Нормандия
Карл-44 оказался внизу благодаря выстрелам в скалу всех американских и британских солдат, которые ещё остались целы. Сейчас будет жарко. Ратте, ФВ и Матильда бились вместе, но больше всех из них получал Ратте. Вдруг Матильда на всей скорости поехала прямо на Карла. У воина вдруг появился неподдельный страх за неё… Он пытался успеть за ней, но в силу своих возможностей мог только прикрывать сзади. Матильда подъехала с правого боку Карла-44 и начала его атаковать. И как же удачно! Робот не мог её задеть своим главным большим орудием. Но это не означает, что Матильду не могли обстрелять все остальные пушки с боку. В принципе, Карл это и сделал, но девушка быстро вывела их из строя. Бабаха и Ратте продолжали обстреливать Карла-44. К сожалению, немецкий робот быстро понял, как избавиться от нежелательного гостя возле себя и выстрелил в скалу, находившуюся сзади него. Матильда осознать ничего не успела, как оказалась под грудой камней. В этот момент мир Ратте словно помутнел, а на лице читался явные испуг, беспокойство и страх. Вскоре Карл смог на время вывести ФВ из игры, но Ратте успел лишить противника правостороннего зрения. Хотя, ему сейчас это мало что даст. Всё происходило очень быстро. Ратте едва успевал стрелять в ответ врагу. Карл начал толкать его в воду, чтобы утопить. К счастью, вовремя появился Крайслер и начал обстрел по роботу, но потом снова скрылся в воде. Когда Карл уже был близок к Ратте, Крайслер выскочил из беспокойной водной глади и со всей силы ударился своим корпусом об бок Карла. Немец начал падать. Он даже выстрелил, чтобы попытаться задеть Ратте, но всё было тщетно: Карл повержен. Из-за воды, попавшей в башню, он отключился. Ратте только успел бросить благодарный взгляд на Крайслера, как по его броне проскользнул снаряд. Он начал пробиваться к скале, чтобы вытащить Матильду из-под завалов. Английские и американские войска продолжали пробиваться всё глубже и глубже. Вражеские солдаты постепенно отступали и бросали свои позиции. — Матильда! — крикнул Ратте, подъехав к ней, и начал убирать камни. Первым, что ему бросилось в глаза, так это глубокая рана на башне и кровь, которой вытекло уже не мало. Он не хотел верить в то, что могло произойти… Его постепенно начинала окутывать паника. — Нет, нет, нет! Только не это! Прошу! Инженеры, скорей сюда! — со всей глотки крикнул Ратте. Помощь пришла где-то через минуту. Боец ждал известий. Матильду начали осматривать и слушать. Один из инженеров со стетоскопом другому отрицательно покачал башней. От страха у Ратте участилось дыхание и двигатель стал делать обороты быстрее. — Как она? — не мог уже ждать итога осмотра Ратте и спросил главного инженера. У него теплилась надежда, что всё обошлось… — Простите, Мистер, но увы, она мертва… — ответил инженер. Последнее слово словно эхом пронеслось в башне у Ратте. У него наступил ступор… Он не мог ничего сказать… Ничего не мог сделать… Весь мир будто перевернулся и рухнул одновременно… Вместе с надеждами… Ратте не хотел в это верит… «Н-нет… Это… Не может быть… Правдой… Нет… Это… Н-не правда… Этого не могло случиться наяву… Нет…» — говорил себе Ратте, но всё было тщётно… Он просто смотрел в одну точку и отрицал эту жестокую реальность… Тут, наконец-то ФВ пришёл в себя, крича инженерам: «Я в порядке! В порядке!» Потом Бабаха подъехал к Ратте. — Что случилось, Ратте? Я его грохнул? — посмотрел воин на, перевернутого на бок, Карла-44. Но Ратте его больше не слышал. Он был в состоянии шока и отрицание происходящего. — Эй. Товарищ?.. С тобой… Всё хорошо?.. — Это… Не правда… — подавленно и шёпотом говорил себе Ратте, продолжая смотреть в одну точку — в землю. — Эт-то… Ложь… — Ратте, что случилось? — не понимает ФВ. — Ратте! — воин дёрнулся от того, что его позвали и подавленным взглядом посмотрел на Бабаху. — Что случилось? — Ратте ничего не ответил и просто поехал вперёд. Весь оставшийся бой Ратте был сам не свой и ФВ это заметил. Ратте не мог сконцентрироваться на цели, часто промахивался, его взгляд был отрешенным… После боя Бабаха решил узнать у Ратте, что с ним случилось, но не получил ответы ни на один из своих вопросов. Ратте просто смотрел в землю и молчал… На следующий день всё стало хуже. Ратте уже никого не слышал… Ему было всё равно… Да и по лицу он выглядел не лучше. Он не спал всю ночь… Глаза были заплаканы… «Да что же с тобой происходит то?!» — пытался докричаться до товарища ФВ, но всё также не получал ответа. Ратте был подавлен… Разбит внутри… Хотя, скорее, он бы сказал «разорван на части»… В нём уже не было ни смысла жизни, ни её самой… Всё стало другим и больше никогда не станет прежним… Жизнь разделилась на «до» и «после»… «Не может… Б-быть…», «Н-не правда…», «Это ложь…» — повторял себе снова и снова Ратте. Его сознание не хотело принимать эту правду… Горькую правду… Реальность над ним зло пошутила… FV215b (183) ничего не мог понять. Только вчера Ратте был в порядке, а сегодня его было не узнать! Да и вчера он вёл себя странно. Как-то в Египте ему повстречался один товарищ… За ним тоже наблюдалось такое поведение. Причиной тому было смерть брата… Получается, Ратте кого-то потерял? Но кого? Какое-то время езды по лагерю ФВ заметил, что нету Матильды. Где она? Поспросив у некоторых солдат о узнал, что она погибла… Бабаха сам не мог поверить этому… Но такова реальность и её нужно принять, как бы тяжело это не было… Похоже, что Ратте именно этого и не хочет делать… ФВ отправился искать своего товарища. Нашёл он его на поляне из красных цветов возле дерева-вишни, ветки которой уже были покрыты красивыми розово-белыми цветами. Ратте с печалью осматривал дерево с верхушки до основания, а потом легонько кивнул и уехал. Для чего всё это, Бабаха не понимал. Только на следующий день он увидел на этом же самом месте, под сакурой, надгробную плиту, на которой было вырезано имя Матильды и годы жизни. Перед ней лежала свежая, только недавно положенная, земля. Перед плитой стоял Ратте с цветами. С его глаз шли слёзы и на лице читалось не то, что печаль, а горе… У ФВ начало всё сжиматься внутри. Он только сейчас понял, что означали все эти знаки внимания от Ратте к танкистке и попытки её уберечь… Будь у него свои глаза, а не искусственные, Бабаха уже бы заплакал. На войне, обычно, не принято плакать, но сдерживать такие чувства тоже долго невозможно… Они просто начинают тебя съедать изнутри… Живьём… FV215b (183) начал подъезжать к другу и товарищу. Ратте его в упор не замечал. Он смотрел на надгробную плиту, положив цветы… Слёзы не прекращали идти из его глаз, которые он теперь сомкнул… Рот, хоть и был закрыт, но можно было и так понять, что Ратте стискивает зубы, чтобы не закричать от душераздирающей боли… Внутри него всё просто невыносимо болело и разрывалось на части… Для него это горе шло медленно, словно мучительная пытка… Будто оно было бесконечным… Бабаха подъехал к другу и начал спокойно, негромко его окликать. Ратте никак не реагировал на его зов. Он просто смотрел в одну точку… ФВ своей пушкой начал дотрагиваться до его брони. Ратте немного дёрнулся и наконец посмотрел на ФВ. В его робо-глазах он смог прочитать сочувствие. Бабаха встал рядом с другом и тоже начал смотреть на надгробие. — Соболезную… — только сказал ФВ подавленным голосом. Ему тоже нелегко давалась эта потеря, ведь он лишился и своего друга, о котором сейчас горюет Ратте. Стального воина, к сожалению, это ничуть не утешало… Вдвоём они так простояли целый час. Бабаха с трудом смог оторвать друга от могилы возлюбленной… Дальше им надо было идти в атаку на немцев.Перед началом наступления
Командиры созвали солдат и объявили, что пора выдвигаться. FV-215 даже представить не может, как Ратте в таком подавленном состоянии будет сражаться… В его глазах и в душе больше ничего нет, кроме боли… Тут один из солдат крикнул: «Давайте! Отомстим за наших погибших товарищей!». Воодушевляющие слова солдата прозвучали эхом в башне Ратте. Он остановился на месте, пытаясь осмыслить услышанное. Бабаха прекратил движение вслед за своим товарищем. «Они… Они… Виноваты… Отомстить…» — всё прокручивались слова у бойца в мыслях. В один миг он почувствовал, как будто в нём что-то щёлкнуло… Будто изменили положение переключателя. Ратте почувствовал, как гнев и ярость теперь начинают наполнять его изнутри… Им постепенно начинала двигать… Месть?.. Наверное, так оно есть… Ратте в миг теперь хотел убить врага прямо сейчас… Отомстить за её смерть… Они в этом виноваты… ОНИ!!!.. Всё это время ФВ наблюдал за Ратте. Он твердо решил не оставлять его, когда ему так нужна поддержка и помощь. Когда один из солдат сказал: «Давайте! Отомстим за наших погибших товарищей!» — то Ратте застыл на месте, как вкопанный. Где-то минуту он стоял неподвижно. А потом… Его лицо начало меняться… Из подавленного и разбитого становилось злым, полным ненависти и ярости… Глаза так и горели желанием убивать… Это ФВ начало напрягать. Так резко изменился настрой у Ратте. Это не к добру… — Поехали. — вдруг твёрдо и решительно сказал Ратте с ненавистью в глазах и двинулся с места, скрипя зубами от злости.Бой
Союзники освобождали одну из деревень Франции. Немцы были везде: на улицах и в домах. Но Ратте это ничуть не беспокоило. Ему было главное одно: отомстить… Он убивал без малейшей жалости и сомнения. В принципе, в бою эти качества и не должны присутствовать, но всё же они могут возникать. Но у Ратте было всё не так… О убивал яро, жестоко, беспощадно… Отрывал башни, жарил немцев с помощью огнемёта, разносил их в клочья. Тут бы и ФВ боялся бы попасть под его горячую пушку. Вскоре деревня была зачищена. Можно было отдохнуть. Бабаха сразу же поехал к Ратте, чтобы узнать его самочувствие. То, что увидел FV-215, повергло бы любого в шок и ступор. На него смотрели полностью красные глаза, в которых не было даже малейшей жалости. Гнев, ярость, месть, хладнокровие, беспощадность — единственное, что можно было в них рассмотреть…