***
Хёнджин удобно устроился в мягком светло-коричневом кресле, обласканный светом торшера, с любимой книгой в руках. Он в сотый раз перечитывал «Гордость и предубеждение», полностью окунаясь в хорошо знакомую историю. Хван любил такие вечера. Конечно, ему нравилось проводить время и с альфой, но он очень ценил то время, которое удавалось урвать только для себя. Поэтому, когда Хо предупредил, что пойдёт выпить с коллегами по случаю успешно завершённого проекта, он невероятно обрадовался. И сейчас, сидя в их светлой гостиной и попивая ароматный мятный чай, Хёнджин был совершенно счастлив. Внезапно до его слуха донёсся звук отпираемой двери. Омега напрягся, откладывая книгу и неловко поднимаясь. Минхо не должен был вернуться так рано, но, кроме него, некому. Когда же он почувствовал знакомый цитрусово-пряный запах, то практически расслабился, если бы не нотки раздражения, которые так и горчили на языке, вызывая ответную тревогу. Хван непроизвольно сглотнул вязкую слюну, пятясь назад. Он отлично понял, что у его альфы гон, но обычно Ли был мягок, а его аромат нежно окутывал, позволяя растворяться в его терпкости. Сейчас же Хёнджину было не по себе. Потому что это явно выбивалось за пределы того, что для них было нормальным. И действительно, стоило увидеть красного и запыхавшегося Минхо, застывшего на пороге гостиной с красноватыми глазами и удлинёнными клыками, как Хван понял — со старшим что-то не так. Парень излучал агрессию, и об его ауру можно было буквально убиться. Альфу трясло, пока он кусал губы и пялился на Хвана отсутствующим взглядом. — Хён, — Хёнджин неуверенно подался вперёд, но резко замер, стоило услышать глухой, предупреждающий рык. — На колени, — голос Ли был резок и прерывист. — Ч-что? — младший не поверил собственным ушам, тупо пялясь на Минхо. Ли рвано выдохнул, передёргивая плечами. Ясный взгляд его пары, в котором плескалось недоумение, заставлял сердце разбиваться на куски, падая куда-то вниз кровавыми ошмётками. — Н-на колени, — всё же повторил он, впрочем, уже не очень уверенно, — Или ты забыл своё место, омега? Хван выгнул одну бровь, хмыкая про себя. Так вот оно что. Что ж, спорить с альфой в гоне он не будет, но на заметку это возьмёт. Не то чтобы они не практиковали жёсткий секс, практиковали, и даже очень, но во время гона Минхо всегда вёл себя как самое нежное существо на планете, нуждающееся в двойной порции заботы. А тут на тебе. Ну ладно, хочет он поставить Хвана на колени, Бога ради. Хёнджин всегда только за. Аккуратно, чтобы ещё больше не разозлить раздражённого парня, омега опустился на колени, стараясь придать сему действу максимальную грацию и немалую долю развратности. И, судя по загоревшимся глазам напротив — ему это удалось. Он замер, сложив руки на коленях и робко поглядывая на Минхо из-под пушистых ресниц. — Альфа, — Хван закусил губу, стараясь сделать голос более томным. — Я сделал, как ты сказал… альфа… Ли рыкнул, в мгновение ока оказываясь рядом. — Тогда ты знаешь, что тебе положено делать! — рявкнул он, грубо цепляя чужой подбородок и заставляя младшего посмотреть себе в глаза. Впрочем, парень тут же отпустил омегу, не в силах выдержать этот взгляд. Хёнджин, очаровательно хлопнул ресничками, неуверенно кивая. Он был так невероятно прекрасен в бежевом плюшевом костюме и с хвостиком светлых волос с выбившимися прядками. Хван провёл острым язычком по пухлым губам, снова поднимая на старшего лучистый, открытый взгляд космических карих глаз. У Ли внутри всё сжалось и затрепетало, словно он смотрел не на омегу, который собирался отсосать ему, а на ангела. Самого прекрасного ангела. Минхо затрясло. Ему безумно хотелось поднять его Джинни и зацеловать каждый миллиметр его идеального тела. Ласкать, нежить, доводить до исступления… а не вот это. Старший закусил губу, что было мочи, резко переводя взгляд на стену и пытаясь зацепиться хоть за что-то, лишь бы не ощущать это давящее на все внутренние органы чувство. Ему хотелось разрыдаться, забившись в самый дальний угол их уютной квартирки. И чтобы Хёнджин гладил по голове, шепча, как он его любит. Но додумать ему не дали шустрые пальчики, начавшие проворно расстёгивать ремень и молнию на идеально сидящих джинсах. — П-подожди, — пролепетал Хо, пугаясь собственного голоса. — Н-не надо. Он неловко отшатнулся, отскакивая к стене и буквально впечатываясь в неё. Единственное, о чём мечтал старший — просто слиться с ней. — В чём дело, Минхо-я? — недоумённо спросил Хван, всё ещё стоя на коленях. — Ты… — Ли громко выдохнул, опустив взгляд в пол. Его тело била дрожь, а на глаза навернулись слёзы. — Ты мог бы меня п-поцеловать? Хёнджин довольно хмыкнул. Ну вот, его альфа вернулся. Наконец-то. — Но я только что собирался это сделать, хён, — нарочито невинно протянул он, очаровательно дуя губки. — Но ты мне не дал. Минхо пискнул, покраснев ещё больше. Он торопливо замотал головой, отчаянно пытаясь не разреветься. — Не так. Пожалуйста, поцелуй меня в губы, Джинни, пожалуйста, — зашептал он зажмуриваясь. Старший всё же не выдержал. Глаза защипало, а по щеке скатилась одинокая слеза. — Конечно, мой альфа, — Хван легко поднялся на ноги, спеша к Минхо и обнимая его за талию, ловя затравленный и несчастный взгляд. — Я сделаю всё, что ты скажешь, любимый. Хёнджин замер на мгновение, любуясь бездной чужих глаз, и даже не собирался прятать тот восхищённый вздох, который сорвался с его губ. Он любил Минхо безоговорочно. И принимал любым, со всеми его большими и маленькими человеческими слабостями. Омега аккуратно провёл пальцем по чужим губам, наслаждаясь их мягкостью и слыша судорожный вздох дрожащего парня напротив. Хван порывисто выдохнул, быстро приближаясь к лицу старшего и игриво мажа языком по скуле, чтобы тут же впиться в чужой рот несдержанным, грубоватым поцелуем. Хёнджин целовал страстно и глубоко, сразу проникая языком как можно глубже, играя и дразня. — Джинни, Джинни, — задушено прошептал Хо, когда омега чуть отстранился, оставляя между ними горячее дыхание и ниточку слюны. Он и не заметил, как уместил руки на тонкой талии, держа Хвана в своих руках и ощущая полную правильность происходящего. — Что, мой милый альфа? — проворковал Хван, спускаясь поцелуями-укусами по скуле и добираясь до манящей, бьющейся жилки на шее, которую было так приятно вылизывать, ощущая концентрированный запах феромона, доводя Минхо до исступления и несдержанных всхлипов. — Джинни, Джинни…ах, — Ли пискнул, стоило омеге оставить болючий засос прямо под адамовым яблоком. — Джинни, я так хочу… — Чего? Скажи мне, альфа, я сделаю всё, — мурлыкнул Хёнджин, снова возвращаясь к чуть покрасневшим и припухлым губам, целуя в этот раз до одури нежно, чуть-чуть играя с языком. — Позаботься обо мне, — сконфуженно пробормотал Минхо, всхлипывая и отворачиваясь, чтобы Хван не заметил волну стыда, которая затапливала взгляд и заставляла кожу гореть, словно он уже был в самом пекле ада. Хотелось рыдать то ли от нежности к своему омеге, то ли от беспомощности перед ним. Всё его альфье существо было в смятении. Рациональная часть буквально орала, чтобы он показал Хвану его место, заставив извиваться под Минхо, пока он будет брать его, словно дикое животное. Но вторая, нежная и нуждающаяся, была готова умолять Хёнджина о ласке и помощи. — Позабочусь, Минхо-я, я позабочусь о тебе, — прошептал омега, скользя губами по раскрасневшейся коже щёки, пытаясь немного отстраниться. Не удалось. Минхо усилил хватку на тонкой талии и глухо зарычал. Он обидчиво выпятил губу, словно ребёнок, от которого собирались сбежать. — Не пущу, — пробормотал он, прижимая младшего к себе ещё сильнее. Хёнджин глубоко вздохнул, позволяя вжать себя в дрожащее тело старшего и всем видом показывая, что никуда он не исчезнет. — Альфа, ты позволишь сделать своему омеге гнездо для тебя? Для нас, — шепнул Хван, чуть прикусывая мочку. — Позволишь мне сделать это? Мне так нужно наше гнездо, альфа… позволь мне… Если бы у Минхо был хвост — он бы точно им завилял. Он вжался в младшего как можно сильнее, покрывая лицо и шею несдержанными, короткими поцелуями. Если честно, он был близок к тому, чтобы просто сожрать Хёнджина — так его распирало от чувств. — Г-гнездо? Ты сделаешь это, правда? — старший немного отстранился, смотря на Хвана влажными глазами-бусинками. Омега чуть не завопил от умиления. Настолько его хён был трогательным и очаровательным. Его хотелось затискать и ласкать бесконечно. Он был такой доверчивый, такой… такой родной и буквально невинный. Так и не скажешь, что именно этот человек мог брать его часами, несдержанно имея на всех домашних поверхностях и шепча такие пошлости, что и шлюхи в портовом пиратском борделе покраснели бы от смущения. И так же, как Хёнджин любил его «жёсткую» сторону, точно так же он сходил с ума по этой ласковой стороне своего парня. Смотря на такого разбитого и нуждающегося Минхо, в груди всё сжималось от щемящей сердце нежности. Младший был готов на всё, лишь бы альфе было по-настоящему хорошо и комфортно рядом с ним. — Конечно, сделаю, — уверенно кивнул он, — Хочешь посмотреть? Минхо закивал, словно китайский болванчик. Его глаза горели таким неподдельным счастьем, что Хёнджин почти заверещал, сдерживаясь в последний момент. — Пошли, мой альфа, — хихикнул он, переплетая их пальцы и целуя костяшки Минхо. — Твой омега позаботится о тебе. Ли громко выдохнул, чувствуя, как внутри расползается тепло, пробираясь в каждый уголок его тела и наполняя его такой лёгкостью, что, если бы Хёнджин его отпустил — старший точно бы взлетел. Да у него даже пальцы на ногах поджимались от удовольствия, которое он ощущал от одних только слов. Магия Хёнджина, не иначе. Добраться до спальни было не так просто. Ли вцепился в талию младшего, не желая отпускать ни на секунду, и уткнулся в шею, вдыхая сладковатый, успокаивающий запах. Хёнджин еле сдержался, чтобы не рассмеяться. «Паровозик Минхо» кое-как доковылял до места назначения и, спустя несколько минут хныканья, Хван всё же усадил альфу на кровать, судорожно выгребая использованные вещи и ворохом бросая их на кровать. Когда их было достаточно, парню удалось соорудить что-то похожее на изначальную задумку, укладывая всё по спирали. Руки дрожали, а омежья сущность растекалась милой лужицей от восторга. Он делает им гнездо. ОН. ДЕЛАЕТ. ИМ. ГНЕЗДО. Младший испытывал смесь сокровенного ужаса и сладкого предвкушения. Как альфа отреагирует? Понравится ли ему? Всё ли Хёнджин сможет сделать правильно? Сердце пропускало удары, а в животе скручивало узел от всех нахлынувших чувств. Безграничная нежность соединялась со страстным желанием. Он хотел принадлежать Минхо. Да, совершенно изжившие себя устои в нынешнее время, и, наверное, прогрессивные омеги осудили бы Хвана за такие мысли. Но ему было плевать. Он хотел делать для Минхо всё, что заложила природа, и знал, что тот сделает всё то же самое в ответ. — Готово, — пробормотал младший, оглядывая получившееся гнездо. Получилось просторно, дабы ничего не мешало предаваться страсти. Вещи были сложены овалом в несколько рядов, чтобы ароматы смешивались и окутывали, даря чувство защищённости. Но художник внутри омеги был недоволен. Вещи не сочетались по цветам, и вообще композиция страдала. Хёнджин свёл вместе бровки, закусив губу от расстройства. Он-то хотел сделать всё идеально! Но восхищённый скулёж, донёсшийся со стороны Минхо, выдернул его из невесёлых мыслей. — Ох… Джинни, — пробормотал Хо, не в силах отвести взгляд от аккуратно разложенной одежды. — Джинни… — Т-тебе не нравится? — голос предательски задрожал, хотя разум и подсказывал, что старший более чем доволен. Ли вскинул на своего парня нечитаемый взгляд, после чего в два шага оказался рядом, прижимая к себе стройное тело. — Что ты такое говоришь? — быстро шептал он, опаляя кожу горячим дыханием. — Это лучшее гнездо от лучшего омеги. Я так люблю тебя… люблю… так сильно, что болит вот здесь. Он резко перехватил ладошку омеги, прижимая к своей груди и давая почувствовать, как бешено бьётся сердце, будто готовясь проломить рёбра и прыгнуть прямо в руки Хвану. — Мы можем… можем пойти туда, пожалуйста? — пробормотал Минхо, иступлено вылизывая нежную шею и призывно бьющуюся жилку, словно источающую великолепный феромон только ради него. — Пойдём в душ? — тихонько спросил младший, откидывая голову и давая больше доступа. Он буквально мурчал от наслаждения и мягкого, но настойчивого языка, который так упоённо скользил по солоноватой коже. Минхо замотал головой, чуть порыкивая. Он мог думать только о том, как окажется с омегой на кровати, зацеловывая желанное тело. — Не вредничай, альфа. Я позабочусь о тебе и сделаю очень хорошо. Ты веришь мне? Ли нехотя отстранился от бархатистой кожи, заторможенно кивая. Разумеется, он доверял Хёнджину. Он доверил бы ему собственную жизнь, о чём тут вообще речь? Минхо забавно накуксился, но всё же позволил утащить себя в душ, по пути скидывая мешающуюся одежду. — Вот так, хорошо, — ворковал младший, регулируя воду и заталкивая своего парня под тёплые струи. — Мой хорошенький альфа, всё хорошо? Минхо кивнул, довольно скалясь. Его так успокаивал голос Хвана, его нежные руки, скользящие по телу… он был до ужаса возбуждён, но вопреки всему ему не хотелось безудержной страсти — только всепоглощающей нежности. — Мой идеальный, мой любимый, — шептал Хёнджин, намыливая натренированное сильное тело, с удовольствием приходясь по кубикам и косым мышцам живота, ласково касаясь возбуждённого члена, тут же переходя на мощные бёдра, в которые так и хотелось впиться зубами. Запах тропического геля окутывал их, как и пар от воды, отделяя от всего мира, делая каждое и без того интимное действие ещё глубже. Ли застонал, откидывая голову на голубую кафельную плитку. Младший смывал с него пену, не стесняясь трогать во всех местах, до которых мог дотянуться. Но делал это настолько аккуратно и деликатно, что Минхо чувствовал себя самым желанным, ценным и любимым. Он готов был разрыдаться от распирающих чувств. Между тем Хван прикасался к нему не только руками, но и своими бесстыдно-греховными губами. Омега скользил по влажной коже, оставляя короткие поцелуи на внутренней стороне бёдер, проходился острым язычком по изнывающему от отсутствия ласки члену, погружая головку в рот и посасывая так, будто это было лучшее, что попадало в его рот за все двадцать четыре года его жизни. Он насадился чуть глубже, примерно до половины, проходясь языком по венкам и заставляя альфу плакать от его собственной чувствительности и распирающего удовольствия. Да и гон делал своё дело. Возбуждение, которое было перекрыто тоннами нежности и потребности в заботе, вырывалось наружу бурным потоком. Минхо, не сдержавшись, схватил влажные светлые волосы, толкаясь до упора и с удовольствием слушая пошлый, булькающий звук, который издал младший. Так возбуждающе и прекрасно. До ужаса горячо. — Прости, прости, Джинни, — задушено прошептал он. — Я не м-могу больше. Прости. Но Хван только погладил его по крепким бёдрам, давая разрешение на всё, что было нужно Минхо. Старший толкался глубоко, ощущая невероятную узость и жар, охватывающий его возбуждение. Он будто попал в рай, да простит его Всевышний за такие мысли. Хёнджин захлёбывался собственными стонами, по раскрасневшимся щёчкам катились слёзы, смешиваясь со струйками воды и слюной, но он даже не пытался отстраниться. Чувство того, как распирает горло, как головка упирается в его заднюю стенку — да только от этого омега готов был кончать снова и снова. А сильная хватка в волосах заводила ещё сильнее, заставляя посылать вибрацию по стволу, работающему, как самый настоящий поршень. Идеально. Когда Хван уже закатывал глаза от нехватки кислорода, Минхо выскользнул из пленительной узости, давая отдышаться. — Джинни, ты…, — но не успел Ли поинтересоваться, всё ли хорошо с омегой, как Хёнджин снова потянулся вперёд, слегка приподнимая член и скользя распухшими малиновыми губами прямо по налившимся яйцам. Он аккуратно посасывал нежную кожу, чтобы не причинить дискомфорт. Минхо громко застонал, даже не пытаясь быть тише. Это был совершенно запрещённый приём, и оба знали об этом. Там феромон альфы был особенно силён и подавляющ, и у младшего подкосились бы ноги, если бы он не стоял на коленях. — Детка, детка… — полубезумный шёпот срывался с губ, пока Ли пытался схватиться за скользкую плитку, чтобы просто не рухнуть. — Детка, пожалуйста… Минхо хныкал и умолял, сам не зная о чём. Он хотел всего и сразу, его рвало на части от обострившихся ощущений и чувств. Внутри бушевал ураган, и Ли не мог справиться с ним. А уж когда Хван прикоснулся горячими губами к основанию члена, там, где обычно формировался узел, и вовсе плаксиво взвыл. — Хочу пахнуть тобой, только тобой, — прошептал младший, прислоняясь щекой и скользя немного набухшим узлом по коже. — Хочу, чтобы все знали, кто мой альфа. Ты мой альфа, хён. Минхо боялся смотреть вниз, жмуря от удовольствия глаза и тихонько подвывая на одной, высокой ноте. Если бы он только кинул взгляд на такого раскрытого и податливого Хёнджина — он бы умер на месте. Младший, намеренно помечавший себя чужим запахом таким интимным способом, демонстрировал высшую форму подчинения и доверия. — Мой… только мой, — прошептал Хван, целуя багровую головку и обводя языком венки. Снова резко насадившись до середины, омега услышал потрясающий грудной стон, двигая головой ещё быстрее, чтобы доставить Ли как можно больше удовольствия. — Х-хёнджи…ах, Джинн-и, — старший закричал, откидывая голову назад и ударяясь о мокрую плитку. Узел удовольствия, который был натянут внизу живота, наконец-то лопнул, выплёскиваясь белёсыми каплями, стекающими по податливой глотке. Минхо прижал к себе голову Хёнджина, не давая отстраниться и заставляя принять всё, до последней капли. Перед глазами плясали красные мушки, пока старший пытался успокоить участившееся дыхание. — Хён, ты в порядке? — нежно спросил Хван, отстраняясь и неловко поднимаясь на затёкшие ноги. Колени ужасно саднило, но сейчас омеге было всё равно. Единственное его желание — прикасаться к Минхо, делая всё возможное, чтобы ему было хорошо. — Невероятно, — пробормотал старший, выныривая из марева наслаждения и оргазма, тут же возвращая внимание своему парню и ловя его губы своими. — Ты невероятный, — собственный вкус горчил на языке, но Ли, казалось, и не замечал этого. Губы Хёнджина —единственное, о чём он мог думать. Хван коротко рассмеялся, слегка отстраняясь и целуя старшего в уголок рта. — Пойдём в наше гнездо, хён? Минхо, забавно крякнув, сорвался в сторону спальни, на ходу хватая жёлтое пушистое полотенце и кое-как вытирая оставшиеся на теле капельки воды. За спиной зазвенел потрясающий тихий смех самого желанного человека во всей Вселенной. И альфа не мог не улыбнуться в ответ.***
Минхо покрывал быстрыми поцелуями любимое очаровательное личико, пока ладони несдержанно скользили по горячему и разнеженному тёплой водой телу. В гнезде пахло так умопомрачительно, сплетая их запахи и заставляя всё внутри трепетать от совершенно иррационального восторга. У Ли растекалась по венам такая нежность, что он думал, будто действительно лишится рассудка. — П-пожалуйста, Джинни, можно я…? — альфа глянул на Хёнджина из-под пушистых ресниц, с удовольствием разглядывая зарумянившуюся мордашку. Хёнджин кивнул, отчего-то невероятно смущаясь. В гон Минхо был таким нежным и нуждающимся, что это вызывало дикий трепет в груди. Омега чуть отстранился, падая спиной на простыни и немного задевая их одежду. — Конечно, хён, — прошептал он, прикрывая глаза. Альфа довольно заурчал, словно котёнок, нависая над Хваном и покрывая лицо быстрыми, но нежными поцелуями. Он скользил губами по носу и щекам, целовал прикрытые веки и очаровательную родинку под глазом. Хёнджин хихикнул от щекочущего ощущения на коже, но через пару секунд стало не до смеха. Минхо добрался до его груди, выцеловывая её и играя с чувствительными бусинами сосков, вынуждая омегу выгибаться навстречу ласкам, и издавать чудесные, высокие стоны. — Хён, хён, н-не останавливайся, — бормотал Хван, совершенно теряя себя в мареве наслаждения. Минхо довольно рыкнул, спускаясь мокрой дорожкой поцелуев всё ниже, несдержанно облизывая выступающие тазовые косточки. Альфа внутри скулил от восторга и реакции омеги. От его сладкого запаха и количества смазки, которая текла по медовым бёдрам. Интересно, желание съесть человека — это нормально? Собственное возбуждение давило на голову, заглушая посторонние звуки и заставляя дышать через раз. Во рту скопилась слюна, словно он и правда готов вот-вот съесть Хёнджина. — Сладкий, сладкий… какой же ты, невероятный, Джинни, — Ли неистово шептал, стараясь облизать каждый крохотный участок кожи. — Я не могу, я не могу без тебя. Влажный язык скользил по бёдрам, вызывая сладкую дрожь. Хёнджин закатил глаза под закрытыми веками, так ему было хорошо. Он извивался змеёй и протяжно стонал, даже не пытаясь заглушить звуки. Омега попытался хоть немного зацепиться за остатки разума, но проиграл. Он тонул в вязком сиропе возбуждения, не желая выбираться на сушу. Остался только Минхо и его запах, который окутывал, заставляя предательски-чувствительное тело реагировать слишком остро. Смазка текла по ногам, впитываясь в постельное бельё, а пальчики на ногах уже даже не разжимались. — Бедный мой, — прошептал альфа, доходя до покрасневших коленных чашечек. — Надо смазать кремом. В голосе Минхо чувствовалось сожаление, а желание заботиться и защищать снова затопило сознание. — Потом, хён, потом… не останавливайся, — прошептал Хёнджина сухими губами. — Мне так хорошо, Минхо-я… Ли хмыкнул, осторожно целуя покрасневшую кожу, с удовольствием осознавая, из-за чего это произошло. Образ омеги на коленях перед ним будоражил. Лучшая картина во всей вселенной. Альфа застонал. Чёрт, если он кончит только от мыслей о Хёнджине… и от мягкости его кожи… Минхо зарычал, кусая лодыжку и вызывая у Хвана миленький писк. — Хён! Ах… Минхо-я, что ты делаешь, Боже, — младший высоко заскулил, пока по щекам струились слёзы наслаждения. Он плакал не только от телесного удовольствия. Гораздо сильнее на него влияло гигантское чувство любви и благодарности, которое он испытывал к Минхо. — Мой милый омега, — Ли порыкивал, зализывая укус. — Сладкий, сладкий омега… лучший омега… для меня и наших будущих детей… Старший совершенно отключился от реальности. Внутри было так хорошо, пока он скользил языком по ножке, вылизывая каждый пальчик и спеша повторить всё это и с другой. — М-м-м… Минх… — Хёнджин уже не стонал, а просто хрипел. Он сорвал голос и представлял собой форменное безобразие: на пушистых ресничках скопились прозрачные слезинки, а в уголках губ собралась слюна. Хвана полностью размазало по кровати, и он совершенно ничего не соображал. Ли тоже не помогал. Когда горячий язык снова вернулся к сладким бёдрам, омегу выгнуло так сильно, словно он был готов вот-вот взлететь. А стоило старшему облизать красную блестящую от предэякулята головку, как Хёнджин заскулил — хрипло и надрывно, вызывая в самом Минхо ощущение, что он вот-вот взорвётся. Внутри всё натянулось струной, пока его слюна стекала по стволу, смешиваясь с пачкавшей бёдра смазкой. Мокро и грязно. Терпко-сладко. Лучшее чувство в мире. Минхо застонал, пачкая простыни, пока Хёнджина выгибало над кроватью от вибрации, которая волнами расходилась по телу, совершенно лишая способности контролировать себя. Ещё пара неглубоких движений головой, и хриплый крик наполнил комнату. Младший кончал долго, скуля и пытаясь отстраниться от Ли, который продолжал ласкать его член, словно не желая отпускать. — Хён, хён, хён… — Хёнджин метался по мокрым простыням. — Не могу больше… хён! Альфа нехотя оторвался от желанного тела, оставляя поцелуй на внутренней стороне бедра. Он поднялся выше, целуя сухие от криков губы, нежно и очень осторожно. Хван был божественно прекрасен и невероятно разбит. Хёнджин приоткрыл глаза, в которых плескалась такая нежность, что у Ли снова защемило где-то под рёбрами. — Как ты? — тихонько спросил он, отстраняясь, но лишь для того, чтобы оставить лёгкий поцелуй на влажной коже щёки. — Как ты себя чувствуешь? — Словно умер и попал в рай, — прошептал Хван, устало улыбаясь. — Минхо-я, это было потрясающе. Но я думал, что сойду с ума. Альфа тихонько фыркнул, ложась на чужое острое плечо. — Ой, — Хван дёрнулся, пытаясь развернуться к альфе всем корпусом. — Ты же не… я же должен… Младший забавно замельтешил, сбивая ещё больше и без того смятые простыни, но был тут же прижат чужим горячим телом. — Не нужно, — пробухтел Хо, прячась лицо в изгибе шеи Хёнджина. — Я… ты был таким вкусным, что… Он замялся, а голос предательски дрогнул. Стыд снова начал топить с головой, а глаза опасно защипало. Его альфья гордость помахала ручкой, свернувшись в клубочек у ног любимого омеги. Было неловко, но чёрт возьми, как же спокойно! Ли разрывало. С одной стороны, он был так доволен, что его партнёр обласкан и удовлетворён, но с другой… кончить оттого, что просто зацеловывал медовую кожу, пусть и совершенно неземную — это совершенно не то, что должен делать альфа в гон. И от этого тошнило. А от себя и своих слабостей ещё больше. — Я люблю тебя, хён. Всего люблю. И всегда, — прервал его размышления Хёнджин, доверчиво откидывая голову и подставляя шею под мягкие касания родных губ. Веки постепенно тяжелели, даря сладкое забытье рядом с самым родным человеком.***
Хёнджин проснулся посреди ночи, не очень понимая, почему он не чувствует горячее тело рядом. Когда же до него донёсся запах Минхо, который снова горчил, но в этот раз от расстройства, напрягся ещё больше. Ли сидел на краю кровати, сгорбившись и тяжело дыша, словно пытался сдержать слёзы. Руки повисли плетьми вдоль тела, как и голова, практически полностью опущенная на грудь. Альфа страдал, и это было совершенно очевидно. У Хёнджина разрывалось сердце, разлетаясь на тысячи кровавых кусочков. Хотелось скулить от беспомощности и неспособности поддержать. В голове роились мысли, и все как одна — Хван недостойный омега, раз партнёр рядом с ним страдает. — Хён, — тихонько позвал старшего Хёнджин, подползая ближе и кладя ладони на чужие плечи. — Что случилось, хён? Минхо вздрогнул, каменея. Он тяжело вздохнул, будто не в силах говорить, но всё же спустя минуту удручающей тишины, решился. — Джинни…ты любишь меня? — слишком тихо спросил он. В голосе чувствовалась такая тоска, от которой внутри всё заходилось в приступе истерики. Внутренности словно выворачивало наизнанку, прямо до тошноты. Хван замер. Он любил Минхо безоговорочно, не скупясь на слова и действия, надеясь, что Ли поймёт это и перестанет сомневаться в нём, и, главное, в себе. — Конечно, хён. Я безумно люблю тебя, — уверенно и без тени сомнения ответил младший, оставляя крохотные поцелуи на напряжённой спине и плечах. — Почему? Хёнджин остановился на секунду, тихонько вздыхая. Он поспешил оставить ещё один поцелуй у основания шеи, прежде чем повернуть к себе альфу, перехватывая его ладони и нежно сжимая в своих. — Хён. Что за глупый вопрос? Как тебя можно не любить? Ты нежный, ласковый, заботливый… смешной и милый. Ты разносторонний человек, с тобой не бывает скучно. Я люблю поцелуи с тобой и твою еду, — Хван хихикнул, видя, как Ли закатил глаза. — Про секс я вообще молчу, он же просто… — Но тебя не смущает, — старший перебил Хвана, опасливо вглядываясь в карие омуты напротив. — Что он… такой? — Какой? — Хёнджин нахмурился. — Мне очень хорошо с тобой. И секс у нас потрясающий. Минхо-я, я понимаю о чём ты, — младший кивнул сам себе. — Тебя смущает, что в гон ты нежнее, чем обычно? Минхо дёрнулся, смущённо опуская взгляд и пытаясь скрыть покрасневшие щёки, хотя темнота скрывала всё. Кроме дрожи тела, которую ощущал Хван. Старшему было стыдно и паршиво, и это буквально витало в воздухе. — Хён, — омега поднёс чужие ладони к лицу, нежно целуя костяшки. — Как быстро ты всё забываешь! Вспомни, какой у нас секс вне гона! Да я ходить потом не могу! У меня ноги трясутся! И да, мне это нравится. Но почему ты думаешь, что меня не устраивает нежность и забота? Я омега, хён. Да, я парень. Но… мне же нужно, чтобы обо мне заботились. И кто, кто тебе сказал, что нежный секс в гон не возбуждает?! Вопрос был риторический. Хёнджин очень хорошо знал ответ. — Тогда… может, ты хотел бы…? — до ужаса мило промямлил Ли, подрагивающим голоском. Он был смущён и возбуждён. Гон всё же делал своё дело. — Ну наконец-то! Я думал, ты и не предложишь! — хихикнул младший, заваливаясь на спину и разводя ноги как можно шире. — Она ждёт тебя, детка. — Она? — Минхо хмыкнул, склоняясь над парнем, и разглядывая идеальные черты лица. Сквозь неплотно зашторенные окна пробивался лунный свет, делая Хёнджина совершенно нереальным. Сказочный принц или эльфийский мальчик, не иначе. — Моя прекрасная, истекающая смазкой, жаждущая твой член дырочка, папочка, — не сдержавшись, омега смешно хрюкнул, заливаясь хохотом и откидывая голову на подушку. — Ненавижу, когда ты начинаешь говорить так, — пробормотал Ли, скользя пальцами по лицу и очерчивая контур пухлых губ. — Знаю, — прошептал Хёнджин, игриво мажа языком по пальцам и позволяя проникнуть себе в рот. Минхо скользил аккуратно, слегка надавливая на язык, пока младший чуть прикусывал фаланги и наслаждался этой игрой. Ему нравились прелюдии и всё, что дарил альфа. Сам же старший не мог сдержать восхищённых вздохов. Всё же Хёнджин — лучшее, что с ним случалось. Порывистый, страстный, нежный, ласковый, доверчивый… настоящий котёнок, которого хотелось обласкать и спрятать от мира. Ли рвано выдохнул, вынимая пальцы из податливого рта и скользя ими по желанному телу, от которого внутри натягивался тугой узел и трепетало в груди. В общем-то, рядом с Хёнджином сердце и член работали в унисон. Всё естество старшего желало этот лакомый кусочек. Целиком, без остатка. Хван глухо застонал, выгибаясь навстречу, когда в него аккуратно проник один палец. — М-минхо, — Хёнджин всхлипнул, стоило старшему начать аккуратно двигать им внутри. — Т-ты можешь добавить второй… м-мне не больно. Но это была слишком приятная игра, от которой Ли не собирался отказываться. Он оглаживал бархатистые стеночки, совершенно не спеша, будто издеваясь. Но на самом деле ему просто нравился стонущий и открытый Хёнджин. Особенно нравилось то, как омега распадался на маленькие кусочки наслаждения. Минхо растягивал не торопясь, заставляя Хвана метаться и умолять, а после добавил второй. Когда в младшем спокойно двигалось три пальца, альфа отстранился, чтобы ещё раз посмотреть на своего парня. Хёнджин был прекрасен. Раскрасневшийся, с трепещущими ресничками и дорожками от слёз на нежных щёчках. Горящий взгляд альфы проскользил ниже: лебединая шея, ключицы, о которые можно порезаться, грудь, тоже слегка покрасневшая от ласк Минхо, подтянутый животик… дыхание старшего перехватило, стоило облизать взглядом невероятный изгиб бёдер, длинные, стройные ноги с очаровательными пальчиками. Старший беспомощно застонал. Он был так слаб и беззащитен перед Хёнджином. — Я люблю тебя, Джинни, — прошептал он, подставляя сочащуюся смазкой головку к разработанному сфинктеру. Минхо толкнулся плавно и очень бережно, продвигаясь вперёд очень–очень медленно. Так, чтобы Хёнджин почувствовал каждый миллиметр его члена, каждую выступающую венку. — Х-хён, — Хван застонал так сладко, что по позвоночнику альфы пробежали мурашки, а в груди что-то довольно закопошилось. Слышать, как твой омега стонет от удовольствия, видеть, как закатывает глаза, не в силах справиться с ощущениями… как плавится, словно пластилин — Ли продаст за это душу самому дьяволу, если потребуется. Войдя до конца, он замер. Хотелось растянуть этот момент, застыть в нём подольше. Но гон тоже делал своё дело. Минхо не мог больше терпеть. Толчки, медленные, но глубокие, заставляли Хёнджина метаться под ним, умоляя непонятно о чём. — Ты такой красивый, Джинни, — прошептал альфа, скользя ладонями по влажному разгорячённому телу. — Я так люблю тебя. С пухлых губ Хвана срывались милые, совершенно несвязные лепетания, а сам он мог только вцепиться в чужие сильные руки, легко царапая их короткими ноготками. — Люблю, люблю тебя, — бормотал он, умирая от распирающего чувства внутри. Всё его естество готово было распасться на маленькие частички наслаждения и счастья. И причина этому — Минхо. Его прекрасный, нежный, заботливый альфа. Старший, толкнувшись особенно глубоко, заскулил от невероятного чувства любви, хлеставшего через край. Не выдержав, он наклонился ближе, целуя раскрасневшуюся мордашку Хвана и пытаясь передать всю свою любовь. — Я могу… поставить тебе метку? — простонал Минхо в преступно пухлые губы омеги. Хёнджин замер, распахивая глаза. Он напрягся в руках Ли, натягиваясь словно струна. — Я… если ты не… — пробормотал старший, останавливаясь и с волнением заглядывая в невероятные глаза своего омеги. — Хочу! Пожалуйста, хён, боже, да! Дай мне свою метку! — Хван притянул его поближе, заставляя буквально уткнуться в свои губы. — Ну же, поцелуй меня, крошка-хён. Ты не можешь лишить меня этого после того, как сказал о метке. Минхо не нужно было просить дважды. Он накрыл мягкие губы своими, растворяясь в нежности Хёнджина. Толчки становились быстрее, хотя старший и старался выдерживать ровный ритм, двигаясь до тягучего плавно. Внизу живота припекало и горело так, словно раскалённая магма скопилась внутри. Ли поменял позу, закидывая одну ногу младшего себе на плечо. Поцелуй чуть ниже колена, и альфа всё же не выдержал, срываясь на грубые, сильные толчки. Он безумно зарычал, слыша, как кричит Хёнджин…чувствуя, как дрожит его тело и горит кожа. Как он сжимается вокруг члена старшего. Минхо глухо застонал. Несколько быстрых движений, и узел внизу живота, наконец, разорвался, заставляя старшего зажмурить глаза и содрогнуться от невероятно сильного оргазма. Наслаждение пьяным мороком затопило сознание, и его хватило лишь на то, чтобы выйти из Хёнджина до формирования узла. — Хей! — возмущённо прохрипел Хван, сквозь пелену феерического экстаза. — Я хочу узел и метку. Минхо хмыкнул, падая рядом с парнем и притягивая его к себе. Он поймал желанные губы, оставляя на них невесомый, трогательный поцелуй. — Метка, хён. Ты обещал! — омега чуть отстранился, заглядывая в карие глаза, в которых плескалась бескрайняя нежность. — Джинни…я…, — Ли замялся. — Не надо. — Что? — Хёнджин даже отпрянул, словно не веря своим ушам. — Ты передумал? Сказал это в пылу страсти? Минхо дёрнулся от обиды в голосе омеги, словно его огрели чем-то тяжёлым по голове. Грудь сдавило от боли так, что захотелось скулить. Его альфа был недоволен, что Ли умудрился обидеть их омегу. — Ч-что? Джинни, ты чего? Конечно же, нет! — выпалил он, переворачивая Хвана на спину и нависая сверху. В глазах младшего плескалась обида, заметная невооружённым глазом. — А что тогда? — спросил он дрогнувшим голоском. Нижняя губа подозрительно дрожала и было понятно, что Хёнджин вот-вот разрыдается. — Малыш, я люблю тебя больше жизни, — затараторил Минхо, чтобы младший не надумал себе ещё больше. — И мечтаю о том дне, когда поставлю тебе метку. Но я не хочу делать это в гон, потому что… — Потому что боишься пожалеть. Понятно, — Хван попытался выскользнуть из своеобразной ловушки, но эта попытка была быстро пресечена. Минхо тяжело вздохнул, прижимаясь губами к лебединой шее и покрывая её поцелуями. Хёнджин, разнеженный оргазмом, застонал. — Я никогда не пожалею, — прошептал альфа, немного отстраняясь, чтобы тут же легонько царапнуть кожу клыками, вызывая у младшего электрические разряды по всему телу. — Я боюсь, что пожалеешь ты. — Но я никогда! — запротестовал было омега, но его быстро заткнули грубоватым поцелуем, не давая продолжить. Минхо покусывал пухлые губы, а Хвану оставалось только отдать себя на откуп радости, которая ванильным сиропом расползалась внутри. — Я знаю, — пробормотал Ли. — Но прошу, давай сделаем это вне течки и гона. Я хочу быть точно уверен, что это навсегда. — Но я хочу метку, хён, — насупился Хёнджин, водя пальчиками по чужому лицу и очерчивая острые скулы и зацелованные губы. — Хочу, чтобы я был твоим, а ты – моим. — Ты и так мой, а я — твой, — хмыкнул альфа, целуя своего парня во взмокший висок. — Просто пойми меня. Я хочу быть уверен, что это твоё осознанное решение, и ты о нём не пожалеешь. Хёнджин недовольно вздохнул, впрочем, тут же прижимаясь к альфе. — Какой ты сложный, хён. Но, чтобы ты знал, я получу твою метку! Минхо коротко рассмеялся. Его омега — совершенно непосредственный и очаровательный юноша. И настырный, когда ему это нужно. — Я люблю тебя, Джинни. Считай, что моя метка уже на тебе, малыш. А теперь в душ. Мне нужно позаботиться о тебе, — в голосе снова послышалось смущение, да такое, что младший почти заверещал от умиления. Он с удовольствием позволил отнести себя в душ, слыша, как довольно рокочет его пара.***
Хёнджин проснулся один, снова ощущая смутное чувство тревоги. Но стоило услышать копошение на кухне и приглушённые ругательства, как парень расслабленно выдохнул, лениво переворачиваясь на другой бок. Через неплотно задёрнутые шторы пробивались солнечные лучи, но выползать из тёплой кровати не хотелось. Однако, стоило вспомнить о нуждающемся и уязвимом Минхо, как омегу тут же вытянуло из-под одеяла. Он лениво, по-кошачьи, потянулся и прошлёпал в ванную. Наскоро приведя себя в порядок и натянув любимый трикотажный костюм, Хван двинулся на потрясающий запах вафель и свежесваренного кофе. Дойдя до кухни, он прислонился к дверному косяку, любовно оглядывая Минхо, который суетился у кофемашины в ласковых лучах утреннего солнца, что-то бурча себе под нос. У младшего защемило сердце и стало так трудно дышать из-за переполняющей нежности. На альфе была его толстовка, которая впитала цветочно-сладкий омежий запах. Это было так трогательно, что Хёнджин чуть не разревелся от всех, клубящихся внутри, чувств. — Хён, ты почему встал так рано? — прошептал он, подкравшись в Минхо и обвивая его талию руками. Старший вздрогнул, глухо рыкнув, но тут же расслабился, стоило лишь почувствовать любимые нотки. Он развернулся в чужих объятиях, широко улыбаясь. Казалось, Минхо буквально светился. И дело было не только в ярком солнце. — Джинни, — хрипловато произнёс он, тут же целуя пухлые губы и покрываясь смущённым румянцем. — Я должен накормить тебя. Хёнджин бы заверещал, серьёзно. Но ещё больше смущать Ли не хотелось. Альфа и без того являлся синонимом заботы, хоть и пытался скрыть это за грубостью и сарказмом, ну а в гон и подавно. Ему жизненно важно было позаботиться о своей паре. — Садись, почти готово. Я накрою на стол, — но вопреки словам старший не спешил разжимать объятия и Хван, от осознания этого довольно зарокотал. Хёнджин улыбнулся, целуя своего парня в щёку, после чего немного отстранился, заправляя за ухо рыжую прядь и заглядывая в бездонные глаза с кошачьим прищуром. — Я люблю тебя, хён, — проговорил он, слыша судорожный вздох. В гон Минхо был очень чувственным и отзывчивым — даже на слова. Альфа непроизвольно довольно оскалился, всё же выпуская Хвана и позволяя усесться за круглый стеклянный стол. Он зацепился взглядом за небольшой букет ромашек, который подарил омеге буквально на днях. Его нежный мальчик так любил цветы. Ли аккуратно поставил перед младшим горячие вафли и поспешил налить кофе в пузатую фиолетовую кружку с кроликом. Всё для самого родного человека на Земле. — Ешь, пока не остыло, — пробормотал он, плюхаясь напротив. Минхо завороженно смотрел, как Хёнджин разрезал вафлю на кусочки, как поднёс вилку ко рту и медленно погрузил в рот, чтобы затем пережевать… наверное, это было до чёртиков странно, но старший не мог оторвать взгляд. Рот непроизвольно наполнился слюной, настолько Хёнджин был прекрасен и желанен. В своём домашнем костюме со звёздами и растрёпанным хвостиком. Даже когда просто ел, закатывая от удовольствия глаза. Старший шикнул сам на себя, пытаясь вернуть себе хоть каплю самообладания. Но не получилось. В голове была только одна мысль: Хёнджина он любит до безумия и быстро колотящегося сердца. До сладкой боли, которая течёт по его венам вместо крови. А ещё Ли поймал себя на самой смущающей мысли на свете… омегу хотелось накормить с рук! Чёртов гон делал своё дело и превращал Минхо в размазню. Щёки залило жаром, словно на него вылили раскалённое масло. Он опустил взгляд, тяжело вздыхая и отчаянно борясь с приступом отвращения к самому себе. — Вкусно, хён! — промурлыкал Хван, отвлекая от тяжёлых мыслей. Когда старший поднял глаза, то увидел только сияющие космические бездны, в которые его затягивало, а он был только рад. Ли улыбнулся, качая головой. Минхо следил, с каким наслаждением Хёнджин ест, а пальцы, которыми он вцепился в подол толстовки, так и зудели, пока в голове билась позорная идея отобрать столовые приборы и накормить любимого самому. Внезапно младший хихикнул, смотря на альфу с хитринкой. — Ладно, Хо-я, ты можешь это сделать, — он очаровательно улыбнулся, передовая старшему вилку. Ли опешил, не веря своему счастью. В их маленькой кухоньке с оливковыми стенами вдруг стало нечем дышать, словно кто-то выкачал весь воздух. Минхо недоверчиво покосился сначала на прибор, а потом и на Хвана. — А это не… слишком? — неуверенно спросил он. Хёнджин пожал плечами. — Если не хочешь… — Хочу! — альфа был слишком очевиден, отчего зарделся, как девица на сеновале. Но всё же он аккуратно перехватил вилку, поднося её к чужому рту, и зачаровано смотрел, как кусочки несчастной вафли исчезают внутри. Минхо будто был под гипнозом и единственное, чего ему хотелось, это рухнуть на колени перед младшим и вылизать его руки, словно он — преданный пёс. — Вкусно, — Хван проскользил языком по нижней губе, собирая остатки еды и откидываясь на спинку стула. Он поймал потерянный, но совершенно ошалело-счастливый взгляд альфы и счастливо улыбнулся. — Минхо-я, ты как? Альфа тряхнул головой, пытаясь сфокусировать взгляд на говорившем. — Х-хорошо, — он кашлянул, пытаясь вернуть голосу уверенность, но совершенно проваливая миссию. Да и как иначе, когда ты ощущаешь себя щенком, а не взрослым волчарой. — Джинни, скажи честно, тебя это не напрягает? Хёнджин посмотрел на Ли из-под пушистых ресниц, а у старшего только от взгляда медовых глаз быстрее забилось сердце, готовое выпрыгнуть в ладошки любимого омеги. — То, что ты кормишь меня с рук? — и дождавшись кивка Минхо, продолжил. —Нет. Почему должно? Я люблю твою заботу, хён. — Но альфа же… — Ли замялся. — Не так должен себя вести. Младший стиснул зубы, чтобы ненароком не закатить глаза. Этот разговор всплывал на протяжении всех трёх лет, которые они вместе. И Хван знал причину. Деспотичный отец и истеричный бывший смогли подорвать веру в себя и собственную мужественность, и теперь Минхо каждый гон боролся с чувством отвращения и ненависти по отношению к самому себе. Его прекрасный, заботливый, ласковый, добрый хён. Которому просто нужна была забота в такой уязвимый период. А он получал лишь насмешки и обвинения в неполноценности. Да Хван бы без зазрения совести плюнул бы в лица обоим. — Ты человек, хён, — вздохнул младший. — И это нормально, что тебе нужна забота и ласка. И я рад, что ты такой. Хён, это не твоя слабость, а сила. Ты — настоящий. Не скрывающий свои потребности. Поверь, для этого нужна сила. Надеюсь, я смогу показать тебе это, — он накрыл ладошкой чужую руку, лежащую на столе. — Я надеюсь, что мои слова станут важнее, чем слова всяких там… Хёнджин знал имя бывшего Минхо, но принципиально не произносил вслух. Этот человек недостоин упоминания. — Твои слова значат намного больше, — прошептал Ли, опуская взгляд на стеклянную поверхность стола. — Они значат для меня всё. Просто…, — он поднял на Хвана взгляд, полный боли. — Понимаешь? Младший понимал. Он слишком хорошо знал, как можно сломать хорошего человека. Переломать хребет, и смотреть, как он ползёт, цепляется за жизнь, чтобы, наконец, умереть. В случае с Минхо речь шла не о жизни напрямую, а о самооценке и психологическом состоянии. Что, в общем-то, не менее важно. Хёнджин заломил бровки, становясь похожим на недовольного хорёчка, и альфа, наблюдая за ним, неосознанно умилительно запищал, тут же прикусывая губу и покрываясь красными пятнами от стыда. Ну как так можно реагировать на человека? Впрочем, стоит ли удивляться, если речь о Хёнджине? — Хён… я сейчас кое-что скажу, и ты, наверное, разочаруешься во мне или… даже возненавидишь, — неуверенно начал он, упираясь взглядом в стену за спиной Минхо. Аккурат в купленную на барахолке картину с подсолнухами. — О чём ты? — спросил Ли, но такое начало уже ему не нравилось. Хван вздохнул, неуверенно переводя взгляд на альфу и словно на что-то решаясь. — Я… я рад, что твой бывший был таким, — начал он, быстро запинаясь. Омега с опаской смотрел в чужие глаза, ожидая увидеть море разочарования. Но старший лишь приподнял бровь, всем видом показывая, что ожидает продолжения. — Ты не подумай, я сам ненавижу его за то, через что ты проходишь! Он во всём был не прав, хён! Ты удивительный, — омега тараторил, сжимая чужую ладонь. — Но меня не покидает мысль, что если бы он был понимающим и тебе было бы с ним хорошо… а вдруг мы бы не встретились? А если и встретились, ты был бы в отношениях и даже не посмотрел бы на меня, — Хёнджин прижал ладошки к груди, а его глаза подозрительно увлажнились. Он был таким потерянным, но таким прекрасным в своём маленьком отчаянии. — Я бы не смог без тебя, хён! Это эгоистично, да? — спросил он, но тут же кивнул сам себе, быстро продолжая. — Конечно, эгоистично. Но, хён! Я всего лишь человек! Я могу побыть эгоистом? Ты считаешь меня ужасным, да? Минхо поднялся, жестом подзывая к себе младшего. Омега поднялся на непослушные ноги и неуверенно подошёл к парню, чтобы тут же оказаться в мягких, родных объятьях. Ли прижимал его к себе так крепко, будто хотел вобрать в себя целиком. Он оставил поцелуй на блондинистой макушке, зарываясь носом в мягкие волосы. — Ты лучший человек, Хёнджин. И я бы полюбил тебя в любом случае. — А вдруг… — Цы. Никаких вдруг, — Минхо чуть отстранился, приподнимая чужой подбородок и заставляя Хвана посмотреть в глаза. — Я понимаю тебя и не считаю тебя ужасным, Джинни. Ты моё счастье. И я лучше бы умер, чем жил без тебя. Ты даже не представляешь насколько сильна моя любовь. — Хён, —пискнул младший, тут же порывисто касаясь манящих губ своими. — И я люблю тебя! — Похоже, нам двоим не помешает немного уверенности, да? — Минхо игриво ухмыльнулся, кусая младшего за подбородок и вызывая премиленький скулёж. — Будем учиться вместе… а теперь… не могли бы мы вернуться в наше гнездо? Альфа очаровательно выпятил губки и под звонкий смех Хёнджина потащил его в спальню. И оба знали: их любовь и забота — это навсегда.