От холодных слов новые ожоги

Горшенёв прекрасно понимал, чем обернется ему эта затея. Ненависть общества, осуждение от девяноста процентов окружающих друзей, приятелей. Но желание насолить отцу затмевало абсолютно все.   Был конец учебного года, деревья уже позеленели, яблоньки расцвели, а в душе цвёл мрак.   — Представляешь, не дала даже сиськи потрогать, а я её в кафе сводил и в кино, цветы при встрече. Че этим бабам ещё надо? Почти пятнадцать рублей на неё потратил - неожиданно для Миши разоткровенничался с ним Витя, одногруппник, с которым они практически не общались.   — Не знаю, чё им надо, - Миша не дал себе секунды на раздумье - хочешь я тебе отсосу за эти деньги?   Витька, до этого выглядевший безмятежно, подавился сигаретным дымом, подобрался весь, во все глаза на Мишу уставился.  — Миш, ты прикалываешься?   — Да не, я серьезно. — Смущенно потупил взгляд.   Витя тоже отвел взгляд, посмотрел в сторону, на его лице будто отражался весь мыслительный процесс.   — Ну, а ты умеешь? — спустя полминуты намыслил Витя.   — Ну да. — Миша ответил уверенно. Он не умел, хотя и много раз представлял, как это может быть.   — Бля, ну ладно, давай. Когда? Может прям щас? Пошли на зелёнку?   — Пойдём.   Шли молча. Зелёная веранда, именуемая зелёнкой, была полуразвалившимся местом отдыха старшеклассников и ПТУшников. Сейчас там не было людей, по причине: утро, будний день. Представляла «веранда» из себя беседку, грязную и разрисованную непонятными граффити. Ещё в ней было две комнатки рядом друг с другом обе всегда тёмные, хоть и без дверей, и обе с почти полностью сгнившим полом, но было несколько мест, на которые ещё можно наступать.  На одно из таких сухих сохранившихся мест и опустился коленями Миша. Его лицо было прямо напротив Витиного паха. Миша поднял взгляд, посмотрел в глаза.   — Только в рот не кончай.   — Ладно. — Витя расстегнул ремень и ширинку, стянул брюки с задницы. Ткань трусов уже была немного натянута.   Миша несколько секунд потратил на осмысление ситуации, понял, что назад дороги не будет, положил руки на Витины бёдра, провёл большими пальцами по коже над резинкой трусов и приспустил их.   Член был обычный, чуть меньше Мишиного, наполовину вставший. Горшенёв облизнул губы, затем облизнул круговым движением головку, вобрал член наполовину в рот. Сделал несколько возвратно-поступательных движений. Рот наполнился слюной вперемешку со смазкой, Миша брал всё глубже, старался максимально расслабить горло. У него тоже встал. Спустя пару минут Витя несильно взял Мишу за волосы на затылке, стал сам толкаться в горло, ускоряя темп, зажмурился и простонав, кончил.   Миша отвернулся, выплюнул сперму и поплевал ещё немного, чтобы во рту её осталось минимально.   — Ну ё-моё, я же просил!   Витя выглядел довольным, улыбался, затягивал ремень.   — Горшок, это было охуенно. Сосать это прям твоё! — достал из кармана договорённые пятнадцать рублей, поднял ладонь Миши и вложил их туда, ушёл. Горшенёв смотрел на деньги в своей руке, на пятно Витиной спермы. Возбуждения уже не было.   ***  Лето прошло очень быстро. Миша работал на стройке, штукатурил, жил в основном в гаражике, который остался от дедушки, маминого папы. Иногда забегал домой, стараясь не пересекаться с отцом. Но в это утро отец неожиданно был дома.   — Миша, мать сказала, что ты устроился на работу, на стройку. Я рад, что ты наконец-то начал браться за ум. Можешь вернуться домой.   Миша посмотрел на него грустным взглядом, на самом деле он боялся отца, всегда. Он не забыл все избиения, удары по лицу мамы, когда она пыталась Мишу защитить.   — Хорошо, спасибо. — Миша кивнул головой. Хорошо, что отец не знает, что параллельно со стройкой Миша зарабатывает деньги тем, что сосёт хуи.   Его клиентами в основном были приятели Вити, до которых дошёл слух о проституции Горшка, приятели приятелей и один молчаливый чел из строителей.   С первого же дня нового учебного года все пошло так, как Миша и думал. Горшок всегда был в основном общительный и дружил с большей частью группы. Половина этой большей части перестала с ним здороваться, то там то здесь слышно было шепотки, не было больше в группе ощущения легкости и веселья, атмосфера стала какая-то давящая.   На парту приземлилась записка «общественный горшок» и нарисованная голова с членом во рту.   «Блять. Пиздец остроумно.»   Через пару минут фокус группы сместился. Зашла классная, с ней зашел новенький. Представила его. Андрей Князев. Ну нихуя ж себе важный гусь. Симпатичный. Горшок понял, что попал. Сел Князев на третий ряд, за парту к Вите. Горшок понял, что ничего хорошего от этого ждать не стоит.   После пар подошла Вера.   — Миш, привет! Даже не поздоровался сегодня! - Вера приобняла, Миша приподнял в ответ.  — Да извини, Верок, чё-то задумался. Как дела?   — Да нормально, я ж сегодня вечеринку устраиваю, и ты там должен быть! Я так соскучилась по всем за лето. Придёшь ведь, да?   Горшенёв согласился. Он не поверил бы, что до Верочки не дошли новости о его занятии, но все равно согласился, Вера всегда была добрая и отзывчивая.   После этого последовала череда событий: первый поцелуй с Андреем, побег с вечеринки, дрочка в туалете на воспоминания о руках и губах, ночь, проведенная в раздумьях о жизни и о том, что произошло только что и что делать с этой ситуацией. Он решил поговорить, признаться. Как оказалось, зря.   Князев обжёг душу холодными словами о том, что не хочет даже одним воздухом с ним дышать и что больше всего в жизни жалеет об этом поцелуе.   Миша купил дешманскую водку, пил пока не начал блевать. Дома под отцовским взглядом прошел в свою комнату и понял, что приходить не стоило. На следующий день его ждал серьёзный «разговор». Было все равно. Единственным, что ещё могло как-то задеть струны души была музыка. Которой не было место в его жизни, пока он находился в этой квартире. Миша решил завтра не возвращаться сюда.   В шараге дела обстояли не лучше. Бесконечные шутки-оскорбления от Вити и его шайки в пять человек, включая Князева.   Как-то утром они оставили на партах тетради, сумки на стульях, ушли в курилку. На парте Князева под обычной тетрадью лежала разноцветная тетрадь, в которой он постоянно рисовал. Миша, сам не зная зачем, решил заглянуть в нее. Рисунки, комиксы, стихи (ого, этот придурок стихи пишет, ого классные). На одной из последних был комикс про Мишу. Он проходит рядом с толпой, где сально обсуждают то, как он хорошо сосёт. Он проходит. Его догоняет чел из этой толпы. Спрашивает: «Миш, Мишенька, отсосёшь мне?» Горшок со счастливым видом отвечает: «Да»   Стало больно. Ведь действительно они оскорбляли и обижали его при всех, а когда оставались наедине, то общались очень вежливо и, простигосподи, ласково. Горшенёв вырвал листочек, сложил, убрал в карман. Спустя некоторое время, на паре Князев заметил, что комикса нет, посмотрел на Горшенёва взглядом, который тот не мог считать, но предположил, что ему пиздец. Щас расскажет дружкам, а они может попытаются остановить после пар, придётся драться.   Но ничего такого не последовало.  Как-то после очередной пары философии, где Горшенёв увлечённо доказывал состоятельность анархического строя на лекции по метафизике, пока вся остальная группа спала или делала домашку по другим предметам, ему на парту прилетела записка. «Сегодня после пар под лесенкой». Он не увидел, откуда прилетела записка, но осмотрелся. Все так же занимались своими делами, только Князев смотрел на него, недоуменно поднял бровь, когда Миша посмотрел в ответ. Горшенёв отвернулся. Он не мог поверить, что встречу ему предлагает именно Князев, ведь он так рьяно отрицал возможность любой коммуникации с ним. Но от мысли провести время с Князевым наедине засосало под ложечкой.   Но под лестницей его ждал не Князь. Это был Витя.   — А где...?   — Кто, Миш? - Витя приобнял, чмокнул в шею, нетерпеливо надавил на плечи, заставляя опуститься на колени, запустил руку в отросшие волосы.   Миша быстро сориентировался, привычно начал делать все, что умел.   Посреди процесса Миша, будто почувствовав взгляд, посмотрел наверх. Там стоял Князев, смотрел разочарованно. Через секунду ушел. А у Миши будто земля ушла из-под ног, мышцы расслабились, накатила тошнота, он закончил рукой, получил свои деньги и поплёлся домой. То есть в гараж.   Он все ещё там жил, хотя была прохладная осень. Он понимал, что заболел. Из лекарств была только водка.   Миша подумал вдруг, что будет хорошо если он умрёт.   Вдруг услышал — в гаражную дверь настойчиво стучали. Напрягся. Отец что ли пришёл. Или кто-то выследил его убежище. Не ответил.   — Горшок, открой. Я знаю, что ты там! - проорал знакомый голос, потом тише добавил: - Пожалуйста.   Это был Князев. Блять да, именно его не хватало для полного счастья. Как он вообще… Да похуй, будь что будет. Решил открыть.   Князев вошёл, осмотрел место его обиталища.   — Бля ты чё тут живёшь? Тут же холодно!   — Князев, чё те надо? Ты следил за мной. У тебя что-то конкретное?   — Ого, на гитаре умеешь играть. Слушай, да у тебя помимо философствовать и сосать ещё может есть таланты?   — Уёбывай, Князев.   — Да я просто сказать хотел. У Витька были фотки с тобой. - Земля, кажется, второй раз за день ушла из-под ног, Горшенёв присел на хлипкую табуретку, он уже слышал об этих фото. - Ну да, ты знаешь. Так вот, можешь не париться об этом. Я убедил его все сжечь вместе с плёнкой. - Миша распахнул глаза. - Я серьёзно, Миш.   Если это действительно было правдой, то стало немного легче. Единственная хорошая новость за последние полтора месяца пиздеца. Но Миша понимал, что это доброе дело было не за просто так.   — И что ты хочешь взамен? - Горшенёв сложил руки на груди, внимательно посмотрел на Князева.   — Да ничего, просто жалко стало тебя. - Он сказал это так проникновенно, что слёзы сами навернулись на глаза, Мише тоже было жаль себя.   — Да не пизди! - Миша зло смахнул слёзы, - Жалко? Ты ведь на самом деле этого хочешь? - Опустился перед Князем на колени, протянул руки к ремню, начал агрессивно расстёгивать.   Но его толкнули в грудь, он упал. Князев вернул ремень в шлёвки. Миша был упорным, поднялся, попытался повторить, он видел, что ткань брюк в районе паха натянута, его хотели.   — Да Миша, блять, перестань! - резко заорал Князев. - Перестань, Миш, иначе я тебе въебу, серьёзно. Успокойся. Тебе нужно домой, давай, вставай, я тебя провожу.   Да, Миша знал, что домой нельзя, но Андрей так убедительно просил, что Миша, действительно встал и побрёл вместе с Князевым в сторону дома. Он просто посмотрит, нет ли отца. И если есть - сразу же уйдёт.   Князь довёл его прямо до квартиры, постоянно придерживая, ибо Мишу качало, непонятно то ли от алкоголя, то ли от ОРВИ, игнорируемого уже неделю, постучал, передал практически в руки обеспокоенной матери.   Он вернулся домой. Мама плакала и просила больше не уходить, отец, странно, был сдержан, не орал, ничего не говорил, поддержал маму в том, чтобы Миша не уходил.   В училище вернулся через две недели, как только выздоровел. Посыпались искрометные шутки про гепатит, СПИД и сифилис.   — Да хорош, пацаны, уже уши вянут от одних и тех же шуток, самим не надоело? - вступился Шура Балунов, который был в курсе новостей, но пришёл на учёбу только к ноябрю из-за работы, он был самостоятельный с женой и ребёнком.   «Ох, зря, Шур» только успел подумать Миша  — Да во-во! Заебали! - Подхватил Князев и пересел за парту к Горшку.   Дальше время пошло быстро. Знакомство Князя и Балу с его музыкой, совместное творчество, общение с Андреем, которого всегда было мало. Хотелось прикасаться. К телу, к губам, как тогда на вечеринке, когда и произошел их первый поцелуй.   Горшенёв стал постоянно дрочить на это воспоминание, представлял как однажды Андрей не выдержит и все же поставит его на колени, огладит лицо, жестко оттрахает в горло. От этих фантазий были самые яркие оргазмы. Но, будто, чего-то не хватало. Андрею он не стал бы ничего предлагать, ведь между ними только наладились отношения, только появилась дружба, только начала появляться искренность.   Поэтому нужно было справиться самостоятельно.   Розовея кончиками ушей, Миша попросил в аптеке изделие номер два. Взял у мамы крем с наиболее нейтральным запахом. Закрылся в ванной. Открыл баночку крема. Распечатал фольгированный пакетик, натянул презерватив на палец, другой рукой взял немного крема и размазал по презервативу на пальце и по другой руке. Закрыл глаза, представил Андрея. Как он уткнулся бы ему в шею, поцеловал в кожу над пульсирующей артерией, Князев несильно сжал его лицо в ладонях, поцеловал, ведя, скользя языком по языку, дёснам.   Миша провел рукой по члену, приставил палец между ягодиц, растер немного крема по сфинктеру, толкнулся внутрь. Немного дискомфортно. Подрочил член.   В его фантазии в это время Князев подошел к нему сзади, положил руку на горло, оставил засос на плече, погладил ягодицы и сам протолкнул палец внутрь.   Миша еле слышно простонал, он задел простату, делал движения вперёд-назад, решил добавить второй палец. Андрея рядом не хватало, но в фантазии Князев взял его член, провел большим пальцем по головке, затем по стволу вверх-вниз, двумя пальцами другой руки толкался в узкие стенки ануса. И это был его Андрей, тот, что подарил первый поцелуй, тот, что в конечном итоге не отвернулся, остался рядом, его красивый и ставший родным, его веселый и добрый Андрей.   Миша в последний раз провел по простате, по члену. Кончил в руку, постоял пару секунд, ощущая легкость и ускоренное, наполненное сердцебиение. Потом мыл руку под холодной водой. Отчего-то стало печально.   Так прошла зима, почти кончилась весна. Ещё зимой перед новым годом он отказал нескольким парням, с тех пор никто не подходил к нему с предложением пятнадцати рублей.   Все быстро забыли, что Миша когда-то был сосалкой. В принципе можно творить любую хуйню, заниматься чем угодно, люди повозмущаются, пока к этому будет приковано всеобщее внимание, а через пару дней забудут, ибо своих проблем у всех много, да и вообще большинству, в основном, не похуй только на себя.   Андрей и Миша сидели в гараже, Балу ушёл недавно. Джемили. Сочиняли истории.   — А ты слышал, кстати, кто-то зелёнку поджег, от неё там вообще ничего не осталось.   Миша вспомнил свой первый сексуальный опыт там.   — Ну и ладно.   На какой-то момент затихли. Спустя пол минуты молчания Миша спросил:   — Андрюх, почему ты тогда отказался? Ты же хотел.   — Че, Мих, ты про что?   — Ну ё-моё блин. Когда ты выследил меня до гаража, рассказал про фотки. Я к тебе полез, я ведь чувствовал стояк. - Немного вопрошающе повторил Миша. — Я думал, ты не помнишь. Ты же пьяный был. Как раз поэтому. Да и вообще весь дёрганный.   — Ясно. А если бы не был пьяным и дёрганным, позволил бы?    Андрей, до этого смотревший в какую угодно стену, но не на Мишу, перевёл взгляд, серьёзно посмотрел в глаза.   — Да, Миш, позволил бы. - Хрипловатым голосом ответил и первым подался вперед. Рукой нежно погладил по затылку, поцеловал в уголок рта, затем сразу в губы. Миша тут же ответил. Поцелуй вышел нежным и чувственным, в отличии от первого страстного на вечеринке.   Миша улыбался, выглядел счастливым.  — Мишка, какой же ты красивый! - стиснул в объятиях. Миша крепко обнял в ответ, а потом взял в рот мочку уха с серёжкой и лизнул, у Князева пошли мурашки по рукам и спине от этого.   — Всегда хотел так сделать   Смеялись, наслаждаясь едва уловимой вибрацией смеха друг друга.