Возвышенное

Когда Циин впервые увидела тело своей шицзе без одежды, её разом пронзила тысяча стрел. Инь Юй, истинная Богиня Войны, не могла иметь чистую кожу, без единого шрама или рубца. Умение избегать ранений приходит с опытом и через пройденные горькие уроки от судьбы. Первый след на коже Цюань Ичжэнь, сохранившийся и по сей день – рваная засохшая царапина, когда-то бывшая местом открытого перелома на руке. Удивительно то, как в умелых руках даже деревянный меч мог стать сильнейшим оружием. Однако, одно дело – старые, зажившие ещё в прошлых веках, но совершенно другое – относительно свежие шрамы. Те, которые её шицзе не могла залечить самостоятельно. Те, которые заставляли ее мучаться и страдать от боли, пока заживали долго и муторно, ведь никакая ци не лечит так же хорошо и быстро, как божественная, чистая. Оттого, увидев узоры недавних, но уже практически исчезнувших ран, Цюань Ичжэнь поникла, хотя и не сразу поняла отчего. Она поджала губы и восторг в глазах сменился виноватым выражением, вызывающим у Инь Юй только беспокойство и, возможно, даже жалость. – Шицзе, что это? – Спросила Циин тихо и, нависнув над старшей в постели, пригладила рукой её бок, ощутив на кончиках пальцев ребристость кожи. Инь Юй недоуменно взглянула в её грустные глаза и коснулась тыльной стороной ладони собственного бока, но не ощутила ничего непривычного. На том месте, чуть ниже талии, была слегка загорелая кожа и немного темная царапина – след от внушительного клыка демонической твари. Форма у следа была продолговатая, можно сказать, даже внушительная, но ей было уже около пятнадцати лет, а потому Инь Юй успела к ней привыкнуть. И именно из-за этого она не сразу поняла о чем спрашивает её шимэй. – След, шицзе... Цюань Ичжэнь чуть откинулась назад и присела на бедра Инь Юй, глядя сверху на растерянную посланницу Убывающей Луны. Было что-то неправильное в том, что это тело, замечательное и манящее тело её шицзе, вытерпело столько боли. Следы от проклятых канг, снятых уже давным-давно, на тонких запястьях почти стали привычными, после воскрешения Инь Юй. Но Цюань Ичжэнь думалось, что за каждый белеющий, темнеющий, яркий и тусклый цвет от ссадин на теле шицзе, она была в ответе. И все они были по несправедливости на той, чья некогда ласковая кожа огрубела и покрылась такой грязью, какую уже не смыть – грязь унижения, позора, страха и несмываемых отметин. Это было поистине несправедливо по отношению к её шицзе. Только жаль, что все, кто вредили ей, уже мертвы или достаточно наказаны. Кроме самой виновницы всех её бед – Её Высочества Циин. Но ей это прощается. – Это давний шрам. Ему уже много лет. – Не больше двадцати... Цюань Ичжэнь нахмурила губы и снова провела по её боку ладонью уже более ласковым движением. Мягким, как касание шелка. Двадцать лет – действительно большой отрезок времени. Как для человека, так и для юной небожительницы. Однако, Циин кажется, что она совершенно ничего не запомнила за последние двадцать лет, кроме последних нескольких – ведь в них были вечера с шицзе. А годы, что были до них – размылись. Они и летели-то так, словно огибали Цюань Ичжэнь, не давая ей почувствовать другие радости и чувства, кроме сожаления о прошлом и мимолётного наслаждения в настоящем. Поэтому "не больше двадцати лет" имеет значение "совсем недавно". Потому что время для Циин начало двигаться ещё более стремительно, когда она нашла Инь Юй. Потому что двадцать лет – действительно мало. – Эта рана полностью зажила. – Инь Юй протянула руку к лицу Циин и заправила за её ухо кудрявую прядь челки. – И она уже не делает мне больно, шимэй. Слова, как увидела Инь Юй, совершенно не утешили Цюань Ичжэнь. Оная прикусила губу, но поддалась ласковому касанию к своему лицу и закрыла глаза. Складка между её густых бровей слегка разгладилась, и Инь Юй улыбнулась и выдохнула. – Шицзе, я так люблю тебя... – Неожиданно прошептала Циин и, не открывая глаз, опустила лицо к боку Инь Юй, где все ещё лежала ее рука, и легонько поцеловала, после чего потерлась о целованное место левой щекой. Возможно, если бы у Цюань Ичжэнь остались те же щечки, что были в десять лет, это касание было бы исключительно мягким и по-детски милым. Но в этом абсолютно невинном жесте было что-то эдакое, из-за чего Инь Юй удивлённо вздохнула и её рука замерла в волосах Цюань Ичжэнь. Вероятно, факт того, что они уже взрослые женщины, обе практически голые лежали в расправленной постели и собирались заняться чем-то более взрослым играло немалую роль в странном восприятии. Крайне вероятно. Ведь и Цюань Ичжэнь потеряла все признаки детскости. Её тело совершенно сформировано, лицо вытянутое, руки с длинными пальцами в мозолях. Вероятно, единственное, что осталось в ней неизменным – горящий взгляд и несуразные кудряшки. И не то, что бы это было плохо... Инь Юй не признается, потому что её не спросят, но взрослая Циин, с повышенным эмоциональным интеллектом, пониманием и уважением к своей шицзе – определенно одна из ее самых любимых. Учитывая то, что стала она такой с лёгкой лопаты руки Инь Юй, эффект от данного факта увеличивается в два раза. А также взрослая Циин была более привлекательна. Намного более привлекательна. – Можно я оставлю след на шицзе? – Цюань Ичжэнь открыла глаза и посмотрела на Инь Юй любовным взглядом, вызвавшим у оной волнение, смешанное со страхом – одним словом, бабочки в животе. Как Циин в голову пришла такая идея? Кто-то действительно, видя чужие шрамы, сначала ужасается, а потом просит оставить на них... Засосы? Посланница Убывающей Луны на секунду задумалась и свела брови к переносице – с одной стороны, если позволить Циин сейчас, она станет просить чаще и, эти действия, как ей кажется, даже не имеют смысла. Но, с другой – ей это может понравиться. Она заметила закономерную чувствительность в тех зонах своего тела, которых никто и никогда не касалась. Бока, бедра, задняя сторона шеи – места, которые всегда достаточно скрыты за слоями плотной ткани. Но ведь... разве кто-то, кроме нее и Циин будут видеть эти... Следы? ...Инь Юй смутилась от того, каким образом подумала о последнем слове и усмехнулась этому. Она прикрыла глаза и прошептала согласие с лёгким кивком. – Да, но будь... Нежнее. – Это не будет больно, обещаю, шицзе. Инь Юй хмыкнула и приподнялась на локтях, ведь, как бы смешно это не звучало, разглядеть Циин у нее не получалось из-за собственной груди. Она застала как раз тот момент, когда Цюань Ичжэнь накрыла ее кожу своими губами и начала оставлять лёгкие и даже слегка влажные поцелуи. – А откуда ты знаешь, что это не больно? – Внезапно спросила она и склонила голову. Вполне возможно, что Цюань Ичжэнь уже делила с кем-то постель, как и сама Инь Юй, однако эти мысли посетили ее впервые. Отчего-то ей было сложно представить шимэй в таком ключе. Возможно, зацикленность Циин на ней и драках сильно способствовали образу Богини Войны, которой ничего, кроме вышеупомянутого, и не нужно. Самосовершенствование Цюань Ичжэнь не требовало отказа от плотских утех, в отличие от Инь Юй, впервые занявшеймя сексом уже после низвержения, с опытной демоницей из публичного дома, с которой она даже выстроила дружеские отношения, поэтому не было бы ничего эдакого в том, что Цюань Ичжэнь уже делала... Это. Правда, "отметин" на Инь Юй не оставляли. Это было бы... Слишком интимным. Даже для хорошей знакомой. Тем более для хорошей знакомой. К тому же, она слышала от нескольких работниц борделей, что это больно и не особо приятно. Да и выглядит мерзко. Циин отлипла от её кожи и взглянула на нее внимательным взглядом, легко проведя кончиком подбородка по боку своей шицзе. – Я оставляла их себе. Её голос прозвучал до комичного серьезно, из-за этого Инь Юй легко улыбнулась, сдержав смешок. – Зачем же ты это делала? – ... – Цюань Ичжэнь слегка отвела взгляд, словно даже ощутила неловкость. – Мне просто было интересно... Что именно её так заинтересовало – Инь Юй не спросила, она выдохнула и тихо усмехнулась, не отводя взгляд от Циин. – Я вычитала о них из единственного медицинского трактата, который прочла за все годы обучения. – Цюань Ичжэнь опустила подбородок на живот Инь Юй и начала рассказ тихо и медленно. Почти несвойственно себе. – Узнала, как они появляются, а как их убрать – нет, потому ходила несколько дней с двумя странными пятнышками на плечах... – Ты оставила засосы на плечах? – Инь Юй склонила голову на бок. Её ужасно смешила мысль того, что какое-то время её шимэй ходила с засосами от собственного рта и, вероятно, даже слегка смущалась этого... – Это было давно! По тихой комнате посланницы убывающей луны прошлись два смешка, сплетающиеся в узелок. Обе женщины растянули губы в улыбках и посмеивались, глядя в лица друг другу. Потускневшие талисманы света в углу мерцали, а далёкий повседневный ропот Призрачного города оставался за пределами их обители. Циин показалось, что этот миг она может назвать самым счастливым в своей жизни. Ни одна встреча или драка до этого не была столь хороша, как этот миг идиллии. Мир продолжал свое существование, а время текло, как песчинки в песочных часах – казалось, что невыносимо медленно и удивительно быстро, хотя все оставалось таким же, как раньше. Циин понимала, что время их недомолвок уже прошло и сейчас стоило бы быть честной с шицзе. За эти короткие годы она изменилась сильнее, чем за прошедшие сотни лет без Инь Юй. После её изгнания Богиня Войны запада потеряла былую страсть к боям, а потому минувшие века были незаметны и влияния на её характер не имели. Но эти десять с лишним лет были полны тем, чего ей так не хватало, и она была готова на все, лишь бы не лишиться снова той, без которой бы снова лишилась достаточного стимула существовать, той, чьи отметины на теле она расцелует сотню раз при первом же удобном случае. – Надеюсь, мы больше никогда не расстанемся, шицзе. А желанным ответом был кивок и любящее выражение лица. И удивленный стон, когда Цюань Ичжэнь вобрала в рот кожу на боку Инь Юй, придержала ее, пока по уголку губ стекала капелька слюны, после чего выпустила её, с довольством глядя, как белый шрам и чистая кожа приняли красный оттенок размером с её рот. Забавно.