Мы с тобой потом поговорим.

Секби ему доверял. С самого его вступления в дровосеки, Альцест вызывал чувство непоколебимого, человека с целями и идеалами. «Дровосеки превыше всего!» — говорит он, и за ним хотелось идти. Хотелось верить в его убеждения, поддерживать и перенимать его точку зрения. Секби выполнял все задания, что давал ему Альцест. Поломка портала, постройка ферм, фарм пороха. Секби был горд тем, что для главы Дровосеков он стал одним из главных доверенных лиц. Каждое слово, каждый жест, каждый одобрительный взгляд Альцеста — Секби ловил и принимал, закладывал такие моменты глубоко в память. Однажды глава даже похлопал его по плечу при всех дровосеках, хваля за отлично проделанную работу по постройке базы. Строгий, суровый, привычно грозный Альцест улыбался смотря Секби в лицо, и новенькому самому хотелось улыбаться. Поэтому, когда Альцест впервые прижал его грудью к стене, мозолистыми пальцами забираясь под футболку, страх, зарождающийся внутри Секби, плавными бережными движениями теплых крупных ладоней по бедрам, перетек в любопытство. Если бы дровосеки или кто-либо вне организации узнали, что они — любовники, был бы скандал. Поэтому Секби носил эту тайну глубоко в себе, и Альцест никак не выдавал своего отношения к парню при других. Их кодовой фразой было: «Потом поговорим». После нее каждый раз вечер заканчивался теплой кроватью, ладонями на бедрах и громкими стонами. Альцеста все устраивало. Секби тоже. Все начало меняться после взрыва АЭС. Секби принял на себя роль судьи со всей ответственностью, присущей ему. Альцест же, в свою очередь, принял это скептически. «Ты — дровосек.» — говорил он, и Секби кивал в ответ, думая, что везде успеет и все у него получится. Альцест заваливал его работой, остальное свое время Секби тратил на разборки. Он уставал, спал несколько часов в день, затем вставал и вновь принимался за работу. Роль судьи ему нравилась, Секби чувствовал ответственность на своих плечах, ответственность перед всем сервером, свою причастность к чему-то глобальному, а работа Альцеста начала выбивать его из колеи. Секби даже пытался поговорить об этом с самим главой, но каждая такая попытка заканчивалась сексом. Альцест не слушал и не понимал. В Секби проникало разочарование. Их прекрасные доверительные отношения дали трещину. Поворотным моментом стал взрыв суда. Секби, искренне хотевший восстановить справедливость в их мире, попал в чью-то зловещую ловушку. Альцест рвал и метал, видя обожжено-истерзанное тело своего подчиненного. Уже потом Секби узнал, что глава вместе с якудзами погнались за Обсидианом и Душенькой, что для судьи было ударом. Секби был против самосуда, и Альцест это знал, но все равно решил взять все в свои руки. Разговора на эту тему у них не получилось: Альцест постоянно переводил тему, перебивал, не слушал. В какой-то момент даже решил заткнуть Секби старым дедовским способом — поцелуем, и впервые в их отношениях Секби ему не ответил. Эта ночь была холодной как никогда. Убийство Кактуса Якудзами стало для дровосеков неожиданностью. Секби, как верный дровосек, конечно, пошел за друга заступаться. Роль судьи сыграла здесь как никогда, помогая Секби восстановить свое имя и репутацию. Диамкей с удивлением отметил отличную его работу. Воодушевленный Секби обрушал на Якудз факт за фактом, доказывая их неправоту. И хотя они и не признали своих ошибок, Секби был доволен даже больше, чем от самой кровавой мести. Альцесту это не понравилось. Ссоры между ними становились больше, масштабнее. Когда потерянный чемоданчик Зака обнаружился в эндерчесте Душенки — Секби не поверил, а радикальное отношение Альцеста к этому делу ему не понравилось ещё больше. — Нужно во всем разобраться, вдруг пульт подкинули? — У тебя помутнение. — словно лезвием отрезает глава. — Чего? — переспрашивает он, не веря, что такое вообще могло прозвучать. — Ничего, — говорит Альцест, — я тебя вытащу. Мы с тобой потом поговорим. Все снова будет как прежде, Секб. Жест доверия со стороны одаренных — дать Секби координаты для разговора. Парень искренне хотел разобраться, искренне хотел просто поговорить, а затем уйти. Они вместе с Обси и Душенькой стоят в каменном зале пещеры, и вот уже все встает на свои места, как вдруг Обси начинает беспокоиться и подходить к Душеньке все ближе. — Что-то шуршит. — роняет он, и Секби не придает этому значения, пока сам не слышит чужие шаги. -… Секби, — пространство комнаты разрезает чужой, но такой знакомый голос, — спасибо тебе большое. Парень видел растерянное лицо Обсидиана, телепортацию Душеньки и широкую спину главы, отгораживающую Секби ото всех. Они его отследили. Подлым безобразным образом подставили. Предали. Альцест его предал. По комнате как тараканы расползаются якудза. Знакомое лицо Кактуса маячит туда-сюда в поисках Душеньки. Внезапно, со стороны прилетает удар и Секби отшатыватся вдоль стены. — Не трогай его! — кричит Альцест, и Секб замечает перед собой воодушевленного Клешрейка, убирающего меч. — Все! Остановитесь! — разгневанное вырывается из него, и движение в комнате прекращается. — Я знал, что так и будет! — чуть ли не рычит Обси, смотря прямо на судью, а тот ничего не может ответить. Он правда не виноват. Вломившиеся разбредаются по базе, затем вновь возвращаются в помещение. Секби не может смотреть на Обси. Его вылечили насильно из-за него, хотя сам Обсидиан лишь жертва обстоятельств. Попал под горячую руку. — Зачем вы это сделали? — говорит Секб прямо в лицо подошедшему Альцесту. — Извини. — холодно отвечает ему глава. — Ты сам должен знать, что это правильное решение. — Мы же разговаривали! — А что ты хотел знать? — отворачивается Альцест. — Все очевидно. Душенька признался. — Все? Вы довольны? — огрызается Обси. — Это сыворотка суперсолдата. — ехидничает Клайд. Смешки Якудз звучат, как издевательство. Им можно, они победили. Даже таким нечестным путем. — Мы даже не обсудили… — Секб потирает лицо ладонями. Снова фанатичные споры о болезни и о книге Альцеста. Он говорит, что книга права, и что она ведет их по правильному пути. И Секби в это верил. Раньше. А сейчас эти слова от Альцеста звучат куда более безумно, чем доводы Обси. — Надзиратели! — вскрикивает Альцест. — Они слишком мягкотелы! — как вдруг все его внимание вновь переключается на подопечного. — Секби! — парой больших шагов, Альцест как можно ближе подбирается к нему так, что парню приходится отступить назад. — Он затуманил твой разум. Но ничего, мы разберемся. Я помогу тебе. В его глазах мания величия, его идеалы трещат по швам в голове Секби, все путается, разваливается. Альцест не вызывает доверия и чувства безопасности. Смотря на его большие ладони, тянущиеся к плечам парня, Секби теперь хочется увернуться, сбежать. — Да иди ты! — вырывается из него. — Ты мог дать мне договорить! — Тебе не нужно говорить с ними! — повышает голос Альцест, подходя все ближе и ближе так, что Секби чувствует стену лопатками. — Ты — дровосек! Ты должен брать свое! — Я — судья! — выкрикивает он изо всех сил, и Альцест останавливается. Замирает на несколько секунд. Секби кажется, что в мужчине сейчас что-то взорвется, по крайней мере его безумные глаза не отводят свой взгляд от лица парня ни на секунду. Секби вздрагивает, когда тяжелая рука толкает его. Альцест чуть ли не прижимает его к стене, закрывая собой большим от косых взглядов якудз, и тихо-тихо произносит: — Он затуманил твой разум. Но ничего. Я верну все, как было, Секби. Я все верну. Мы с тобой потом поговорим. Мы с тобой все-все обговорим. Альцест выпрямляется, и, бросая косой взгляд на парня, отворачивается обратно к Обси продолжить допрос. Клешрейк бросает ненужное и ядовитое: «Подчиняйся, Секби!», но судья ловит фразу лишь в пол уха. Сначала это было восхищение, затем слепое доверие, секс, размолвка, разочарование, недоумение и гнев. Но ещё ни разу, никогда Секби не испытывал перед главой дровосеков такой липкий страх. Это ведь было не просто утверждение. Это была прямая угроза. И, кажется, Секби уже не сбежать.