Юэ, Тайян и Ки

***

Минхао видит огромный пустой колодец, выстроенный серым камнем по кругу. Заглядывает туда и видит черноту, а затем наклоняется и издает протяжную «а», удивляясь, что его гласный звук эхом отдается от стен. Он отходит от сооружения и взглядом натыкается на своего старшего брата, который сидит на этом колодце. Сердце бешено стучит, а по телу проходятся мурашки. Не очень приятные. — Ван-гэ? Ты что тут делаешь? — задаёт вопрос и видит только красивую улыбку напротив. Ванхао ничего не говорит, только протягивает свою правую руку к нему, стоящему впереди. Тот хочет подойти, но как только делает шаг, его старший брат наклоняется назад и падает. Все ещё с протянутой рукой. Минхао в мгновение подлетает и успевает схватиться за ладонь. Упираясь животом в каменную плитку, хватается двумя своими руками за вытянутую Ванхао. — Гэ! Слезы катятся по щекам очень быстро. Дыхание сбивается к чертям собачьим. Но он упорно пытается вытащить своего старшего брата. Родного человека. Минхао больше ничего не видит перед собой: соленая вода застилает все глаза, а воздуха не хватает, чтобы хоть немного вздохнуть. Его руки постепенно слабеют. — Отпусти меня уже, Хао-Хао, — спокойным голосом проговаривает Ванхао и соскальзывает с влажных ладоней. Вниз. — Гэ! — восклицает. Он тянется своими руками в черную пустоту, перегибаясь через каменную постройку, чтобы достать до своего брата, но не может. Тогда, закрыв глаза, расслабляется и сам падает вниз. К Ванхао. Свободное падение заставляет резко открыть глаза, чувствуя, что в этой темноте задыхается. Он ничего не видит. Только ощущает свои слезы, которые не катятся вниз, а устремляются вверх из-за силы тяжести тела и его сопротивления. — Минхао! — отдаленно слышит, но ничего сделать не может. Все ещё задыхаясь, закрывает глаза и думает «будь, что будет». Как только эта мысль проскальзывает в его голове, больно падает куда-то и резко открывает глаза, застывая в напряжении. — Минхао! — зовёт знакомый голос. Он не может прийти в себя ещё несколько минут, и просто тяжело дышит, пытаясь выровнять дыхание. Когда же сознание приходит в норму, пальцами проводит по своим глазам, ощущая влагу. Оно и понятно — пелена никуда не делась. С сознанием в норму приходят и мысли. Первым делом думает о старшем брате. Его «отпусти меня уже» можно было рассматривать по-разному. С одной стороны, тот говорил про саму ситуацию с колодцем, а с другой — про душевную рану самого Минхао: отпустить на небеса и попрощаться с ним. И, кажется, ему действительно пора так поступить. — Не плачь, — вдруг говорит Джун рядом и тянется пальцами вытереть все ещё беззвучно капающие на подушку слезы. — Можно? — спрашивает разрешение и видит маленький кивок. Он аккуратно и невесомо проводит подушечками пальцев по коже вокруг глаз и тыльной стороной указательного и среднего пальцев мягко оглаживает щеки, растирая влажность. — Мне тяжело смотреть на тебя такого, — внезапно произносит шепотом Цзюньхуэй и убирает свою руку от лица, ложась рядом на бок, чтобы все ещё рассматривать его. — Скоро буду в норме, — впервые за все это время проговаривает Минхао и вздыхает, закрывая глаза. — Я всегда здесь. Для тебя, — уверенно говорит Джун и видит как он открывает веки, поворачивает голову к нему и смотрит прямо. Несколько секунд. — Спасибо, — шепчет и вновь отворачивает голову, глядя теперь в потолок. Осознание приходит по щелчку пальцев, когда видит деревянный потолок, сделанный на манер старых домов. Он не у себя дома, и, кажется, даже не дома у Цзюньхуэя. Тогда, где? — А мы... Где? — осторожный вопрос. — Я не говорил тебе, но сегодня уже четвертый день, как нахожусь здесь. Снял комнату в отеле парка. Ты вчера был выпивший и уснул у меня на спине, поэтому я отнес тебя сюда. Ко дню нужно выселиться отсюда, — объясняет. — Понятно, — с выдохом отвечает он и встаёт с постели. — Я пойду умоюсь. — А я тогда пока приготовлю завтрак, — отвечает Джун и тоже встаёт с кровати. — Что ты хочешь съесть? — Без разницы. Дверь в ванную закрывается и Минхао остаётся в собственной тишине. Начиная раздеваться, слышит внезапный стук в дверь и голос оттуда. — Я оставил тебе свои чистые вещи под дверью. Переоденься. — Спасибо, — благодарит он и открывает дверь, чтобы забрать стопку вещей. Когда настраивает душ, то залазит в кабинку и смывает с себя пот, грязь и слезы вчерашнего дня. Минхао вообще не помнит, что происходило: что говорил и делал. Из-за этого его разрывает от безысходности. Все, что отрывками всплывает в голове — это дождь, бутылки пива и Джун, который обнимал. Дальше — пугающая пустота, как в том злосчастном колодце. Тело покрывается мурашками и его немного потряхивает. Он больше никогда не хочет вспоминать этот сон: страшный, холодный и черный, как дыра в открытом космосе. Только сейчас до него доходит — в тот момент случилась паническая атака прям во сне, которая перешла в реальность. Становится жутко. Что ещё может устроить ему собственный мозг? Минхао не замечает времени, которое проводит в душевой кабинке, но пучки пальцев полностью размокли, поэтому нужно вылезать. Он выходит из ванной комнаты и забирает свои вещи, комкая их. — Дашь какой-нибудь пакет, чтобы забрать домой? — спрашивает, появляясь на кухне, и немного пугая готовящего завтрак Цзюньхуэя, который стоял к нему спиной. — Да, сейчас, — проговаривает и начинает искать. — А, кстати, где мой рюкзак? — В коридоре, — отвечает и отдает черный пакет, улыбаясь. Минхао уходит и находит свою вещь, в которую заталкивает пакет с одеждой — дома разберётся, что с этим делать. Бутылок пива там не оказалось. Наверное, Джун выкинул их по пути. Хочется сказать «спасибо», но, кажется, это будет перебор благодарениями для сегодняшнего дня. Чувства не очень понятны ему, хотя и порываются быть показанными. — Приятного аппетита, — говорит Цзюньхуэй, когда Минхао садится за стол. — Приятного аппетита, — повторяет он и видит перед собой миску с острым супом, видимо от похмелья, тарелку с рисом и закуски. — Ты приехал на машине? — спрашивает Джун. — Нет, на автобусах доехал. Я же рассчитывал только на один вечер, — поясняет. — Моя машина стоит у подножья. Подвезу тебя домой, — а когда видит открывающийся рот напротив, дополняет, — и никаких возражений. — А, — только произносит он и прикусывает нижнюю губу. Приятно. Забота. Они доедают в комфортной тишине. Между ними нет неловкости, и это хорошо. Джун уходит в ванную, чтобы привести себя в порядок, пока Минхао моет посуду — нельзя же оставлять следующим гостям грязные тарелки. Неприлично. К полудню оба выходят из номера, отдают ключи коменданту и расписываются. — Не хочешь встретиться завтра, погулять? — первым спрашивает Цзюньхуэй. — Давай. Все равно делать нечего, — отвечает он и садится на переднее пассажирское место в машине. — Вбивай назначение, — указывает на навигатор. Минхао набирает на приборной панеле свой адрес и поудобнее устраивается на сиденье. — Хочешь включить музыку? — А можно? — интересуется. — Давай, — даёт разрешение Джун и слышит как чужой телефон подключился по блютузу к музыкальному проигрывателю. Он включает корейскую песню группы TXT — Dear Sputnik и качает головой в такт. Музыка динамичная, чтобы не уснуть за рулём, а текст говорит сам за себя. Правда, Цзюньхуэй не знает лирику, но зато ее знает Минхао. Когда они уже подъезжают к месту назначения, музыка сменяется на другую, а потом резко прерывается из-за отключения блютуза. Там было начало душераздирающей песни. Не хочется, чтобы Джун уезжал в грустном настроении. — Какое было название первой песни, что ты включил? Мне она понравилась, — интересуется Цзюньхуэй. Секундный ступор овладевает Минхао и он борется с собой: говорить или нет, ведь там текст поистине «говорящий». Это замечает и Джун. — Хао-Хао? — тихонько зовёт он. Минхао широко раскрывает свои глаза и не может поверить. Его лицо в мгновение краснеет и, быстро тараторя название песни, открывает двери машины, выпрыгивая. Убегает. — До завтра, — только и говорит он, оставляя сконфуженного Цзюньхуэя сидеть в машине. Луна — холодная, серая и безжизненная. Но Солнце раскрывает другие ее стороны своим теплом, заставляя сиять на небосводе. Только рядом с горячим и ослепляющим источником она ощущает себя поистине стоящей и нужной.