Божественная терапия отношений

Лавандовая гора была нарисована на стене коридора, очень модно расписанного в таком в инстаграммном стиле, к которой привалился раненый Глен, пачкая всю эту конфетную красоту. А ведь Майк только недавно снял эту квартиру, теперь проблем с хозяевами не оберешься. Все ж Глен злодей, натурально! – Я в порядке, – сообщил он Майку явную ложь. – Просто зашел… чайку попить. У таких положительных парней, как ты, обязательно должен быть чаёк, чтобы отпаивать жертв таких отрицательных парней, как я. Судя по тому, сколько он болтал, совсем плохо ему не было, хотя голову наклонил так, что чёрные патлы все лицо завесили, и вообще выглядел беспомощно. Но соображал он всё равно не очень, иначе почему бы припёрся к Майку? Они как бы играли за разные команды. Глен был чёрным ведуном, Майк – светлым магом. Единственно, что между ними было общего – это то, что и те, и другие скрывали свою силу от цивилов. Ну и как прикажете понимать такое явление? – И на кой ты явился ко мне? – грубо спросил Майк, хотя на самом деле грубить не собирался, просто, должно быть, с Гленом случилось нечто из ряда вон выходящее, если уж он припёрся к Майку, а не к кому-то из своих нынешних дружков, и от волнения вышло грубовато. И ведь явился к Майку, который уже два раза вваливался к Глену разгонять шабаш, творящий волшбу, вредную людям. К Майку, который уже несколько раз пытался поговорить, отговаривая от вредоносного выбора, и перед которым Глен захлопывал дверь. К Майку, с которым вместе начинал учиться магии, а потом расплевался и с ним, и с учителем и ушёл искать "настоящей силы". К Майку, которого не видел уже больше года. – А мне не к кому пойти, – Глен усмехнулся кривой ухмылкой, поднимая голову, чтоб взглянуть на Майка пронзительно-голубыми глазами. – Только не говори, чтоб валил к своим дружкам. Во-первых, с их точки зрения, я их предал, когда они вздумали обращаться к Конеархалу, но я, знаешь, не мечтаю связываться с придурками, которые приносят человеческие жертвы. Такая уголовщина никогда хорошо не заканчивается. Во-вторых, хрен они умеют лечить такие раны. А ты целитель, в жопу его дери… – Не буду я Конеархала в жопу драть, я ж ему не конь! – отмахнулся Майк и, не слишком нежно подхватив Глена, потащил его к рабочему столу. Это был просто стол, но лечить на нем удобнее, чем на диване, и кровь, опять же, легче смывать. Глен совсем обмяк, и, надо полагать, ему волшбой таки досталось не меньше, чем ритуальным ножом. От раны фонило перекрывающим отток силы заклятьем. – Тебя хоть не на алтаре ранили, придурок? – с беспокойством спросил Майк. – Я уже с него скатывался! – сообщил Глен задорно, а красивые губы, кажется, стали ещё бледнее, по сравнению с тем, какими были три минуты назад. Отвратительно, хуже некуда. Через эту рану идет прямая поставка сил Глена Конеархалу! Он, конечно попытался сам себя прикрыть, но это плохо работает. Майк вздохнул, вытащил из-за занавески анкх и установил над головой Глена, теперь этот стол тоже стал алтарем. Майк не был уверен, что сможет призвать силу, которая равна Конеархалу, но он должен был попытаться, звонить и ждать нормального жреца некогда, тут счёт идёт на минуты. Самое ужасное было в том, что духов и божеств призывали силой искренних чувств, а искренние чувства спрятались под привычную корку подколок и подначек. Майк попробовал помолиться, взывая к Свету, и чувствовал, как беспомощен и тих его зов, как мало искренности его словах. Глен посмотрел на него, что-то понял и хмыкнул: – Просто заштопай меня на уровне тела, а там, может, и сам разберусь… Будто не понимал, что, если его так оставить, он умрёт, уже умирает, ему и часа не осталось. Майк кинул совсем больной взгляд на Глена, и понял по очень кривой ухмылке, что тот отлично понимает все и не верит в его желание спасти бывшего друга, которое спряталось с перепугу в глубине души. Боящееся лишиться Глена снова, как уже лишился когда-то. Лишиться его дурацких шуточек, хриплого смеха, его гордой независимости, тонких пальцев рук, излома бровей… Чувства боялись и прятались, как дети от пожара под столом, хотя именно это и не спасало. Потому что когда-то Майк решил, что Глен ушёл из-за него. Из-за попыток быть ближе, чаще смотреть, больше слушать,ему хотелось быть с Гленом, а не с какими-нибудь девицами, и это напугало Глена. Так Майк думал и теперь боялся чувствовать. А следовало бояться совсем иного, что чувств будет недостаточно, чтобы воззвать и быть услышанным. Нужно было испугаться того, что Глен сейчас уйдёт у него на глазах. Майк включил душераздирающую музыку из фильма, которую переслушивал не раз, она была из сцены, где герой прощался с умершим на руках другом. Теперь он позволил себе чувства – про фильм было не страшно ощущать – и, едва слезы подступили к глазам, полоснул себя ножом по груди. Светлым божествам тоже можно жертвовать свою кровь – в самых крайних случаях. Вроде этого. Анкх засветился зелёным, и в воздухе завис дух, очень мало похожий на светлого: во-первых, он был рогат, хотя и выглядел довольно человечно, во-вторых, с его шеи свисала огромная змея, кроме того, он был обнажен, так что его вздымающееся достоинство было отлично видно. Он оглянулся, хмыкнул и оказался облаченным в хламиду из листьев. – Вы светлый дух? – растерянно спросил Майк. – Бог солнца, куда тебе светлее, – ответил рогатый и пряднул оленьим ухом. – Во всяком случае, временами. А у вас, парни, я погляжу, неприятности. – Его чуть не принесли в жертву Конеархалу, – Майк кивнул на Глена, но его имени на всякий случай этому мутному существу не назвал. – А я думал, вы меня на вечеринку зовете, в смысле на оргию, – самозваный бог солнца присел на край стола. Стол через него продолжало быть видно, он клубился, как туман, и был то плотнее, то прозрачнее. – А у тебя, значит, с Конеархалом прямая связь. Миленько. – Я бы предпочёл отвязаться, – буркнул Глен. – Можешь начать поклоняться мне, – жизнерадостно предложил бог. – У нас к Конеархалом тёрки, так что связь я мигом прерву. – А вы кто, собственно говоря? – спросил Майк. – Кернунн! – радостно объявил бог. – Викканский бог? – поразился Глен. – Вы мне предлагаете стать викканской ведьмой? – Ага! Все так, приходи к нам, у нас есть пироги… которые ты будешь печь мне. Я не слишком требовательный бог, но пироги люблю, особенно с грибами. И ягодами. – И я перестану быть тёмным ведуном? – недоверчиво уточнил Глен. – Ну как тебе сказать. Гекату знаешь? Глен кивнул. – У нас общий культ, смею напомнить. А она лунная богиня. – А-а-а, но человеческие жертвы… – Устарело и не модно ещё с прошлой эры… – Ладно, при условии, что вы меня спасёте от Конеархала сейчас и будете защищать от него в будущем – подписываюсь, – довольно измученным тоном сказал Глен. Кернунн извлёк из воздуха какой-то крючок, подвёл его к ране Глена и дёрнул. Майк увидел, что связь оборвалась так легко, будто это было очень простым делом. Кернунн и впрямь был сильным божеством. А все так несерьёзно относятся к викканцам. Похоже, ему придётся пересмотреть своё отношение. – Приходи сам и приводи двух друзей, – засмеялся Кернунн абсолютно нечеловеческим смехом. – Как минимум этого дружка приводи! Он кивнул на Майка и, когда Глен перевёл взгляд на него, надавил на рану так, что тот вскрикнул, и рана, брызнув густой кровью, на глазах заросла. – Вуаля, мои обязательства по договору выполнены. – А как вы могли ошибиться, решив, что тут оргия? – торопливо спросил Глен, явно боясь, что Кернунн тут же исчезнет. – А это ты своего милого дружка спроси, о чём он думал, когда меня вызывал. Я, в конце концов, бог плодородия, для меня такие вещи обыденны. Пока, милашки, – и Кернунн все же исчез, ехидно хихикая. – Майк? – спросил Глен, и Майк, покраснев до кончиков ушей, потянул ворот футболки и нервно выкрикнул: – Да, я тебя хочу, даже сейчас! Глен проворно соскочил со стола. – Во дурак, – сказал он, – нет чтоб раньше сказать… Подошёл к Майку и обхватил его за талию. – Я, может, тоже хочу, давно. Устроим оргию на двоих? – Во имя Кернунна? – нервно спросил Майк, у которого происходящее не укладывалось в голове. – Можно и во имя, – согласился Глен и поцеловал его. А в ушах у Майка стоял нечеловеческий смех.