Купания

      Процесс мытья у Барбатоса был больше похож на ритуал, чем на бытовую потребность. У него было множество стеклянных баночек: большие из тёмного стекла, сквозь которое не было видно ничего; маленькие скляночки, полные странного соленого или слишком сладкого крема; полупрозрачные бутылочки, внутри которых содержалось что-то походившее на масло — и Анемо Архонт пользовался абсолютно каждым предметом из всех, что его окружали. Моракс, будучи богом более прагматичным, нежели эстетичным, смотрел на это с непониманием и неподдельным интересом. Даже его адепты, принимая красивые женские формы, баловали себя лишь белой пудрой и малиновыми помадами, но никогда не относились настолько ритуально к мытью.       Для Барбатоса же это было процессом расслабления. Он наблюдал за мондштадскими молодыми людьми и девушками, которые блаженно натирали свои уставшие после работы тела сумерскими маслами столько веков, что преисполнился завистью. Юный архонт всегда был слаб к человеческим обычаям и ритуалам, а потому не смог удержать свое желание и в этот раз.       — Мне сложно поверить, что одна оболочка требует столько к себе ухода, — Моракс покрутил в руке маленькую баночку, и рассыпчатая соль внутри неё перевернулась. Барбатос выхватил у Моракса соль и поставил на место. — Это принято употреблять в пищу.       — Я поэтому у тебя это и забрал, — Барбатос показал язык и сел поудобнее. В месте своего омовения он всегда стелил на камень мягкое полотенце из шелковицы, поднесённое статуе Анемо Архонта неким торговцем, приехавшим в Мондштадт со своим товаром. Приносить что-либо к статуям было ритуалом на удачу у всех торговцев, но не все архонты пользовались дарами. По правде говоря, Барбатос был единственным, кто это делал. Также все остальные предметы гигиены Анемо Архонту преподносили юные девушки и женщины — они дарили красивой статуе молодого архонта самодельные уходовые средства, чтобы, по примете, он даровал им долгую молодость. — Эта красная соль из Натлана прекрасно действует на сухую кожу ступней, — Барбатос сказал это с таким выражением, будто бы целыми сутками трудится на ногах. Моракс усмехнулся.       — Использовать такой дорогой товар для ног… Такое могут только люди, — Моракс опустил ноги в воду рядом с Барбатосом и его лодыжки тут же обвила пена.       Барбатос отодвинулся от Моракса и взял в руки следующую баночку. Он ловко смешал ее содержимое с каким-то другим средством и нанес это на бирюзовые кончики своих волос. Бальзам пах грушей и мёдом, а еще наносился с трудом и неравномерно, будто бы твёрдое масло. После Барбатос закрутил волосы в пучок и закрепил заколкой на макушке. Следующим этапом его омовения был странный коричневый состав из какого-то масла, сахара и твёрдых зернышек, пряный запах которых заинтересовал Моракса. Он был уверен, что уже где-то слышал этот восточный аромат. Барбатос растёр немного вещества по своим рукам — по коже сразу же побежали коричневые ручейки, похожие на грязевые разводы. Тёмные зернышки не растворились под ладонями Барбатоса, а от сахара не осталось ничего. Моракс приподнял бровь и Барбатос, заметив это, засмеялся.       — Что это? — Моракс набрал на пальцы немного вещества и растер пальцами. Зернышки были твердыми и немного острыми, словно крупный песок. Барбатос взял его руку и опустил на бедро. Гео Архонт наблюдал за его руками и через пару секунд его кожа тоже окрасилась в цвет земли. Массирующие движения рук юного архонта приятно расслабляли.       — Скраб. Из кофе, сахара и кокосового масла, — Моракс провел пальцем по своей ноге и собрал на пальцы немного кофе. Он слышал про этот сумерский напиток, но слышал только в контексте напитка и никогда не видел, чтобы это наносили на кожу. В Ли Юэ импортная диковинка не прижилась, а потому Моракс ничего про это не знал. — У нас этот напиток предпочитают мужчины. Ну, когда не пьют что-то покрепче, хе-хе, — Барбатос растёр еще немного скраба по ногам Моракса и полил его водой. Все частички кофе смылись. — Но женщины предпочитают молоть зерна и смешивать с кокосовым маслом, которое привозят купцы, и использовать это для кожи. После этого она становится нежнее.       Моракс огладил свою кожу. Она и вправду стала мягкой: пальцы практически скользили по ней. Он сжал пальцы и провел по коже еще раз, но уже ногтями, и под ними осталось белое масло. Барбатос разгладил его бедро повторно, убирая красные следы от ногтей. Пучок на голове Анемо Архонта распутался и волосы упали ему на плечи. Запах медовой груши всегда шёл за Барбатосом, и раньше Моракс не знал природу его происхождения. Он в принципе не думал о том, откуда на коже его дорогого Барбатоса появляются запахи, просто принимал их как данное и засыпал в обнимку с Барбатосом, с упоением вдыхая то яблочный, то грушевый запах его волос. Иногда кожа и волосы Анемо Архонта пахли вином, но не так, как если бы он его выпил. Моракс про себя предположил, что вино тоже используется в качестве чего-то для ухода за телом и волосами, но не знал точно.       Барбатос растёр свои волосы ещё раз и встал со своего места, чтобы ополоснуться. Кофейные струйки потекли по спине вниз, руками Анемо Архонт растер бока и провел ладонями, полными воды, по ягодицам. Мягкая кожа, подобно свежему хлебу, пластично промялась под пальцами и так же вернулась в изначальную форму в ту же секунду, как только Барбатос убрал руки. Моракс был уверен, что это показуха чисто для него и довольно усмехнулся. Человеческая оболочка Барбатоса была, несомненно, красивой и очень изящной. Все выпуклости и впадины привлекали внимание Гео Архонта, и Барбатос, зная об этом, много раз этим пользовался. Моракс откинулся назад и оперся на руки, наблюдая дальше.       В воде волосы Анемо Архонта расплывались красивым веером, освобождаясь от мёда и груши. Барбатос аккуратно распутал их пальцами и, закончив полоскание, вытащил их на воздух и отжал остатки воды руками. Он зацепил две пряди за уши и взял с колен Моракса полотенце, вытирая тело лицом к Мораксу. Архонт смотрел на это, слегка задрав голову вверх. Таким простым трюком как показ тела Барбатосу не сломать невозмутимость Гео Архонта, но его цель была больше в привлечении внимания, которого Барбатос добивался от своего возлюбленного с большим трудом.       — Закончил? — Моракс уже тянулся рукой за белым одеянием Барбатоса, но тот его прервал, кинув между его ног мокрое полотенце и сев сверху. Правую ногу Барбатос деловито закинул на ногу Гео Архонта и его член лениво наклонился в правую сторону. Моракс чуть вздрогнул, задержав на этом взгляд на пару мгновений дольше положенного. Анемо Архонт щелкнул пальцами и показал рукой на баночку с белым плотным кремом.       — Натри мое тело кокосовым маслом, я уже устал. Можешь начать с бёдер, это моя самая уставшая часть, — Барбатос театрально накрыл глаза рукой, закрываясь от лучей солнца, пробивающихся сквозь крону дерева. Моракс цыкнул языком, но подчинился просьбе юного архонта.       Твердое масло быстро таяло между пальцами Моракса и разгоряченной кожей Барбатоса. Массажные движения расслабляли Анемо Архонта, и он блаженно выдохнул, улыбнувшись. Его глаза прикрылись, а напряжение в ногах и руках ушло. Моракс старался не давить сильно, хотя мягкость и упругость чужого тела так и дразнили его — сжать, помять, укусить, облизать. Моракс отгонял от себя эти мысли, прилежно растирая по коже возлюбленного масло.       Когда кожа окончательно обсохла, Барбатос потоком теплого ветра высушил свои волосы и, облачившись в белые чистые одеяния, заплёл две аккуратные косички. Его кожа сияла жемчугом, а пушистые волосы красиво поддавались ветру — вокруг Анемо Архонта вновь устоялась сладкая грушево-пряная аура. Кожа пахла кофе и кокосом, от волос шел карамельный цветочный аромат. Все свои предметы для купания Барбатос ловко спрятал в свое личное подпространство, где помимо прочего хранил свою лиру и красивый голубой ветвистый лук, подаренный ему Мораксом на тысячелетие. Однако несколько стеклянных баночек остались в руках Анемо Архонта, но он практически сразу же вручил их в руки Мораксу. Тот посмотрел на него с недоверием.       — Это не тебе, занеси это яксе на постоялом дворе, когда будешь возвращаться в свою обитель, — Барбатос еще раз перепроверил все баночки, чтобы удостовериться, что отдал нужное.       — Зачем Сяо это? — Моракс покрутил в руке одну из баночек с маслом, не доверяя просьбе Барбатоса, но послушно убрал все к себе. — Твое дурное влияние не имеет на него такого эффекта, о котором ты думаешь. Мой якса не будет нежиться, подобно людям, — после этих слов Барбатос засмеялся, а Моракс опять задрал голову.       — Я знаю, — Барбатос поправил волосы и улыбнулся, глядя на Моракса. — Этот расслабляющий процесс помогает справиться с кармой не хуже медитации, мы с мальчиком уже об этом говорили.       — Ты разводишь из обычного мытья целый божественный ритуал и развращаешь этой своей привычкой всех вокруг себя, — Моракс покачал головой и положил свободную руку на талию Барбатоса. Кожа его была бархатной. Моракс бы соврал, если бы сказал, что ему это не нравится. И Барбатос чувствовал эту симпатию кожей.       — Тебе тоже следует попробовать развратиться этим.       Барбатос поднял свою руку и огладил ладонью щёку Моракса. От его руки приятно пахло кофе и кокосом, и Моракс невольно поцеловал чужую ладонь, прикрыв глаза.