живее всех живых

Всё что он мог разобрать — её стоны, тихие, на грани слышимости, и всё же сладкие, будоражащие внутренности. Она вцепилась в него, широко разведя ноги в стороны и устроившись прямо на столе. Внутри неё было горячо и влажно, пахла она чем-то ему неведомым, свежесть и сладость одновременно. — Быстрее, — короткий ноготь впился ему в затылок и он невольно рыкнул, гася в себе порыв силы. Однако же послушно задвигался быстрее и тогда Ино, на этот раз не в силах контролировать себя, застонала чуть громче и откинулась назад, руками опираясь на стол. Его происходящее пьянило так сильно, что хрип всё же вырвался откуда-то из недр. Если кто сказал бы ему пару лет назад или же вчера ещё, что когда-нибудь он займётся абсолютно диким соитием с Ино Яманака прямо на столе в закрытой части идзакая, то не сносил бы головы этот несчастный. Во-первых, за опороченную честь одной из уважаемых куноичи и по совместительству товарища; во-вторых, за клевету. Ибо даже в самых приземлённых своих снах и развратных действиях он о подобном никогда не думал. Мысли дрейфовали и не стыковались, тело дрожало от удовольствия и блаженства. Она сжимала и игралась с ним, абсолютно развратно и бесстыже. На краю нравственности было крайне тяжело оставаться ибо желание довлело им одно: нагнуть её. Ино выгнулась в спине, подставляя под его ласки упругие груди что тряслись в такт их движениям. Бёдрами она подмахивала в унисон его толчкам и постанывала так, что он не выдержал, вцепился губами в её губы готовый достать её душу. Кончала она долго ибо любовником он был не менее опытным, чем она. Кончала и почти кричала ему куда-то в шею, пока сам он содрогался изливаясь в неё. Пару секунд они оба приходили в себя. Слегка липкие от пота и запыханные, а потом она оттолкнула его, спрыгнула на пол и резво оделась, пока Неджи неспешно запахивал полы своего кимоно. — Я пойду первой, — сказала Ино и ему ничего другого, кроме как молча кивнуть, не осталось. Она юркнула в темноту коридора и растворилась где-то там, а он остался, растерянный и сытый одновременно. Взглядом упёрся ей в след, рассматривая то, как она поправляет верхнюю часть одеяния. *** И жизнь снова потекла своим чередом. В конце концов, он был комиссаром Полицейского Управления Конохи. Времени на всякие глупости совершенно не оставалось, он едва выкраивал время повидать сестру и дорогих племянников. Постоянные задания, несмотря на мирное время, вечные миссии и обязанности в клане, а если нет, то бесконечная бюрократическая волокита всесторонне. Неджи жил точно листок на ветру, летал туда и обратно по своим делам, и чувствовал, как вот-вот и сгорит под пепелищем. Всё это началось задолго до. Как и любой другой шиноби, познавший горечь и поражения, потери и сладость мирного времени, в конце концов, Неджи осознал, что чувствует себя совершенно опустошённым. Все его товарищи двигались вперёд, окрылённые возможностями или же опьяненные чувствами. Казалось, будто все они перешагнули порог сомнений, будто их больше не заботит прошлое. Неджи прошлое тоже не особо заботило, но некоторые эпизоды жизни отпечатались на нём несколько иначе и это будто стало отправной точкой его мыслей и чувств. У него тоже появились возможности, много возможностей, и у него, конечно же, не было недостатка во внимании. Он тоже научился жить сытой и счастливой жизнью, не отказывая себе в чём-либо. Желания его были скромны сами по себе, не несли чего-то опасного и потаённого, и потому, он просто существовал в этом мире и думал, что так и должно быть. А потом вдруг огляделся, присмотрелся к другим и почувствовал себя странно. Неджи упорно не замечал того, что голодает. И голод этот шёл откуда-то из недр души. Он не сразу понял, что жизнь его стала пуста, холодна и бездушна. Будто выцветшие буквы некогда новой книги, его жизнь стала напоминать наброски прошлого, где всё ещё мелькала искра, а в настоящем — одна лишь туманная серость. В прошлом были краски, цвета выглядели иначе, вкус жизни был иной. Сестра была рядом, красивая и ласковая, окутывала своим теплом и ему, казалось, этого было достаточно. Этого хватало, чтобы его мир мог существовать по-настоящему. Чтобы он мог чувствовать и ощущать. Потом, сестра вышла замуж и забрала всю радость с собой. А он остался один в огромном поместье, медитируя сутки напролёт в надежде, что так пустота заполнится хоть чем-то. Со временем, он научился сосуществовать с пустотой внутри себя. Казалось, она перестала ранить так сильно и очевидно. Будто бы даже свыкся с ней. Новые заботы, новые обязанности поглотили его с лихвой и пустота внутри скреблась чуть меньше. Он научился игнорировать эти чувства, разрушительные и неприятные. И всё-таки, в очередной раз проваливаясь в медитацию, ничего не мог поделать с тем, что чувствовал себя почти на грани отчаяния. Этот вечер не стал исключением, совершенно точно. Он вышел на крыльцо Резиденции, чувствуя как покалывают мышцы в ногах от долгого сидения. Оглядел темнеющее небо пристальным взглядом и двинулся в сторону своих апартаментов, чувствуя усталость и нужду заглянуть к сестре, повидать её и хоть ненадолго обрести покой. Осознав, что сейчас достаточно позднее время, решил перенести визит на другой день и удивлённо замер, когда у двери своего дома обнаружил незваного гостя. Она стояла подперев спиной дверь. Сложила руки на груди и уставилась куда-то в пол, кусая губу. Почувствовав чакру, вскинула голову и робко улыбнулась. — Неджи… сан, — добавила тихо. — Привет, — нервно улыбнувшись, она сделала несколько шагов вперёд и замерла, глядя прямо в глаза. Неджи застыл так же, впервые за всю свою жизнь всматриваясь в лицо напротив. Эти глаза, кажется, так ясно и чётко он видел впервые, хотя подробности остальной части её тела ниже лица запомнил хорошо. Просто все эти года особой необходимости вглядываться в друг-друга не было, так что, сейчас он вдруг подметил, что она очень красива. Это было очевидным, но именно его мнение всегда оставалось в рамках вежливости, потому что он никогда не оценивал её как женщину. Он ничего не ответил, вошёл в дом и оставил дверь приоткрытой. Где-то внутри поскреблось предвкушение. И немного стыд. Она была товарищем, боевым и не только. Она была близким человеком сестры, так правильно ли всё это? — Душ? — налив воды из кувшина и немного отпив, уточнил он. — Было было замечательно. Я с короткой миссии, пыльная с дороги, — она вежливо улыбнулась и без стеснения взяла предложенные им вещи, юркнув в ванную комнату. Неджи оставил без внимания тот факт, что вместо собственного дома эта куноичи предпочла оказаться тут. Причины могли быть самыми разными и разбираться в них сил не было никаких. Своих забот хватало по горло, едва ли он смог бы помочь кому-то другому. К его счастью, она не спешила скинуть груз ответсвенности за свои чувства на кого-то ещё. Молча вышла из душа, кутаясь в предложенное им кимоно и высушивая длинные волосы. Погодя уточнила: — Можно взять ещё одно полотенце? Неджи указал на комод в гостиной и она кивнув, стала в нем копошиться. Он не стал дожидаться, прошёл в ванную, подмечая, как после себя она всё прибрала и насухо вытерла зеркало. Умывшись, вышел обратно, оставляя дверь от ванной открытой. Его гостья нашлась на кухне. — Я тут немного закусок приготовила, давай поедим? Я голодна. Он невольно окинул кухонную зону взглядом. Пожалуй, привычка и нужда в порядке и чистоте в первую очередь была привита сестрой. За много лет он привык, что Хината содержала абсолютно всё в чистоте и уюте, а последний год и вовсе отвечала за порядок в главном поместье. Он всегда старался облегчить ей быт и развил в себе эту странную одержимость к порядку. К его удивлению, несмотря на ветреность и некую взбалмошность, Ино, как оказалось, тоже предпочитала порядок. Сев напротив неё, он налил себе зелёного чаю, чувствуя, что аппетита вовсе нет. Глубокого погряз в своих мыслях и очнулся лишь тогда, когда она оказалась совсем рядом и протянула ему руку. Долго не думая, он ухватился за тонкие пальцы и повёл её за собой, в комнату. Она разделась, оставаясь абсолютно обнаженной. Усадила его на край широкой кровати и встала рядом, чуть нависая. Её глаза блестели и это его возбудило даже больше её тела. — Как ты хочешь? — глупые и неуместные разговоры он терпеть не мог, как не мог принять и стеснения в такие моменты. Потому, оценил её откровенность, когда она сказала: — Сзади. Сначала они долго целовались. Жадно и по животному, дёснами сталкиваясь и стараясь поглотить один другого. А затем, поставив её на колени на самом краю кровати, он входил в неё снова и снова, слушая влажные отзвуки их соития и её абсолютно неконтролируемые стоны. Кончая, он сжал тонкую талию слишком сильно, но едва ли она ощутила, чувствуя себя на вершине мира. Если бы кто спросил его о том, что думает он, то Неджи бы не нашёлся что ответить. Потому что он ни о чём не думал, он лишь брал и отдавал. И это его удовлетворяло. — Ещё, — попросила она и уселась на кровати. Он снова поцеловал её, на этот раз так, как хотелось ему. Теперь он решил уделить изучению её тела чуть больше времени, потому жадно вылизал сначала упругие груди, а затем всё тело. В какой-то степени, происходящее было неправильным. Он уважал Ино, безоговорочно мог бы доверить свою жизнь, если бы того потребовала ситуация. Бок о бок они прошли много всякого, но даже так, оставались чужими потому что, всегда был кто-то кто ближе. Для него, для неё. Не было случая или же необходимости, неясно, но очевидно было одно: все кого они оба так отчаянно любили — сейчас счастливы. А им отныне некуда пригреться. И причина их столкновений, ненамеренных но будто бы предопределённых, тоже ему ясна. Ино искала утешения, а он, стало быть, был не очень то и против. Ближе к утру, когда оба они лежали в кровати, едва друг-друга касаясь, она вдруг сказала: — Было бы замечательно повторить. Он ничего не ответил, но она прочла в его молчании немое согласие. Потому, бодро поднявшись с постели, направилась в душ погодя прихватив висевшее на двери полотенце. Неджи не стал отказывать себе в удовольствии вновь взглянуть на неё со стороны. Она, чего уж наговаривать себе, была до безумия прекрасна. Когда-то очень давно, покуда мысли были одержимы сестрой неконтролируемо, он, изредка, в минуты беспросветного отчаяния, позволял себе помечтать. Он мечтал о том, как разглядывает её тело, хрупкое и нежное, изящное и полное таинственной красоты. Представлял, как языком обводит белоснежную кожу и оставляет алые следы, собственные отметины. В реальности ничего подобного, конечно же, не было. Однако был один момент который будоражил его душу по сей день. Тогда сестра вернулась с первой миссии S-ранга, раненая, но глаза её сверкали как жемчужины. Она тогда здорово растянула мышцы, а он настоял на массаже. В какой-то момент она стянула с себя кофту, оставаясь в одной майке, и лишь тогда он позволил себе разглядеть тонкие позвонки на шее, доверчиво подставленный подзатылок и ощутить нежность её кожи. Само по себе глупое воспоминание, но то был момент тронувший его так сильно, что позже он целую ночь провёл в квартале красных фонарей. Красота Хинаты была пугающей. Он благоговел перед ней, смиренный и покорный будто. Готовый отдать всё что у него есть, если это означает её сохранность и счастье. Красота Ино немного иная. Она не пугала, но завораживала. Тонкое тело, обманчиво бессильное будто, красивое. Длинные волосы отливали платиной и на ощупь были мягкими, точно драгоценные шелка. Пальцы тонкие и изящные, как и кисти рук. Он всегда удивлялся этой особенности. Такие хрупкие, тонкие руки, одной его руки будто хватит чтобы переломать, но на самом деле он знал, насколько сильны куноичи и чем чревато их недооценивать. В Ино было прекрасно всё, а её особенность, глаза, тронули бы сердце всякого мужчины. К тому времени, когда она вышла из душа, он успел сменить простыни и переодеться сам. Всё в такой же тишине она молча собралась и выскользнула на улицу, пока он продолжал разглядывать её.                               *** И встречи эти стали для них привычкой, или же необходимостью. Они встречались почти через день, у него, у неё. Овладевали друг другом по-всякому, то грубо и дико, то нежно и сладко. Отдаваясь всласть похоти, открывая друг друга заново. Этот вечер не стал исключением. Их темпераменты были схожи, потому, настроения считывались в одно мгновение. Как и предпочтения. Сегодня она была на нём. Насаживаясь и тихо постанывая, она смотрела ему в глаза и была довольна, когда внезапный стук в дверь заставил её замереть на месте. Он не хотел пользоваться техникой, чтобы разглядеть незваного гостя. Напротив, надеялся, что если он не ответит — гость уйдёт. Это не могла быть сестра или драгоценные племянники, остальное его волновало меньше всего на свете. Потому, когда Ино попыталась подняться, он приподнял бедра и удержал её крепкой хваткой на себе, вынуждая продолжить. На этот раз и сам задвигал бёдрами, проникая глубже и резче. Тонкий стон, на грани слышимости, всё же вырвался. Будь за дверью гражданский, едва бы он смог расслышать, но там, как оказалось, была искусная куноичи, которая требовательно постучалась ещё раз и добавила: — Я, чёрт подери, тебя слышу! Раздражение опалило нутро на один короткий миг. Тен-Тен прекрасно осознавала чем он так занят, так почему бы не проявить толику тактичности и не вернуться в более подходящее время?! Он посмотрел на Ино. Она виновато улыбалась и наклонившись чуть ниже, прошептала в ухо: — Я буду дома. Её соски пощекотали кожу, она осторожно поднялась, на миг поморщившись от неприятных ощущений, схватила вещи и растворилась в лёгкой дымке дзюцу, оставляя его лежать голышом. Громкий стук снова повторился и ему вдруг захотелось встретить товарища прямо в таком виде. Голым, вспотевшим и неудовлетворённым. К счастью, одумавшись, Неджи надел домашнее кимоно и открыл дверь, впуская Тен-Тен. — Кто она? — вместо приветствия спросила она и почти влетела внутрь квартиры, прямиком идя в спальную комнату. Заметив мятые простыни, вновь спросила: — Кто это?! Это была одна из причин, почему он стал избегать её компании. Чувства были нежелательны между товарищами. Однако Тен-Тен всегда умела здраво балансировать, при этом не влияя как-либо на него. С возрастом, её чувства трансформировались во что-то навязчивое, а после войны она и вовсе стала ревновать его к сестре и предъявлять своё недовольство ей. Неджи сдерживался в высказываниях и замечаниях, но после недовольства в сторону сестры, терпеть больше не смог. Толком и не поговорили тогда, но он чётко дал понять, что за её честь готов пресечь любое неуместное и оскорбительное высказывание безжалостно и жестоко. К счастью, Тен-Тен быстро осознала свою ошибку, но ситуация лучше не стала. В своей навязчивости и стремлении доказать свою преданность, она порой доходила до абсурдных и несвойственных ей вещей. Тотальный контроль и желание постоянно быть рядом стали частью её обыденного поведения. Неджи избегал товарища, глубоко внутри сожалея о том, что не может изменить ситуацию. Было нечто печальное в том, чтобы наблюдать за ней со своей стороны. Тен-Тен была превосходной куноичи, в юношестве озорная и милая, открытая и всегда понимающая. Неужели он стал причиной того, в кого она превратилась теперь? Он не знал, была ли она такой только с ним или окружающие тоже видели эти изменения. И не решался спросить об этом у других куноичи, зная, что может сделать лишь хуже. — Тен-Тен, — устало обратился Неджи, усаживаясь на софу в гостиной. — Тебя это не должно волновать. Он знал, это жестоко и неправильно. Она друг, товарищ, в конце концов, просто влюблённая девушка. И всё-таки отрезвляющая правда была гораздо лучше, чем сладкие и льстивые слова. Неджи не хотел давать ей ложных надежд, чтобы она тешилась ими. И вежливость больше на неё не виляла, пришлось выбрать более тяжкий путь. — Ты не можешь заявляться в этот дом и требовать открыть дверь. Это не твой дом, а я с тобой не состою в каких-либо отношениях кроме дружеских. Её глаза стали похожи на два блюдца. Огромные, в них было видно удивление и читалась обида. — Почему? — спросила она. — Почему ты не можешь выбрать меня, Неджи? — её голос звенел в этой удушающей тиши. Она вдруг стала расстёгивать своё ципао, спешно, дрожащими руками. В глазах заблестели слёзы. — Вот, хотя бы так, хотя бы таким образом, — горько прошептала она. — Неужели я настолько тебе противна? Он подошёл ближе, беря её руки в свои и сцепляя шёлковые петельки обратно. — Дело ведь не в этом, — Неджи старался быть мягким, хотя вся ситуация в целом действовала на нервы. Подобный выброс эмоций он мог бы проигнорировать в шестнадцать лет, но сейчас, когда им уже за двадцать, а за спиной война и целый багаж знаний, это вызывало раздражение. — Мы команда, Тен-Тен. И я не стану пользоваться тобой и твоими чувствами. Это было правдой. Он не любил больше всего давать ложные надежды другим. Потому, выбирая себе женщину, он заранее давал понять, что продолжения не будет. Тен-Тен несколько минут всматривалась в его лицо, пытаясь что-то отыскать будто. — Ты очень жесток, знаешь ли? Знал, конечно же. И даже так, предпочёл быть жестоким, а не тем, кто бесстыдно и нагло воспользовался моментом. К его радости, она почти сразу ушла, громко хлопнув дверью. Неджи, наконец, устало рухнул на кровать, надеясь, что сейчас удастся поспать без всяких сновидений.                               *** Вместо привычных светильников, тут горели небольшие бумажные фонари, внутри которых виднелась печать поглощения в случае возгорания. Сегодня они собрались в новой идзакая, случайно и так к месту. Все вместе, будто ничего в их жизнях не изменилось. Ино словила себя на мысли, что понятия не имела о том, что творится вокруг. Сначала поглощённая своим горем, затем отношениями с Саем. Она погрязла в своём болоте, день ото дня предаваясь разверзнутой драме в своей жизни. Как оказалось, вокруг было столько всего, что она по сей день удивлялась. Бросив мимолётный взгляд на Неджи, который сидел ровно напротив своей сестры и Наруто, она вдруг подумала, и почему же раньше не замечала?! Не замечала его привлекательности, красоты, холодной и пугающей. Будто все прошлые года его лицо всплывало в памяти слегка размытое, а теперь в голове, стоило о нём подумать, вырисовывался четкий контур и белёсые глаза, глядящие точно в душу. Теперь в голове о нём стало так много мыслей и ненужных деталей, что это было даже смешно. Она знала как загнанно он дышит, когда вбивается в неё жадно и голодно. Знала, какие на ощупь его руки. Испещрённые маленькими шрамами и паутинкой вен, эти руки доставляли ей такое удовольствие, что даже сейчас она неловко поёрзала, чувствуя напряжение. Ино знала насколько он был неколебим. С ним было не страшно, одно его присутствие убавляло тревоги и бурю в душе. Он так спокоен, сосредоточен и постоянен в своих поступках и мыслях, что её это заземляет. Ино точно болванка, вечно норовит куда-то свернуть с протоптанного пути. Вечно ходит окольными путями, хотя нутро желает иного. Рядом с ним она чувствует себя живой, знает, что с ним можно позволить себе всё. Неджи не осудит, не станет остро реагировать или проявлять сплошное безразличие. Он молчалив, но в этом молчании нет отголосков бездушия, в нём таится нечто завлекающее. Ино знает его секрет. Даже сейчас, она видит, каким взглядом он смотрит на сестру. Это радует. Он умеет любить искренне, от всего сердца. Ведь Хината счастливо жмётся к Наруто, улыбается и не ведает больше печали. В этом есть заслуга Неджи, незримо оберегающего и влюблённого. Он готов на всё ради счастья Хинаты, даже на собственное убийство. Он печётся о её детях чуть больше, чем это должны делать старшие дяди или тёти, она знает, это потому, что он считает их своими. Это больше чем слова, незримая связь. Они его продолжение, Ино видит чуть больше, чем осознаёт он сам. И ей нравится это. Нравится то, какой он преданный и искренний в своих чувствах. Они не обещали друг-другу ничего. И всё-таки, спустя годы беспомощной влюблённости или сложных отношений, она, наконец, по-настоящему понимает чего хочет. Ей нужно постоянство. Нужна тишина и полное понимание. Ей нужен тот, кто будет читать её мысли даже быстрее, чем она осознает их сама. Ну и пусть, пусть они не будут так безумно и глупо влюблены, они стали слишком взрослыми и немного сломанными для этого. Зато теперь в них есть частичка зрелости и капля мудрости. А вместе с этим и самое обыденное стремление к счастливой жизни. Ино знает, что уйдут годы прежде чем он доверится ей, она готова ждать. Но прежде всего, ей хочется сделать что-нибудь с этим томлением внизу живота. Она просто поднимается с места, извиняется и выходит в коридор. Несколько минут стоит и криво улыбается, когда он появляется следом. Они не говорят ни слова, но оба оказываются в её квартире с помощью дзюцу перемещения. Она ластится к нему, опускается на колени и приспускает его брюки, попутно развязывая кимоно. Неджи настолько прекрасен, что она не сдерживается, языком проводит мокрую дорожку по животу и облизывает член, который уже заметно твёрдый. Ещё и ещё, посасывая головку и вбирая глубже. Глазами следит за его лицом и наслаждается, когда он в моменте запрокидывает голову и подаётся бёдрами вперёд. Его ладони горячие, обхватывают затылок и удерживают голову на месте, так, чтобы ему было удобнее. Ино послушно открывает рот пошире и не забывать заглатывать глубже. Когда он кончает, приглушённо простонав, она заглатывает его сперму всю до последней капли. Он почти силком заставляет её подняться, целует жадно, языком вылизывая все щели, и ей это так нравится, нравится какой он жадный, голодный и грубый. Одну ногу она закидывает ему на бедро, Неджи тут же её подхватывает и усаживает на стол в гостиной. Срывает с неё одежду и несколько раз поводив членом вокруг влагалища, входит резко и почти до упора. Их стоны громкие, шлепки их тел развратные, полные похоти. Она чувствует, как бьются его яйца об неё, пока сам он имеет её точно сумасшедший. И так ей хорошо, слишком хорошо, что слёзы в уголках глаз собираются в крупные капли, а голос звучит так тонко и непривычно, что она и не знала, что способна на такое. Его руки всюду, мнут груди, живот и клитор, внутри он заполняет её всю и на каждое движение она откликается и разводит ноги шире. — Так хорошо, — стонет она. Глаза закатываются в удовольствии, руки живут своей жизнью, гладят его тело и спину. В какой-то момент он будто набухает внутри ещё больше или же она становится такой чувствительной, в любом случае, кончают они одновременно. По бёдрам стекает сперма и её собственные выделения, Неджи пару минут смотрит на неё, чтобы затем подтянуть к себе и повернуть задом. Им вдвоём так хорошо. А об остальном Ино позаботится сама. Нужно время и они будут живее всех живых.