Юэ, Тайян и Ки

Просыпается Минхао около полудня. Его состояние оставляет желать лучшего. Хочется пошевелить какой-нибудь конечностью, но все, что он делает — это закрывает глаза и сжимает кулаки. Чертова несправедливость! У каждого в семье есть свои проблемы, но, кажется, в его случае — это один из изощерённых способов судьбы ткнуть носом в место, которое заслуживает. «Не суйся, убьет!» — что-то типа такого. Только Минхао и сам не хочет лезть в это дело. Мать показала свое отношение к нему, выбрав убийцу собственного сына, а отец никогда не звонил и не интересовался его жизнью. Как будто, со смертью Ванхао распалась счастливая семья. Только вот, это не старший брат виноват, а родители: Линли завела любовника ещё раньше, чем отец уехал в другую страну. И от счастья осталось совершенно «ничего». Быть загнанными в ловушку собственных мыслей и беспомощности — очень сильно страшит. Ему сейчас действительно хочется умереть. Или разреветься. Что сильнее — не может решить. Но, когда в голове всплывает образ Джуна — уже не так сильно слово с корнем «умер» врезается в память. Минхао только и остаётся, что чувствовать холодные дорожки на своих висках, стекающие к волосам. «Бесхарактерный» — сказала бы мать. И была бы почти права. Характер-то у него есть и сила воли тоже. Ему просто не хватает любви. Каждому человеку хочется ощутить хоть капельку любви: будь она романтичной или дружеской. Каждому человеку хочется почувствовать любовь родителей: будь она родной или приемной. Но главное — ту теплоту, которую могут подарить те, которые понимают все. Родители Минхао, видимо, не знали, что это такое — теплая любовь папы и мамы, которая при объятьях пронзает твое холодное тело тысячами неистовых мурашек, которая расходится по всей коже, достигая пят и головы. Которая ощущается нежностью. Которую он почувствовал только с Ванхао. И с Цзюньхуэем. Минхао открывает глаза и промаргивается, убирая пелену слез. Берет телефон, лежащий рядом с подушкой, и открывает «Вэйбо». В ленте снова посты скучающих по нему людей. Да, это тоже своеобразная любовь — фанатская. Но все же не та, которая ему нужна. Решив всё-таки подняться с кровати, он откладывает мобильное устройство и спускается по ступенькам в душ. Стоя под ним, в его голове снова куча непрошеных мыслей, которые крутятся и вертятся по кругу, не давая ему прийти в себя. Быстро намыливая себя и смывая пену, Минхао думает о том, чтобы пойти к своему другу, который менял его имидж для каждого камбэка. Позвонив ему и согласовав встречу, он выпивает таблетку обезболивающего — тело все ещё ломит — и садится за руль, чтобы подъехать к месту назначения. Через час он стоит перед разноцветной вывеской салона красоты. — Привет, дружище, — здоровается тот и протягивает руку, чтобы пожать. — Привет, — ответно вторит Минхао и с маленькой улыбкой пожимает ладонь. — Давно не заходил ко мне. Где был? — интересуется. — Да так, — говорит он и садится в кресло перед зеркалом. — Что будем делать? — Блонд, — отвечает. — Отлично, — веселеет его друг и начинает смешивать разные тюбики. — Ты так и не рассказал, куда пропал. — Уехал на другую часть планеты, — говорит Минхао и видит удивление на чужом лице через зеркало. — Ого! Путешествуешь? — Ну, что-то типа того, — отмахивается и остаётся неподвижным, так как Бохай начал наносить обесцвечивающую краску на волосы. — Куда ездил? — не унимается и допрашивает. — В Англию, — отвечает он, но с особой неохотой. Оно и понятно. Там у него произошли два очень значимых события. И оба диаметрально противоположны друг другу: встреча с Джуном и смерть Ки. С одной стороны, ему хочется вспомнить все, что там было, а с другой — совершенно нет. И теперь ему надо разорвать себя на части, чтобы показать Бохаю, что ему там было очень весело. Друг как бы друг, но не настолько близкий, чтобы ему рассказывать о произошедшем. Минхао не хочет напрягать и обременять других своими проблемами. Он тянется ладонью к своей шее и хочет зацепиться за кулон, который постоянно находился у него там, но пустота заставляет сначала его дернуться в поисках, а потом закрыть глаза и шумно вздохнуть. Ожерелья нет и больше не будет. «Смирись, Минхао» — говорит сам себе и оставляет свою ладонь на груди, чтобы чувствовать биение своего сердца. — И как тебе там? — Бохай все ещё допрашивает, вырывая из мыслей. — Очень красиво, особенно на открытой поляне, — он подумал, что если скажет больше, то все закончится. Наивный. — А как ты туда поехал? — На автодоме через паром, — отвечает и думает, что придется действительно сказать. — Можно я посижу в тишине? — просит. — Да, конечно. Я тогда включу музыку, — на что Минхао с закрытыми глазами показывает палец вверх. — Спасибо. Когда волосы высветлились, Бохай красит прямым пигментом и оставляет минут на двадцать. Оптимальное время. — Не хочешь чего-то попить? — спрашивает. — Есть какой-то сладкий напиток? Не горячий, — Минхао ничего не ел с утра, а только закинул таблетку обезболивающего. Нужен сахар, чтобы все органы заработали. — Сейчас принесу. — Спасибо, — благодарит, когда в руках оказывается грушевый сок. Через несколько минут напиток был выпит, а волосы смыты. Бохай сушит феном и укладывает новый образ. Шум электрического прибора на мгновение заставляет Минхао не думать ни о чем. Блаженные минуты спокойствия и тишины в голове. Он платит за прическу и прощается с другом, выходя из салона и натягивая на себя черную маску. Не хочется, чтобы его узнали на улице с такими привлекающими внимание волосами. Он сейчас не в состоянии красиво улыбаться и фотографироваться с фанатами. Минхао заходит в кафе, стоящее рядом с салоном, и покупает какую-то булочку с горячим кофе. Есть совсем не охота, хотя нужно, иначе желудок будет протестующие угрожать рычанием. Но его только начинает тошнить, поэтому он выходит из вкуснопахнущего заведения и, торопясь, идёт к трейлеру. Кофе выпадает из рук и разливается по асфальту, а пакет с булочкой сжимается в кулаке. Очень сильно. Минхао видит, как убийца брата с его матерью счастливо, насколько это возможно, прогуливаются по улице. Он понимает, что если сейчас не уйдет оттуда, то начнет задыхаться из-за подступающей панической атаки. Но сдвинуться с места совершенно не может. Ноги не идут. Кто-то берет его за руку и быстро тянет на себя, заставляя бежать. Минхао не успевает опомниться, как видит перед собой знакомую копну волос. — Мы куда бежим? — задаётся он вопросом. — Потом объясню. Нам нужно поскорее уйти отсюда, — говорит Джун и с улыбкой оборачивается, смотря на него. Его передёргивает. Минхао больше не думает о Линли и «отчиме». Все его мысли сейчас направлены на тепло, которое ощущает. Тепло от ладони, держащей его собственную. Тепло, которое он так долго ждал. Пробежав несколько улиц, они останавливаются и восстанавливают свое дыхание. Оба сгибаются и упираются руками в колени, чтобы облегчить дыхание и почувствовать гудящие конечности. — Как ты себя сейчас чувствуешь? — задаёт вопрос Цзюньхуэй, когда пришел в себя. — А? А, все хорошо, — придя в чувства, отвечает он. — Когда у меня были компульсии, я просто начинал бежать, если мог. Тогда ты перестаешь думать о том, что тебя тревожит, и мозг сосредотачивается только на беге и дыхании. Это хорошо влияет на предотвращение загонов, — Джун показывает своим пальцем на голову. — Буду знать, спасибо, — проговаривает Минхао и думает о том, что было бы с ним, если бы он не появился и не вытащил его из пучины тьмы, в которой застряли его ноги. — Серьезно благодарен тебе. Я хотел убежать оттуда, но тело упало в ступор и сдвинуться я не мог. — Хочешь? — Цзюньхуэй раскрывает руки в сторону. Минхао снова сам льнёт к нему. Теплу. Такому яркому и горячему, как Солнце. Он закрывает глаза и расслабляется. Напряжение потихоньку спадает и ему хочется утонуть в Джуне. — Я тебя потянул на себя, но кажется в твоих руках что-то было? — тихо проговаривает он на ухо. — Мм, да. Я хотел поесть булочку и выпить кофе. — Все ещё хочешь? — оба отстраняются друг от друга. Минхао кивает. — Тогда пойдем. Цзюньхуэй берет его ладонь в свою и ведёт в маленький ресторан. Они выбирают место в углу, так как не хотят, чтобы их узнали. Так оба смогут нормально поесть. — Выбирай, — говорит Джун, протягивая меню. — Буду курицу с овощами в кисло-сладком соусе. А ты? — Я возьму удон с курицей терияки. Цзюньхуэй зовёт официанта и называет их блюда, на что работник говорит о времени, когда еда будет готова, и предлагает напитки. Оба берут горячие чаи, потому что на улице уже похолодало. — Ты покрасился? Почему? — интересуется. — Новая прическа — новый я, — только и говорит Минхао. — Хорошо. Не пристаю, — кивает сам себе Джун и задаётся ещё одним вопросом, который слетает с его губ. — А где кулон? — внезапно спрашивает. А у Минхао сердце ухает в пятки. — Моя мать сорвала его с меня, сказав, что это ее, и ушла. Я не мог его отобрать из-за отчима. Прости, — чуть ли не плача, проговаривает он. — Ее кулон? — переспрашивает и не понимает. — Я тоже без понятия, как может быть ее, если он твой, — грустно отвечает. — На самом деле, это кулон моей мамы. Возможно они дружили когда-то? — задаётся вопросом Цзюньхуэй и округляет свои глаза. — Возможно. Но я теперь не смогу его вернуть. Ещё раз прости. — Все нормально, — уверяет его. — Главное, чтобы они нашлись потом. Я спрошу у своей мамы, знает ли она твою. Если да, то будет очень хорошо, если они снова начнут общаться. Если нет, то так тому и быть. Мама отдала его мне, а я отдал его тебе. Он был уже твоим, поэтому все нормально, — заверяет его Цзюньхуэй. Минхао думает, что не позволит своей матери разрушить ещё одну семью. Тем более, совершенно чужую. Власти над ним и его окружением у Линли уже не будет. Никогда. За своими мыслями он не замечает, как Джун достает что-то из своего кармана. Этим что-то оказывается подвеска с кулоном, выполненная эпоксидной смолой, внутри которой клевер. Тот самый. Из Англии. Засохший. — Я же обещал, — проговаривает он и улыбается. Минхао смотрит на него с неверием и видит как Джун встаёт со своего места, чтобы подойти к нему. Он позволяет одеть его себе на шею, чувствуя как металл окружности снаружи смолы холодит, соприкасаясь с горячей кожей. Чужое дыхание, такое же горячее, тоже ощущает на своей шее сбоку, пока Цзюньхуэй застегивает цепочку. Мурашки ползут по всему телу и хочется сбросить их, но он стоически выдерживает эту пытку близости и улыбается. Улыбается, когда отстраняясь и садясь на свое место, Джун расстегивает несколько пуговиц на рубашке и открывает обзор на свою грудь, где чуть выше находится такой же кулон с эпоксидной смолой и клевером внутри. — Ох, — только и может вымолвить Минхао. — Теперь у нас парные подвески. Как, возможно, у наших матерей. «Главное, чтобы у нас было все хорошо, а не как у них» — уже в своих мыслях дополняет. — Да, — подтверждает Джун. Им приносят их блюда с рисом, уничтожая ту странно-романтическую атмосферу между ними. Оно и хорошо. Что-то как-то слишком все. Оба молча едят. — Хочешь развлечься? — спрашивает Цзюньхуэй, когда они выходят из ресторана. — И куда же мы пойдем? — заинтриговал. — Попрыгаем. Снимем стресс. — Хорошо, только поедем на моем трейлере. Я не хочу его тут оставлять, — говорит он и направляется к своей машине. — А что там находится? Не помню, чтобы в том месте были батуты, — интересуется Минхао, когда Джун вбивает адрес в навигатор. — Узнаешь, — отвечает он и улыбается. — Лаааадно, — чуточку смеётся и начинает ехать. — Включи музыку. Цзюньхуэй включает песню You're Beautiful группы The Rose, и они едут под размеренную мелодию, красиво переливающуюся с хорошим вокалом и видом за окном. Когда до Минхао доходит суть слова «попрыгаем», он впадает в ступор. Джун вылазит из машины и подходит к нему, застывшем в страхе. — Что такое? — беспокоится. — Я боюсь высоты, — честно и откровенно. — Я буду рядом с тобой, — мягко проговаривает Цзюньхуэй. — Хорошо, я доверюсь тебе. — После прыжка кое-что изменится, — говорит Джун, когда они поднимаются на лифту вверх. — Что? — Это тебе предстоит испытать и узнать. — Нет, я все же не могу, — чуть ли не плачет Минхао и цепляется за железное сооружение, приседая. — Посмотри туда, Хао-Хао, — проговаривает Цзюньхуэй и поднимает его за плечи, показывая указательным пальцем на красивый закат, который переливается голубым и розово-фиолетовым цветами. Минхао смотрит несколько секунд вдаль, когда чувствует, как его резко подхватывают под колени и держат за талию. А потом падают. Вниз головой. Он зажмуривается, хватается за шею Джуна и затаивает дыхание, лицом прижимаясь к его ключицам. Их переворачивает в воздухе несколько раз до тех пор, пока гравитация не берет свое, и они подпрыгивают уже в вертикальном положении. — Ты в порядке? — утыкаясь губами в висок Минхао, спрашивает Цзюньхуэй, когда они просто висят на тросе. — Нормально, — с выдохом отвечает он и понемногу открывает глаза. — О Боже, — говорит и снова зажмуривается, потому что они все ещё висят и качаются. — Все хорошо. Я рядом. С тобой. Тут, — на что Минхао утыкается губами в шею Джуна, чувствуя мурашки, которые прошлись по чужому телу. — Изменилось что-то в тебе? — спрашивает, когда их вытаскивают на берег и отстегивают. — Не понимаю, но, кажется стало легче. В голове и в теле. — Это хорошо, — улыбается Цзюньхуэй. — Хочешь мороженное? — Пойдем, купим. Сегодня Минхао хочется необычных вкусов, поэтому он взял грушевое мороженное, когда как Джун выбрал обычное шоколадное. Но и так, эти вкусы сочетаются, даже если непривычно поначалу. Они пошли по тропинке вдоль реки и сели на лавочку, перекусывая сладостью. Внезапное сообщение приходит на телефон Цзюньхуэя и тот застывает, а потом подрывается с места. — У меня брат пришел в себя. Прости, что не могу с тобой побыть подольше, но мне нужно в больницу, — тараторит он. — Давай я тебя подвезу? — Не надо. Не хочу тебя напрягать, — отнекивается. — Садись давай в машину. Я отвезу тебя, — настаивает Минхао и Джун соглашается.