Мольба

Тонкие пальцы в следах от угля для рисования медленно скользили по ткани, оставляя на ней серые грязные следы, но её обладатель, обычно бесконечно недовольный каждой промашкой, сейчас молчал и плавился в горячих объятиях. Пальцы скользнули выше, - к толстому шершавому ремню штанов и умело расстегнули пряжку с лёгким металлическим звоном. Губы парней страстно ласкали друг друга, сплетая языки в бесконечном пламенном жаре, от чего с губ нижнего сорвался прерывистый стон. Такой непоколебимый за работой - и такой нетерпеливый сейчас в одной постели со своим соседом. Юноша, сидящий на его бёдрах, дразняще разорвал поцелуй, облизывая свои и без того влажные губы, расплываясь в блаженной улыбке - огонек в его глазах дьявольски сверкнул. Тьма помещения вуалью покрывала их тела, нарушаемая лишь слабым серебряным отблеском луны сквозь раздвинутые шторы. — Хайтам, — его голос, слегка хриплый от возбуждения, заставил парня под ним мелко дрожать от зова его имени таким низким, томным тоном. Тихий скрежет металла наручников об спинку кровати привлек к себе внимание, — Ты не можешь освободить руки. — Кавех... — даже сквозь шёпот Аль-Хайтама было чётко различимо, как подрагивает его голос. Он громко сглотнул слюну, которая словно комок иголок медленно и остро проходила через горло и резко дёрнулся всем телом, крепче вжимаясь своим пахом в мягкие ягодицы парня, что сидел сверху, на что тот лишь усмехнулся, скользя своими бедрами по ткани чужой одежды. Хайтам судорожно закусил нижнюю губу и тонко заскулил, чувствуя, как щеки алеют от нарастающего жара внизу живота. — Я сказал не можешь, — он посмотрел на блестящую сталь наручников, прикованных к спинке кровати, что окольцевали руки парня, снова облизывая свои губы, примыкая ими к чужой шее. Холодные пальцы пробрались дальше, проводя кончиками по торсу и очерчивая каждый кубик пресса медленно и томно. Ладонь почти спустилась ниже, наконец прикасаясь к изнывающему от желания Аль-Хайтаму, но в последний момент Кавех остановил свою руку. Кавех отстранился на секунду, оглядывая жаркое тело любовника и снова впился жадными поцелуями в шею парня. Он исследовал и изучал языком каждый сантиметр кожи, кусая нежные и чувствительные участки, заставляя тело под собой в немом жесте хватать ртом воздух и хрипло стонать. Гордость не позволяла Хайтаму умолять, но эти мольбы были отчётливо слышны сквозь его жесты - каждый раз, когда тот выгибал спину и прижимался вставшим членом к чужим бедрам, когда он тонко скулил, пока партнёр нагло дразнил его, заставляя млеть от страсти и сходить с ума от туманившего рассудок желания. Ощущение того, как сильно возбуждение, - возбуждение из-за Кавеха, - дурманит сознание Хайтама, который славится своим непоколебимым спокойствием, пьянило, а чувство власти над строгим учёным, который сейчас смущённо краснел, откровенно льстило. Бёдра снова проскользнули по паху, упираясь в твердый член, явно видный из под очертания обтягивающих штанов. Парень громко взвыл, сильно зажмуривая свои глаза и впиваясь верхними зубами в алую губу, - маленькие капельки крови медленно потекли ниже по подборку. Очередной скрежет стали наручников донесся до чужих чутких ушей, но не успел Кавех вставить и слова, жалобный стон заполнил комнату, отражаясь от стен и обволакивая своим очарованием всё тело, заставляя юношу вздрогнуть. До этого момента он старался игнорировать собственный комок желания, который теплился внизу живота, но сейчас жажда близости накрыла его с головой. Невозможная и непереносимая жажда горячей и грубой близости с Аль-Хайтамом. — Пожалуйста, Кавех, — парень не выдержал, приоткрывая заслезившиеся глаза и бросил молящий взгляд на партнёра. Забросив гордость далеко внутрь собственной души и на эту ночь забыв, что такое снобизм, Хайтам умолял. Его жалобный тон и красный яркий румянец на щеках чертовски манили - и Кавех не смог выстоять против такого. Он медленно спустил с любовника штаны, оставляя на нём лишь тонкую ткань нижнего белья, которая сильно натянулась в районе паха: член Хайтама стоял, почти прижавшись к животу, а возле головки образовалось маленькое мокрое пятно. Случайное прикосновение руки Кавеха к органу вызвало волну мурашек по всему телу и сдавленный стон с чужих губ. Вскоре и белье оказалось вне разгоряченного тела. Юноша дорожкой поцелуев прошёлся по всему телу от шеи до паха, оставляя влажные следы на каждом сантиметре. Кавех любил дразнить своего нетерпеливого любовника, который всегда брал то, что хотел, ненавидя медлить и искренне презирая долгие прелюдии, но сейчас он был податлив, как никогда прежде, позволяя делать со своим телом всё, - обездвиженные руки играли здесь не последнюю роль. Но время дать Хайтаму то, о чём он так жалобно просил, пришло. Парень взял головку члена в рот, надавливая языком на самый её кончик, после мягко облизывая поверхностью, покрывая всю головку вязкой слюной. Его партнёр снова вздрогнул, дёргая руками в безуспешной попытке освободиться от сдерживающих его оков. В голове мужчины крутились картины того, как он грубо берёт Кавеха за волосы и имеет в рот так жестоко, насколько он умеет, отыгрываясь за все издевательства, и от этого блаженства его отделяла проклятая железка на запястьях. Даже сейчас юноша игрался с ним, не принимая весь член сразу в глотку, очень медленно продвигаясь и беря чуть больше с каждым разом, не давая сразу всего, чего хотелось Хайтаму. Вскоре он принял орган наполовину, старательно обводя скользким язычком каждую венку, облизывая член по кругу и лаская бёдра партнёра руками, иногда впиваясь в мягкую кожу ногтями, когда парень начинал наглеть и двигать бедрами, заставляя Кавеха принимать глубже: но здесь он диктовал правила, не позволяя Аль-Хайтаму своевольничать. Ноги парня дрожали, и он судорожно разводил их всё шире, изо всех сил стараясь не терять последние крупицы самообладания и пытаясь перетянуть инициативу на себя, но даже само тело противилось этому: ему очень нравилась эта строгая сторона Кавеха. Такое поведение заводило и пьянило лучше наикрепчайшего алкоголя, который только можно было найти в Сумеру. Взгляд Хайтама был прикован к чужому лицу: как красиво его любовник заглатывал член, - сейчас он был совсем другим сравнительно его обычного поведения, когда тот ртом с лёгкостью доводит своего соседа только до глухого раздражения. В эту минуту же он показывал весь свой авторитет и ввергал партнёра в омут похоти до потери рассудка от удовольствия. Теплый язык проходился по самым чувствительным точкам, точно зная, как заставить парня дрожать и срывать голос на пламенных стонах. Но Кавех неожиданно остановился, вытирая свой рот и поднялся повыше, бедрами снова усаживаясь на привычное место, намеренно задевая стоящий член. Он одним легким движением снял наручники с Аль-Хайтама и слегка покрутил ими в руках, с вызовом смотря в глаза напротив. Этот сигнал был расшифрован однозначно и других вариантов у него быть не могло. Он резко схватил юношу за руки, скидывая его с себя на кровать и быстро оказываясь сверху: теперь главенствующее положение было полностью в его руках, а парень под ним в его абсолютном распоряжении. Быстро сдернув с него штаны, открывая себе необходимый доступ, Хайтам ударил его по ягодице, оставляя на ней жгучий краснеющий след и довольно усмехнулся: сталь все это время была не только на его руках, но и внутри Кавеха, - небольшая анальная пробка с зелёным кристалликом была давно вставлена. Предусмотрительно, зная, как сильно Аль-Хайтам ненавидит медлить, в сексе предпочитая брать сразу то, что хотел. Он быстрым движением сорвал рубашку с чужого тела, что сопровождалось треском ниток: несколько пуговиц оторвалось, но парень решил, что наругает соседа за очередной испорченный элемент одежды чуть позже. Кавех полностью растворился в сладком наслаждении, прикрывая глаза, и тихо простонал, позволяя любовнику делать с его телом всё, что только может придти в голову. Каждый сантиметр изнывал от бешеной жажды близости, но он держался стойко, не опускаясь до пламенных жалобных просьб. Хайтам осторожно потянул за основание пробки, задерживая её на самой широкой части и сильнее растягивая разгоряченное тело под собой. С губ сорвался более громкий стон и парень судорожно выгнул спину, хватаясь пальцами за светлые простыни и стягивая их поближе к себе, крепко впиваясь ногтями в мягкий матрас. Желание отомстить за все мучения, которое прежде разгоралось жарким пламенем, мгновенно потухло до состояния пепла, когда до ушей Аль-Хайтама донеслись тяжелое дыхание Кавеха и его мягкие стоны. Он мгновенно вынул пробку резким движением, заставляя юношу под собой глухо вскрикнуть. — Нельзя понежнее? — Кавех закатил глаза, толкая парня в плечо и окинул того коротким гневным взглядом. — Нельзя, — Хайтам был категоричен, снова шлепая парня по ягодице и придвинул его бедра к своим, приставляя головку ко входу и плавным толчком проникая внутрь на всю длину, начиная двигаться. Он бросил сосредоточенный взгляд в глаза напротив, - Кавех ненавидел, когда он переключался на контроль разума, предпочитая, когда его любовник даёт волю своим несдержанным чувствам. Юноша крепко обнял партнёра за шею, осторожно царапая кончиками ногтей чужую кожу и припал губами к мочке уха, нежно покусывая её и проводя горячим языком по шее, выдавая едва слышные томные стоны, раз за разом повторяя имя Хайтама и горячо, жарко упрашивая его ускорять темп своих движений и умолял брать глубже, не заботясь ни о чём, кроме их крышесносной страсти. Тяжело вздохнув и поймав себя на том, как медленно перед глазами мутнеет мир и лицо любовника, парень сорвался на бешеный темп, не находя в себе силы сдерживаться и сохранять жалкие крупицы самообладания. Он с громкими шлепками ударялся об чужие бедра, всё грубее вбиваясь в податливое тело резкими и быстрыми толчками. Кавех находил в себе силы лишь просяще скулить под телом партнёра, судорожно впиваясь ногтями в его спину, проводя на ней алые полосы. Обоюдный оргазм не заставил себя долго ждать: Хайтам излился глубоко внутри парня, помогая ему ритмичными движениями ладони по возбуждённому члену. Кавех закончил в чужую руку с протяжным стоном. Парень обессилено упал на кровать, успевая только оставить один влажный поцелуй на щеке любовника, нежно поглаживая его по плечам, прежде чем усталость взяла своё и Аль-Хайтам отключился, проваливаясь в беспокойный сон. Юноше оставалось только тихо подняться с кровати и позволить ему отдохнуть после тяжёлого рабочего дня и горячей ночи: время оказалось чересчур скоротечно, в свои права почти вступило утро. Кавех ловко подхватил свою рубашку с пола, покрывая ею свои плечи и стал лениво застегивать её, в голове яростно отчитывая Хайтама за несколько сорванных со своих мест пуговиц и завороженно смотря на брезжущий за окном рассвет. В отражении окна он увидел очертания своей фигуры — и слегка улыбнулся своему отражению. На полу лежали незаконченные чертежи для нового проекта, который тот начинал в порыве притока вдохновения, но неизменно бросал это дело, упрекая себя за растерянный талант и вопиющую бездарность. На кончиках пальцев ещё осталась осевшая угольная пыль. Тяжело вздохнув, Кавех вновь принялся за работу.