бейб. причем очень важной. я знаю тебя так, как не знает никто. и ты думал, что я не разгадаю в твоей поддельной злости желание? хенджин закрыл ладонями рот, причем настолько сильно, что начала болеть челюсть. не дыша, он опустился на сидение унитаза, страшась даже облокотится спиной на бочок — не дай господь бог его услышат. второй голос прозвучал приглушенно, настолько издевательски пошло, что хван вздрогнул, выпрямляясь: — желание разложить меня на этом же столе и выебать. настолько жестко, чтобы я орал, чтобы это слышали все и все знали, что таким я бываю только перед тобой. и только для тебя. звук удара об стенку. хенджин подскочил от неожиданности, доли страха, однако уже и не думая покидать свою укромную кабинку. вдруг повисло молчание. сначала гадавший, что же там стряслось, хван по-настоящему испугался за второго мужчину. его же не...? — насколько же ты похотлив, что желаешь боли? — безжалостно рубя тишину ожидания сквозь зубы, скалясь в ужасающей улыбке, заговорил первый мужчина. — и насколько же ты рад тому, что я снова, словно кукла, сплясал под твою дудку? — немыслимо... его душили. и он хрипел от удушья. но шума сопротивления хенджин так и не услышал. — немыслимый. бессчетное количество раз хван слышал звуки поцелуев. в кино, порно. но вблизи и настолько сексуально — никогда. причмокивание, жадное, надрывное дыхание и глухие стоны боли наравне с наслаждением. хенджин согнулся в спине, облокотился о бочок и, все так же закрывая рот, прикрыл глаза, выдыхая через нос. хотелось дышать чаще, руки мешали и вскоре парень позволил себе разомкнуть губы для выдоха. поцелуи не прекращались. послышались глухие толчки о стенку и левая рука хенджина сама проскользила по задней стороны его шеи, а после спустилась ниже, чуть сжала ткань болотной футболки на груди и уже лежала на границе кожи живота и кромки джинс. — лишаешь рассудка, катастрофично невозможный... — и тобою невозможно любимый, — усмехнулся второй, и после айкнул. — больно! — будешь больше болтать, я тебя еще и за член укушу, ханни — ласково пролепетал первый. вновь поцелуй. — оу. так сегодня я поимею твой ротик, бейб? — почти незаметный смешок, а за ним скрытый в мычании стон. до боли прикусив нижнюю губу и сведя к переносице брови хенджин пальцами, с нажимом, провел по бугорку из джинс, под которым уже нарастало неконтролируемое возбуждение. — минхо... черт, я сейчас кончу от одного твоего вида. — говорю сразу: глотать не собираюсь. хенджин, мать его, слышит, как расстегивается ширинка. и как же ему, блять, хочется сейчас заскулить от этого. ведь он повторяет за ними, за этими безумцами, снова расстегивает свои джинсы и на пробу через ткань трусов проводит по своему возбужденному члену. возбудился, слушая каких-то извращенцев в соседней кабинке. хенджин определенно переборщил с выпивкой сегодня. — блять. я сейчас, нахуй...а-ах... хенджин слышал, как вздыхал второй мужчина, слышал его редкие стоны и даже то, как его член проникает в рот другого, как тот хлюпает из-за количества слюней и изредка давится. хван проводит рукой по своему члену быстро, стараясь хотя бы как-то подстроится под чужой ритм и чуть ли не стоном давится, когда из-за стенки слышится первый громкий, томный стон, сопровождаемый кряхтением и покашливаниями, как будто первому мужчине, минхо, вставили по самые гланды. — вот так, детка... ты так хорошо принимаешь его, — довольно и разнеженно, почти ласково протянул второй, в противовес своему нежному голосу перенимая всю инициативу на себя и ускоряя толчки. кто бы мог подумать, что просто слушать, как кто-то имеет кого-то в рот может быть настолько восхитительным? хенджин заламывает брови и выгибается в спине, ускоряясь. он искусал все губы, ему надоело вздыхать и с каждым разом бояться, что его могут услышать — ему, блять, скулить хочется, валяться и клубочком скручиваться от того, насколько хочется чужих прикосновений. таких умелых, дразнящих и грубых. хенджин уже близок к разрядке, он прикусывает боковую часть ладони и дышит громко, пока за стенкой все так же слышны стоны и покашливание, сравнимое разве что с кряхтением при удушье. как же ему хочется сейчас увидеть эту картину. хенджин уверен, она развратнее и лучше любого порно — потому что на звук так оно и есть. те двое говорили такие грязные, такие возбуждающие вещи...а сейчас он слушает, как громко стонет второй из них и как давится первый. и когда до его ушей доносится очередной звук удушья, когда оглушительно сексуальный, низкий и утробный стон разлетается по туалету, он, блять, стонет тоже, хоть и совсем тихо. никогда. никогда еще он не кончал от простого прослушивания порно. это было с ним впервые и это, нахуй, было чертовски хорошо. хенджин едва фокусировал на белом потолке взгляд — тот туманился не только из-за бурного оргазма, но и из-за алкоголя, все еще сидевшего в нем, хоть и в меньшей дозе. собираться, казалось, уже не хватит сил и хван подумал, как хорошо было бы так и остаться: со спущенными штанами и бельем на унитазе. ему было настолько хорошо сейчас, что было совершенно плевать, где от этого "хорошо" отходить. — твою мать, джисон, не в рот, так на лицо, да? — донеслось где-то на периферии недовольно за стенкой. — прости, — бессильно и так нежно улыбнулся названный. — подожди, я вытру тебя. веки были слишком тяжелыми, чтобы их поднять. хенджин дышал тихо, часто, медленно проваливаясь в сон. как же ему блядски хорошо сейчас..