Мой царь

Приятный и теплый ветер проник в покои царя. Ночь обещала быть спокойной и теплой, где усыпанное звездами небо до самого восхода солнца будет охранять тревожные сны асгардцев. Для беспокойства не было причин, ведь тьма миновала, а справедливость, словно в тех сказках, что рассказывала мать, восторжествовала. Пройдут века, и все равно доблестные воины девяти миров одержат победу, дабы позволить обычному люду хранить тепло и уют домашнего семейного очага. За короткий срок Локи дважды лишился своей семьи, которой у него никогда не было. В первый раз в жизни хотелось попросить прощения, но той, перед кем действительно стоило бы опуститься на колени, уже нет, однако нынешнего царя девяти миров это не останавливало. Локи до сих пор приходит в покои матери лишь для того, чтобы почтить память единственной женщины, которая точно знала, что у ее хоть и приемного сына есть сердце. Более того, она прекрасно знала, чей лик выжжен болью, ненавистью и еще чем-то запретным в душе самозваного владыки. Знала, но никогда не говорила. - Мой царь, - Тор аккуратно и бесшумно открыл дверь покоев и сделал шаг вперед. – Я не потревожил вас? - О, нет, - на лице Локи вновь появляется надменная улыбка, когда он поворачивается к брату. – Оставь церемонии за порогом и проходи. Склонив голову, Тор выполняет просьбу царя. Локи вновь отворачивается к окну, дабы очередной раз убедиться в спокойствии владений. До утра их никто не должен потревожить. В глазах Локи отражаются мириады звезд, которые он видел из тысячи мест необъятной вселенной, начиная от радужного моста и заканчивая черной непроглядной бездной. Тор не знает, как смотрятся звезды из тьмы, и он даже не догадывается, как сильно хочется быть к ним ближе, когда уверенность в том, что отсюда нет выхода, ядовитым змеем окутывает разум. - О чем твои волнения? – Локи чувствует теплое дыхание на обнаженном плече, когда Тор подходит так близко, как нынешний царь не дозволял ни одному живому существу в девяти мирах. – Расскажи. Если я и не смогу помочь, то уж точно выслушаю. - Мне не нужно, чтобы ты меня слушал, - повернувшись, Локи встречается с пропастью голубых глаз, в которых больше не найтись упреку и обвинениям, в них есть только то, что асгардский царь и по сей час считает для себя недопустимым. – Неужели ты пришел сюда, дабы твой непутевый родственник излил душу? Тихий и надменный смех царапнул по продрогшим стенам осколками надежды на лучшее. Тор вновь опускает голову. - Право, брат, не стоит, - двумя пальцами Локи поднимает лицо Тора за подбородок. – Не такой уж я и монстр, как тебе кажется. Сильные руки обнимают тонкий на вид стан Локи, и время, кажется, как и в любую другую ночь, где новоявленный царь не один, замирает. В воздухе висит отчаяние и лед, который постепенно тает, но легче от этого никому не становится. - Если бы тебя не стало… - Замолчи, - угрожающе рычит Локи, впиваясь ногтями в спину Тора. – Еще раз, и я… Поцелуй получается смазанным, удушающим, где каждый из них с силой жмурит глаза, притягивает родное тело ближе, ищет спасения от будущего, что, несомненно, настанет, ведь будь ты хоть трижды богом, время сильнее, а за ошибки придется платить. В медленном, но дивном танце они перемещаются к кровати, что уже давно ждет их, дабы раскрыть свои объятия очередному никому не нужному, но такому сладкому желанию. Длинные пальцы сжимают простыни, черные ресницы опускаются, от былой силы и уверенности ни остается и следа. Только в эти короткие моменты царь может позволить себе быть слабым. Быть слабым перед тем, кто пошатнул его ценности и убеждения, кто заставил чувствовать свое тело клеткой, откуда нет выхода, и даже время не имеет силы над чувствами, что никогда не найдут ответа. - Мой царь, мой повелитель, мой господин, - не переставая шепчет Тор, но Локи его не слышит. Если бы можно было позволить себе закричать, если бы только можно было разорвать цепочку событий, что повели за собой такие последствия, если бы знать, на кого возложить бремя вины, чтобы стало хоть немного легче, чтобы в душе, как в далеком и словно несуществующем детстве, появился покой, но нет, ничего из этого не произойдет, и Локи уже в который раз горько улыбается своему врождённому дару. - Забудь, брат, забудь, - Локи задыхается, но не от прикосновений Тора, а от вороха мыслей, что диким ураганом сносят блокирующие от боли стены. - Я не могу, - беззвучно произносит Локи. – Сейчас не могу. Время быстротечно, оно лечит, оно убивает, оно расставляет все по местам и воздает по заслугам. Но что заслужил Локи? Корону или тюрьму? Благословение или проклятие? Жалость или любовь? Надрывный вздох вновь ударяется об голые стены покоев, два тела сплетаются в желании солгать самим себе. Все будет нормально, мы справимся, вместе или по отдельности. И вроде бы сейчас они близки как никогда, но, если присмотреться, то расстояние увеличивается с каждым вдохом, с каждым бездумным стоном, с каждым изгибом тела время стремительно бежит вперед, и Локи знает, что когда-нибудь он вернется. - Обещай мне, - слова выпадают из контекста обстоятельств, не то место, чтобы просить о подобном, не тот час, чтобы Тор услышал. – Обещай, что… Локи не знает о чем просить, а ведь так хочется. Так о чем просить? Что нужно царю девяти миров, чтобы каждое существо этой вселенной было хоть немного, но счастливо? Власть? Она уходила от Локи дважды, но все равно возвращалась. Семья? То, что было дорого, уже никогда не вернуть. Любовь?.. Локи выгибается в пояснице и стискивает зубы. Отчего-то сейчас хочется оттолкнуть, скрыть свой позор, но сделай это, и будет казаться, что Локи просто не знает, чего он желает от жизни. А разве он знает? - Ты прекрасен, - Тор, по виску которого медленно течет блестящая капелька пота, целует грудь своего царя, ласкает руками живот, и как только его руки достигают поясницы, Локи резко открывает глаза. – Что-то не так, мой господин? - Пошел вон, - Локи невидяще смотрит в потолок и мысленно представляет, как бы все, что сейчас произошло, смотрелось со стороны. Наверное, это красиво и отвратительно одновременно. - Я бы мог… - Вон! – Локи не кричит, он приказывает. Приказывает, как и положено царю. Тор нехотя подбирает скомканные штаны с пола, натягивает их на голое тело, обувается и еще чего-то ждет, но ждать, как и прежде, нечего. Как только дверь открывается, единственного законного наследника окутывает зеленоватый туман, и вместо Тора из покоев выходит обычный рядовой воин царской армии. Сейчас он пойдет домой, к своей жене и детям, а на утро уже ничего не вспомнит. - Мне так… Мне… Даже пустоте Локи не может признаться в том, что так давно его терзает, и по сему он просто встает с ненавистного ложа, накидывает на плечи мантию и бредет в очередную комнату, где можно укрыться и, выпив бокал крепленого вина, забыться сном, но как только рука касается дверной ручки, внутри появляется глупая и беспочвенная надежда. - Как мой сын? – седовласый правитель Асгарда вглядывается в темноту пропасти, изо всех сил стараясь изобразить отрешенность, что так плохо выходит в последнее время. - Он счастлив, - от ответа в груди колет, ноет и заунывно воет, но страж продолжает: – Однако года летят, и Тор прекрасно осознает, что его счастье столь же не вечно, как и человеческая душа. Один кивает в ответ и вновь удаляется. Когда-нибудь ее не станет, и Тору больше ничего не останется, как вернуться домой. Тор принесет с собой перемены, и Локи, зная это, будет ждать, отчаянно надеясь, что возвращение брата не принесет новую войну, а если даже и принесет… Дверь покоев медленно закрывается. Перед идеально застеленной кроватью на коленях стоит сам царь, точнее тот, кто, по мнению большинства, является царем. Губы Локи больше не дрожат, дыхание ровное, спина прямая. Он знает, что все это впустую, но все равно повторяет: - Спокойных снов, мама. Мне тебя не хватает.