I
Он ненавидел всех. Ненавидел Рика. Ненавидел Мишон, которая убила Пенни. Ненавидел Пенни, за то, что стала такой. Лили, потому что спасла его. Ненавидел Меган. Ненавидел себя. Губернатор! Всех спасти! А на самом деле он все такой же офисный планктон, не умеющий постоять за свое. Не умеющий защитить близких. Он опять один. Теперь плевать. Теперь терять нечего. Вокруг стреляли, но он будто не слышал. Делал все автоматически, как гребаная машина. Машина для убийств, которой чуждо все человеческое. Он на автомате бежал, стрелял, на автомате отдавал команды «подчиненным», которые едва ли продержаться еще минуту. На автомате избивал Рика. Винил его во всем, что случилось. За Пенни, за Андреа, за Вудбери, за Меган. И только когда грудь рассекла холодная сталь… он словно очнулся от оцепенения. Вернулся в реальность. Но ее тут же заглушила боль. Эта боль – физическая боль – не давала вдохнуть, резала при каждом движении, при каждой попытке привстать, как будто клинок входил в плоть снова и снова. Потом по телу разлилось нечто теплое, похожее на сон. Шевелиться не хотелось, да и сил все равно не хватало. Потом пробил холод… Кто-то подошел. Сквозь хрипы кусачих он услышал это. Кто-то был явно не одним из них, иначе уже набросился бы, раздирая то, что от него осталось, пусть не сразу, но освобождая его от пустоты. Он с трудом взглянул на подошедшего. Лили целилась в него, не моргая. В ее глазах не было ничего. Тоже пустота, но еще не такая черная. Отчаяние, доведенное до крайности. Что ж, по крайней мере, он умрет мгновенно, и не станет ходячим трупом. Хотя какая разница?.. Он уже ходячий труп. Выстрел прогремел. Но сознание не спешило уходить. Он все еще чувствовал. Холод, сон, пустоту. Лили упала. Потом еще один выстрел. Кто-то в спешке опустился перед ним на колени. Кажется, девушка – взгляд мутнел, и лица уже было не разобрать. - Эй!.. – сказал голос. В ушах звенело. – Эй! Держись… Сильные руки подхватили его и поволокли по траве. Иногда кто-то останавливался, чтобы выстрелить в слишком близко подошедшего кусачего. И снова волок. Затем приподнял и затащил в машину. Пахнуло бензином, а корпус дрожал от работающего мотора. Сознание ускользало. Он уже не чувствовал движения, не слышал звуков, не видел даже потолок автомобильного салона. Только холод, и желание спать.II
- Держись! Не отключайся! – девушка обернулась назад, на него. Она изо всех сил вжимала в пол педаль газа. Чтобы уехать от пожара. Чтобы спасти его – быть может, единственного еще выжившего в этом кошмаре.III
Она стояла на опушке леса у машины и рассматривала карту, разложенную на капоте, когда услышала выстрел. Над верхушками деревьев медленно пополз дым. Он пол откуда-то с юго-запада. Девушка быстро свернула, почти смяла карту и села за руль. Неважно, почему, где и как. Неважно, кто в кого стрелял. Главное, что там были люди. Ей опостылело быть одной. В прошлом году с ней была женщина, лет на десять старше, но в начале зимы она не выбралась. Банальная простуда подкосила ее, словно меч. С тех пор девушка была один на один с трупами и прочими проблемами: что поесть и где поспать. Она вроде уже привыкла так жить, но в этот момент что-то екунуло внутри, что-то толкнуло ее в ту сторону.IV
Вокруг толпами шли трупы. Набрасывались на машину, не давая проехать. Тюрьма дымилась и полыхала. Девушка не могла выцепить взглядом ни одного нормального человека, сколь бы отчаянно не старалась. Она затормозила, так что трупы скатились с капота от неожиданности, но тут же полезли снова. - Надоели! – прорычала девушка и вышла из машины, расстреливая всех, кто преграждал путь. Внезапно мимо прошла девушка в белом. Живая. Потому что шла не ломанной, дерганной походкой, прямо; потому что в руке держала пистолет. Потому что шла целенаправленно. - Эй! – крикнула девушка незнакомке в белом, но та ее не слышала. Она подошла к кому-то, кто лежал на земле, и прицелилась. Девушка вгляделась в него – он едва шевелился. – Стой! – она побежала к незнакомке. Когда до них оставалась пара десятков метров, стало уже абсолютно ясно, что оба – живые люди. Вот только одна хочет убить другого. – Стой! Пришлось выстрелить. Незнакомка упала. Девушка подбежала к тому, кого та собиралась прикончить. Мужчина, с черной повязкой на месте правого глаза, и с зияющей колотой раной в груди. - Эй!.. – девушка схватила его за плечи. Бегло осмотрела – укусов вроде бы не было. Мужчина терял кровь, вместе с ней – сознание. – Держись!..V
Машина едва успела затормозить у ближайшего дома. Девушка выскочила на улицу, схватила аптечку в зубы, вытащила раненого из салона. Дотащила до двери – за ним от машины протянулся кровавый след, втащила внутрь. Оставив его посреди комнаты, она захлопнула входную дверь, двери в соседние комнаты и опустилась перед ним на колени. - А ты сильнее, чем я думала, - проговорила девушка, в спешке доставая из аптечки ножницы, бинты и «швейный набор». – Раз все еще держишься. «Держишься»… Слишком хорошо сказано.VI
Два дня она просидела подле него, не смыкая глаз, только сходила в другую комнату за подушкой и одеялом. Меняла повязки, следила за каждым слабым вздохом. Подолгу замирала, глядя на него. Вглядывалась в мягкие черты спокойного, но тихого, уставшего лица, в черные ресницы, в едва уловимые движения груди, перетянутой вновь начинающими краснеть бинтами. Только на третью ночь она позволила себе немного поспать: свернулась калачиком рядом с ним. На четвертый день совершила вылазку за едой и водой. Сначала он был холодным, особенно тонкие пальцы рук – словно лед, чуть дышал. Потом температура тела, наконец-то, начала подниматься. Руки уже не были такими ледяными. Тепло медленно, но разливалось по телу. Дыхание стало хоть не сильнее, но четче. Потом жар и бред. Девушка не понимала ни слова: он едва раскрывал потрескавшиеся губы. Она немного сбила температуру антибиотиком и влажным полотенцем и погладила его по мокрым и от этого кудрявившимся волосам. - Тщщщ… Все будет хорошо, - она сама не понимала, кого она успокаивала больше – его или себя. – Только держись.VII
Первое, что он почувствовал – воздух. То есть, свое дыхание. Свое дыхание… Чуть прохладный газ наполнял грудь, которая отзывалась ноющей болью. Он не сразу осознал, что жив. Наконец, открыл глаза. Дневной свет не больно, но немного неприятно ударил белым. - Эй… - прозвучал рядом мягкий шепот, и кто-то легко и бережно дотронулся до его руки. – Привет. Он слегка повернул голову: возле него сидела девушка, тепло улыбаясь. Дальше разглядывать что-либо не хватило сил, и он вновь провалился в сон.VIII
Через полторы недели тяжелого сна, бреда, боли, когда просыпался, и боли, когда ненадолго успокаивался – другой, она перевезла его к себе домой, дождавшись более менее сносного его состояния. Ее звали Кейт. Она спасла его. За эти полторы недели, в минуты передышки, когда топот и скрежет за хрупкой дверью затихали, не одна дурацкая мысль лезла в голову. Этих мыслей было столько, что хватило бы на всех кусачих в радиусе сотни миль. Почему Кейт спасла его? Почему Лили не выстрелила секундой раньше? Тогда он был бы уже мертв, и не чувствовал, не думал бы всего этого. Почему опять он виноват в смерти Меган?IX
В «новом» доме было тише и уютнее. Видно, район был вдалеке от кусачих. В комнате, где девушка расположила его на диване, царил порядок. Ничего лишнего, но и ничто особо не цепляло глаз. Комната светлая, но свет не был ярким. Солнце заглядывало за деревянные жалюзи только на рассвете и лежало оранжевыми полосками на правой стене. Кейт вошла и тихонько притворила дверь. - Привет, - улыбнулась она, сев рядом на стул и увидев, что ее пациент не спит. – Надо поменять повязку. Потом позавтракаем. Девушка помогла ему принять полусидячее положение. Боль была уже не такой сильной, но ощутимо давала о себе знать. Он поморщился. - Все молчишь… - в ее голосе послышались грустные нотки. Или только послышались… - Я ведь так и не знаю, как тебя зовут, - Кейт усмехнулась, и ее светлые серо-зеленые глаза блеснули теплой искоркой. Остальное время перевязки прошло в молчании. Было слышно только легкое щебетание птиц за окном, шорох бинтов и дыхание: едва уловимое – девушки и глубокое, но прерывистое – его. - Зачем ты меня спасла? – слова прозвучали будто бы издалека, от чужого человека, так что он сам почти удивился этому звучанию. Кейт уставилась на него на несколько секунд, затем закончила перевязку и, закрепив бинт, выпрямилась. - Каждый заслуживает жизни, - сказала она, помолчав. - Тогда зачем убила? - Кто хочет убить другого, слабее себя, к ним не относится. Странная установка, да?.. – она напряженно усмехнулась. – Возможно, я тоже… - Значит, ты зря спасла меня, - и без того тихий голос стал еще тише, в конце вовсе перейдя в шепот. - Пока я не видела, чтобы ты пытался кого-то убить. А вообще… Наверное, мне просто одиноко… Он не смотрел на нее и молчал. - Раны выглядят неплохо. Думаю, скоро ты уже сможешь встать на ноги. - Я не заслуживаю жизни, - проговорил мужчина, словно разговаривал сам с собой. - Что? – Кейт, собравшаяся было уходить, остановилась. – Почему же? – она решительно не понимала его. Он молчал, уставившись в пустоту перед собой, будто в этой пустоте были ответы на все его вопросы. - Но ты жив… живешь, - Кейт подвинулась к нему. – Я тебя спасла. Зачем-то, значит, нужно было, чтобы я тебя спасла. Чтобы увидела дым, услышала выстрелы. Чтобы та девушка подошла к тебе – иначе бы я тебя не заметила. При упоминании Лили он дернулся и отвернул лицо. Неосторожное движение отозвалось в груди, заставив остановиться на полувдохе. - Отдыхай, - Кейт встала, собирая использованные бинты. – Что-нибудь придумаем. Она ушла на кухню. Через пару минут оттуда донесся звон посуды. Он посмотрел на руку, поднял ее перед собой. Худые красноватые пальцы мелко дрожали. От чего – он и сам не знал. Разве он виноват в этом?X
- Ты так и не скажешь своего имени? – Кейт улыбнулась и лучистыми глазами взглянула на него, когда он, припадая на левую ногу и опираясь рукой о мебель по пути, дошел до стола и сел. Он посмотрел на нее, затем отрицательно покачал головой и взял ложку. - Почему? - Зачем? Она немного замялась, затем произнесла: - Мы, как никак, уже месяц вместе живем. - Я скоро уйду, - голос его звучал твердо и спокойно. - Я не прогоняю. Даже наоборот… Оставайся. Он, поднесший было ложку ко рту, остановился, опустил ее и исподлобья взглянул на девушку. Под тяжелым взглядом серьезных голубых глаз Кейт терялась, но прерывать зрительный контакт не торопилась. - Я скоро уйду, - повторил он и принялся за еду. Весь этот месяц, пока Кейт выхаживала его, он почти не говорил. Его взгляд ничего не искал вокруг. Направление его либо имело определенный смысл – на часы (хотя и время мало его интересовало), на девушку, на стакан, когда та наливала ему воды; либо не имел его вовсе – он просто глядел перед собой, ничего не видя, ничего не замечая, иногда – ничего не думая. Даже размышляя о чем-то, что не касалось его в данный момент, он мало осознавал то, что происходило в голове. Когда отросшие длинные волосы от движения головой падали на лоб, он не убирал их, продолжая сидеть неподвижно. И только Кейт, заботливая порой до дотошности, проходя мимо, всегда нежным прикосновением теплых тонких пальцев убирала непослушную прядь. Через месяц ее терпение не выдержало, и через двадцать минут после этого половина длины оказалась на полу, а прическа приняла свой примерно первоначальный вид. Рана почти затянулась, оставляя на теле красноватый рубец. А он, не замечая того, начал потихоньку привязываться к девушке, к ее взгляду, голосу и прикосновениям. И, может, потому так спешил уйти, снова остаться в одиночестве. Пробыл же он один несколько месяцев, и теперь справится. Нет, он не ждал с нетерпением этого момента, но ушел бы сразу же, как только представится возможность, не задумываясь даже, правильно ли это. Просто ушел бы. Потому что так надо. Потому что иначе никак.XI
Июль подходил к концу. Больше четырех месяцев он прожил с Кейт. И практически три из них он почти не выходил из дома. Девушка же раз в пару недель уходила пополнить припасы. Он оставался. В один из таких дней он проснулся, когда ее уже не было, только на журнальном столике рядом с диваном лежала записка: «Опять ушла в город. На кухне найдешь что-нибудь, поешь. Вернусь только к вечеру». Домик, в котором они устроились, находился на окраине одного из двух пригородных поселков, расположенных довольно близко друг от друга километрах в трех от города. Город этот когда-то был населен полумиллионом человек, теперь – полумиллионом кусачих, которые опасности для поселков не представляли, если их не привлекать. Поэтому в пригороде было относительно тихо. Два небольших этажа и маленьких задний двор составляли все хозяйство. Пока девушки не было, он осмотрел каждую комнату, прикинул количество возможных выходов в случае нападения кусачих и людей, количество припасов, оружия и прочего оборудования жизни. Он занимался этим в Вудбери, теперь продолжал по привычке. Из окна второго этажа хорошо просматривалась главная улица и две примыкающие к ней, по одной из которых и стоял дом. Эта улица выходила к лугу и оттуда сворачивала в пролесок, за которым находился уже второй поселок. По центральной улице прошаркал кусачий, и снова все стихло. День стоял солнечный, в меру теплых. Вокруг ничего не было да и вряд ли могло быть. Идеальный момент, чтобы уйти. Все было в порядке, все было решено и было необходимо. Он должен был уйти. Такова сила убеждения. Сложно убедить самого себя, а уж тем более переубедить. И потому он не знал, действительно ли так будет лучше для него и для нее, или все это влияние прошлого. Сбор не отнял много времени – вещей, в целом, нужно было немного: нож, пистолет с патронами, палатка, спальник свитер, найденный в комоде на втором этаже, и кое-какая провизия на первое время, пока не дойдет до города. Все уместилось в рюкзак, который Кейт нашла в одну из своих вылазок и прихватила «на всякий случай». Уже собираясь открыть дверь и даже уже взявшись за ручку, он обернулся. Пустой и молчаливый дом будто с грустью провожал его, просил не покидать. Мужчина опустил рюкзак на пол и вернулся в кухню, чтобы достать из ящика пару коробков спичек и зажигалку, блеснувшую золотым, и сунуть их в карман. Он не поддастся на уговоры. Дверь в прихожей тихонько, как всегда, скрипнула, затем с легким щелчком затворилась. - Эй!.. – донесся приветственно-непонимающий голос Кейт. За окликом послышался звук сброшенного на пол рюкзака и стук консервных банок в нем и ее торопливые шаги. - Куда это ты собрался? – девушка остановилась на пороге кухни, вопросительно уставившись на него. Он лишь мельком взглянул на нее. Кейт уперлась рукой в его грудь, не давая пройти, и продолжила пристально смотреть, ожидая ответа. - Так надо, - тихо произнес мужчина. - Что надо? Уходить? Зачем? - Так надо. Я не могу остаться. - Можешь, - она подошла ближе. Разница в росте заставила ее смотреть снизу вверх. Он же не глядел на нее вовсе. Он молчал. - Тебе не надо уходить. Пожалуйста… Он опустил взгляд на Кейт. Почему она не хочет его отпустить? Что он для нее? Просто она не знает… Хотя чего? - Прошу, не уходи… - в ее голосе зазвучала мольба, едва заметно, но странно. - Почему? – спросил мужчина. - Я… не знаю, - Кейт замялась и опустила руки. Он прошел мимо нее в коридор. - Потому что я нужна тебе! – крикнула девушка, выбегая вслед за ним, когда он, уже закинув рюкзак за плечи, собирался открыть дверь. Затем добавила тихо: - А ты нужен мне… Мучина остановился, не находя, что ответить, но не повернулся. - Потому что я была одна, - быстро заговорила Кейт, заметив его нерешительность. – И я думаю, ты отлично знаешь, каково это. Тебе нужен кто-то, кто будет рядом. Позволь мне быть рядом! В конце концов, шанс выжить гораздо больше, если мы будем держаться вместе. – Он не говорил ни слова, все так же стоя к ней спиной. – Я не прошу тебя разговаривать со мной без умолку, или рисковать ради меня своей жизнью. Я только прошу остаться. - Я не могу остаться, - едва слышно проговорил он, и слова застряли в горле. - Почему? – почти так же тихо спросила девушка. - Ты не знаешь того, что случилось. Раньше, и в тот день, когда ты нашла меня. Случилось по моей вине. - Не важно, что случилось раньше, - остановила его Кейт. – Важно, что происходит сейчас. Мужчина повернулся и посмотрел на нее. Кейт подошла к нему, снова она смотрела снизу вверх. - Каждый заслуживает второго шанса. Она была уверена в своих словах. Второго шанса! Ему был дан второй шанс! И третий. Но… Что если она права? Что если он может остаться? Что-то сковало его, не давало открыть дверь и переступить порог – тогда все было бы кончено. Видимо, сказанное Кейт имело какое-то влияние, или она сама. Что-то в ее голосе придавало правильности ее словам. «Каждый заслуживает второго шанса»… Он опустил рюкзак. Кейт посмотрела на него своими блестящими глазами и светло улыбнулась. - Так как тебя зовут? – девушка заглянула ему в лицо. Он посмотрел на нее. - Филип.XII
- Похоже, нам пора сменит место жительства, – усмехнулась Кейт, садясь за стол. Она полчаса назад вернулась из вылазки за припасами – ее не было почти три дня. - Все настолько плохо? – спросил Филип. Он, конечно, знал, что полезности в округе заканчиваются, имеют такое свойство, но так скоро… Хотя, как «скоро»… Прошло уже полгода с того момента, как Кейт уговорила его остаться, и немногим больше года с тех пор, как она нашла его. - В городе больше ничего нет, - ответила девушка. – В окрестностях тоже. Я съездила в пару соседних городов. Что-то еще осталось, но в основном везде либо все давно разграблено, либо слишком много ходячих. В последнее время их и тут слишком много. Будто в подтверждение ее слов с улицы донеслось рваное пошаркивание нескольких пар гнилых ног. На улицах действительно все чаще встречались не один и не три, а целые толпы мертвецов. Несколько дней они скреблись в дверь домика. Несколько дней мужчина почти на спал, слушая царапанье сгнивших ногтей по дереву и гортанный шипящий и булькающий рык. Не спал не потому, что боялся, что эти существа ворвутся в дом; не спал, потому что они не давали уснуть воспоминаниям. С каждым скрежетом в его голове ярче разгоралась вроде начинавшая меркнуть картинка. Пенни, Лили, Морган. Он помнил все. Свой типичный офис, типичного начальника – офисный планктон. Свою жену, которую не смог спасти. Не успел, не проявил достаточно мужества. Потом не смог спасти дочь. Ей было больно и страшно, а он ничего не мог сделать. Боль прошла; и он снова не уберег ее. Вот твоя благодарность, Мишон? За то, что принял в Вудбери, вылечил подругу, обеспечил едой и крышей над головой – безопасностью! Андреа оказалась не лучше. Сбежала, привела с собой Рика. Из-за него все пошло прахом. Из-за него он лишился того, что с так усердно пытался создать – и ведь получалось, все было хорошо. Филип помнил то, как был брошен Мартинесом. Помнил, как нашел Лили и Меган. Их тоже сберечь не смог. Мысли, картинки вторгались в ворочались в голове, затихали и снова вспыхивали. Но разве он, он один виноват во всем это?! Конечно.XIII
- Помогите! На помощь! Филип, до того читавший книгу лежа на диване, настороженно сел. Рука инстинктивно потянулась к поясу за ножом, но его там не было. Дома – он практически начинал называть жилище Кейт своим домом, - дома он не носил оружия, потому что здесь было по-особенному спокойно. Нет, он в любой момент мог вооружиться – ножи были в прямой досягаемости в каждой комнате, – но до сих пор в этом не было необходимости. - На помощь! Крик. Мужской голос. Кейт выбежала в холл из кухни, вопросительно-непонимающе взглянув на вышедшего туда же Филипа. Затем достала из ящика комода два пистолета и один протянула мужчине. Он принял, проверил заряд и, отодвинув штору, осторожно выглянул в окно. В начале улицы, отбиваясь от кучки кусачих, ковыляли двое мужчин. Один пытался освободить другого, помладше, от схватившего его мертвеца. - Только еще больше их привлекают, - проговорил Филип. - Надо им помочь! – Кейт распахнула дверь и выбежала им навстречу. Филип не успел ее остановить, но, кажется, и не пытался. Он не спеша вышел вслед за девушкой и остановился на крыльце. Кейт была уже на полпути к незнакомцам. Прогремел выстрел, другой. Один из кусачих свалился на землю. Незнакомец постарше обернулся к ней, но напавший на него мертвец не дал даже удивиться. Толпа кусачих прибывала, люди бежали от них, хотя пара дюжин этих трупов особой угроза не составляла. Четвертый выстрел дал осечку, и Кейт, схватившись за нож, подбежала к незнакомцам. Вдвоем они расправились с теми, что ближе всего подступили. Выстрелы, несомненно, привлекли других, поэтому нужно было уходить как можно скорее. Мужчина постарше помог подняться товарищу – похоже, тот повредил ногу, - и все они быстро направились к Филипу. Внезапно из-за угла наперерез людям вышли несколько крупных кусачих, так что девушка не успела среагировать и поднять перезаряженный пистолет. Мертвец напал на нее, и пистолет выпал из рук. Незнакомцы остановились, но попыток как-то помочь их спасительнице, казалось, и не собирались предпринимать. Кейт оттолкнула кусачего, чтобы достать нож. Прогремел выстрел. Ходячий труп замер, остановился, затем упал к ногам девушки. Следующие выстрелы свалили остальных. Кейт обернулась, но Филип уже опустил свое оружие и ушел в дом.XIV
- Спасибо, – произнес старший мужчина, садясь на диван рядом со своим другом. – Что спасли нас. Не знал, что тут кто-то еще остался, – он с улыбкой посмотрел на Кейт, которая ставила на стол аптечку и подсаживалась подле на стул, чтобы осмотреть младшего. - Тогда зачем звали на помощь? – холодно спросил Филип, стоявший напротив у стены. Мужчина взглянул на своего спутника и пожал плечами: - Надеялся… Я Парк, это мой сын Джим, – он снова улыбнулся. Что-то в его улыбке не нравилось Филипу. – А вас как зовут? - Меня Кейт, а его… - Откуда вы? – Филип перебил ее, не давая назвать своего имени. - До начала эпидемии мы жили на ферме к востоку от Бирмингема. Узнав, что в Атланте есть центр эвакуации, поехали с сыном туда, но опоздали. Теперь вот бродим по городам. - А ваша жена? – поинтересовалась Кейт. - Она умерла еще до всего этого, – Парк отвечал хоть и с нотками тоски, но спокойно. Видно, давно уже смирился, как и его сын. - Вы все это время скитаетесь? – обработав ссадины Джима, Кейт принялась за Парка. - Зиму пересидели в охотничьей избушке в заповеднике. - Отец научил меня стрелять, - оживился парень. - Я не хотел давать ему оружие до совершеннолетия, – усмехнулся Парк. – Пришлось сделать это на несколько месяцев раньше. - Отец, мне уже девятнадцать. - Всего девятнадцать. - Зато я могу постоять за себя. - Ага, как сегодня, например, – Парк подмигнул сыну. - Он напал неожиданно! Я не успел среагировать! – тот обиделся. - Ладно, ладно. А вы? – мужчина взглянул на Кейт, затем перевел взгляд на Филипа, все так же стоявшего напротив них и пристально наблюдавшего. – Вы с самого начала были вместе? - Нет, – отрезал Филип. - Я жила в соседнем штате, – заговорила девушка. – Потом приехала сюда. Я нигде особо не задерживаюсь. - Однако здесь вы живете уже не первый месяц, как я погляжу? – Джим притворно хитро прищурился. - Да, – спокойно ответила Кейт. – Здесь мне больше понравилось. А с ним я встретилась… – она посмотрела на сожителя. – месяца четыре назад. - Как вы потеряли глаз? – Джим с мальчишеским интересом посмотрел на него. Кейт, убиравшая принадлежности обратно в аптечку, с беспокойством, но вместе с тем заинтересованно взглянула на Филипа. Он не рассказывал ей об этом. Впрочем, он вообще почти ничего не рассказывал о том, что было с ним до их встречи. – Это был ходячий? - Нет, – ответил мужчина. – Это был человек. - Что с ним стало? – Парк все не мог угомониться в своих расспросах. Филип не ответил. - Вы пока можете остаться здесь, – мягкий голос Кейт прервал повисшее молчание. – Места и припасов на всех хватит.XV
Ему пришлось перебраться на второй этаж, в комнату к Кейт. Как ни странно, он не бы против, когда девушка предложила это. Гости разместились внизу, разложив диван, и, несмотря на то, что они были ближе к почти всем припасам, они бы первые оказались под ударом, если бы кусачие ворвались в дом. Выстрелы, чего и следовало ожидать, привлекли их, и теперь по улицам слонялись уже не десять-пятнадцать трупов, а около сотни как минимум.XVI
- Зачем они здесь? – спросил Филип, лежа на своей половине двухместной кровати. Сегодня он спал в футболке. - Что? – тихо переспросила Кейт, повернув к нему голову. - Почему ты их впустила? - Они нуждались в помощи… - Ты им доверяешь? – он все так же смотрел в потолок, так что девушка, лежавшая слева от него, не видела выражения глаз. - Почему я должна им не доверять? Филип повернул голову и пристально посмотрел на нее, затем снова отвернулся. - Людям вообще не следует доверять. - Ну, тебе я доверяю, – мягко возразила Кейт. По ее голосу он понял, что она улыбается. Попробовать стоило…XVII
Парк и Джим уже несколько дней жили здесь, и с каждым днем становились все наглее и самоувереннее. Филип молчал. Сам не знал, почему, но не хотел ввязываться во все это. Может, слишком сильно привязался к Кейт… Но пришлось ввязаться. Парк был во дворе и непонятно зачем мастерил из пустых консервных банок «сигнализацию» на случай, если ходячие надумают напасть. Вокруг двора был забор, невысокий, но достаточный, а входные двери заперты; но пусть делает, если ему так спокойнее. Филип отошел от окна. Внизу послушались голоса: звонкий молодой Джима и спокойный Кейт. Они о чем-то разговаривали на кухне. Филип тихо спустился вниз и остановился у двери. - И давно ты с ним? – ухмыляясь, спросил Джим. - С кем? – не поняла Кейт. - Ну, с этим молчаливым парнем, – неопределенно кивнул в сторону двери и второго этажа. - Мы не пара, – улыбнулась девушка. - Да? – Джим встал из-за стола и подошел ближе к ней. – А что так? - Просто потому что, – в ее голосе прозвучали холодные нотки. - И ты ни разу не хотела… ну, чего-то большего? – парень придвинулся еще ближе, опершись рукой о мойку. Кейт удивленно посмотрела на него, ее взгляд встретился с надменными ярко-зелеными глазами. - Нет, – отрезала она, но еще недостаточно жестко. - А сейчас хочешь? – губы Джима растянулись в ухмылке. - Нет. - Да брось, хочешь, – он навис над ней. Девушка смотрела слегка снизу вверх на его теперь ставшее смазливым лицо. - Лучше не надо, – предупредила Кейт. - Или что? – парень вдруг похолодел. – Позовешь на помощь? Тебя никто не услышит. Разве что джентльмены за забором. Да даже если услышит – какая разница? Твой друг наверху, наверняка, спит. К тому же, ему все равно, – Джим пожал плечами и усмехнулся. – А мой отец… Он одобрит, да еще добавит. - Слушай, отойди от меня, – презрительно произнесла Кейт. - Или что? – еще более нагло повторил парень. – Что ты мне сделаешь? Ну? – он наклонился над ее лицом. – Я же знаю. Знаю, чего ты хочешь, – прошептал он, и его дыхание обожгло ухо девушки. – Ты же только притворяешься такой недоступной, строишь из себя… – Джим не договорил и схватил ее за запястье. - Не трогай меня, – Кейт в гневе попыталась высвободить руку, но не получилось. - Ну, – томно протянул парень. – Хватит ломаться. Если не будешь сопротивляться, я буду с тобой нежен, – и свободой рукой он провел по ее талии снизу вверх. - Не трогай меня! – девушка повысила голос. - Джим, – окликнул его Филип, входя на кухню, будто хотел что-то спросить. Джим с полной уверенностью, что ему ничего не будет, спокойно повернулся к нему, но руку Кейт не отпустил. - Все в порядке? – спросил мужчина как бы у обоих. - Конечно, – улыбнулся парень и обернулся на девушку: – Все ведь в порядке, солнышко? - Еще раз!.. – начала было Кейт, но замолчала, вырвала свою руку из руки Джима и быстро ушла с кухни. Филип пристально посмотрел на парня, в глазах на мгновенье блеснула злая искорка. Джим ухмыльнулся и тоже вышел, с надменным видом намеренно столкнувшись плечом с мужчиной. Этого нельзя было пускать на самотек, надеяться, что все разрешится само собой. Однако и действовать прямо сейчас Филип не мог: ни «гости», ни Кейт его не поймут. Нужно было ждать удобного момента.XVIII
- Было бы неплохо, если бы вы показали нам окрестности, – добродушно улыбнулся Парк за завтраком. – Может, что полезное найдем. Филип поднял голову. - Я хотела сегодня разобрать завалы на заднем дворе, – ответила Кейт. – Надеялась, вы мне поможете. Парк замялся. Представлялся отличный шанс. - Я могу пойти с Джимом, – вмешался Филип. – Ближайшие несколько километров мне знакомы. Для первого раза, думаю, хватит. Джим хотел было что-то возразить, но отец опередил его: - Отличная идея! Потом будешь моим проводником, – Парк хлопнул сына по плечу и снова широко улыбнулся. - Но отец!.. - Давай, давай. Полезно будет. Кейт непонимающе посмотрела на Филипа, но тот отвернулся.XIX
- Будь осторожнее, – негромко произнесла девушка, когда все было готово к выходу. Филип вопросительно взглянул на нее, будто не понимал, о чем и к чему это она. - Я немного изменила свое мнение, – нерешительно улыбнулась она. – На счет Джима. Он может что-нибудь затеять… Так что будь осторожнее, – она внимательно посмотрела на него, затем усмехнулась: – К тому же вокруг все больше мертвецов. Он знал. Знал, почему надо быть осторожнее, знал, что в окрестностях много кусачих и что они могут появиться неожиданно. Это играло на руку. Так, с этими трупами, будет даже проще.XX
Они выступили в одиннадцать часов дня, когда яркое солнце только выходило в зенит, с двумя рюкзаками, ножом у каждого и одним пистолетом на двоих у Филипа. Вернулся только один. Филип пришел поздно ночью, один, весь в крови, без рюкзаков, едва держащийся на ногах от усталости, с порванным рукавом куртки. Три слабых, но уверенно-отчетливых удара в дверь. Кейт, сидевшая на кухне за столом и вертевшая в пальцах коробок спичек, сорвалась к двери, помедлила несколько секунд, прислушиваясь, и, наконец, открыла. Парк обеспокоенно стоял позади. - Боже мой, что случилось?! Филип поднял на нее лихорадочно напряженный взгляд и шатающейся походкой вошел в дом. Кейт захлопнула дверь, подхватила его под руку, довела до дивана и убежала за аптечкой. Его бегающий глаза вдруг остановились на Парке, что все это время, не отрываясь, вопросительно глядел на него. - Где Джим? – тихо, дрожащим голосом проговорил мужчина. Филип отвел взгляд и уставился в пустоту. – Где мой сын?! – он почти закричал. – Отвечай! Где мой сын?! Парк набросился на Филипа, схватил его за воротник куртки, встряхнул и отпустил, отбросил на спинку дивана, отчего мужчина коротко вздохнул и на мгновенье прикрыл глаза. Филип молча посмотрел на него холодным взглядом. Парк выпрямился и отвернулся к чернеющему окну. Его голубые глаза наполнились слезами. Кейт, слышавшая его крик, войдя в комнату, непонимающе взглянула на мужчин, но быстро подсела к Филипу. - Что произошло? – почти шепотом спросила она, убирая с его люба грязную окровавленную прядь и открывая ссадину над бровью. Мужчина едва заметно вздрогнул и повернул голову к девушке. Он смотрел так, словно первый раз ее видел, но как-то спокойно. Лишь на секунду Кейт показалось, что в его глазах мелькнул какой-то огонек, как воспоминание о чем-то ужасном. Но ей было не до этого. Дыхание его было спокойным, хоть и тяжелым. Парк куда-то ушел: сорвался с места, хлопнул дверью и исчез в предрассветной тьме. Кейт обработала ссадины, но так и не добилась от Филипа ответа на свой вопрос. Он молчал и смотрел в сторону пустым взглядом. Потом, пока девушка убирала аптечку на место, поднялся наверх. В доме стояла странная, неуютная тишина. Когда Кейт забрала грязную одежду, он уже лежал на своей половине кровати, хоть и не спал. И после, когда она, прибравшись внизу и погасив свет, ложилась рядом, его взгляд все так же был направлен в сереющую в темноте стену. Почти как в первые месяцы после их встречи. Филип ни о чем не думал. Точнее, ничего не осознавал. Какие-то мысли проносились на грани сознания, как испуганные хрустом упавшего листа косули, оставляя в памяти лишь невнятные обрывки. И даже они быстро затягивались туманом. В конце концов, сон окутал приятным неподвижным теплом, в котором ничего не было.XXI
Кейт проснулась на рассвете. Лучи солнца только начинали пробиваться в щель задернутых штор. Девушка тихонько повернулась на бок. Филип еще спал, слегка повернув голову к ней. Спал мирным, спокойным сном. Она вгляделась в его лицо, наверное, впервые за долгое время. Прямой профиль, на который чуть спадают растрепанные волосы, черный изогнутые ресницы, и мягкие, когда-то заботливые – девушка была уверена в этом – черты лица, теперь огрубевшие. Она опустила взгляд на его грудь. На светлой коже четко очерчивался красноваты шрам, грубый из-за недостаточно профессионального ухода. Кейт протянула руку и аккуратно, почти не касаясь, провела кончиками пальцев по рубцу. Филип вздохнул во сне. Девушка робко положила легкую руку ему на грудь. Под теплом мерно билось сердце. Она закрыла глаза. За окном понемногу начинали заливаться птицы, и больше ничего не было слышно. Рядом с ним, несмотря на вчерашнее, было уютно. Кейт нравилось это ощущение. Она убрала руку и вновь посмотрела на мужчину, встретившись с его взглядом. - Я тебя разбудила? – шепотом спросила она. - Нет, – так же шепотом ответил он. Кейт улыбнулась, но тут же посерьезнела: - Что произошло? - Мы хотели открыть один магазин. Двери были заколочены, и оттуда ничего не было слышно, – Филип отвел взгляд и вздохнул. – Джим хотел идти вперед. Их было много, не меньше трех дюжин. Кейт помолчала, думая о чем-то, потом вздохнула. - Знаешь, я просила тебя быть осторожным… изменила свое мнение насчет Джима… – Филип посмотрел на нее. – Он домогался меня. Я не жалуюсь, я объясняю. - Я знаю, – серьезно ответил он. – Я слышал. - Ну, ладно, – она улыбнулась. Снизу послышался звук столкнувшихся пустых бутылок. Девушка приподнялась на локте и прислушалась. Филип насторожился. - Парк, наверное, встал, – произнесла она, беря со стула джинсы. Мужчина сел на кровати. За завтраком все молчали. Парк хмурился и то и дело бросал озлобленные взгляды на Филипа. Тот спокойно продолжал есть. Может, даже слишком спокойно. - Убийца, – прошептал Парк, когда Кейт ушла в ванную стирать грязную одежду. Филип сделал вид, что ничего не слышал, но Парк повторил громче, и кривая неестественная ухмылка исказила его лицо. – Убийца. Убийца! Филип, сидевший на диване с книгой, взглянул на него. Парк был пьян. Немного, но этого было достаточно. Где-то ему удалось раздобыть бутылку. - Я все слышал, – произнес он. – Что ты говорил ей утром. Филип продолжал холодно смотреть на него. - Джим никогда не лез первым. Это ты убил его! Мужчина отложил книгу, переплетом вверх. - Твой сын домогался Кейт, – голос его звучал ровно и уверенно. - Что? – оторопел Парк. – При чем тут вообще это? – он вспылил. - Твой сын сам виноват. Я сделал то, что должен был сделать. - Ты убил его?! – Парк, наконец, полностью осознал слова, и его восклицание прозвучало больше как утверждение, а не вопрос. Он набросился на Филипа, не дав ему времени как-то отреагировать, повалил на пол. Очередной удар был пресечен ответным, и Парк отпрянул, держась за нос. На паркет брызнула кровь. Филип поднялся на ноги, и едва успел отскочить от ножа, который с размаху порезал рубашку и вонзился в подушку дивана. Несмотря на столь долгое время, проведенное в скитаниях, Парк неважно владел оружием, и в целом дрался не очень. Очевидно, воинственной частью у них занимался Джим. Поэтому вторая попытка заколоть Филипа закончилась тем, что тот выбил и перехватил нож. Парк остановился напротив, злобно глядя на него исподлобья и вытирая кровь тыльной стороной ладони. - Я не хочу тебя убивать, – Филип опустил нож. - Да что ты? – прорычал Парк. – Как не хотел убивать Джима? Он мой сын! Мужчина в ярости кинулся на Филипа, снова сбил его с ног, но замер над ним, непонимающе широко распахнув свои чистые глаза. Затем отвалился в сторону, перекатившись на спину. Из груди его, окрашивая футболку в темный гранатовый цвет, торчал нож, вошедший в плоть по самую рукоять. Филип сел на колени. По спине дернуло холодом, но в глазах бесились искорки, давно ждавшие этого момента, чтобы вырваться наружу. - Что у вас тут… – Кейт, вытирая руки, вошла в комнату и застыла на пороге. Филип обернулся на нее с видом человека, который только начинает осознавать, что натворил. - Какого?! Господи, Парк! – девушка бросилась к лежащему на полу мужчине, оттолкнув Филипа. Раненый с хрипом глотал воздух, словно сумасшедший глядя на него, затем глаза его безвольно закатились к потолку и остекленели. В комнате воцарилась тишина. Филип встал. - Что ты такое… – прошептала Кейт. - Он набросился на меня – я защищался, – просто ответил он. – Он был пьян. - Ты убил его! – девушка вскочила, обернувшись к нему. – Хотя мог остановить! - Джим домогался тебя. Он, – мужчина кивнул на Парка, – поступил бы так же. – Потом он пытался вспомнить, что заставило его сказать это. - Так ты и Джима убил?! – вспылила Кейт. – Это была не случайность? Он молчал, только смотрел на нее спокойно и в то же время как будто бы умоляюще, затем произнес: - Я сделал то, что должен был. - Лжец, – процедила она сквозь зубы. – Как ты мог так поступить?! - Я ведь говорил тебе! – вдруг не выдержал Филип. Все то, что он так старательно прятал внутри от нее и от самого себя, внезапно даже для него вырвалось наружу. – Говорил, что я не тот, кто заслуживает жизни, по твоим принципам. – Кейт ошарашенно, но все еще зло смотрела на него. – Я хотел уйти! Ты не пустила. Я пытался защитить тебя. Ты этого не приняла. Почему же я виноват в этом?! – он сорвался на крик и смолк. На несколько секунд все стихло. - Какой же ты идиот! – проговорила девушка. – Я в состоянии постоять за себя, – она отвернулась. – Убирайся. - Что? – его голос прозвучал тихо и едва не дрогнул. - Вон из моего дома. Проваливай! – Кейт закричала. – Убирайся!XXII
Ее можно было понять, но в тот момент было не до поиска причин. Он был зол. Филип достал из комода свой пистолет, проверил нож в ножнах, схватил с вешалки в прихожей свою куртку и вышел за дверь. Он не знал, куда идет, лишь бы подальше от этого места. Подальше от дома, о Парка, от Кейт. Хотелось бы думать, что подальше от себя самого, но от себя, увы, никуда не денешься. Почему опять во всем виноват он один? Он ведь всего лишь старался защитить ее. И снова провал. Может, защищать надо было не от Джима и Парка, а изначально от себя? Снова в груди проснулась ненависть. Снова он ненавидел всех. Пенни, Меган, Лили… Себя. За все, что с ним произошло. И как он только умудрился выжить во всем этом дерьме? Снова он один. Только теперь это одиночество еще хуже, чем было год назад, потому что теперь он жив, и чертов инстинкт самосохранения не даст умереть мгновенно. Теперь оно еще ярче режет грудь, словно это не чувство, а вскрывшаяся рана. Режет и бьет, безжалостно, не давая ни секунды передышки.XXIII
Алое солнце медленно закатывалось за крыши домов. За остаток дня, с того момента, как ушел от Кейт, он прошел почти без остановок около двадцати с небольшим километров и теперь сидел в кресле на втором этаже какого-то дома в одном из маленьких поселков, бесцельно глядя в розовеющее напротив окно. По улице, шаркая и волочась, проходили кусачие, нарушая вечернюю тишину своими хрипами, но он их не видел и не слышал. Ночь обещала быть ясной и прохладной, на темнеющем небе один за другим зажигались ледяные огоньки-звезды. Он должен был уйти. Он должен был уйти раньше. Потому что иначе все будет, как прежде. Уже случилось как прежде. Филип не хотел этого, не хотел, чтобы было, как прежде. В глубине души он хотел вернуться, упасть на колени, надеялся, что будет по-другому. Но не представлял, как это вообще – по-другому. Поэтому теперь сидел в пыльном заброшенном даже мертвецами доме без еды и патронов. Поэтому подавил эту глубину, спрятал ее еще дальше, еще глубже… Уж лучше это бесцельное одиночество, чем новое разочарование, новое осознание своей неспособности что-либо изменить к лучшему. Всю ночь он просидел практически без движения в этом кресле и сам не помнил, в какой момент заснул, но когда проснулся, солнце было уже высоко. Перекусив тем, что нашлось на старых полках кухни, Филип вышел из дома. Для того, чтобы двигаться дальше, нужно было запастись едой, хотя бы на пару дней, и, если повезет, оружием. Вот только делать ничего не хотелось. С ним уже происходило подобное, но он все равно не понимал этого состояния и каким образом с ним справляться. Хотелось лечь прямо там, где стоял, и смотреть в чистое голубое небо, такое спокойное и беззаботное. И будь что будет. Зачем Кейт спасла его? Зачем увидела тогда в тюрьме? Он хотел бы, чтобы последним в его жизни было небо… Чем дальше он уходил, тем сильнее чувствовал свое одиночество. Вечное, постоянное, нескончаемое, которое случилось еще до того, как мир сошел с ума. Точнее, до того, как это сумасшествие стало таким заметным. Одиночество вместо сердца билось в груди, тупой болью отдаваясь в ребрах, подгоняя неприятный ком к горлу, заставляя поднять голову вверх, чтобы хоть на пару секунд успокоиться. И тем сильнее он осознавал, что привязался к Кейт, к ее отрывистой плавности и кажущейся неуклюжести действий, к ее мягкому заботливому голосу, к ее тонким теплым пальцам и серо-зеленым глазам. Что-то было в ней такое, чего не было ни в одном другом человеке, встреченном раньше.XXIV
От усталости и голода ноги подкашивались. Солнце недавно прошло свой зенит. По небу ватными комочками медленно ползли облака. Патроны давно кончились; он даже не оставил одного на крайний случай. Как же сейчас не хватало этого последнего патрона. Нож – оружие ненадежное: рука дрогнет – а она дрогнет, это несомненно, – и последним, что он увидит, будет не голубое небо, а смердящая и разлагающаяся морда кусачего, пожирающего его плоть, и последним, что он почувствует, будет не прохладный воздух, а жгучая боль где-нибудь в районе живота, от которой захочется выть сквозь слезы. Поэтому оставалось только идти вперед. Куда это – «вперед», – и сколько еще в это «вперед» идти, он не знал. Наверное, пока не уйдет от самого себя. К океану, а там и небо. Филип завернул за угол. Кусачий, шатающийся в нескольких метрах от поворота, обернулся и с булькающим хрипом поковылял к нему, протянув сухую, местами облезлую до костей руку. И откуда только в этих гниющих костях берется столько сил? Сейчас было не до размышлений. Филип едва успел отойти и выхватить нож из ножен, как мертвец почти упал на него. Острые пальцы ухватились за куртку и потянули вниз. Мужчина потерял равновесие и упал на поросшую травой дорогу. Кусачий набросился на него, жадно щелкая зубами. Челюсти сомкнулись в считаных сантиметрах от горла. Внезапно, как это всегда бывает, захотелось жить, вот только сил бороться почти не оставалось. Филип едва сдерживал мертвеца, не давая ему укусить, куда уж там дотянуться до отлетевшего в сторону ножа и воткнуть его в хрупкий череп. От кусачего несло трупниной, разложением и кровью. Все это смешивалось в тошнотворный запах, от которого перехватывали и без того сбитое дыхание. Зубы щелкали над горлом. Филип попытался вырваться из цепкой хватки – безуспешно. Звать на помощь было некого. Выстрел оглушил. Сердце пропустило удар. Кусачий что-то проклекотал и свалился в сторону с раздробленной головой. - Филип!.. – донеслось откуда-то сбоку. – Филип! Мужчина приподнялся на локте и обернулся в сторону голоса. - Ты в порядке? – Кейт опустилась рядом на колени. Нет, это был не бред… Он чувствовал ее пальцы на своих плечах, слышал ее голос. Девушка на мгновенье заглянула ему в лицо, затем прижала к себе. Он ощущал ее тепло, и как она гладила его по спутанным волосам. - Прости… – он вцепляется и судорожно сжимает пальцами рукав ее куртки, еще крепче прижимается к ней, чтобы только не потерять ее тепло. Слезы сами собой наворачиваются на глаза. - Зачем же ты ушел так далеко… – шепчет девушка. – Я почти отчаялась найти тебя. Оказалось, что ты мне нужен сильнее, чем я себе представляла. Филип зарывается носом в ее куртку, лишь бы она не видела его лица. - Все хорошо… Зачем же ты… – она прерывается. - Я устал… – он ничего не может поделать со своим дрожащим голосом. – Устал быть один. Думал, так будет лучше. Всегда один… Я не могу так жить!.. - Но ты жив, – Кейт улыбается. - Я устал так жить… Сколько можно? – То, что он пытался спрятать в самый глубокий и темный угол своей души, теперь бушует внутри огромным потоком, не дающим места обычной холодности. – Почему это происходит? Почему со мной?! - Ну, ну… Все хорошо, – девушка не старается усмирить этот поток, лишь дает знать, что она рядом. - Что я сделал? Чем заслужил такое одиночество? - Ты теперь не один, – ее теплый голос звучит так уверенно, что мужчина замирает. – Я с тобой. Так что нас теперь двое. Переберемся куда-нибудь подальше. И все у нас будет хорошо. Ты больше не один.