coffee

      Кафку было трудно напугать.       Невероятно трудно.       В конце концов, она одна из Охотников за Стелларонами, под меткими пулями которой полегло не мало что людей, что представителей иных высокоразвитых и не очень рас со всей Вселенной. Ее зоркой внимательности, острым слуху и взгляду мог позавидовать любой, а огромнейший опыт за тренированными плечами совсем не оставлял пространства для удачного маневра в попытке впечатлить девушку.       И все же, даже для нее существовало нечто, способное заставить встрепенуться и ее закаленное сердце.       А именно - Химеко с кружкой кофе в руках, смотрящая на нее самым проникновенным взором из всех возможных.       — Нет.       Кафка скрещивает руки на груди, как бы закрепляя свой немногословный протест. Взгляд фиалковых глаз стойкий, но не лишен неестественного, встревоженного, но каплю потаенно смиренного блеска; такой блеск плещется в радужках тех людей, кто уже научен горьким опытом и знает, что спрятаться от опасности на самом деле негде, что ни делай и как быстро ни бегай.       Охотница сидела на длинном красном диване в главном вагоне экспресса Химеко, закинув ногу на ногу, пока напротив нее стояла ее девушка с на редкость уязвленным видом.       Впрочем, нельзя не заметить, что Химеко была сейчас столь же прекрасна, сколь и всегда. Бардовые волосы и золотистые, янтарные глаза, которые, если вы спросите Кафку, можно сравнить со Стеллароном, с его ярким звездным свечением, кроющим за собой манящую, интригующую опасность. Тонкие, аккуратные черты лица, идеальная, на вкус Охотницы, фигура, и... полное отсутствие навыков готовки хоть сколько-то сносного кофе. Да, определенно, это была очень, очень весомая характеристика владелицы экспресса, без которой завершить картину ее многогранной личности было бы попросту невозможно.       — Почему? — в голосе раздаются возмущенные нотки. — Возможно, это тот самый кофе, который заставит тебя наконец-то проникнуться собою. Я вложила в него все самые усердные старания и свою любовь. Попробуй! — чувственно выдает Химеко, почти заставляя сердце Кафки сжалиться над нею от горячной, бесхитростной искренности в своих словах.       К несчастью для Химеко, Кафка уже слишком много раз попадала в эту ловушку, чтобы просто так навернуться в нее вновь.       — Милая, поставь кружку на столик, — мягко советует она, махая рукой в указанную сторону. — Обожжешь пальцы.       — Не обожгу, если ты заберешь ее у меня и попробуешь, — уперто парирует Химеко.       — Я уже пробовала. Не один раз. После этого я обычно чувствую... такой невыразимый спектр ощущений на своем языке, после которого хочется выпить всю воду поблизости, — с намеком на поддразнивание, но мягко возражает Кафка; она предсказуемо натыкается на стену непоколебимой самоуверенности Химеко, отважно не прекращающую верить в свои способности готовить пригодный для питья кофе.       — Это было настолько плохо лишь единожды, — убежденно не соглашается красноволосая. Охотница решает не подсказывать ей, что умеет прекрасно контролировать свои эмоции, а потому не всегда позволяла лицезреть полнейшее отвращение на своем лице. — И это была чистая случайность. Этот кофе точно должен тебе понравиться.       — Я не люблю кофе.       — Невозможно. Ты просто еще не нашла тот его вкус, который придется тебе по душе.       — Ох, если и так, — Кафка закатывает глаза. — Я не хочу задеть тебя, малышка, но неужели ты правда все еще думаешь, что твой кофе переубедит меня...?       Химеко чуть ли не задыхается от возмущения.       На самом деле она умеет контролировать свои эмоции, просто часто позволяет себе никак не сдерживать их, находясь наедине с Кафкой.       А все почему? Они встречались уже продолжительное время и в достаточной мере доверяли друг другу. Правда, важно заметить, что доверие это было преимущественно со стороны Химеко. Потому что да, она до сих пор не знала, что Кафка является Охотницей за Стелларонами. Кафка была достаточно умна, чтобы догадываться, как разрушительно это может повлиять на их отношения. Она не рассчитывала на нечто хоть сколько-то серьезное изначально, но в настоящее время отнюдь не горела желанием прощаться ни с очаровательным голосом своей девушки, ни с ее лицом по утрам, ни даже с ее дурацким кофе, из раза в раз стремящемуся надругаться над тонкими вкусовыми предпочтениями Кафки.       Кружка кофе приземляется на столик справа от Кафки.       Химеко скрещивает руки на груди, возвышаясь над сидящей с однозначным желанием поставить на место и влить кофе туда, куда планировала с самого начала.       — Что не так с моим кофе?       — Абсолютно ничего, пока он не оказывается под моим носом.       — Ты не можешь судить не попробовав.       — Не отрицаю, в твоих словах есть доля справедливости. Но я пробовала твой кофе уже сотню раз, и я всего лишь волнуюсь, смогу ли пережить сто первый...       — Ха-ха, очень смешно, Кафка, — не проникается юмором (юмором ли...?) своей девушки Химеко, хмуря брови. — Это мой экспресс, мой вагон и я здесь устанавливаю правила. Ничего не случится, если ты сделаешь один единственный глоток.       — Почему ты не можешь сделать его сама?       — Я уже сделала, и я считаю, что это совершенно нормальный кофе.       — Верно, твоим вкусам доверять нельзя...       — Кафка!       Химеко неосознанно шагает ближе, сокращая расстояние между ними, и Кафка безупречно себя контролирует, когда имеет наглость скользнуть взглядом ниже и зацепить свое внимание на кое-чем более интересном, нежели сжатые в раздражении губы ее девушки. Хотя, стоит признать, они выглядят не менее соблазнительно, чем излюбленный Охотницей вырез на груди.       Владелица экспресса разочарованно цокает, намекая на извечное отсутствие всякого приличия в поведении Кафки, и уголки губ последней тянутся в стороны в обезоруживающей игривой улыбке, когда она все же возвращает взгляд выше. Может, если Охотнице удастся эффективным образом отвлечь ходячую кофеиновую катастрофу, ей и не придется мучить себя и лишним глотком несчастного кофе?       — Даже не думай, — словно читая ее мысли, тут же предупреждает Химеко.       — О чем ты? — наигранно невинно недоумевает Охотница, вновь с беззастенчивым интересом скользя взором ниже, теперь к плечам, так удобно обнажающим нежную светлую кожу.       — Ты не сможешь отделаться от меня так просто, — убежденно заверяет Химеко, приподнимая бровь в выражении скепсиса и склоняя голову набок.       — Кто сказал что я хочу отделаться от тебя? — Кафка не прекращает заманчиво улыбаться, сверкая знающим самодовольством; она знает, что у нее на руках все карты, необходимые для того, чтобы с легкостью перевернуть игру.       Кафка отнимает спину от мягкости дивана позади, чуть сокращая и без того не слишком большое расстояние между ними.       — Нет, и не рассчитывай взять меня подобными... Хмпф-мм!       Химеко оказалась прервана на половине речи бесцеремонными властными губами и настойчивым нажатием в области шеи длинных пальцев, облаченных в темные перчатки и притягивающих ближе; Кафка привстала на диване, полная отчаянных, смелых надежд отделаться от кофе даже не малой кровью, а, быть может, самым сладким, желательно длительным и непременно страстным способом.       Несмотря на свои слова, Химеко весьма стремительно подалась навстречу хорошо знакомым касаниям, чуть наклоняясь и охотно отвечая на поцелуй, прикрывая золотистые глаза. Кафка решительно выпрямилась, восприняв ответную инициативу как несомненную победу, и обхватила чужую талию руками, минуя темное пальто, так извечно хорошо смотрящееся на плечах Химеко.       Охотница старалась быть как можно более отвлекающей, прижимая почти грубо и впиваясь в губы так, чтобы не позволить и на мгновение отстраниться. Помада на ее губах отдавала вишневым вкусом, который, как Кафка уже давно замечательно знала, сводит Химеко с ума лучше любого алкоголя. Недаром именно красноволосая была первой из них, кто не сдержался, устав постоянно сталкиваться взглядом с чужими дразнящими устами, и жадно притянул к себе, поставив точку отсчета в их отношениях. Кафка контролировала все свои разгоряченные побуждения заметно лучше, обычно предпочитая просто доводить своими откровенными провокациями и намеками Химеко до краю, чтобы затем наслаждаться любезно предлагаемым ей представлением с самодовольной усмешкой на лице.       Кафка умело проигнорировала тихое шипение сквозь поцелуй и оттягивающие волосы беспомощные пальцы, развернула и оттеснила девушку в сторону столика со злополучным кофе: если приложить еще капельку любви в разворачивающееся действо, быть может, удастся его пролить и благополучно избавиться?       Единственное, чего Кафка непредусмотрительно не учла, так это отдаленного привкуса этого самого проклятого кофе на языке Химеко, явно не совравшей, что предварительно попробовала свое варево. Но вкупе с природным вкусом ее губ и помады трагедия притуплялась, оставляя простор удовольствию и непрекращающемуся опьяненному контакту. Да и в самом деле, едва ли вкус кофе не присутствовал абсолютно в каждом их поцелуе, красной линией проходя сквозь всю историю отношений. Кафка привыкла, и, пожалуй, исключительно здесь она могла признать, что некие свои преимущества кофе все-таки имеет.       Химеко резко затормозила едва ли ее бедра коснулись столика, смещая ладони на грудь Кафки и с силой надавливая. Охотница отстранилась с раздраженным мычанием, и еще до того, как она успела распахнуть глаза, в нос ударил обжигающий аромат подсунутого в лицо напитка.       — Хочешь продолжения - попробуй. Он совсем не крепкий. Я обещаю, что ты сможешь выпить его полностью и даже не поморщиться, — ставит ультиматум Химеко так, словно все это изначально было ее планом, а вовсе не Кафки.       Кафка смотрит на девушку долгим, красноречиво-неверующим взглядом, прежде чем вздохнуть и убрать руки с чужой талии. Она облизывает опухшие губы намеренно неспешно, как бы скучая по исчезнувшей связи.       Выходит, Охотница завела саму себя в западню?       — Смелое заявление, — все равно не сдает позиций она. — Готова ли ты нести ответственность за него?       Химеко щурится.       — Какую еще ответственность...?       — Только не говори, что правда рассчитываешь отравить меня таким бесславным образом и даже не готова понести за это наказание...? — Кафка делает акцент на последнем слове, но, недовольная очередным унижением своих кофеварских способностей, Химеко не выглядит слишком впечатленной.       — Ты попробуешь этот треклятый кофе и не окажешься в полете посреди космоса. Идет? Ради всех Эонов, Кафка, неужели обязательно нужно устраивать такую сцену?       Вид девушки оказывается слишком суров, чтобы Кафка решилась продолжить этот издевательский танец вокруг кружки кофе. Она делает шажок назад, деловито поправляя чуть сползшие от пальцев Химеко очки на макушке, и протягивает ладонь в поражении. Заветная ручка врезается туда почти мгновенно, и Охотнице не остается ничего, кроме как наградить несчастье в своих пальцах крайне грустным взглядом, словно ей вручили не что-то, а пилюлю сиюминутной смерти.       — Ну?       — Запомни меня такой...       — Заткнись.       ...       Кофе оказывается правда неплохим.