***
Целитель Сметвик нахмурил брови, проводя ряд диагностических заклинаний. Его тонкие губы шевелились, что-то неразборчиво бормоча под нос. Гермиона, не любившая находиться в неведении, не могла усидеть на месте. — Что со мной, мистер Сметвик? — взволнованно спросила она, глядя, как целитель пристально изучает золотистую диагностическую вязь. — Ох, мисс Грейнджер, — удручённо вздохнул колдомедик, — в вашей памяти я обнаружил следы Обливиэйта. Можете предположить, кто это сделал с вами? — Нет, — потрясённо вымолвила Гермиона. — Я… как это могло случиться? — Я не могу знать. Заклинание было мощным, очевидно, накладывал сильный волшебник. Но не переживайте, мисс Грейнджер, наши целители разума поработают с вами и попытаются вернуть память. Мы очень далеко продвинулись в этой области, — не без некоторого самодовольства произнёс Сметвик. — Готовы ли вы? Подумайте, хотите ли вспомнить всё. — Конечно, хочу! — пылко воскликнула Грейнджер. — Тогда приступим завтра.***
— Мерлин, Герми, кто мог стереть тебе память? — Рон в ужасе мерил широкими шагами комнату. — И что именно тебе стёрли? Почему мы с Гарри не заметили? — Не знаю, — Гермиона силилась уловить какие-то провалы в памяти о своей жизни, но так и не поняла, что она могла позабыть. Возможно, это было что-то незначительное и связанное с войной. То, что сейчас потеряло актуальность. Тем не менее, девушка не хотела упускать ничего, ни единого факта из собственной жизни. — Милая, — Рон притянул её к себе, забираясь рукой под футболку и поглаживая обнажённую спину, — я с тобой. — Спасибо, — Грейнджер мягко отстранилась. — Я, пожалуй, лягу пораньше. Завтра предстоит тяжёлый день. Она быстро разделась и юркнула в кровать, заворачиваясь в одеяло и отворачиваясь к стене, чтобы Уизли не надумал приставать к ней. В Мунго Гермиона появилась ранним утром. Нетерпеливо постукивая носком туфли о пол, она ожидала Сметвика и целителя разума в палате отделения. Когда колдомедики появились с несколькими фиалами зелий, Гермиона, не раздумывая, протянула руку за флаконами. Она хотела скорее узнать о себе всё. Подождав несколько минут, пока зелье Податливости Разума подействует, целители провели совместный сеанс особой легилименции, освобождая память от блоков и восстанавливая нейронные связи. Гермиона после сеанса сразу же провалилась в лечебный сон.***
»… — МЫ ЕГО ВЗЯЛИ! — завопил Пожиратель смерти, оказавшийся ближе к Гарри. — ОН В ЧУ… — Силенцио! — воскликнула Гермиона, и чёрный маг умолк. Через дыру в маске было видно, что он всё ещё шевелит губами, но теперь уже беззвучно. Пока Гарри сражался с его напарником, онемевший Пожиратель взмахнул палочкой наискось и невербально кинул фиолетово-пурпурный луч прямиком в грудь Гермионы. Она вскрикнула и обмякла, рухнув на пол. Волшебник сорвал с себя маску и, ухмыляясь бледным перекошенным лицом, перехватил девушку за талию со спины, угрожая Гарри прикончить её, если тот не отдаст пророчество. Боль в грудной клетке заставляла дышать часто и поверхностно, ноздри заполнил до отказа резкий запах крови, пота, табака, а ещё кедра, смолы и мёда. Гермиона почувствовала, как сознание покидает её, унося в мир грёз. Она прикрыла глаза, позволив древесному запаху заволочь её разум. — Эй, девчонка, приди в себя, — грубый мужской голос с акцентом вырвал её из забытья. — Будет жаль, если храбрая малышка двинет кони так глупо. Гермиона распахнула глаза и с ужасом уставилась на нависшее над ней знакомое перекошенное лицо Долохова, кинувшего в неё проклятие. Послышался грохот, и он отпихнул её от себя. — ПЕТРИФИКУС ТОТАЛУС! Заклятие Гарри попало в Долохова, и он повалился навзничь. Руки Невилла оттащили её в сторону и куда-то понесли…» ~~~ »… Лето перед шестым курсом Гермиона, как и всегда, проводила с родителями в загородном доме. Позади их дачного участка раскинулся небольшой лесок, в который она иногда забредала собирать ягоды и грибы. — Мама, папа, я пришла! — Гермиона отворила калитку, держа в руках плетёную корзинку с морошкой. — Тихо, девочка, — неожиданный резкий баритон заставил её вздрогнуть. Корзинка выпала из рук, и плоды рассыпались на землю. Несколько ягод раздавились под грубым мужским сапогом из драконьей кожи, брызнув янтарным соком. — Давай не будем пугать твоих родителей. Гермиона еле слышно охнула, признав в незваном госте Антонина Долохова — того самого Пожирателя, который оставил неизлечимый шрам на её груди. — Что ты сделал с ними, ублюдок? — совладав с собой, выпалила Гермиона, внутренне трясясь от страха. — Ничего, милая, — усмехнулся Пожиратель. — Они в доме. Пойдём поговорим по-тихому, — он кивнул на задний двор дома. Гермионе ничего не оставалось как пойти с ним. Она проклинала свою беспечность, оставив палочку дома, потому что её некуда было положить, а лес был недалеко. Грейнджер надела лишь лёгкое белое ситцевое платьице в неброский цветочек, открывающее ноги выше колена, и которое она безуспешно одергивала ниже, почувствовав себя уязвимой, когда сверкающий взгляд Тёмного волшебника плотоядно оглядел её фигуру с ног до головы. Светло-карие глаза Долохова задержались на груди Гермионы, видимо, оценив, что сегодня она пренебрегла бюстгальтером. Антонин оттеснил девушку к деревянной стене бани, прижав к гладким брёвнам. — Что тебе нужно? — смело спросила Гермиона, стараясь не дышать. Запах кедра и смолы, гармонирующий с запахом бани, вновь ударял в нос, как тогда в Отделе Тайн. — Хотел узнать, как твоё здоровье после моего проклятия, — выдохнул у самого её лица Долохов. Его близость, запах, грубость и неповторимый акцент опьяняли Гермиону. Жар мужского тела опалял нежную девичью кожу, почти не прикрытую платьем. — Ты издеваешься? — брови Гермионы почти взлетели к линии роста волос. — Как ты вообще меня нашёл? Что ты хочешь? — Тебя не сложно найти, ласточка. Послушай, что я скажу тебе, — Долохов облизнул сухие губы, и Гермиона уставилась на них. Она впервые видела лицо Антонина так близко, что могла рассмотреть каждую чёрточку. Длинные тёмные спутанные волосы обрамляли овал бледного, с сетью мелких морщинок у глаз и перечёркнутого безобразным шрамом лица, густая борода почти скрывала пухлые губы, ореховые глаза смотрели прямо и властно, затаив в своей глубине Адское пламя и немного безумия. — Уезжай подальше из Англии, грязнокровочка. Тёмный Лорд не пощадит тебя, когда достанет Поттера. Он убьёт всех вас. — Почему ты мне говоришь уезжать? Это какой-то план? Чего ты добиваешься? — нахмурилась Грейнджер. — В то, что ты вдруг решил позаботиться обо мне, я вовек не поверю. — Ты слишком отважна и умна, чтобы умереть так бессмысленно. Послушай, Тёмный Лорд безумен, — на этих словах Гермиона фыркнула, — когда я приехал в Англию служить ему, то преследовал другие интересы, а не убийство магглов и грязнокровок. Ты — сильная волшебница, и уничтожить тебя — значит напрасно лишиться свежей магической силы. Нельзя направо и налево разбрасываться талантливыми ведьмами. Я помню, как ты отважно вела себя в бою против взрослых и сильных магов, не побоявшись заткнуть меня, — Долохов усмехнулся. — Уезжай, ласточка, беги без оглядки, пока не поздно. — Ни за что, — Гермиона окинула его подозрительным взглядом, одновременно подмечая, где находится палочка Пожирателя, и планируя, как её выхватить. — Гарри уничтожит Волдеморта, а мы с Роном поможем ему. А ещё я не верю ни единому твоему слову, — девушка извернулась из хватки Долохова и почти вытащила его палочку, но он опередил её, крепко ухватив за запястье. Гермиона вскрикнула, но звук потонул в широкой ладони, которой Антонин зажал рот. — Я же сказал — тихо, — угрожающе шикнул Пожиратель. — Строптивая девчонка. Долохов навалился на неё всем телом; в спину жёстко упирались широкие брёвна бани, но Гермиона не обращала на них внимание. Она тяжело дышала, её грудь, прикрытая лишь тонкой тканью ситца, тёрлась о грубую куртку Антонина, что заставило соски стоять. Аромат кедра и мёда дурманил голову, горячее дыхание с горьким привкусом табака гнало расплавленное олово по венам, вызывая лихорадку и жгучее пламя внизу живота. Никогда раньше Гермиона не ощущала подобного. Голова кружилась, во рту пересохло, смесь страха и желания зудела внутри, а совесть вопила насколько неправильны её чувства. К её облегчению, Долохов отстранился, выпустив из цепких объятий. Он цокнул языком, пробормотал что-то на чужом языке и растворился чёрной пылью в воздухе…» ~~~ »… В следующий раз Долохов появился месяц спустя, в начале августа, снова застав Гермиону врасплох. Она сидела на скамейке у жарко натопленной бани, перебирая берёзовый веник и собираясь помыться. Родители отправились спать, и девушка вдоволь наслаждалась вечерней тишью, попутно залезая ложкой в банку варенья из еловых шишек. Чёрная тень мелькнула у изгороди и мгновением позже оказалась рядом. — Здравствуй, ласточка. Сердце Гермионы сделало сумасшедший кульбит, едва она услышала хриплый баритон. Грейнджер, внутренне трепеща, повернула голову и, увидев Пожирателя, вместо того, чтобы испугаться, почему-то обрадовалась. Но что-то в его облике заставило её насторожиться. Гермиона присмотрелась внимательнее и поняла — Долохов был пьян. Уже привычный древесный запах перебивали запахи алкоголя и сигарет. — Что ты опять здесь забыл? — Гермиона собралась и незаметно дотронулась палочки в футляре на бёдрах — наученная горьким опытом, она больше не расставалась с ней. — А если соскучился, поверишь? — заплетающийся язык сделал акцент Антонина ещё заметнее. — Нет, — фыркнула Гермиона. — Ты пьян. — Поразительная наблюдательность, — Долохов расхохотался, и Грейнджер залюбовалась тем, как сеточка морщин собралась в уголках рта и глаз мужчины, преобразив суровое лицо. — Да, я пьян, малышка. Хочешь выпить со мной? — Тебе хватит, а я не пью, — наморщила нос Гермиона. Она не понимала, зачем поддерживает разговор со своим врагом, его следовало бы проклясть и сдать в Азкабан. Что бы сказали Рон и Гарри, узнай они, как мило она беседует с убийцей? — Ладно, — вдруг согласился Долохов и испарился. Гермиона удивлённо вглядывалась в пустоту, где только что сидел Антонин. Спустя полчаса она пожала плечами, взяла полотенце и веник и зашла в пахнущий хвоёй предбанник. Не успела задвинуть засов, как дверь распахнулась, и Долохов появился на пороге, впуская свежий воздух. В руках мужчина держал два фиала с зельями, по цвету которых Гермиона предположила Отрезвляющее и Антипохмельное. Антонин махом опрокинул в себя флакон за флаконом и уставился на Грейнджер абсолютно трезвым ясным взглядом. Пожиратель шагнул к Гермионе, она тут же отступила назад. Долохов продолжал надвигаться на неё, пока не загнал в угол. Гермиона больно ударилась затылком об стену, понимая, что оказалась в ловушке. Жёсткие, горячие, с горьким привкусом водки губы смяли её рот; мужское тело, навалившись, вжало в стену; одна шершавая ладонь Долохова забралась под хлопковую футболку, посылая нежное электричество по коже, другая — скользнула по щеке, намекнув на ласку, и властно ухватила за подбородок, не давая отстраниться. Гермиона не поняла, в какой именно момент подчинилась его напору и сама приоткрыла губы; чужой язык ворвался в её рот, заявляя свои права. Близость мужского тела, саднящее трение бороды о чувствительную кожу лица, пьянящий медовый аромат смолы и жар натопленной бани заставляли растворяться в этом неистовом поцелуе, пробуждая доселе неведомое дикое и необузданное желание. Этот человек — Пожиратель смерти, убийца, презирающий грязную кровь, — сейчас разжигал в ней запретный пожар. Порочные губы терзали шею и плечи Гермионы, руки скользнули по животу, затем выше, пробежались по шраму, добравшись до небольшой груди и алчно сжав её. Грейнджер выдохнула протяжным стоном в губы Долохова, когда он обвёл ногтем полукружие торчащего соска. Она обхватила руками его шею, прогибаясь в спине и подставляясь ласкающим рукам. Антонин издал низкий хрип и рывком содрал с неё короткие шорты вместе с бельём. — Останови меня, ласточка, — прохрипел он с безумным потемневшим взглядом. — Даже не вздумай, — одна мысль, что придётся оторваться от сладко-горьких губ была невыносимой, и Гермиона пылко потёрлась полуобнажённым телом об Антонина, чувствуя даже через плотную ткань брюк напряжённый член. Долохов, больше не задавая вопросов, щёлкнул застёжкой ремня и вжикнул молнией на ширинке, освобождая налитую плоть. Влажный горячий воздух наполнился стонами и всхлипами, частым дыханием и знойным шёпотом, пошлыми шлепками и стуком слабо закреплённых балок, стерев начисто предрассудки и доводы трезвого разума. После Долохов закурил, не говоря ни слова. Гермиона внезапно почувствовала себя неловко, глядя на его расслабленную позу и распахнутую рубашку, открывавшую взору крепкую грудь, испещрённую мелкими шрамами. Она натянула на себя шорты, ощущая липкость между бёдер. — Какие цели ты преследуешь? — она не смогла сидеть молча. Долохов хмыкнул, продолжая затягиваться дымом и выводя из терпения Грейнджер. — Нет никаких целей, — невербально испепелил окурок. — Увидеть тебя захотел, девочка. Запала ты мне в душу, ещё там — в Отделе Тайн — своими блядскими дерзкими глазами. Подумать только, заставила заткнуться Антонина Долохова, — беззлобно усмехнулся он. — Я не знаю, что на меня нашло, — Гермиона нестерпимо хотела прикрыться. — Ты убийца и Пожиратель смерти, приспешник Волдеморта, которого мы хотим уничтожить. — Но ты со мной всё равно переспала, — насмешливо проговорил Антонин. — Подарила свою невинность преступнику. Гермиона вспыхнула до корней волос. — Ладно, ласточка. Мне пора, — Долохов исчез так же внезапно, как и появился, оставив девушку в смятении…» ~~~ »… Долохов не оставил Гермиону в покое, остаток августа он нерегулярно и, как всегда неожиданно, появлялся на её даче. Грейнджер хотела сразу покончить с этой запретной греховной связью, но только глубже увязала в болоте, носящем имя «Антонин Долохов». Он ничего ей не обещал, не говорил слов любви, только много курил и дьявольски целовался. Про планы Волдеморта и сходки Пожирателей не рассказывал, Гермиону ни о чём не спрашивал — словно не существовало больше никого, кроме них двоих. В последний вечер перед её отъездом в город, Долохов появился поздно. Он смотрел на Гермиону тёмным нечитаемым взглядом и держал в руках букет ромашек. — Прощай, ласточка. Мы больше с тобой не увидимся, — он грубо заправил непослушную прядь волос из её причёски за ухо и жадно припал губами к девичьей шее. — Тони, останься. Переходи на нашу сторону, — шептала Гермиона, чувствуя, как холодеют её руки. — Тебе многое простят, если ты будешь помогать нам. Я не хочу однажды увидеть, как кто-то из моих друзей убивает тебя или ты убиваешь кого-то из них. — Нет, — резко оборвал её Долохов, отстраняясь. — Забудь обо мне. А лучше беги и вообще не ввязывайся в это. — Я не могу, — хмуро сказала Грейнджер. — Не могу предать Гарри. Но и без тебя тоже не могу, — она уткнулась лбом ему в грудь, чувствуя, как горячие капли скатились по щекам. — Нам всё равно не быть вместе. Я слишком стар и слишком много грешил. Забудь, милая. Долохов, не прощаясь, испарился тёмным вихрем, оставив после себя белые ромашки…» ~~~ »… В напавших на них с Гарри и Роном в маггловском кафе Пожирателях ребята узнали Долохова и Роули. Сердце Гермионы билось загнанной ланью, когда оглушённый Петрификусом Антонин смотрел на неё такими до боли родными карими глазами. — Им нужно стереть память, — заговорила Гермиона. — Гарри, Рон, проверьте снаружи — нет ли там ещё кого-то. Я наложу Обливиэйт. Друзья удалились, а Гермиона сняла заклинание с Долохова. — Тони, — её глаза предательски слезились, — почему? Пожалуйста, пойдём с нами. Я умоляю тебя. Антонин поднялся и внезапным экспеллиармусом выхватил у неё палочку. — Что ты делаешь? — испугалась Гермиона. — То, что должен был сделать раньше. Обливиэйт…»***
Гермиона не могла поверить в то, что сделал Долохов. Он забрал у неё все хорошие воспоминания о нём и их совместном жарком лете. Воспоминания, которыми она согревалась в течение всего шестого курса, не дававшие ей упасть духом. Она тогда верила, что Долохов одумается и что-нибудь предпримет, чтобы покинуть ряды Пожирателей. Гермиона чувствовала всей душой, что он не такой плохой, каким казался. Не был кровожадным и не горел истинной ненавистью к магглам. Грейнджер понимала, что Волдеморта не так просто было покинуть — семья Малфоев служила наглядным примером — и всё же надеялась на лучшее. Но никак не на то, что он сотрёт ей память. О единственном человеке, которого она любила вопреки всем принципам. Вспомнив всё, она не стала тянуть и рассталась с Роном. Теперь девушка знала, чей образ преследовал её по ночам — Антонина Долохова, укравшего её сердце. Грейнджер накинула мантию-невидимку, заранее одолжив её у Гарри. Тот не задавал лишних вопросов и без сомнений отдал артефакт подруге. Она, крадучись, пробиралась по промерзшему насквозь Азкабану в поисках одиночной камеры, где должен был томиться Долохов. Отсчитав нужный номер, Гермиона приблизилась к решётке темницы, силясь разглядеть в глубине знакомый силуэт. — Тони, — тихонько позвала она, одновременно скинув мантию. — Проваливайте прочь. Blyadskie cherti, — рыкнул Долохов, перемежая английскую речь с родным языком. — Тони, это я — Гермиона, — снова позвала она чуть громче. Тень из глубины резво метнулась к прутьям, явив Долохова с безумными глазами, спутанными волосами и заросшей бородой. — Ласточка? — прохрипел он недоверчиво. — Да. Я пришла за тобой. Долохов расхохотался жутким смехом. — Tvoju mat’. Снова галлюцинации. Прочь, прочь! Она не помнит меня. — Успокойся же ты! — отчаянно вскричала Гермиона. Её пугал такой Долохов — чужой и безумный. — В Мунго обнаружили, что на мне Обливиэйт, и смогли снять его. Я всё помню, Тони. Я помню про нас. Как ты мог лишить меня этого? — Правда? — надежда прозвучала в голосе Антонина, но тут же угасла. — Впрочем, это ничего не меняет. Я преступник, и моё место в Азкабане с дементорами. Ты же — героиня войны и достойна лучшего мужчины. Я сделал всё правильно, жаль, не получилось. — Ты не вправе решать за меня! — вспылила Гермиона. — Я не хотела забывать. Я желаю помнить до конца своих дней о тебе. Но ты меня не спросил, когда решил стереть память. Но сейчас я здесь и уйду отсюда только вместе с тобой. — Ты хочешь помочь бежать Пожирателю смерти? — Долохов изумлённо смотрел на девушку. — Но почему? — Потому что я люблю тебя, Антонин. Даже под Обливиэйтом ты снился мне; твой облик преследовал меня и наяву. Я освобожу тебя. Если тоже любишь меня, мы убежим вместе. Если нет — то просто помогу тебе спрятаться и ничего не попрошу взамен. Можешь не беспокоиться, — решительный голос Гермионы к концу фразы стал отдавать горечью. Она зашуршала магическими ключами и отпёрла волшебный замок камеры. Антонин осторожно, не веря происходящему, ступил на порог, не решаясь перешагнуть. Грейнджер дернула его за рукав на себя и тесно прижалась к его тюремному рубищу. — Как же я тосковала, — она не удержалась и всхлипнула. Долохов неловко обнял её за плечи, аккуратно поглаживая лохматую копну волос. — А ты? — она подняла на него блестящие глаза полные надежды. — Безумно, ласточка. Безумно. — Мне оставить тебе порт-ключ? — чуть помолчав, робко спросила Гермиона. — Только если ты убежишь со мной, — улыбнулся Антонин, и в сердце Гермионы разлилось патокой блаженное тепло.