Расколотая скорлупа

Я находился в смятении. За последние полчаса на меня свалилось слишком много информации. Так много, что, казалось, ещё чуть-чуть и она начнет вытеснять из желудка плотный рождественский ужин. Во-первых, эта девушка — Олга, или, как называл ее Гарри, Ола (ну, что-то в этом роде) — неприятно поражало, насколько близка она оказалась с Поттером. Я слышал, конечно, что шрамоголовый на пару с Уизелом в прошлом году свел дружбу с половиной Дурмстранга — сложно было такое пропустить мимо ушей, об этом вся школа судачила, — да и после Бала ходили слухи о том, что Грейнджер встречается с Виктором Крамом — в чем сейчас я имел возможность убедиться лично, — но мне даже в голову не приходило, что данные отношения выйдут за пределы Турнира. То есть, я имею в виду, Гарри имеет право дружить с кем захочет… но, в самом деле, что он нашёл в этой девице?!. В раздражении я залпом опрокинул в себя бокал эльфийского вина. Хорошо, мамы не было в бальном зале, и она этого не видела. "Дело в ее красоте? Так не то чтобы она особо…" Поджал губы: стоило признать, русская девчонка была весьма и весьма симпатична. Раздражение забурлило с новой силой, и я решительно опустошил ещё один бокал. "Ладно. Но красота это еще не всё!.. Тем более, разве я не привлекательнее?!" Подхватив новый бокал, я широким шагом двинулся к одному из больших стенных зеркал. Отражение явило мне высокого и стройного подростка в дорогой (мадам Малкин, хоть и тщательно скрывала, была безумно счастлива) серебристо-голубой мантии и с тщательно уложенными волосами (пожалуй, в тот салон можно было прийти еще раз). На лице явственно читалось раздражение — сколько не пытался, мне никогда не удавалось долго удерживать покерфейс, как учил отец, — и от этого щеки горели возмущенным красным, а глаза сверкали из-под непозволительно нахмуренных бровей. Я попытался исправить недоразумение: разгладить лоб, расслабить сжатые в тонкую полоску губы и даже втихаря применил Охлаждающее, чтобы остудить скулы. Но несмотря на все усилия, выражение лица всё еще нельзя было назвать доброжелательным, и я, раздраженно вздохнув, бросил бессмысленные попытки. "К Мордреду!.. Где Гарри?" Я огляделся: в зале была куча людей, но самого хозяина вечера не наблюдалось. Отыскав глазами нужную огненно-рыжую башку — при таком количестве Уизли сделать это оказалось неожиданно сложно, — я уверенно направился к тому, кто должен был сообщить мне местонахождение Поттера. – Уиз… Кхм, Рон, ты знаешь, где твой друг? Уизел оторвался от попыток выстроить из Взрывающихся Карт башню и поднял на меня глаза. Помолчал пару секунд, соображая, и наконец щёлкнул пальцами: – А, я видел, как он выходил куда-то с Хельгой. "Опять она?! Да что, Салазар ее побери, этой Олге надо от Поттера?!!" Забыв поблагодарить Уизела, я стремительным шагом направился прочь из зала. Во мне загорелась решимость во что бы то ни стало отыскать Гарри с его русской девчонкой. Промелькнула мысль о том, сколь бесцеремонно блуждать по чужому дому без сопровождения, да еще и пытаясь найти хозяина, который явно желал уединения. Но, вопреки здравому смыслу, она только усилила мою решимость. "Уединения? С Олгой? Уединения для чего?.." На первом этаже их не оказалось, и я поднялся на второй. Но не успел и здесь начать поспешно обшаривать комнату за комнатой, как из арки, ведущей, судя по всему, в гостиную, вышла потерянная пара. Они смеялись над чем-то: Олга, почти повиснув на Поттере, хохоча, втолковывала ему что-то, и он, повернув к ней голову, и тоже сквозь смех, отвечал на этом непонятном грубом языке. Но больше всего меня поразила не царящая между ними идиллия, а взгляд, которым Гарри смотрел на мордреву девчонку. Его глаза были наполнены нежностью — так смотрят на людей, которых любят сильно и бескорыстно. Более того, так смотрят на людей, которых любят взаимно — когда уже всё понятно, и нечего скрывать. Так мама смотрела на отца когда-то давно за закрытыми дверями мэнора, где можно было не притворяться перед публикой. Так, наверное, когда-нибудь начал смотреть я, если бы у меня был шанс. А его не было — теперь я понимал это ясно и четко. "У меня изначально не было и шанса…" Пара наконец заметила меня. В этот момент я очень пристально смотрел на них и не мог не заметить, как они обменялись многозначительными взглядами. Легкие сжались от боли, и внезапно стало трудно дышать. – Вы тут… – неожиданно хрипло произнес я и закашлялся. Как не вовремя запершило в горле! Еще и глаза чешутся. – Мы подготовили всё к игре. – Я поднял глаза на Гарри, он привычно дружелюбно улыбнулся, продолжая: – Вот, идем с Олей всех звать. – А-ага, ясно… Я перевел взгляд на девушку. Олга внимательно наблюдала за мной, но поймав мой взгляд, склонила голову набок и улыбнулась: – Ты ведь присоединишься, правда, Драко? Мне казалось, она смеется надо мной. Что они оба смеются надо мной. Я чувствовал себя маленьким и глупым — ребенком, который забрел на взрослую вечеринку и испытывает одновременно стыд и растерянность, но не может понять, почему. Почему над его детской наивностью смеются, и почему так хочется убежать далеко-далеко и спрятаться под одеялом. – Да, конечно, Олга, – словно издалека услышал я. Это мой голос звучит так глухо и равнодушно? – Ой, ты можешь звать меня Хельга, – рассмеялась она. И я отстраненно подумал, что, наверное, ее смех можно назвать заразительным. – Незачем ломать язык. Гарри что-то пробормотал на русском, и девушка ткнула его локтем в бок; он заухмылялся. "Я даже не понимаю, о чем они говорят…" В горле снова запершило, и странный комок встал посреди пищевода, мешая говорить. Это он был виноват в том, что открывая рот, я не мог вытолкнуть ни звука. Мне приходилось постоянно сглатывать, но комок оставался на месте и только рос, пока я смотрел, как Гарри с Олгой вновь затеяли какую-то шутливую перепалку. Внезапно подумалось, что мне было бы легче, если бы они действительно ссорились, но даже без знания языка оставалось очевидно, что это всего лишь игра между друзьями. Друзьями ли?.. Глаза вдруг зачесались нестерпимо, до жжения, и я понял, что мне срочно нужна холодная вода, чтобы остудить их. Это ведь ненормально, что они так чешутся! – Мне нужно идти, – сказал я. – Мама просила подойти. Зачем я соврал? Мог бы просто сказать, что мне нужно промыть глаза. И проглотить наконец дурацкий комок; кажется, алкоголь для этого прекрасно подойдет. Гарри с Олгой — даже в голове я почему-то продолжал упрямо звать ее так: это было невежливо, глупо и просто-напросто неудобно, но я продолжал — обернулись ко мне и что-то ответили. Но, отвернувшись, я уже не слушал и почти побежал в ванную, торопясь и спотыкаясь, — так хотелось поскорее избавиться от жжения под веками. Я нагнулся над раковиной, включил воду и успел даже плеснуть пару раз себе в лицо, прежде чем горячая жидкость брызнула из собственных глаз. Поднял взгляд на зеркало, — слезы лились градом. "Но почему? Я же не ел ничего острого! Может это из-за алкоголя?.. Точно. Всё из-за него. Я просто слишком много выпил." – Всё из-за алкоголя… Всё из-за него… Я продолжал и продолжал шептать эту фразу, пока сползал на пол. Пока сжимался в комок и захлебывался в рыданиях. Пока размазывал ладонями слезы по лицу и пытался остановить трясущийся подбородок. Пока ревел, как ребенок, громко и откровенно. Благо, звукоизоляция в этом доме была потрясающая.

***

Я смутно помнил, как позже поднялся, умылся и наложил маскирующие чары. Как пришел в гостиную второго этажа и принял участие в каких-то играх. Как отвечал кому-то. Как проиграл Уизелу в шахматы. Как соглашался на что-то сказанное Грейнджер. Как находился среди людей, и как они смеялись и кричали вокруг. Всё это я припоминал, словно сквозь пелену. Четко я помнил только одно: как вливал в себя алкоголь — бокал за бокалом. Четко. До неопределенного момента.