Кузнечик, переведи!

Идея написать письмо адмиралу Биттенфельду преследовала Дасти уже второй день, но совершенно бесплодно. Ничего особо остроумного в голову не приходило, а ведь написать надо было так, чтобы у Биттенфельда взыграл темперамент и адмирал ринулся в наступление, очертя голову. Уж конечно, никто на Изерлоне не принял предложение адмирала всерьез. Предложи перемирие и переговоры кто-нибудь вроде Ройенталя, Миттермайера, даже Оберштайна — это бы поняли и обсудили. А Биттенфельд, хоть и адмирал из когорты соратников кайзера Райнхарда, всего лишь неплохой командующий флотом. К тому же постоянно зарывается и получает по лбу. И тоже в политику полез, надо же. У Дасти было подозрение, что не его одного посетила мысль разыграть вспыльчивого адмирала, кто-то с той стороны явно проявил тонкое чувство юмора и подбил Биттенфельда на переговоры с Изерлоном. Скорее всего, этот непонятный Фаренхайт, слишком спокойный и выдержанный, фиг спровоцируешь. И адмирал Меркатц о нем высокого мнения, даже жалко обманывать. Промучившись еще часок и лишь изрисовав страничку в блокноте стилизованными цветочками и кружевом "заседаночки", Дасти спустился в кафетерий. И подумал, что, наверное, зря — там сидели толпой розенриттеры и пилоты, по рукам ходили альбомные листы, вызывавшие смешки и бурное обсуждение, а посреди всего этого возвышался полковник Линц, явно довольный. Дасти тихонько взял кофе и сел в уголок. Положил раскрытый блокнот на стол и задумался. — Что, не выходит послание адмиралу? — раздался над ухом жизнерадостный голос. Дасти вздохнул и закрыл блокнот. На соседний стул плюхнулся Поплан. Шарф, как всегда, выпущен косым языком поверх куртки, волосы торчком, на лице ехидная ухмылка. — Ну как, утвердили эмблемы для эскадрилий? — спросил Дасти. Некоторые эскизы, граничащие с неприличием, он уже видел. — Не все еще, придется Линцу штук пять перерисовать. Так что с письмом? — Ничего. — Помощь нужна? — в Каспере Линце росту метр девяносто, и смотреть на него снизу, сидя, не очень-то уютно. Эдакая башня с человеческим лицом, подходит бесшумно и ошарашивает предложением помощи внезапно. Вслед за Линцем к столику Дасти постепенно перекочевала вся компания, попутно обсуждая, что бы такого остроумного написать Биттенфельду. — "Нам битые полководцы даром не нужны"? — предложил Хофман. — Это из римской истории что-то. — А у кайзера что ни полководец, то битый! — Битый небитого везет, — пробормотал Колдуэлл, командир эскадрильи "Водка". — Это еще что такое? — спросил Дасти, уловив что-то знакомое. — Это сказка такая. Лиса обманула волка, и он примерз хвостом ко льду, а потом стал удирать от охотников и оторвал себе хвост. А лиса опять его обманула, и он посадил ее себе на спину и понес домой. Лиса сидела и пела, что битый небитого везет... — А у Биттенфельда есть хвост? — усомнился кто-то из розенриттеров. — Угу, как у тигра, — сказал Линц, черкая в альбоме. — Ходит по мостику и хлещет себя хвостом по бокам. Вот так. И он поднял повыше альбом, чтобы всем было видно. На рисунке набросанный несколькими штрихами Биттенфельд размахивал длинным полосатым хвостом. От дружного хохота зазвенела ложечка в пустой кофейной чашке — А у остальных хвосты купированные! — выкрикнул сквозь смех лейтенант Дортман. — Это как посмотреть, — возразил Линц. — Так, у Валена купированный, мы его били, у Лютца тоже, у Ройенталя… — …купированный, командир! Генералу Шёнкопфу полминуты не хватило до ушей добраться! — Одному Миттермайеру повезло! — Ага, он с Тринадцатым флотом не встречался! — А Биттенфельду почему не купировали еще? — Отступали от Амритсара, некогда было, — буркнул кто-то из пилотов. — Ничего, вот сейчас и купируем! — И в жопу трахнем… — добавил женский голос. — …Торхаммером! Здравия желаем, капитан Кэллаган! — Вольно, — Эйлин Кэллаган из эскадрильи "Уокер" приземлилась на услужливо пододвинутый стул, поставила на стол стакан и спросила: — О чём шум, истребители? — Помогаем вице-адмиралу Аттенборо сочинять письмо адмиралу Биттенфельду! — А чего там сочинять? Написать: мол, вали отсюда, пока не отымели, здесь тебе не дадут. Пилоты и розенриттеры опять заржали, как будто Эйлин сказала что-то очень остроумное. Дасти завел глаза к потолку и выразительно вздохнул. — Стихи можно, — робко предложил рыжий сержант-розенриттер. — Ну, типа куплеты. Трахайте себе друг друга, а к нам не лезьте, у нас не та ориентация. — Это не к Биттенфельду, — сказала Кэллаган. — Его за отступление из-под Изерлона кайзер так взъебнет, что мало не покажется. — А давайте сразу кайзеру и напишем! — предложил Колдуэлл. — Он у них вон какой красавчик, вот пусть с ним и… Компания дружно завопила, что это прекрасная идея и надо немедленно записывать. Хихикая и поминутно вырывая друг у друга карандаши и выдранные из альбома Линца листы, розенриттеры и пилоты занялась сочинительством с азартом старшеклассников перед школьным концертом. Поплан довольно ухмылялся, усевшись на стул верхом. Кэллаган попивала виски с содовой. Линц, оберегая свой альбом от дальнейших покушений, отодвинулся за кадку с пальмой и продолжил почеркушки. Дасти смирился и наблюдал за процессом даже с некоторым интересом. — Какая идиллическая картинка, — сказал Поплан. — Розенриттеры пишут письмо кайзеру. — И пилоты тоже! — уточнила Эйлин. — Ну да. Процесс тем временем подошел к завершению. — Так, ну вот, — рыжий розенриттер завладел карандашом и подтащил к себе исписанные бумажки. — Счас перепишу набело. Компания заинтересованно ждала. — Ну, всё. Готово! — сообщил рыжий. — Давай, Кригер, читай уже! Кригер пригладил волосы и с выражением прочел: Можно канцлера старого трахнуть весной, Если кайзер подохнуть решил под сосной, Можно фрейлин ебать и в жару и в мороз, Только Яна Вэньли — причиндал не дорос. Хочешь — выеби в очередь старых дворян, Если новой победой достаточно пьян, Можешь даже чиновников лапать в углах, Только с Яном Вэньли выйдет форменный швах. Если ты экстремал — подойдет Ройенталь, Можно трахнуть его, коли шкуры не жаль, Миттермайеру вставь, если жизнь не мила, Только Яна не трахнешь — такие дела! Хочешь — Мюллера трахни топориком в щит, Или Валена выеби — он не пищит, Хочешь — флот Биттенфельда оттрахай в пердак, Только Яна не выйдет — ничем и никак. Хочешь — Фернера трахни при свете свечи, Айзенаха еби — всё равно промолчит, Можешь пялить хоть весь адмиральский состав, Только к Яну полезешь — и будешь неправ. Хочешь — Трунихту в рот имитаторы суй, Покажи терраистам с епископом хуй, Можешь трахнуть гнилой политический строй, Только Яна не трожь, белобрысый герой! Ты Рубинского враз разведешь на минет, Оберштайну присунешь — чего бы и нет, Хоть портрет на стене ежедневно имей, Но про Яна Вэньли даже думать не смей. Нацепил ты корону — ну что, в добрый путь, Всю галактику можешь ты лихо взъебнуть, Всю вселенную задницей вверх нагибай, Только нашего Яна Вэньли не замай! Смеялись все, включая самого Дасти. — Эй, — вдруг спохватился Поплан. — Вы на каком языке сочинили? — А что? — недоуменно спросила Кэллаган. — А он по-нашему-то понимает что-нибудь, кроме военного разговорника? Кригер почесал в затылке. Колдуэлл озадаченно спросил: — И что теперь делать? — Перевести, — веско сказал Линц, забрал листок с текстом и положил перед Блюмхартом. — Давай, Кузнечик, у тебя хорошо получается со стихами. В наступившей тишине Блюмхарт сосредоточенно думал минут пять, потом быстро написал несколько строчек. — Ну-ка, — Линц заглянул в текст. — Так… "Флот независимой республики Эль-Фасиль просит вас оставить в покое адмирала Яна и дать ему заняться историей. В противном случае мы примем меры". И это всё? — Там сплошные повторы, а энергию для дальней связи надо экономить, — ответил Блюмхарт. — Ну вот, — огорчился Кригер. — А мы-то сочиняли… Дасти взял листок с песенкой и сунул его под обложку блокнота. — Сохраню для истории. Спасибо, ребята, вы мне очень помогли. Розенриттеры двинулись к себе дружной толпой. Сержант Кригер приотстал, подстроившись к Блюмхарту. — Товарищ майор, а почему Кузнечик? — За стихи, сержант, — ответил Блюмхарт. Кригер поглядел вопросительно. — Кузнечик — это луговая цикада, — объяснил Блюмхарт. — И заcада в том, что на языке оригинала Der Grashüpfer называется производным от Der Schmied. И я по юнсти всех достал вариантами перевода. А стихи были вот какие: Кузнечик на лугу стрекочет В своей защитной плащ-палатке, Не то кует, не то пророчит, Не то свой луг разрезать хочет На трёхвершковые площадки, Не то он лугового бога На языке зеленом просит: — Дай мне пожить еще немного, Пока травы коса не косит! (*) — Хорошие стихи. — Да. Но игру слов я так и не перевел. — Всё равно хорошие. Когда все разошлись, Дасти взял себе еще кофе и наконец-то сочинил подходящий вариант: "Адмиралу Биттенфельду, легендарному человеку, которого повышают в звании несмотря на то, что он регулярно терпит поражения. Ваше слабое место — в нарушении баланса между храбростью и благоразумием, и если вы желаете поправить дело, пожалуйста, не стесняйтесь атаковать нас. Это ваш последний шанс чему-то научиться, мы же, в свою очередь, готовы преподать вам урок". На случай, если Биттенфельд всё же удержится и не рванет в бой, Дасти припас кое-какие фразы из свежесочиненной песенки. У всякого плана должен быть запасной вариант — этому в тернуссенской академии учили еще на первом курсе. ---------- (*) Стихи Арсения Тарковского