hits different

— иногда мне кажется, — начинает тэхён, отпив из своего бокала коньяк с колой и привлекая рассеянное внимание уже зардевшегося алкогольным румянцем ёнджуна, — что между вами с субином слишком большое sexual tension. он говорит это, задумчиво сверля накрашенные черным лаком ногти ёнджуна, цепляющие ткань серых штанов, и почему-то считает себя вновь уверенным в правоте — то, как друг поднимает на него растрепанную макушку, похлопав блестящими хмелью глазами, и экспрессивно хмурит брови, показывает больше слов. ёнджун постоянно старается выглядеть так, словно его ничего в этой жизни не касается и не задевает, словно он не такой, как остальные, — сильнее, прочнее, холоднее, — словно ему не дано знать глубоких эмоций, но тэхён видит. легко можно понять, что ёнджун никогда таким не был — танец говорит за него сам, полный эмоций и глубины. ёнджун не танцует, он рассказывает историю. — не говори ерунды, — выплевывает заплетающимся языком ёнджун, взлохматив волнящиеся у лба пряди пальцами, и утыкается взглядом в стеклянный столик, пестрящий снэками. его внимание ощущается слишком рассеянным, непривычным для обычного состояния опьянения, но ёнджун скидывает всё на голодный желудок, — он… — пауза, за которую ёнджун успевает опустошить начатый стакан, — совсем не в моем вкусе. очередной умник, возомнивший из себя…блять, забыл слово. невесть что? гения танцев? любимчика всех и вся? ёнджун путается в словах, накидывая на себя алкогольную сетку-нить, и не сильно-то хочет разбираться в том, что думает его собственная голова. его выходные начинаются утром воскресенья, заканчиваясь через несколько часов после пробуждения: нужно убраться в квартире, подумать над постановкой, написать научному руководителю и сделать еще несколько учебных заданий. у него достаточно времени на то, чтобы думать о неважных вещах во время работы, но его клинит в один из моментов, еще на начале диалога о субине. как их разговор вообще пришел к нему? ёнджун помнил, когда они только расположились на диване, что тэхён рассказывал что-то о том, как они с друзьями по интересам, отличных от ёнджуновых, обсуждали отношения и тему того, что некоторые (тэхён назвал себя, не удивив этим компанию) не созданы для любви в целом, но ёнджун несогласно качнул головой, осмотрев друга с головы до ног. тэхён не такой — ёнджун не согласен с мнением что друга, что его компании, но оспаривать личную жизнь, пусть и близкого человека, не хочется. остается только принять нейтралитет, соглашаясь на чужую правду хотя бы для видимости. разве кто-то создан для нее сразу? этому нужно учиться, ёнджун уверен, потому что ничего не может быть построено на одном лишь таланте, но тэхён поджимает губы, спрятав глаза в кружке, и переводит тему на романтические похождения, с которыми успел столкнуться ёнджун. синяк на копчике из-за станка — максимально серьезно для пьяного человека выдает ёнджун, чтобы поймать непонимание на тэхёновом лице. наверное, так они и пришли к субину, заключает в голове ёнджун. он обязательно докапается до самого себя, но, по крайней мере, не сейчас, когда лучший друг хмельно хихикает под боком, бросив примирительное «забей». ёнджун без сомнений забьет, когда протрезвеет, но пока… не так уж субин и плох, чтобы выкидывать из головы размышления о нем — ещё никто от подобного не умер. — у нас осталась кола? я планирую отпраздновать этот выходной по максимуму. — тогда спрашивай про коньяк, джун. . ёнджун закрывает за собой дверь хореографического зала, вытирая свободной майкой вспотевшее лицо, схватившись за кромку ткани дрожащими пальцами, и закатывает глаза — субин, опирающийся на станок, разминает шею, не отводя глаз от собственного отражения в зеркале. сосредоточенный черт. его черная оверсайзная рубашка сползает с плеч, оставляя тонкие лямки майки опоясывать напряженные мышцы, а руки до побелевшех костяшек сжимают дерево станка. субин, кажется, раздражается, услышав шорохи ёнджуновых кроссовок. ему хотелось провести время в одиночестве, оставшись после пары в зале, но он не ожидал, что его решения придерживается и ёнджун, чьи вещи он не заметил. мало ли кто мог оставить здесь их? — умные мысли обычно не преследуют субина, когда дело касается чего-то очевидного вроде ёнджунова рюкзака с радужными лямками. эксцентричный выбор. под стать ёнджуну. — я планировал не видеть тебя какое-то время, — субин недовольно ухмыляется, скорее криво выгнув губы, не показывая гримасу на лице непосредственно оппоненту, но ёнджун буквально слышит этот звук, ассоциирующийся с определенного момента только с чхве. субин то снисходительно подожмет губы, сверкнув глазами, то, выйдя победителем вновь, окинет ёнджуна хвастающимся взором — видишь? я это заслужил. ёнджун хочет придушить его прямо там, вцепившись в жилистую шею ладонями, но лишь кривит лицо в отвращении. тэхён, общающийся и с субином, и с ёнджуном, отстраняется к подоконнику, чтобы уберечь себя от новой порции давления между. они никогда не враждовали, как привыкли называть это одногруппники, предпочитая молчаливо грызться злобными взглядами, но особой любви между ними тоже не имелось. никаких чувств в целом, кроме ревностного желания быть лучшим — ёнджун, ожидающий высших результатов только от себя, рассеянно провожает фигуру субина с преподавательским «отлично! многим с тебя пример брать нужно». обычно пример брали с ёнджуна, так что ему оставалось расстроенно засопеть, игнорируя замечания со стороны всю пару — он сам разберется с тем, как ему двигаться, раз уж внимание ушло на новую кандидатуру любимчика. он знает, что это глупо и по-детски. взрослый парень не должен так реагировать, а тем более в этой профессии, но ёнджуна задевает, что его место так удобно и незаметно занимает кто-то новый, отобрав нагретый угол. если бы субин был животным, то оказался бы охотничьим псом, который сунул свой нос в лисью нору — ему стоит ожидать того, что морда окажется в итоге исцарапанной. — думаешь, я планировал тебя встретить? — язва в лице ёнджуна вскрывается, змеей подползая ближе к пыльному зеркалу, и продолжает нарывать. рубец останется наверняка. — я не хотел видеть тебя ближайшую вечность, you know? — предполагал, что это так. короткий ответ на длинное ёнджуново замечание — субин скупится на слова, не желая молоть языком с кем-то, чье самомнение начинает эгоистично подлетать, но он удовлетворенно хмыкает, откинув черные волосы со лба широким движением головы, когда видит раздражение на лице ёнджуна, окрасившее глаза говорящими оттенками, и поворачивается в его сторону, сталкиваясь своим обсидианом с мутным янтарем, — у меня была надежда, что ты уйдешь, но я оказался не прав, да? да, не прав, хочет съехидничать ёнджун, поджав пухлые губы резким движением, но предпочитает перейти из защиты в нападение. он не уверен, что это вообще можно назвать так, но мозг не придумывает ничего лучше, чем: — может, сначала был прав, но раз уж ты пришел…не буду отказывать себе в удовольствии полюбоваться. любоваться есть чем, честно сдается ёнджун в собственных мыслях, скользнув кончиком языка по губам, потому что субина, вероятно, ценили заслуженно — он вышел беспричинно красивым, ладным и фигуристым. он понимал девчонок, которые увивались за ним, да и бомгю, открыто пригласившего на свиданку, тоже. не понимал ёнджун самого субина, толком и не пытаясь копаться в его внутренних загадках — а зачем? преподаватели рвали бы друг другу волосы на головах, чтобы добиться субинова присутствия на парах, но субин посещал исправно всё. он не ёнджун, для которого существовали актерское мастерство и классический танец, а остальные дисциплины игнорировались с частой периодичностью в последнее время, как засветился новогодней гирляндой субин (у ёнджуна глаз так скоро дергаться начнет), — ему нужно держаться на плаву, в топе первых — первым, черт возьми, — что получается с огромным трудом. ёнджун сдает позиции на последнем году обучения, расстраивая сильнее не только себя, но и всех, кто надеялся на его красный диплом — например родителей. — да ты что? — субин не выглядит удивленным, когда ловит на себе изучающий взгляд лисьих подкрашенных глаз, но от станка отлипает, облокотившись на него спиной и сложив предплечья на груди — свободная рубашка натягивается, облепив явные мышцы. — не льсти мне, ёнджун, а то ведь начну бегать за тобой, как половина училища. и всё это звучит наигранно-кокетливо — они оба знают, что дружелюбный изгиб улыбки прячет за собой знакомое «я откушу тебе голову, сученок». ёнджун произносит это на одном из занятий, когда субин неудачно кидает в него бутылку, оставляя мрамор ёнджуновой кожи с фиолетовым разводом под глазом. повезло, что его гримировали для выступления, потому что тогда субину пришлось бы туго — хотя ёнджунова выражения лица, полного негодования, хватило для того, чтобы почувствовать смуту в зале. — заметь, будет больше половины, если ты присоединишься, — ёнджун беспечно пожимает плечами, довольно ухмыльнувшись, и оставляет внимательное рассматривание фигуры перед собой одним из основных занятий на это время, — ты даже не успел толком позаниматься. констатирует факт, выгнув брови, а не интересуется, но субин привычкой-грубостью произносит, — зато ты успел. вспотел, как собака. и что в тебе находят девчонки… — того, что нет в тебе? — рассеянно огрызается ёнджун, качнувшись в сторону субина, чтобы поймать его спокойный взгляд — он стоит скалой, предпочитая окидывать ёнджуна снисходительно-насмешливым вниманием. — может, интереса к ним? — а у тебя-то он словно есть, — ёнджун, кажется, даже слышит, как встречаются глаза субина с черепушкой, стоит тому закатить глаза — он бездумно повторяет движение, — со сколькими ты провстречался больше недели? — не было такого. я ни с кем из наших не встречаюсь, разладов в коллективе хватает, ты знаешь. — я знаю. стою сейчас рядом с одним из. ёнджуну очень хочется свернуть ему шею, приложив голову субина к зеркальной поверхности, но он вытягивает из себя остатки натянутого дружелюбия — в последний раз бросает на одногруппника сощуренный взгляд и уходит за своими вещами, оставшимися в углу комнаты. уязвленный ёнджун субина притягивает лишь сильнее. . — это звучит глупо, ёнджун. пиздецки. тэхён опирается затылком на кремовый диван в квартире ёнджуна, следя за тем, как друг нарезает круги по гостиной, то и дело садясь на журнальный столик из прозрачного стекла. он мельтешит перед глазами, не находя себе места, и тэхён искренне не понимает его переживаний по этому поводу. наступила весна, маугли, хочет сказать он, объяснив всё случающееся этим, но ёнджун дымится на манер масленичного чучела, и подходить к нему — себе дороже. тэхён, конечно, чужого гнева не боится. — почему? ты сам заладил с тем, что между нами что-то есть! — ёнджун падает на столик задницей, скрестив ноги в голых лодыжках, и в какой раз за день заламывает брови в искреннем беспокойстве. — я хочу понять, чего он добивается. субин сеет смуту в который раз за неделю, не давая ёнджуну удерживать поводок на собственной шее. он тянется к нему, пусть и понимая, что ничего хорошего не выйдет в общении хотя бы из-за того, что переругивания между ними не флирт, а недопонимания. желание уколоть. ничего от шутливой манеры, которая есть между ёнджуном и тэхёном. — ничего он не добивается, — тэхен сдерживает себя от того, чтобы закатить глаза, начав раздражать ёнджуна этим сильнее, и внимательно смотрит на растерянную концентрацию на чужом лице, — он просто подписался на тебя в инсте — всё. никаких глубоких смыслов. — четыре года не подписывался, а под конец решил? — да не знаю я, ёнджун, раз так хочется — спроси его сам. и тэхён натурально злится, сжав пульсирующую переносицу в пальцах, пока ёнджун поникает в плечах, зажевав собственную губу. в последнее время, с приходом апрельского тепла, ёнджун сдает позиции чаще, продолжая сжирать себя ненужными мыслями. они с субином начинают медленно, но верно перебираться к уровню товарищей — его это, конечно, волнует. а кого бы не взволновал тот факт, что всю учебу тебя не замечали, как и ты человека, а потом приходит понимание, что вам есть о чем поговорить? что он не так плох, как хотелось думать, потому что может поддержать и помочь, если что-то идет не так. у ёнджуна в последнее время идет не так всё. и субин вовремя начинает пользоваться падением ёнджуна. . — как же бесит, господи, — ёнджун рычит, вновь и вновь перевязывая шнурки на белых кроссовках, оставшись в кабинете после пары. вместе с ним здесь просиживают штаны, кажется, еще несколько человек, но им остается только позавидовать — йеджи весело щебечет по телефону, подплывая к выходу, а бомгю отирается у стола преподавателя, пытаясь найти способ прикрыть выходящую три. ёнджуна, вероятно, бесило не сколько то, что шнурки путались, развязывались и лезли под ноги, или то, что всем остальным было прекрасно и здорово, а то, что он бессилен в своей немощности сейчас. держаться скалой удобно, но энергозатратно — ёнджун и так позволял себе отпускать шутки и флирт, чтобы поддерживать для мозга видимость интереса к жизни, но тот понимал дурость происходящего, из раза в раз возвращая ёнджуна с небес на землю. если ты будешь раздавать себя всем остальным, то от этого не захочешь сам себя сильнее. ему хватало того, что жизнь периодически тыкает его носом в обязательно приходящее выгорание — сколько бы ёнджун не кичился тем, что он любит своих одногруппников и занимается тем, что доставляет ему удовольствие, он вновь находит себя раздраженным, запутавшимся и пустым. не хочет он делать никакой проект — в задницу пусть мистер пак засунет эту «жизель», к которой ёнджун даже не желал притрагиваться. ему бы лечь в квартире на диван, спрятавшись в собственных затертых ладонях, пока за окном барабанит дождь, и закрыть себя ото всех остальных, потому что устал, но так не получается. приходится затянуть шнурки потуже, сдержав желание обернуть их уже вокруг шеи, и схватить стоящий у ног рюкзак. его ждет постановка танца для диплома, который он почти дописал, но балет, излюбленный господином паком, никого не щадит. никогда. ёнджун почти ехидно радуется, что тэхён вместе с ним получил это задание перед тем, как уехать к зубному посреди пары, перед этим, конечно, отпросившись, но совесть кусается с осознанием — его компания на сегодняшний вечер, за неимением друга, это безалкогольное пиво и два куска пиццы с курицей, которые он купил утром. есть не захотелось — ёнджун даже не удивлен. — твоя аура пугает всех в кабинете, ёнджун. о, ёнджун не заметил среди трех калек самого заинтересованного и любимого каждым — субина. тот опирается на стол перед ёнджуном бедрами, закинув ноги, спрятанные за классическими брюками, друг на друга, и беззлобно окидывает его взглядом. скользит темными глазами по взъерошенным волосам, собранным в низкий хвост сзади, по серьгам-звездам и тому, как щерится мягко-кардигановая фигура ёнджуна. весь его сегодняшний образ, собранный из пастельных тонов, начинает кусаться вместе с хозяином. субин хмыкает. ёнджун начинает заводиться вновь, поймав внимание того, с кем не хотел иметь в ближайшее время ни единого диалога, потому что их товарищество не входило ни в какие рамки разумного и не очень. ёнджун так и не нашел причину тому, что субин решил резко спохватиться. иногда его внимание приходилось впору: субин делился с ним зонтиком, когда ёнджун, уже успевший размазать свой макияж из-за воды, текущей по мокрым волосам, готов был в бешенстве бежать от остановки до квартиры точно так же, как от училища сюда. «можешь потом вернуть, не переживай. мне жаль, что твой макияж потек — тебе очень идут красные тени». субин протягивал ему руку помощи, стоило ёнджуну оступиться на только что вымытой лестнице, а тэхёну отвлечься на телефон, в котором гудел чат их группы. «я понимаю, что твои фанаты везде, ёнджун, но в этот раз словить тебя пришлось мне». субин пачкал свою белоснежную рубашку ёнджуновой помадой, оставшейся на пальцах после подкрашивания губ, когда вновь оказался под гневом ёнджуна, разозленного из-за длинных субиновых конечностей, ставящих подножки неосознанно. «чего? я могу сам её отстирать, ёнджун…ладно, так и скажи, что хочешь пригласить меня к себе». субин, субин, субин. избирательное внимание начинает раздражать ёнджуна, потому что он замечает субина везде. — «всех» это тебя и? — ёнджун выгибает бровь, потеряв интерес к диалогу сразу же, поняв, что субин вновь заводит свою шарманку, значением песни не желая делиться с ёнджуном, но с места не двигается, — бомгю занят мистером паком, субин. только ты глазеешь на меня, заметь. и ты говоришь, что не мой фанат? врушка. ёнджун почти кокетничает, растянув губы в улыбке, но в янтаре глаз ничего не блестит — «жизель», два куска пиццы и надежда на то, что дома осталось грейпфрутовое пиво. субин посмеивается. просто снисходительно разводит руки в стороны, подтянув уголки прикрытых губ вверх, и пожимает плечами, отлепившись от стола. нависает над ёнджуном, оперевшись ладонью на лакированное дерево позади него. глаза в глаза. — я всё еще не планирую вступать в твой фанклуб. — я и не зову, — на автомате рикошетит ёнджун, заметавшись взглядом по лицу перед собой, чувствуя и смущение, и липкий стыд, а потому скользит вперед, огибая субина ловким движением. не нужно ему никаких казусов прямо в кабинете, перед преподавательским надзором, но кажется, что субин только этого и добивается — загнать ёнджуна в угол, смутить и замять его переживание по поводу их взаимодействий. хочет, чтобы у ёнджуна голова кругом пошла — она и идет, подводя его сильнее, чем хотелось бы. но он всё равно ожидает, что субин двинется следом. ёнджун готовится к тому, чтобы дать себе мысленную оплеуху, потому что такие глупые идеи не должны посещать его голову — он сам себя закапывает, но субин поправляет шоппер на плече, задумчиво запнувшись на месте, рассматривая спешащий ёнджунов хвост, и проходит в куске пространства, не занятого партами, чтобы столкнуться с ёнджуном плечом к плечу. из кабинета они выходят вместе. . — чем тебе так не угодила «жизель», м? — субин откусывает кусок пиццы, разогретой в ёнджуновой микроволновке час назад, и поворачивает голову на задумчиво засевшего в ноутбуке парня. он хмурит брови, сводя их переносице, а бликующий синий свет в очках скачет по всему лицу, играя на нем красочным отражением — лунные зайцы оставляют свои отпечатки, игриво исследуя территорию — и он выглядит так, словно сейчас находится в собственной, внутренней вселенной, где остальным нет места. это не делает его менее красивым, считает субин, рассматривая закушенную губу и бегающие по клавиатуре длинные пальцы, то и дело цепляющие друг друга. это делает его чуть более недосягаемым. субин прожевывает курицу, уже размякшую за это время, и касается коленки ёнджуна пальцами. — она мне всем угодила, а вот мистер пак — нет, — ёнджун дергается, чуть не лягнув субина коленкой, но тихо бурчит под нос, читая о балете в интернете. ему приходилось видеть несколько кусочков еще на первом курсе, но он забыл всю подоплеку сюжета, да и искренне посчитал, что должен пересмотреть свое мнение спустя несколько лет, чтобы написать максимально честный текст, — напоминает мне чем-то «труп невесты». ёнджун листает фотографии с балетов, которые уже прошли, и останавливает внимание на польской версии, не закрывая вкладку. может, стоит посмотреть. может, субин решит составить ему компанию. субин приподнимает брови, убавив звук песни на фоне, которая служила разбавлением мрачной атмосферы дождливого вечера, и кивает головой, — из-за легенды о вилах? мол, что они погибли из-за несчастной любви и теперь выходят из могил, чтобы убить молодых мужчин? на самом деле, мне кажется, что они больше скучают по танцам, чем по своим возлюбленным… есть что-то общее, но эмили тяготела к виктору — она не хотела его убить. ёнджун думает, проанализировав свою жизнь, что вполне стал бы вилой, если бы родился девушкой. он так же посвятил бы свою жизнь танцам, ни минуты не сомневаясь, потому что его страсть не угаснет ни в одной из вселенных, а стереть свои ноги в кровь, танцуя с молодыми людьми в ночи, звучит близко к правде даже сейчас. жаль только, что он не доводит их до смерти, оставаясь человеком миролюбивым. — хотела, — закатывает глаза ёнджун, из-под очков посмотрев на расслабленного субина, устроившегося под боком. дождь стучит по пластиковому окну, которое прикрыто темной шторой, а чужое дыхание волнами расходится по телу, гладя плечо и шею, — ёнджун чувствует себя странно потерянным, — разве то, что она пыталась оставить его с собой, выйти за него, не подтверждает это желание? он должен был выпить какое-то зелье, что убьет его. — но она же отпустила виктора в итоге, а жизель просто умерла от остановки сердца. дотанцевалась со своим вруном, — констатирует факт субин, дожевывая пиццу, и заглядывает в экран ёнджунова ноутбука, почти скользнув щекой перед вздернутым носом, — я вижу, что ты осуждаешь ганса, — он читает текст, написанный ёнджуном за тридцать минут, и приподнимается, удержавшись от столкновения носами. ёнджун заторможенно вжимается в спинку дивана, вздрогнув плечами. цепляется за субиновы губы взглядом. — но разве альберт не заслуживает смерти, как и ганс? он буквально обманывал жизель, притворяясь кем-то другим. ёнджун старается слушать доводы субина, хочет согласиться с тем, что и альберт заслуживает наказания, но уши закладывает, оставляя белый шум стучать по вискам. пальцы сжимаются на колене, впившись черными ногтями в шершавую из-за холода кожу, а глаза продолжают бликовать субиновым отражением в нескольких сантиметрах от. all I wanted was an answer all I needed was to know give me a reason слова песни остаются в голове налетом шелковых прикосновений, похожих на тонкие крылья бабочки, но ёнджун их запоминает, начинает ассоциировать с субином, включившим свой плейлист в спотифай. придает событиям слишком много смысла, уже готовясь проживать собственные страдания, которые неизбежно последуют за этим. ёнджун начинает жалеть, что в какой-то из дней показал больше эмоций, чем должен был. показал субину, что тот может привязать его к себе. что не остался нейтральным. — ты меня слушаешь? — субин щелкает пальцами, вырвав ёнджуна из прострации, и тот поспешно кивает, уводя взгляд в экран с вордовским листом, по которому бежит текст. кто, блять, такой этот альберт? — ёнджун, ты уверен, что не хочешь принять мою помощь? еще чего — ёнджун тут же хочет ощериться, сморгнув мутную дымку с глаз, только что почти лишившей его годовых стараний, в которых он уверенно держался стойким солдатом, но в привычной манере бросает: — твоя помощь в том, чтобы ты молча создавал мне атмосферу, а не тяготил еще и размышлениями. — тебя просто раздражает мой big sexy brain? заметь, ты бы проигнорировал то, что альберт засранец, если бы я не указал тебе на это. — нет, не раздражает, потому что это единственное, что у тебя big — я тебя жалею. . ёнджун не включает свет, когда имена танцоров и постановщиков начинают мелькать на экране ноутбука, а просто идет закрыть пластиковое окно, слушая приятный стук дождя по стеклу — капли продолжают бить уже какой час, не собираясь успокаиваться, кажется, даже к утру, — потому что субин замерзает. прячет пальцы в рукавах рубашки, то и дело потирая их друг о друга, а глазами ищет то, чем можно укрыться. ёнджун привычно опирается на подоконник поясницей, слушая аромат сырости и свежести. ночной дождь — это то, к чему он всегда будет питать искреннюю любовь. громкий, бесстыдный и открытый перед миром. ему наверняка всё равно на мнение горожан. — и где же твоя хваленая горячая кровь, субин? — насмешливо подтрунивает ёнджун, наблюдая за ютящимся на диване субином, недовольно смотрящим на него блестящими глазами. он то щурится, хлопая длинными веером пушистых ресниц, то выгибает брови, показывая все свое негодование. ёнджун находит его смешным и очаровательным, но не более того. ветер гладит плечи сквозь оставленные щели, умиротворяя рой мыслей хотя бы на секунду. — ты просто земноводное, ёнджун, а не лиса, как все говорят. не понимаю, как ты живешь в этом холоде, — защищается субин, вспомнив тот факт, что многие приписывали ёнджуну лисьи повадки, хотя сам он считал, что кошачья натура в нем просматривается так же ярко. субин тут же получает пледом по голове точным ёнджуновым броском и быстро оборачивает его вокруг себя, кутаясь в шоколадном мехе, чтобы примиряюще прошептать, — беру свои слова назад. ты самая прекрасная и невероятная лиса, ёнджун. спасибо. субин представляет, что ёнджуна это смутит. потому что ёнджун, пусть и правда был любимчиком многих, всё равно реагировал на комплименты странно скованным образом, принимая их, но в голове словно делая определенные пометки. что изменить в себе, на что обратить внимание в своем поведении в следующий раз — анализировал, когда делать этого было не нужно. субин, наблюдающий за ним в определенные моменты, заметил, что ёнджун своей популярностью не кичился. он шутил про фанатов, фанклуб, но никогда не пользовался этим — все проблемы решались самостоятельно, не впуская даже тэхёна. ёнджун поджимает губы, отвернувшись от субина с выдвинутым средним пальцем, направленным в его сторону, и снова уставляется в окно. сеул гудит, ночными огнями окрашивая мокрые улицы, а редкие машины разгоняют капли. ёнджун не чувствует себя частью города сейчас. он чувствует себя частью заварушки, которую начал субин. его щеки продолжают гореть, вспыхивая в холоде лишь сильнее и очевиднее, и приходится свалить всё на то, что организм делает это без его ведома, когда субин интересуется о том, почему ёнджун такой теплый. в интонации сквозит довольная ухмылка. . — альберт красавчик, почему ты не соглашаешься со мной? — ёнджун ставит на паузу балет, оставляя пару в объятиях друг друга, и разочарованно осматривает субина, скорчившего лицо — его поджатые в отвращении губы могли бы быть смешными, но ёнджун по каким-то причинам сегодняшним вечером думает больше, чем нужно. наверное, даже надумывает. они посмотрели, кажется, больше тридцати минут в молчании, но ёнджун всем своим телом чувствовал то, как негодующе сипел субин, явно презирая альберта и происходящее на экране. это понятно: ни к чему хорошему сюжет не вел, просто рассказывая историю, которую оба из них знали, но ёнджун искренне восхищался красотой танцора, исполняющего роль альберта. — потому что мне нравится ганс. он всё правильно сделал, когда показал всем, что альберт врун. представь, какой был бы для жизель удар, если бы она узнала об этом сама. ёнджун мажет по лицу субина глазами, стараясь игнорировать видные при разговоре ямочки, обрамляемые светом ноутбука, и сглатывает. нужно сосредоточиться на чем-то, что никак не касается красоты субина — тело застывает в скованном ожидании, но ёнджун не понимает причины. абстрагируется. — так она что так умерла, что так, — закатывает глаза ёнджун, замерзшим пальцем нажав на плей вновь, и откидывается на спинку дивана, подобрав под себя ноги. даже с закрытым окном в ночи начинает холодать, а за толстовкой идти не хочется. субина просить поделиться пледом тем более. — альберт засранец, но она искренне его любила, раз не дала вилам разорвать его. этого должно быть достаточно, чтобы уменьшить злодеяния ее бойфренда. — ты же понимаешь, что всё работает не так? — интересуется субин, следя за лицом енджуна, а не за тем, что происходит на экране. сюжет «жизель» для него ушел на второй план уже давно, как ёнджун присел обратно на диван, даже не переживая о расстоянии между. — даже если ты любишь человека — это не делает его поступки лучше. ты просто обеляешь его и всё. или не обеляешь, но хочешь, чтобы остальные понимали его так, как ты сам. ёнджун задумчиво пропускает смерть жизель, упавшей на землю отработанным движением, и кивает, продолжая кусать нижнюю губу. скоро кожа просто лопнет, оставляя вкус металла во рту, но ёнджун не прекращает, — понимаю, конечно. не делай из меня дурака, субин, — он поворачивается в сторону субина, не ожидая того, что тот уже смотрит на него внимательным взглядом — ёнджун почти видит в нем собственное отражение, но отворачивается быстрее. — иногда хочется верить, что у тебя нет проблем с выбором романтических интересов. мол, вам просто кажется, что он плохой, а на самом деле он не такой. даже если он такой, — ёнджун пожимает плечами, сложив руки на груди, чтобы погреть их, — тяжело осознавать, что твой выбор это не более, чем набор травм, которые человек не пытается разобрать. начинаешь корить не его, а себя. ёнджун не знает, почему развел такую полемику здесь, когда их диалог даже не набирал обороты, чтобы перейти в спор, но его прорывает на честность. не то чтобы ёнджун правда болел каким-то человеком так сильно, что вспоминал его по сей день, но любовь остается в памяти даже та, что не длится долго — он просто рефлексировал, рефлексировал, но не забывал. зачем-то хранил воспоминания. наверное, чтобы в один из моментов поделиться с кем-то так искренне, как он сделал с совершенно чужим субином. ёнджун заходит слишком далеко в своих откровениях. — ты знаток, я смотрю, — задумчиво гудит субин, переведя глаза на то, как ёнджун потирает пальцы друг о друга. решает не продолжать этот разговор, потому что ёнджун, пусть и свободно говорящий, заметно тускнеет, погружаясь в задумчивую мглу. его взгляд устремляется поверх ноутбука, находя только ему видную точку, — почему не сказал, что замерз? субин касается его предплечья теплой ладонью, обхватив то кольцом пальцев, и тянет ёнджунову руку в свою. не цепляет замком, но старается согреть. ёнджун поднимает на него расширившиеся глаза, не понимая причины резкого прикосновения, но полностью игнорируя то, что говорит на польском кто-то из организаторов выступления, и затихает, сглотнув поднявшуюся волну переживаний. он хочет ощериться диким зверем, не находя причин для субинова поведения вновь, но молча осматривает его лицо, останавливаясь на приоткрытых губах. наверное, тот сейчас что-то произнесет, но ёнджунова голова начинает работать с натяжкой, сдаваясь без особого напора. ему не нужно многого, чтобы поднять белый флаг. — ёнджун, — субин зовет вновь, чтобы услышать хотя бы «да?», не говоря уже о том, как обычно тот любит язвить, но ёнджун вскидывает подбородок вверх, показывая, что слушает. субин замечает, что чужой взгляд проходит через него, а кадык нервно дергается, — говори со мной словами. мне не нравится, что ты молчишь. я не тэхён, не могу читать всё по взгляду. субин исследует пальцами предплечье ёнджуна, останавливаясь на тонкой кисти с выраженной косточкой. ёнджун вяло хмыкает, не вырываясь из чужой хватки, и лишь удобнее устраивается на диване, оставив свою руку между их бедрами. пусть субин делает всё, что хочет — вряд ли получится вставить хотя бы жалкое слово. вряд ли захочется, — мне много не нравится тоже. твои кинковые штуки, например. что за «говори со мной словами»? недавно порно смотрел? — о тебе думал, — огрызается субин, скользнув пальцами по выступающим венам ёнджуна, погладив холодную кожу. теплые отпечатки горят, но пятнами не остаются — спичка поджигается, пуская по телу огненную шаль. ёнджун громко сглатывает, поведя плечами, но послушно не дергается, — не тебе говорить мне о кинках. кто грозится задушить меня при каждом удобном случае? напряжение между ними постепенно нарастает, расползаясь кривыми тенями по узким стенам гостиной, отбрасывая черные силуэты на всё, до чего может дотянуться, а воздух кажется непростительно душным — ёнджуну стало бы плохо, не будь это просто самовнушением. всё кажется удовлетворительно свободным: то, как щурятся глаза ёнджуна, полные раздрая, а их ладони переплетаются в комок. без лишнего негодования, без шума и попыток разобраться в ситуации. а стоило бы. ёнджун пожалеет. уже через несколько минут, если не раньше, когда вуаль задушенного воздуха спадет, но он заглядывает в субиново лицо, такое близкое и далекое одновременно, и разрешает себе. стыдиться будет позже, когда всё случится. — я и сейчас не против придушить тебя и твой болтливый рот, субини, — он не знает, в какой момент стал использовать это подтрунивающее обращение только между ними, но субину, кажется, нравится. его пальцы крепче сжимают ёнджуновы, оставляя в плотном змеином клубке. у них будут проблемы — ёнджун четко понимает это, заглядывая в лицо напротив, беспристрастно заинтересованное в продолжении. субин облизывает губы, мазнув кончиком языка, а ёнджун, словно завороженный, наблюдает. может, только у ёнджуна будут? он нагибается к субину ближе, сталкиваясь своим холодным носом с чужим, уже жалея о том, что они сидят друг к другу боком, но чужая свободная ладонь теплом обжигает ёнджунову шею, притянув теснее. — ты не сможешь задушить мое лицо, ёнджун. не говори ерунды, — парирует субин, довольно улыбнувшись, и ловит момент, когда ёнджун знакомо закатывает глаза, не сдержав раздражения. это не раздражение, подтверждают ёнджуновы спичечные искры во взгляде, отливающие нефритом огня, а признание собственной слабости, что распаляет субина лишь сильнее. его пальцы гладят ушную раковину ёнджуна с серьгами-звездами в мочках, заправив длинные пряди небрежным движением, и ёнджун приоткрывает губы в мнимом пространстве от субина: — чертов умник. между ними нет, блять, и двух сантиметров. и это становится точкой. коллапсом. субин тянет его на себя, рваным движением впечатываясь в чужие губы, не давая ёнджуну возможности спасать себя дальше, хотя бы попытаться ухватиться за призрачную возможность остановиться, вот только утопающий прокалывает спасательный круг лишь для того, чтобы погибнуть — рот субина приоткрывается, прижимаясь к ёнджуну в глубоком поцелуе, и всё это горчит на языке апельсиновыми корками. и сладко, и мерзко, и хочется выплюнуть, но губы цепляются за субиновы, прикусывая, а потому «желанно» перевешивает всё остальное. это не праздник, думает ёнджун, когда субин валит его на твердый подлокотник дивана, продолжая скользить ладонями по холоду домашней одежды, это похоже на похороны. — ты не боишься заболеть? — острит субин, губами расчерчивая на шее ёнджуна только ему понятные рисунки. цепляет тонкую кожу зубами, но не позволяет себе оставить засос, ограничиваясь хаотичными покраснениями. ёнджун невнятно хрипит, удерживая субина за тонкую талию: — а ты думаешь, что настолько горяч? не льсти себе, субин. его дыхание гудит по стенам, громкое и глубокое, но глаза темнеют, отливая застывшим янтарем в полумраке. ноутбук на фоне продолжает вещать, прерываясь на рекламные вставки, но мир для ёнджуна уходит на паузу. пальцы задирают рубашку субина, морозом оседая на коже. ёнджун победно хмыкает, чувствуя то, как субинов живот поджимается под его прикосновениями — не из-за холода. — переживай за себя, детка. — детка? — субин дышит через нос, возвышаясь над ёнджуном ладной фигурой, и тянет губы в слабой улыбке, чувствуя себя противоестественно притянувшимся к ёнджуну и его вниманию. — мы на той стадии отношений, да? тебе хватило трех недель, чтобы влюбиться, м? субин не знает, почему позволяет говорить себе подобное. он не влюблял ёнджуна специально, может, только преследовал цель заинтересовать его, и не думал, что тот обратит на него такое внимание, но их привычные язвы остаются даже здесь: они нарывают, зарастают рубцами, а потом соскабливаются ножом, чтобы всё началось вновь. между ними о здоровом речи быть не может. — конечно, — едко шепчет ёнджун, почти рыча, и хватается за пряжку чужого ремня, дернув субина на себя, — потом начну тебя преследовать, субини. пожалеешь, что связался со мной. металл звенит, свободно скользнув из шлевок вслед за ремнем, и ёнджун со знанием дела прикасается к субину между ног, вырывая задушенный выдох. . они не обсуждают произошедшее недоразумение ни после случившегося, сходив в душ поодиночке, ни утром, когда ёнджун задумчиво опирается на стол в ожидании гудящего звука чайника в одиночестве, а субин беспробудно спит. кухонное окно тускло подсвечивается солнечными лучами, не попадая светом на ёнджуна совсем, и ему не нравится не фотосинтезировать — настроение ожидаемо откатывается до плинтуса, даже не дав воскресенью шанса. день не задастся сразу, посчитал ёнджун, размашистым движением зашторивая окна в гостиной, где на диване субин устроился свободнее, стоило ёнджуновой тушке сползти на пол около восьми часов. спать вдвоем на небольшом диванчике, когда вы оба взрослые парни, — худшая идея, приходившая в голову ёнджуну. ладно, худшая — переспать с субином, так и не разобравшись в происходящем, а потом добродушно оставлять его на ночь в своей квартире. ёнджун хочет вернуться к той версии себя, которая обещала откусить субину морду, если тот сунется в его дом, а не дрочить ему, то и дело прерываясь на задушенные стоны. чайник пищит, выпустив из носа клубящийся пар, и ёнджун выходит из задумчивого оцепенения. тянется за картонными упаковками чая, решившись не трогать дорогой фруктовый, который нужно было бы заваривать чуть дольше, оставляя его на время встреч с тэхёном. пакетик летит в темную прозрачную кружку, тут же залитый кипятком, а ёнджун оборачивается к телефону, чтобы сделать погромче песню maroon 5, которые вещали об «ещё одной ночи». спотифай над ним словно издевается. скользнув взглядом по уведомлениям, ёнджун вспоминает, что друг ничего не знает о ситуации, произошедшей сегодняшней ночью, и задумывается о том, а нужно ли ему рассказывать обо всем? он общается с субином не так хорошо, как с ёнджуном, затесавшемся в лучшие друзья, но вдруг… что вдруг? собственные мысли смешат, когда ёнджун осознает их смысл: вдруг тэхен обвинит его в чем-то, что даже придумать не получается. он не сделал ничего, за что стоило бы извиняться, только если стыдиться, но тэхён знает, что из себя представляет ёнджун. если бы не раскусил его, то они бы не начали общаться.

вы:

доброе утро

мы с субином, можно сказать, переспали

надеюсь, что ты будешь сидеть или лежать, когда прочтешь

8:27

он пишет «можно сказать», потому что подрочить друг другу — не полноценный секс, за который стоило бы переживать и бегать по универу, раскидывая утверждения, что субин отодрал его бессовестно и очень грубо, совсем не по-джентльменски. ёнджун, конечно, так делать не стал бы в любом из случаев, потому что это просто глупо, но раздраженное непониманием эго так и хочет нарваться на проблемы. они взрослые люди, понимающие, что физическое еще не подтверждает того, что романтическое появится, расщедрившись на возможный вариант отношений, но у ёнджуна, кажется, уже есть романтическое, появившееся, как сказал субин, за три недели. ну появилось и появилось — не убиваться же ёнджуну из-за того, что он поймал очередную влюбленность? внутреннее чутье подсказывает ему, что стоило бы, но нагнетать не хочется, пока они не обсудили происходящее лично с субином. тэхёни: ??? что? 8:41 ёнджун садится за круглый стол, расположив на нем тарелку с бутербродом, сделанным из остатков вареных яиц и крабовых палочек, и, глотнув чая, насмешливо читает шок друга, выраженный коротким вопросом. о, ночью он удивился также, пока не полез в штаны субина самостоятельно. тэхёни: вы сделали что, ёнджун? я шутил, бро, потому что просто… какого хрена? я ожидал того, что вы можете, ну, не знаю, поцеловаться, но чтоб настолько и что теперь? вы пара? или так, френдс виз бенефитс? 8:45 ёнджун тихо хихикает, кусая бутерброд, понимая тэхёна полностью. это правда удивляет хотя бы из-за того, как сильно ёнджун сопротивлялся признания своей заинтересованности по отношению к субину, а потом этот же человек пишет, что между ними произошло нечто, что под товарищеским интересом не прикрыть. может, у ёнджуна какие-то проблемы, о которых он раньше не думал?

вы:

мы даже не френдс

не знаю ещё, что там между нами

он спит на диване, пока я в норке на кухне ахаха

представить не могу, как с ним говорить

типа, чувак, мы с тобой даже не дружили толком, а наши взаимодействия обычно негативные, но ты неплохо работал рукой ночью

замутим?

это же херня полная. я не дурак, чтобы говорить подобное

8:50

тэхёни: ну не так прямо ему скажи… просто спроси, мол, а что между нами теперь? ^^ включи обаяние, ёнджун, и никуда он от тебя не денется почему тебя учит человек, у которого вообще не было отношений, а 8:52

вы:

где ты вообще достал эти символы…

и что, думаешь, мне этот опыт помогает?

да ни в жизни — сакура и сонхун были цветочками по сравнению с субином

проблема в том, что я даже не уверен, а нужно ли мне что-то с ним

мы выпустимся через два месяца, сейчас уже начало мая

и он ускачет от меня покорять вершины — посмотри на субина

он вечно делает только то, что хочет сам

выставляет проблематиком меня, но сам встречался с тремя? девочками с нашего курса

8:55

ёнджун быстро печатает сообщения, стуча накрашенными пальцами по экрану телефона, и откидывается на серую спинку стула. между ним и субином так много недомолвок, что он начинает сомневаться — нужно ли вообще пытаться распутать этот моток из противоречий. принесет ли это хоть какую-то пользу, или ёнджун снова начнет рефлексировать, пренебрегать своим здоровьем и винить только себя в произошедшем? вероятно, второе. тэхёни: просто не думай об этом слишком много, ладно? даже сейчас ты уже пересмотрел возможные варианты, лишь бы накрутить себя ладно, не накрутить, а подготовить, но всё же не цепляйся за него сильно, ок? он правда любит потакать своим желаниям я общаюсь с ним чисто по учебе и в личное не лезу, но по нему видно 8:59 . — доброе утро? — скорее вопросительно приветствует субин, протяжно зевнув, и оглядывает кухню на наличие воды или чего-то, чем можно смочить горло. он охрип, обезвожен и опух, что минусует очки привлекательности по его личному мнению, но ёнджун сканирует длинную фигуру в дверном проходе взглядом, слабо улыбнувшись, и почти теплеет. — есть что-то попить? — вода в холодильнике, — коротко отзывается ёнджун, возвращаясь к ноутбуку, чтобы снова начать быстро печатать, не отводя стекла очков от тусклого экрана. поговорив с тэхёном еще немного уже об учебе, ёнджун вспомнил, что вчера успешно не доделал проект, устав переваривать символы и скрытые послания в тексте. скрытыми и не очень посланиями стал бросаться уже субин, повлияв на работоспособность самым прямым образом. — ты всё с «жизель»? — субин, держа в руке открытую бутылку воды, подходит к ёнджуну со спины, заглядывая в экран. его тепло ощущается плюшевыми кардиганами, которые ёнджун носит редко, но обожает всей душой, а потому напрячься не получается. — о, ты всё же написал, что альберт мудак. его это, кажется, искренне радует, потому что теплые субиновы ладони, уже свободные от бутылки, ложатся на затылок ёнджуна, играясь с собранными в хвостик волосами, а сам он продолжает, не скрывая довольной улыбки при произношении: — я ожидал, что ты будешь до последнего прощать его и как-нибудь объяснишь, почему он вел себя подобным образом, — его пальцы скользят к тонкой серебряной цепочке ёнджуна, цепляясь за застежку ногтями, пока плечи ёнджуна пробирают мелкие мурашки. субин словно знает, куда нужно жать, чтобы ёнджун задрожал, — исправь «себя» на «себе». — ага, — ёнджун клацает мышкой, чтобы поменять символы в слове, и, не оборачиваясь, произносит: — там остались бутерброды, но, если ты их не ешь, можешь поискать в холодильнике что-то еще. их повседневные диалоги так и не заходят к тому, о чем ёнджун хотел поговорить. возможно, удивительно разговорчивый для утра, субин пытался добиться именно этого, заговаривая ёнджуна бессмысленными глупостями. «что смотришь? кинь аккаунт в споти, я подпишусь. кем работаешь помимо учебы, раз снимаешь квартиру?» они вновь устраиваются на диване, условившись подняться в двенадцать — субин домой, а ёнджун проводить его до подъездного выхода, а потом в магазин. нужно купить поесть, попить, а еще выпить. нет сил терпеть происходящее с трезвой головой, а за сигареты, валяющиеся в рюкзаке, без компании браться не хочется. тэхён, поинтересовавшийся вечером о том, как всё прошло, получает короткое «никак. я трус». . умник: надеюсь, что ты не спишь, потому что я пришел просвещать тебя 23:56 вода в кране затихает, стоит телефону прозвучать трелью, которую ёнджун забыл выключить из-за звонка курьера вечером, принесшего роллы, а потому он лениво откладывает бритву на фаянсовую поверхность. лицо прорезает улыбка, которую ёнджун прикусывает, когда видит написавшего ему.

вы:

только нормальные люди спят в это время

так что, ненормальный, делись тем, чем ты хотел поделиться

23:59

умник: о, сразу ответил по теме а я думал, что десять первых сообщений будешь ядом плеваться 00:00 ёнджун рассеянно сжимает телефон в пальцах, сразу потеряв пыл к диалогу, подумав что-то вроде «а я же тебе говорил, что он считает тебя только язвой», но выходит так, что он себя и осаждает. вроде, и умный, раз оценил ситуацию с самого начала правильно, но какой же, блять, глупый, раз отвечает субину дальше.

вы:

не нравится?

могу расписать топ-100 твоих минусов в ответ

и я просто занят, чтобы отвлекаться на тебя полноценно

00:03

давай, уколи его, уколи, ёнджун, шепчет внутренний голос, полный обиды за то, что они так и не поговорили даже после второго раза, случившегося в квартире ёнджуна спустя несколько дней, но задеть субина не получается. умник: не наберешь сто, ты плохо меня знаешь для этого) и чем ты таким занят в двенадцать часов ночи, что кидаешь мне огрызки своего внимания? 00:04 глаза ёнджуна закатываются, когда он читает сообщения субина, и он почти натурально начинает жалеть, что ответил ему так поздно, а не сделал вид, что спит. стоило просто дать ему понять, что между ними того, что хочет субин — очевидно, короткой интрижки — не будет, потому что ёнджуну не нравится оставаться за бортом, когда к нему проявляют знаки внимания, а потом не дают спросить «а кто мы друг другу?». но в голову следом приходит другая мысль, противоположная предыдущей — нелогичная и бессмысленная, никак не способствующая тому, чтобы отказать субину, и ёнджун заходит в камеру, направляя ее на чистое зеркало. в нем видно нагой после душа торс, наполовину прикрытый висящим на плечах полотенцем, и кусок подбородка в пене для бритья. ничего такого, просто обычное действие любого мужчины — все ведь бреются. вены на тыльной стороне ладони и предплечья напрягаются, выделяясь на фоне бледной кожи, и ёнджун довольно рассматривает получившееся фото, облизнувшись в предвкушении. пусть субин немного остудит свою уверенность — ёнджун тоже умеет играть против правил.

вы:

«изображение»

некоторые люди в это время ходят в душ, потому что скоро спать

да и утром понедельника мне будет лень бриться

00:10

ёнджун самодовольно хмыкает, схватившись за станок вновь, когда видит, что сообщение прочитано, а ответа так и не следует. умник: это какой-то вид секстинга? фото из душа с пеной для бритья потому что работает, но тебе об этом знать было необязательно 00:15 довольный смех ёнджуна, сдерживаемый лишь для того, чтобы не обрезаться, отскакивает от пространства маленькой ванной комнаты своей искренностью. так странно, что его чувства по отношению к субину полярны — он может злиться и раздражаться, но так же глупо хихикать, читая его сообщения. всё это жутко напоминает романтический интерес, но ёнджун не хочет называть вещи своими именами даже в голове, заключая, что «развлекаться» проще. он откладывает станок, закончив с бритьем, проводит по влажному подбородку пальцами, оценивая ювелирность своей работы, и плетется в комнату, щелкнув по выключателю. во всей квартире царит полная темнота, присущая ночному времени. он падает на диван, не надевая майки на голый торс, потому что к вечеру распогодилось, позволяя не дрожать из-за холода, а полотенце он кладет под голову, надеясь, что подушка не станет мокрой. ему жутко не хочется двигаться, потому что тело гудит сильнее, расслабленное из-за теплого душа, а каждая мышца ощущается лишь ярче.

вы:

соблазняешься даже там, где тебя не соблазняли?

ты так слаб, субини

судя по всему, передо мной

00:25

умник: и? даже не скрываю, чхве ёнджун думал, что это очевидно для тебя ты же такой умный. еще не понял, что я тебя хочу? 00:28 ёнджун кусает нижнюю губу, читая эти сообщения, и закрывает глаза свободной ладонью, стараясь не чувствовать ничего внизу живота из-за слов субина. это было бы глупо, совсем по-подростковому, а ёнджун уже давно не, а еще — определенно субин добивается именно этого. ему не хочется поддаваться и проигрывать, осознавая, что всё продвигается именно по субинову сценарию, но, кажется, ёнджун уже показал белый флаг в его сторону — может, ему стоит отпустить себя хотя бы на мгновение?

вы:

это я понял еще в прошлый раз, потому что тебе, кажется, очень понравилось

что именно? поделишься?

00:29

и непонятно, по какой именно причине ёнджун решает, что это хорошая идея — дразнить субина дальше, потому что тот, очевидно, ответит, поделится своими мыслями, окрасив всё пошлостью, но красный цвет ёнджун умело игнорирует. если сгорит, поддаваясь субинову настроению и влиянию, то совсем не жаль. может, ёнджуну повезет переродиться из пепла на манер феникса? умник: я хотел поделиться не этим, но раз ты просишь… как я могу тебе отказать? 00:31 . сидеть в столовке, стараясь максимально быстро набросать пять недостающих лекций, потому что преподаватель их, оказывается, будет проверять — задача по увлекательности на все сто, но ёнджуну не нравится совсем, потому что голова раскалывается, соединяясь с погодными условиями, а пальцы уже тянет. его должна радовать тейлор, которую субин посоветовал послушать пару дней назад, но она не бодрит своими текстами никак, только больше отвлекая. ёнджун переводит лирику, что-то копирует в заметки, думая над тем, что и в статус можно поставить, а потом мозги резко коротит. как-то странно кидать кому-то песню, в которой буквально поется «ты мог бы стать тем, кого я смогу удержать рядом, а я могла бы стать причиной твоих бессонных ночей». тейлор мастерски передает романтическое напряжение, влюбленные мысли, желание быть рядом, и ёнджун бы не поделился подобным, поддерживая с человеком лишь дружеское общение, но он и не субин, чтобы решать какими песнями с кем делиться. было очевидным лишь то, что это не дружба. только если с привилегиями. немного удручает, думает ёнджун, листая плейлист в спотифае, что они не могут понимать друг друга на ментальном уровне, потому что ёнджун хотел бы понять, что о нем думает субин. думает ли вообще? голова снова опускается к лекциям, взятым у одногруппника, и ёнджун утихомиривает свои мысленные баталии. не время для этого. для субина вообще времени оставаться не должно, напоминает себе ёнджун. с какого-то же понедельника он должен начать меняться? новая неделя — новенький ёнджун, свободный от притяжения к субину. — слушаешь тейлор? — кто-то подкрадывается сзади, положив ладонь на плечо ёнджуна, откинувшегося на спинку столовского стула, и наушники в его ушах немедленно вынимаются скорее от испуга, чем от желания увидеть того, кто помешал ему сосредоточиться. — субин? — облегченно выдыхает ёнджун, схватившись за сердце рукой, в которой висели проводные белые наушники, и осматривает парня перед собой так, словно не видел его месяц. позавчера они вновь были в его квартире, начав целоваться с самого порога, — ёнджун преувеличивает. субин перед ним красивый: черная водолазка, облегающая грудь, поверх которой накинута светлая рубашка, служащая скорее верхней одеждой под солнечную погоду. он стоит сзади него, не убирая руки с острого плеча, и легко кивает головой, соглашаясь. — субин, — он падает на стул рядом, обойдя ёнджуна, и видит, как red от тейлор сменяется на hits different. ёнджун поспешно тянется к телефону, два раза нажав на экран, и ставит на паузу — она не к месту. по крайней мере, не сейчас, когда субин начинает с ним разговаривать, — где пропадает тэхён уже какой день? — обследование проходит, — отмахивается ёнджун, вновь взявшись за ручку, чтобы продолжить писать лекцию. разговор о тэхёне он сможет вести, не отвлекаясь на невероятно привлекательного субина, — от зубного до гастрита один шаг, ты знал? он насмешливо фыркает, боковым зрением окинув субина внимательным взглядом, и довольно прячет улыбку в свободной ладони, погладив подбородок в попытке спрятать свое удовольствие от обращенного внимания. — это…типо, совсем не так работает же? — субин теряется, выслушав ответ ёнджуна, выглядя в своей потерянности так очаровательно, что ёнджун прячет всё лицо в руках, тихо смеясь. как может парень, чье имя заставляет его переживать несколько кризисов за раз, так поднимать ему настроение? — чего смеешься? это реально тупо, ёнджун! как зубной мог привести к гастриту? субин продолжает причитать, веселя этим ёнджуна сильнее, уже легшего на стол полностью. пальцы задевают экран телефона, позволяя тейлор говорить. it hits different. и ёнджун правда не хочет знать насколько. . ёнджун откладывает карандаш для глаз, оперевшись локтями на раковину, и прячет в ладонях уставшее и осунувшееся лицо. субин разговаривал с ним, кажется, неделю назад. разговаривал в плане не «ага, привет», после чего можно улететь в конец аудитории, а так, как было до этого — переругивался, чтобы потом подать бутылку воды, подсаживался в столовой к нему и тэхену. взаимодействовал нормально. не делал из ёнджуна пустое место. ёнджун это ненавидит. чувство беспомощности, которое он ощущает после того, как субин начал поступать с ним подобным образом, не давая возможности всё обсудить, раскладывает ёнджуна словно на хирургическом столе. вот он, обнаженный и душой, и телом — что нужно еще, чтобы поговорить? чтобы ответить на чертовы сообщения, а не кидать диалог с ним в архив, судя по тому, что ни одно из не прочитано. телефон разражается вибрацией, показывая на экране голубые волосы и лаконичный смайлик белки, и ёнджун вынужденно вылезает из кокона собственных рук, стараясь вылепить на лице подобие улыбки. если он не ответит тэхёну, тот может начать переживать, вспоминая о том, что последние дни ёнджуна прошли в затворничестве. — слушаю, — ёнджун прижимает смартфон к плечу, надеясь на то, что тот держится крепко и не соскользнет по ткани рубашки. пальцы вновь берутся за карандаш, стараясь докрасить левый глаз как следует. — доброе утро. первой пары не будет, это во-первых, — начинает по делу тэхён, звуча удивительно бодро для восьми часов утра, и шуршит пакетами на фоне. наверное, заходил в магазин, — а во-вторых…м? я с ёнджуном, он еще не вышел, счастливчик. тэхён, кажется, убирает телефон от уха, потому что его становится настолько плохо слышно, что ёнджун серьезно раздражается, отняв гаджет и проверив то, что звонок не сбросили. — тён, ты со мной или с кем-то еще? — интересуется ёнджун, черным карандашом подводя слизистую, пока тэхён тихо посмеивается, вздохнув, и возвращается к прежней громкости. — я с тобой, просто субин заметил уродливого плюша. у бедного пса разъехались глаза, и я не мог не отвлечься, — тот рассказывает это со слышимой улыбкой, довольный, кажется, тем, что он пришел на не состоявшуюся пару, но ёнджуна словно обливают ледяной водой. так вот с кем субин развлекается, что ответить ему не может. дело даже не в тэхёне, потому что тот, вероятно, тусовался с ним только сейчас, даже не подозревая о происходящем между, потому что ёнджун упрямо молчал, но субин осознанно делает это все — причиняет ёнджуну боль. он надеялся, что тот по каким-то причинам чувствует себя плохо, занят самоанализом или, блять, болеет, но тот, кажется, чувствует себя отлично. это ёнджун снова отличился. субин ему ничего не должен, потому что они так и не обсудили границы дозволенного, в которых ёнджуново «я хочу с тобой встречаться, мудак» запечатлелось бы отказом или согласием, но незаконченное действие запоминается и цепляет гораздо сильнее, чем ёнджун мог предположить. — ясно, здорово, — заключает ёнджун холодно, не дожидаясь слов друга, и сбрасывает. он злится не на тэхёна, который тут же пишет в какаоток с вопросом «что случилось?», а на собственный идиотизм. даже не вспоминает о том, что было еще и «во-вторых». ему просто хочется не появляться в универе ближайшие несколько дней, закрывшись в своей норке. разве он просит о многом? . — и? что происходит между вами, ёнджун? — тэхён опирается на кухонную тумбу, пока ёнджун моет тарелки после скромного ужина, приуроченного к вынужденному выходному. их паста с креветками, которых ёнджун избегал после отравления, оставив почти полную упаковку в морозилке, и сливочным сыром оказалась съедена слишком быстро, не оставляя времени на то, чтобы обдумать свои слова. то, что придется озвучить спустя неделю с хвостиком, хотя молчать хотелось почти также сильно. ёнджун попросил тэхёна приехать еще в пять часов вечера, как только они оказались дома, а ёнджун в созданной своими руками клетке, потому что мысли жрали голову, не оставляя и куска для того, чтобы работать с прежней отдачей, не говоря о возможности без стенаний четырехкамерного смотреть на субина. писать в сообщениях подобные переживания не в стиле чхве, но и рассказывать о терзаниях кажется непривычным — эта ситуация оказалась тем случаем, когда без чужой помощи можно просто класть голову на плаху. тэхён внимательно осматривает фигуру ёнджуна, спрятанную в мягком кардигановом материале, и снова зовет его, застрявшего во внутреннем мире, — джун, я твой друг, а не субина, так что поддержу тебя. даже если ты повел себя, словно мудак. ёнджун опускает голову вниз, рассматривая собственные руки, обнятые средством для мытья посуды, и подает голос, — да лучше бы мудаком был я. можно было бы скинуть вину на себя, но никто не виноват, представляешь. — да ну? — тэхён саркастично выгибает бровь, сложив голые руки на груди, обтянутой черной майкой, и хмыкает, — поэтому ты как в воду опущенный? он игнорирует тебя — это сложно не заметить. субин и правда делает это, выкинув из круга общения только ёнджуна, потому что к тэхёну он периодически подходит и общается так, как будто ничего не поменялось. не существовало их с ёнджуном моментов. даже «их» звучало не к месту. — да меня словно и не было в его жизни никогда, — устало шепчет ёнджун, смывая пену с рук, и мокрыми пальцами затягивает хвост потуже. его глаза, отражающие внутри лишь плафон лампочки, освещающей комнату, безвольно осматривают тэхёна. ёнджун механически вытирает пальцы о домашние штаны, — я почитал в интернете, и это было похоже на касперинг, пока он просто не пропал с горизонтов. замариновал, чтобы без угрызений совести пропасть. мне не должно быть больно, потому что всё длилось, наверное, месяц, но… — но тебе больно? — тэхён наклоняет голову вбок, стараясь поймать взгляд друга. — к сожалению. . — не скажу, что рад тебя видеть. ёнджун накидывает капюшон черной толстовки на недавно мытую голову и вытаскивает из одного уха наушник с явным нежеланием, видя, что субин, стоящий у полок с йогуртами, машет ему рукой. пытается привлечь внимание застывшего в моменте осознания ёнджуна, который по каким-то глупым причинам не ожидал увидеть его здесь. мозги подводят с завидной частотой, потому что у ёнджуна не так много денег и он живет в районе, где можно встретить часть их училища, не говоря о преподавателях. субина вот, например, тоже. субина, с которым он захотел прекратить общение — нескольких недель, перетекших в месяц с хвостиком, приятельского и с излишком общения хватило для того, чтобы тот начал пускать в голове ёнджуна корни. медленно закрепляться там сначала с «жизель», оставшись на злополучную, но не единичную, ночь, а потом всё пошло по накатанной, нарастая снежным комом. может, ёнджун просто мазохист, которому не хватает ощущений? почему он так прицепился к этому несчастному субину, не позволяя себе обратить внимание на остальных? влюбился? это будет так унизительно, ёнджун, насколько ты вообще можешь представить себе. — я ожидал услышать именно это, you know, — субин, ёнджуну кажется, виновато подтягивает уголки губ вверх, просто пожав плечами, и прячет в широких ладонях небольшую бутылку сладкого карамельного йогурта. ёнджун прячет отвращение в прозрачной дверце, подхватив творог, — но боялся, что ты всё же проигнорируешь меня. — мне стоило это сделать, чтобы ты не нервировал меня сейчас, — соглашается ёнджун, совсем убавив громкость на телефоне, и не дает лане продолжать петь, оборвав ее в процессе повествования. к субину ёнджун поворачивается боком, не видя смысла смотреть на него, а вот сырки по акции захватывают внимание. да кому он вообще врет? — ёнджун, я рад, что ты этого не сделал. — и? мне от этого ни горячо ни холодно. он заходит в своей неприязни дальше, но субин и его молчание правда обижают — ёнджун не привык быть тем, кого игнорируют, потому что он всегда остается благодарным. всегда пускает в свой круг общения. просто потому что ему правда интересно, правда нравится сближаться, правда хочется, но вот так, доверившись открытому человеку вновь, он получает обесценивание собственного внимания. и зачем всё это было? субин строит вместе с ним песочные замки, веселя и поддерживая, когда тэхён занимается собственными делами, раскрепощает по ночам, давая лихорадке выходить в страсть, а потом пропадает. был и исчез. ёнджуну, вероятно, показалось, причудилось в температурной горячке. он давно не трогал траву на улице, потому что жил в своем вакууме. где ненормально заниматься гостингом, вычеркивая человека из жизни так, словно его и не было никогда. — может, поговорим? я могу хотя бы объясниться, чтобы ты не считал себя виноватым? — вновь предпринимает попытку субин, приподнимая руку в скованном движении, но видит, как ёнджун кривит губы, выпрямив спину на манер иголки, и не позволяет себе прикоснуться. не считал виноватым себя. да субин хорошо прочел его за это время! не зря морочил ему голову и днем, и ночью. ёнджун почти всплескивает руками не только в своей голове, задыхаясь от того, что он очевиден в переживаниях. или субин был очевиден в том, что хотел получить от ёнджуна, а тот до последнего думал о возможности «обсудить». ёнджун кусает собственную губу, чувствуя тепло крови из-под разошедшейся корочки на коже. — раз ты такой умник, то мог бы и догадаться, что я не хочу разговаривать. опомнился через две недели? забери свою медальку с полочки, субини, и ищи новых людей на роль тех, кто примет твое «покатаю вас на эмоциональных качелях, чтобы потом пропасть». яд льется из ёнджуна, ощетинившегося на манер дикого зверя, и он даже не хочет прекращать. а зачем, если он не будет удерживать субина рядом с собой, а скорее задушит в попытках причинить хотя бы физическую боль? вот бы субин прочувствовал это разочарование, когда ожидаешь чего-то, чтобы получить ноль. пустое множество. отвернутый ёнджунов нос, устремившийся к кассам. .

happiness is a butterfly — lana del rey.

он не понимает, как они заканчивают в постели субина. почему белые простыни в полумраке комнаты мнутся, уродливыми узорами расходясь по пространству белья, нитями впиваясь в тело, и словно указывают ёнджуну своими изгибами на то, что происходит сейчас. субин ведет по его шее носом, оставляя горячие, совсем по-летнему душные, поцелуи-бабочки, и кажется неприлично нежным для себя самого. это не тот субин, который жал его в стену, в диванную обивку. это другой субин, но ёнджун не хочет знать никакого. происходящему нет адекватных и логичных объяснений, которые могли бы сложиться в цельную картину, имеющую смысл и подоплеку, которые дали бы ёнджун, наконец, отвязаться от всей ситуации, потому что тут нет места ничему, кроме белого шума, мерзко пищащего в ушах предупреждающе. ёнджун разойдется неудавшимся швом, развяжется подарочной лентой, выпустив торт в свободный полет, побьется стеклянным сервизом. ноги, наступившие в осколки, будут кровить, но не встанут с места, пока всё не уберут. ёнджун красный игнорирует, если это не губы субина, дурманящие голову. — это настоящее издевательство, веришь? — бессмысленно шепчет ёнджун, качаясь на бедрах субина, потому что знает — субин верит, субин всё понимает. он же не дурак, раз разрешает ёнджуну подставить голову под веревку, и не оттягивает его. наверное, любуется видом и своим влиянием. — верю, — участливо шепчет субин, скользя ладонями по нагой спине, раздетой еще в дверях, и останавливается под лопатками, сжимая острые углы ёнджунова тела. он красивый, невероятно, когда позволяет себя ломать, открывая рот в немых стонах-просьбах — словно кукольный, сделанный из бьющегося фарфора. не хватает кружевного зеленого платья, чтобы завершить образ, но полураздетый ёнджун ничем не хуже. субиновы губы влажно цепляют мочку уха, туша звезды, челюсть, шею и плечо, пока бедра ритмично двигаются навстречу чужим, скованные тканью штанов. им не нужно большего, уверяет себя ёнджун, закрывая глаза острыми ресницами, и кусает губу, глуша тихий звук, предназначенный только для субина. в нем теплится ощущение, что всё пошло не так: что он не удержал управление, заплутал, ослеп, оглох — всё, что сломает его жизнь, оставит травмированным. но пальцы субина, чертящие на коже метки созвездий, готовых затухнуть в любой момент, проходятся по знакомым родинкам — путают карты. должен ли ёнджун закончить так? в руках субина, с мыслями о нем в голове и без единого знака о взаимности такого самопожертвования. тот ему, конечно, ничего и не должен — всё на чистом энтузиазме, который остался у ёнджуна и его размазанных мозгов. ёнджун опускает голову на плечо субина, скрытое домашней белой майкой, и глубоко дышит, ладонями цепляя чужую шею под кадыком. она дрожит, когда субин сглатывает, продолжая двигаться, и ёнджун на мгновение теряется в своих желаниях. его ногти хотят войти под чужую кожу, вспарывая место для собственного существования в, но остатки гордости говорят «заканчивай с этим». и возбужденный ёнджун, раскрасневшийся из-за откровенных касаний, почти согласен, вот только — мне так хочется придушить тебя, субин, ты бы знал…- гулко шепчет ёнджун, полный гудящего в крови отчаяния, а не желания. всё это ни ради секса, ни ради одной лишь разрядки и новых ощущений, но ёнджун не может назвать настоящей причины, потому что она не клеится в голове, как не клеится в детских руках разбитая ваза. там одни лишь глупости, состоящие из субинова голоса, рук, губ, движений. субин, субин, субин. он занимает его голову, позвоночник, всё тело, и пустить его внутрь себя во всех смыслах — слишком откровенно и бессмысленно. ёнджун и без того предстает перед ним не так, как перед бывшими. он не голый, он раскрытый. его четырехкамерное из-под вспоротой грудины бьется всё так же быстро, почти истерично. ну же, субин, смотри на меня. разве это не то, чего ты хотел добиться? — придуши, — согласно хрипит субин, падая на уродливо кричащую постель спиной, спровоцировав мерзкий скрип, и оставляет ёнджуна на своих бедрах, не прекращая стимуляции, — если хочется — сделай это. ёнджун кусает губу, не понимая, почему он чувствует себя расстроенным — его мозги тянутся, расплавленные на манер карамели, и хочется только собрать себя заново. какой же ты придурок! почему соглашаешься? почему ты, блять, вообще устроил всё это масленичное представление, где ёнджуна собираются жечь? ради чего? скуки, интереса, попытки занять свое время красивой мордашкой? тогда не нужно было делать вид, словно тебе чего-то хотелось: общий плейлист в спотифай, ночные разговоры и утренние перебранки из-за чая с лимоном или без. слишком много смыслов ёнджун находит, беспричинно закапывая себя самостоятельно. горечь на корне языка остается апельсиновыми корками, так схожими с субиновым парфюмом, въевшимся под кожу вместе с обладателем, и он приходит к тому, что цитрусы больше не ассоциируются с праздниками. его кладут в гроб, нарядного и с посмертным макияжем, потому что ёнджун позволяет. и правда похороны. пальцы ёнджуна, привычно холодные, стискивают шею субина, не причиняя ему сильной боли, но тот стонет через рот громко, подаваясь бедрами вверх, и всё кажется сюрреалистичным, придуманным. разве может ёнджун быть здесь? они кончают, так и не разжав ёнджуновых рук на коже субина, и валятся на мятые простыни, не говоря. оказалось, что не о чем. субин не приходит вовремя — субин это «вовремя» искусно создает. . ёнджун приходит домой никакой, сорвавшись в ночи, полный бессвязного отчаяния, из чужой постели, ничего не объясняя. им это не нужно. субин даже не постарался его остановить, вернувшись в реальность из момента разовой нежности. он дергает металлическую ручку на себя, не забыв вытащить из замочной скважины резной ключ, и проходит в молчащую квартиру. та мрачно отзывается на шлепки ступней по линолеуму, вяло приветствуя хозяина, и ёнджун хочет застрять в прихожей навечно. как в детстве, когда он приходил с улицы, а мать с отцом ругались, не давая друг другу вставить слово — он боялся оказаться внутри этой бури. ёнджуну ругаться не с кем, потому что он уже поругался с собой. дурак, ну какой же он дурак, что повелся на то, о чем трубят везде. если вам не говорят о вашем статусе отношений, с самого начала ограничиваясь «мне с тобой хорошо», — и позже не скажут, потому что статуса не будет. потому что это не нужно, ведь весь смысл в податливости партнера, не готового разобраться в «а кто мы друг другу?». они с субином друг другу, например, никто. пресловутые одногруппники, которые разойдутся через несколько недель. ёнджун устало вздыхает, разнося тяжелый воздух по гостиной, и садится на диван, ставший ему роднее любых кроватей. рука тянется к телефону, застрявшему в кармане джинсов, и ёнджун бессмысленно гладит экран большим пальцем. время два часа двадцать три минуты — даже здесь красивого не случилось. прямо как у них с субином. — агх, — ёнджун стонет, закрывая слезящиеся глаза ладонью, и чувствует внутренний раздрай, не дающий ему думать. голова раскалывается, лишенная покоя и сна, а мысли трубят, гудят, копошатся, словно червяки в гнилом яблоке. почему его угораздило привязаться к кому-то вроде субина? почему все предпосылки возможного конца оказалось проще пропустить мимо ушей, лишь бы провести время вместе?

вы:

я переспал сс субином снова

не понмиаю как пришлт к этому

я же хотел, чтобы мы больше не пресекались

но снова не смог откаазть ему

я трус, да?

самый настоящий

02:26

пальцы заплетаются, стуча по клавиатуре телефона, но мысль складывается сама собой, переносясь в текст с опечатками. тэхён его поймет, верно? тэхён его лучший друг, а не субинов. тэхён просто всегда относился к ёнджуну лучше, чем тот, наверное, заслуживал. ёнджун закрывает рот ладонью, надеясь, что его сердце не разорвется от внутренней, давящей на грудь, боли. . тэхёни: ЁНДЖУН? что, блять, произошло? как? я вообще должен всё это спрашивать, потому что ты, очевидно, пиздец не в состоянии? 05:12 тэхёни: ты в порядке? 07:35 тэхёни: я очень надеюсь, что ты прогуливаешь ёнджун ответь мне, как проснешься 10:47 . плотные шторы уверенно закрывают ёнджуна от солнечных лучей уже давно поднявшегося солнца, отдающего свое вялое тепло, еще какое-то совсем весеннее, и ёнджун просыпается, тупо рассматривая белый потолок квартиры, никак не поменявшийся за ночь. сам ёнджун в отличие от него, словно родился заново. он поворачивается на бок, столкнувшись со стеклянным столиком склеенным взглядом, и тянет руку к телефону, валяющемуся на нем. одиннадцать тридцать. он пропустил субботние пары, после которых должен был идти с бомгю к госпоже сон, чтобы добиться заслуженных пятерок. — блять, — тянет ёнджун охрипшим голосом, совсем болезненным, и откидывается на грубый подлокотник, забыв, что вчера он уснул прямо так, в черной толстовке и не раскладывая постельные принадлежности. в мессенджерах висят лишь три уведомления: мама, спрашивающая как дела с учебой и нужны ли деньги на квартплату, бомгю, последнее сообщение которого было стикером, и тэхён. всех, кроме тэхёна, ёнджун смахивает. для них он занят — для тэхёна честность.

вы:

доброе утро

я бы хотел проспать всю свою жизнь, а не это всё

11:51

ёнджун поудобнее перекладывается на диване, поджав ноги в коленях, становясь смешной маленькой ложкой, и заходит в соц.сети, стараясь найти себе место хоть где-то, пока друг ему не ответил. его не существует в этой глупой вселенной сейчас, если тэхёна нет рядом. хотя бы мысленно. тэхёни: живой… ты так меня напугал, придурок 11:55

вы:

прости, я сам вчера перенервничал

кто бы мог подумать, что субин будет настолько хорош

ахаха

11:56

ёнджуну совсем не смешно — ни один мускул на его лице не дергается, когда он пишет это сообщение, но сердце тоскливо скулит, напоминая бездомную псину. ёнджун хочет его вырвать, не боясь запачкаться собственной кровью, чтобы ничего больше не душило. ему достаточно опыта. тэхёни: ёнджун я тебя осуждаю ты в порядке? 11:58

вы:

ага

в случайном

11:59

тэхёни: я серьезно, ёнджун 12:00

вы:

и я. о каком порядке вообще может идти речь?

я хочу не знать субина

и себя

больше себя, конечно

12:01

.

— я бы прочитал такую книгу, — ёнджун задумчиво смотрит на то, как жизель выплывает к статным вилам в белоснежных нарядах, кружась и сверкая, словно хрусталь под светом молчаливой луны, и переключает свое внимание на молчащего субина. их взгляды пересекаются, посылая по телу мелкие мурашки. субин словно знает, куда и как нужно жать, чтобы ёнджун задрожал. — знаешь, некоторые истории не созданы для того, чтобы их писали. это нужно чувствовать — слов будет слишком мало.