Амбассадор Хаоса

Тропа лежит средь зла и слёз Дальнейший путь не ясен, пусть Но всё же трудностей и бед Я, как и прежде, не боюсь DRUMMATIX - Непокорённый дух

      Лейла успокоилась и последние полторы недели ходила пришибленная, почему-то решив, что закормить меня ништяками – хорошая идея. Вместо этого в первый же день отправила ее на болота самостоятельно собирать жаб, раз Этамину тяжело охотиться. На самом деле не тяжело. Я просто пыталась отыграться.       Да, принцесса возместила все убытки, даже мою великолепную коробку, от содержимого которого она покрылась красными пятнами. Спасибо хоть на том, что мои шутки про самоудовлетворение рукой не стали реальностью из-за испорченных игрушек. Уменьшило ли это мой гнев? Хм, да, я остыла, но по-прежнему не разговаривала с принцессой. И не буду до тех пор, пока у Мина не отрастет хвост.       Пикси все также таскалась за мной, но целостного разговора с ней не получалось. Она прекрасно понимала мою речь, но, по всей видимости, малышке было крайне сложно отвечать, разве что отдельными короткими словами. Глим была веселой и шебутной, при этом ничего не разнося вокруг себя. Да и стала хорошей компанией Этамину. Поэтому я раздумывала над тем, чтобы установить связь именно с ней, хотя остальные Винкс уже давно выбрали себе партнера.       К моему удивлению, малышке особенно нравилось кататься со мной по лесу в темное время суток, собирая всех светлячков в округе. Это потрясающе красивое зрелище, фотографией которого я поделилась со специалистами. Так что ничего удивительного, что в субботний вечер я показывала берег озера Роккалуче одному знакомому художнику, что потащился аж из Фонтана со всеми рисовальными принадлежностями. Кто же знал, что наш давно запланированный пленэр выпадает на конец января. Благо, вечерами не так уж и холодно, да и темнеет быстро.       Он приехал на мотоцикле, захватив с собой небольшую сумку с кистями и листами бумаги. Насколько я помню, специалист предпочитал рисовать маслом, но в условиях, когда картинка должна быть готова за пару часов и желательно, чтобы еще и высохла быстро, масло и огромный холст – не вариант. Не будет же он сюда ежедневно таскаться, чтобы с натуры написать.       Это я могла выбираться в лес с холстом и красками, и то потому, что по большей части выплескивала чувства на холст посредством абстракционизма, что имело приблизительные черты места, в котором я остановилась на этот раз. Но сейчас я так же решила взять лишь хлопковые листы да большую коробку с кюветками акварели.       Странно было видеть пилота за рулем мотоцикла, учитывая, что Тимми вскользь упоминал о нелюбви Хелии к этому виду транспорта. Пусть и катается ничуть не хуже Ривена. Просто длинные волосы под шлем достаточно неудобно убирать, а иногда и вовсе могут начать падать на лицо. И тут я его прекрасно понимаю. Самой постоянно ободком приходится убирать.       — Глим, в сумку к Мину, — командую я пикси. Иначе, сидя в рюкзаке с материалами, она там все вверх дном перевернет. Тем более, что сумка ехала в багажном отсеке. Не буду же я запирать ее. — Вроде я взяла все, о чем договаривались.       — Мы поедем на то озеро? — голос Хелии был достаточно глухим из-за шлема. Хм, даже странно слышать подобное. Как-то привыкла к голосу Ривена.       — Нет. Я спросила разрешения посетить берег водных нимф. И в память о прошлом мне это разрешили. Тем более у них там опять лягушек развелось. Мин как раз придет на помощь, — там меньше деревьев, да и место более интересное, как показалось лично мне.       Тем более, что на тех местах рядом с поселениями нимф было куда больше удобных площадок, где можно было расположиться. Ну, еще Флора попросила передать им культивированные листья кселита (да, я, наконец, выучила их название), в надежде, что и из этого сорта также можно делать дома под водой. И поблагодарить за гладиолус, что уже успел дать два отростка, за одним из которых ухаживала лично я.       До поселения близко, особенно если ехать от ворот, а не от западной части, где располагалась палатка Фло. Туда можно было проехать несколькими путями, не обязательно только через изумрудный камень. Естественно, я ехала впереди, показывая дорогу. Даже не пришлось призывать светлячков, благодаря тому, что еще не совсем стемнело. Не люблю я в сумерках кататься, но, к сожалению, не могла освободиться раньше. Нужно было свозить Солнышко в Магикс. В этот раз действительно за шмотками. Выходной же.       Я подняла руку вверх, показывая, что нужно остановиться. Здесь самая удобная часть берега, где можно поставить байки, да и до самого поселения достаточно близко. Выпускаю ящера из поясной сумки, а пикси даже командовать не пришлось. Та вылетела, будто пробка из шампанского, сразу ушуршав в кусты вслед за Мином. Похоже, пошла собирать всех окрестных светлячков, пока место будет готовиться.       — Выбирай какой угодно ракурс, — кидаю ему рюкзак, в котором и мои принадлежности, сама же беру сумку с листьями. — Лично мне без разницы.       — Ты сама не будешь рисовать? — удивился Хелия, наконец стянув с головы классический шлем.       Это не моя валькирия, что складывается в наушники. Это учебная собственность Фонтана, от того и не сказать, что удобная. Но волосы у специалиста и правда выглядят забавно, топорщатся теперь во все стороны. Парень, заметив мою тщательно скрываемую улыбку, лишь размотал эту непонятную гульку, чтобы перезавязать нормально. Хм, если так подумать, я никогда не видела его с собранными волосами так, чтобы те не закрывали лицо. Удивительно, что во время рисования он собирал только верхнюю их часть, дабы лучше видеть.       А нет, вру. В пещере Цыпленка у него был высокий хвост. Просто я не смотрела в сторону художника, чтобы на длинные волосы не залипнуть.       К тому моменту, как я отдала листья, Глим уже успела потащить за собой целую армию светлячков, что заполонили все пространство. Темнеющее небо, на котором появляются звёзды. Ни единого источника света, даже луны сегодня не будет. И все в люминесцентно жёлтом свете. У меня есть чувство прекрасного, так что я выбрала идеальное место не только для художника, но и для самой себя.       У меня нет привязки постоянно зарисовывать то, что нравится, или тут же хвататься за фотоаппарат. Я могу запечатлеть вид на память, но все оставшееся время буду просто сидеть и втыкать в окружающее пространство, наслаждаясь тем, что вижу собственными глазами. Да и опять же, в этом теле я крайне плохо рисовала и не чувствовала потребности заново обучаться академизму. Хватает и того, что я могу выражать мысли и эмоции абстракциями.       Сейчас мне не хотелось рисовать, потому что все мысли занимало происходящее. Слишком легко мы вышли на пикси, слишком легко пробрались в замок к Цыпленку, а также слишком легко все три директора отпустили нас на крайне опасное мероприятие, даже с учетом того, что нас предупредили о Фениксе, с которым мы так и не столкнулись напрямую. Да и армии его было слишком мало, потому что при большом желании он мог задавить количеством.       Почему Фарагонда настояла на том, что я должна находиться в отряде, а еще лучше вести его за собой? Да, она говорила про горящее сердце хранителей, что они прирожденные лидеры и далее по охренительному списку, но меня больше волнует взаимоотношение сил Дракона и Феникса. Использовали ли меня как своеобразную пугалку, чтобы показать Цыпленку, что феи имеют на своей стороне Пламя и смогут дать отпор?       — Если что, постучишь по плечу, — отвлекла я Хелию, помахав наушниками, которые вставила в уши.       Достала бумагу, твердый карандаш и просто замерла, смотря на гладь воды. В голове не единой мысли, лишь музыка на знакомом языке, а я сижу, почти не моргая, смотря на то, как отражения светлячков дрожат от легкого ветра, что поднялся, стоило окончательно стемнеть. Шевелить губами, смотря в пустоту. Не думать специально, хоть немного отдохнуть от всех мыслей и тревог, что проедали мою голову каждый день, не давая нормально спать.       Нет, карандаш – это не то, что поможет мне сейчас. Карандаш легок. Любой неправильный, неосторожный штрих можно стереть, все перерисовать заново. Графитный карандаш дает художнику мнимое ощущение божества, в чьих руках есть избавление от всех бед. Стоит только провести по жизни этим самым ластиком, чтобы все проблемы ушли.       Трясу головой, выкидывая из мыслей философские размышления. И музыку надо врубить другую. Какой-то слишком… глубокий плейлист выводит меня на те мысли, что я не желаю показывать другим.       Ночь и сумерки цветные, особенно благодаря светлячкам и крутящейся вокруг Глим. Но я собиралась рисовать всю картину акварелью, отвлекаясь на тушь. Тонкая кисть заскользила по хлопковой бумаге, вторя неровному пульсу мыслей, за которые не зацепиться. Они не могут сформироваться в что-то более четкое. Слова песни прибивают их к стенам сознания, дабы не забивали эфир.       Я покачивала головой из стороны в сторону, неслышно произнося слова песни, словно те были моей персональной молитвой, пока кисть продолжала свое плавное движение по огромному полотну. Взмывала вверх, как птица, но резко падала камнем, буквально выходя за пределы полотна. Возможно, стоило взять водорастворимую тушь, однако я не собиралась разводить грязь на полотне, пусть и пыталась освободить голову, которая, по моим ощущениям, была заполнена грязью под самую завязку.       Пока акриловая тушь не до конца высохла из-за влажности улицы, размываю большинство границ. Нет четких критериев, какая линия оставалась четкой, а какая становилась эфемерной, почти сливаясь прозрачностью с фоном. У этих всполохов не было формы, они должны были оставаться дымом, чем-то непонятным, не имеющим четкую форму. Это фон. Это мысли, которые должны уйти из головы, оставив под собой лишь ясность, что грубыми набросками пера будет оставлена поверх.       Нет, нужно еще пару широких мазков, но для этого стоит развести тушь с водой. А ведь я не собиралась рисовать сегодня вообще ничего. А по итогу достала из кошелька огромный подрамник да плед, чтобы разлечься на земле. Иногда хорошо быть огненной феей. Заклинание поддерживало клочок земли, где мы сидели, теплым. И то за счет того, что это был каменный по большей части берег, а они хорошо держали тепло. Это будь я одна, не стала бы обращать внимание на такое. А вот если верну простывшего специалиста, он и сам больше не захочет со мной выбираться на пленэр.       Нет, лежа на таком формате рисовать неудобно. Закрепив бумагу на деревяшке, я встала, чтобы посмотреть на нее сверху. Подобные манипуляции бессознательного помогали чуть лучше понимать ту бурю, что творилась внутри. Особенно теперь, когда стала нависать вполне себе реальная, а не метафорическая опасность, с которой мне придется столкнуться. Потому что, “Блум, ты Истинная Хранительница, считай, что сильнейшая фея!” И хуй ты с этим что сделаешь.       Где там моя грунтовочная кисть? Развожу тушь с водой, дабы широкими мазками перечеркнуть неуверенные линии, что сливались с фоном. Движение слишком резкое, размашистое, резко контрастирует со всеми линиями до этого. Словно я пыталась полупрозрачной краской закрасить черные вены получившегося полотна.       Выдыхаю. Вновь напоминаю себе сменить плейлист на что-то другое и вновь трясу головой, дабы выйти из этого состояния сосредоточенности. Что-то близкое к трансу, но не настолько глубоко, чтобы отрешиться от реальности. Стоит дать всему этому высохнуть, а самой пойти покурить. У меня как раз завалялась пачка самых обычных сигарет. Сегодня настроение располагало к горькому вкусу табака.       От прекрасного потребления никотина и просмотра не менее прекрасных пейзажей меня отвлек хлопок по плечу. За счёт света насекомых я поняла, что художник пытается что-то мне сказать. Однако я еще не успела выключить музыку, засмотревшись на специалиста.       Когда мы виделись в первый раз, он напоминал мне хипаря в своих свободных штанах и льняной рубахе, напоминающую тунику. В целом внутри Фонтана он и продолжал так разгуливать, разве что на улицу выбирался в форме специалиста. Однако сейчас на нем были самые обычные джинсы со спортивными кроссовками и свитер с длинным рукавом, поверх которого небрежно накинута осенняя куртка. Все это было песочно-болотного цвета, однако сейчас окрасилось в разные оттенки серого.       Даю себе мысленную оплеуху, наконец, ставя музыку на паузу и убирая наушники в карман мотокуртки. Невежливо будет говорить, пока затычки на своих местах.       — Прости, я слишком задумалась, — брюнет был излишне близко, от чего я ощутимо сдвинулась в сторону, дабы табачный дым не попал на моего собеседника. Курение – чисто моя привычка, от которой окружающие страдать не должны.       — У тебя что-то случилось? — глаза его казались черными, но я-то помню, что они темного синего оттенка. У меня есть кюветка с акварелью похожего цвета. Прусский синий, что больше отливал в холодный фиолетовый, нежели голубой.       — А, да, мы же с тобой почти не общаемся, — окурок тушу об подошву берц. — У меня с головой не все в порядке. Так-то можешь не обращать внимания на мои странности. Проще будет построить дружеское общение.       На самом деле да, фляга посвистела очень сильно после посещения замка Даркара. Только вот вопрос, а действительно ли это было логово, или мы угодили в какую-то маленькую часть, куда нам позволили войти? Я не могу отделаться от ощущения наебалова. Особенно в условиях, когда нам ничего не объясняют.       — Я… со мной все нормально, если тебе станет легче от этого факта, — промаргиваюсь, чувствуя усталость в глазах. Пожалуй, света насекомых слишком мало, и я начала уставать, хотя еще и десяти вечера не было. — К слову, тебе не прилетит за нарушение комендантского часа?       — Он для несовершеннолетних, — темная бровь насмешливо выгнулась. — И ты нервничаешь, потому что грызешь ногти.       — А, привычка, — я сама не заметила, как начала покусывать кончик искусственного ногтя, словно пыталась поддеть покрытие. — Меня все еще беспокоит ситуация с хранителем тени. Что-то не так. Все слишком просто.       — Когда о происходящем станет известно чуть больше, нам сообщат, — спокойно отозвался Хелия, все же сев рядом со мной. Ноги, что ли, устали на корточках сидеть?       — С чего бы им сообщать подобную информацию подросткам? Мне еще ладно, Тень Феникса напрямую меня заденет. Ну, может еще Лейле, она замешана с делами пикси. Остальным же знать не обязательно, — да и действительно, у старших нет особого резона впутывать нас во все это. — Я гедонист, но предпочитаю иметь хотя бы скелет плана на случай непредвиденных обстоятельств. И меня раздражает, что я не могу начать строить этот самый скелет.       — Ты отдаешь себе отчет, что не обязательно выступать самой на первой линии? — этот наивный вопрос вызвал у меня смех, что больше был похож на истерический.       — Это ты у нас пацифист, и я так понимаю, что после выпуска полностью посвятишь себя искусству. Я же так не могу, — поднимаюсь на ноги, пытаясь съехать с темы. — Имея силу, я не смогу спокойно спать, зная, что я нахожусь в тепле и комфорте, пока мир вокруг крошится по кусочкам. У меня есть сила помочь, и я не хочу растрачивать ее на повседневную жизнь. Считай это моей идеей фикс. При всей моей нелюбви к людям, меня совесть сожрет, если я ничего не буду делать, хотя могу помочь.       — Намекаешь, что у тебя нет выбора? — черные глаза на миг осветил оранжевый отблеск от светлячка.       — Выход есть всегда, — вспомнила я слова Димы Шухова. — Только вот я не хочу торговаться с совестью. Она у меня есть, не поверишь. Я не настолько трусиха, чтобы забиться в угол и молить о пощаде. В моем понимании лучше погибнуть в бою, чем от болезни или старости.       А ведь до этого мы мило вели электронную переписку об искусстве, продолжив ее в реале, когда сидели в кафе или разгуливали по алко-фесту. Так почему, оставшись наедине, стали всплывать темы, которые не нравятся нам обоим.       — Давай не будем об этом. У нас не сходится мировоззрение, и я слишком жестокий человек, чтобы понимать твою точку зрения. Не хочу ругаться. Это бессмысленно в данном случае, потому что каждый останется при своем, — лезу в рюкзак, дабы найти кожаный пенал, где находились письменные перья, которыми я собиралась рисовать дальше. — Пацифист и агрессор не смогут найти общий язык касательно взглядов на жизнь.       — Я ни разу не упрекнул тебя в том, что твои взгляды на жизнь жестоки, — Хелия перетащил подушку, на которой он сидел прямо напротив моего холста, дабы продолжить разговор лицом к лицу. — Так же, как и окружающие не должны придерживаться тех же взглядов, что и я.       — Прекрасно, что ты это понимаешь, — острое перо окунается в чернильницу, и я веду по горлышку, дабы снять излишки и не наставить клякс. — Мы нашли общий язык в других вещах, так что не обязательно, чтобы мы сходились во мнении обо всем.       — Например, тебе нравится Моне, а я нахожу его стиль суетливым, — в голосе брюнета проскочил смешок. — И работы Ван Гога для меня излишне сказочные.       — Ты на ссору нарываешься? — поднимаю взгляд на специалиста и именно в этот миг понимаю, что он провоцировал меня специально, называя имена земных художников, что мне нравились. — А я нахожу картины Да Винчи излишне восковыми, и?       — Теперь ты меня провоцируешь, — на губах парня появилась улыбка.       У меня против воли вырвался гадкий смешок.       — Если бы я хотела тебя спровоцировать, я бы выбрала совершенно другие методы, куда более действенные, чтобы уложить противника на лопатки, — моя бровь издевательски изгибается, но приходится мысленно одернуть себя. Хватить тут свою извращенную натуру показывать.       А над чернильными венами холста полетели вороны.