Лорна

      Святой Бейлор разрешал своим грешным сёстрам гулять во внутреннем саду Девичьего Склепа и посещать дворцовую септу. Её муж был не столь благороден. Пять комнат в Футхолде — всё, что она видела последние двадцать лет. Спальня, молельня, уборная, светлица для рукоделия и проходная.       Лорна выучила каждый камень в их стенах, она знала, сколько шагов от вечно закрытой двери из железного дерева до решетчатого окна, из которого, если постараться, можно было увидеть городские крыши и далёкий блеск солнца на водах Мандера. Она привыкла к ним, как узник привыкает к цепям, как ночные звери привыкают к темноте. Ей казалось, если двери вдруг откроются — она в ужасе бросится прочь, спрячется в тёмном чулане. Казалось, что свобода ранит её, убьёт, как воздух убивает рыб.       И всё же она ставила свечи Воину и просила его освободить её.       Никогда не Матери. Лорна была перед ней слишком грешна.       У деревянного Воина не было лица, только чёрточки, отдалённо напоминающие глаза, рот и нос, и Лорна всякий раз видела в нём разных людей. Иногда это был её драгоценный Бирен с его робкой улыбкой и сильными руками. Иногда король, полный надежды даже среди отчаяния. Но чаще всего — чаще всего он был похож на Эйгора Риверса, хмурого и сердитого, преданного без лести и без обмана. Эйгора Риверса, который поклялся однажды вернуться.       Может быть, и в Тамблтон тоже?..       С королём и его братом дружил её отец, лорд Шаил Футли. С гордостью он рассказывал, как его, тогда ещё оруженосца, исполненного гордости и больших надежд, выбил из седла двенадцатилетний Деймон. Как он обнял его после турнира и попросил прощения, потому что лорд Шаил так надеялся получить главный приз и порадовать больного отца и молодую жену. С тех пор они были верными друзьями, и король так же часто наезжал в Тамблтон, как отец — в его болотные владения или столичный особняк.       А где король, там и его свита.       Очаровательный пошляк Моандер Бейнфорт, лукавый Робб Рейн, весёлый Обри Амброз... и Бирен, её драгоценный Бирен, скромный и незаметный во всём, кроме рыцарских деяний, красивый той удивительной красотой, которая рождается из смеси старых родов и крови Таргариенов.       Лорна любила его дразнить — она была ребёнком, она не понимала ещё, почему ей так важно вызвать у этого застенчивого рыцаря улыбку или сердитый возглас, почему сердце её так бьётся, когда он наконец начинает отвечать остротой на остроту и шуткой на шутку. Она поняла так поздно — слишком поздно, когда всё было уже решено. Когда королевское войско стояло в Тамблтоне, брошенное предателями из Приречья, без надежды на подкрепление, обречённое на мучительную осаду или быстрое, позорное поражение.

* * *

      — Я люблю его, дядя Деймон, — призналась она королю, и ей было страшно стыдно говорить такие слова. Но король только ласково погладил её по голове и позволил себя обнять, спрятать горящее лицо у него на груди. Он всегда был добр к ней, её король.       (Он был добр ко всем, даже к своим врагам.       Он никогда не поступил бы так с их дочерями.)       — Если хочешь, я спрошу его, что он думает о тебе, Лолли, — предложил он тогда. — И если вы между собой согласны, с радостью послужу тебе сватом.       — Но ведь война, — неуверенно сказала она. — Всё так серьёзно, лорд Риверс говорит, мы погибли, если...       — Серьёзно, — кивнул король. — Именно поэтому нам так нужно немного радости. А что может быть радостнее, чем единение сердец и весёлая свадьба?       — Что нам нужно, — сказал его брат сердито, — так это деньги, которые ты собираешься бездарно просрать.       — За неимением денег сойдёт и какая-никакая радость, брат, — ответил король, и у Лорны была настоящая свадьба.       Её венчал септон Нивелл, королевский духовник. Король вёл к венцу её жениха; его брат, пусть и бранился на напрасные траты, всё же выступил вторым другом жениха, как и Красный Бивень Хилл, бастард Крейкхоллов и ещё один сын Недостойного государя. На пиру она сидела рядом с королевской семьёй — с теми, кто оставался после того, как корабли из Хайгардена увезли дам и детей вниз по Мандеру и за Узкое Море. Она танцевала с ними всеми — с королём и Роббом Рейном, с Красным Бивнем и Обри Амброзом, даже с Кайлом Котом и Зелёным Галтри, хоть они и были простыми рыцарями.       Во время провожания принц Эйгон подрался с Герри Касвеллом за её башмачок.       Он не верил в победу, их дорогой король, но он верил, что сможет избежать поражения. Так сказал ей Эймон, его сын:       — Папа придумал, как выкрутиться. Им придётся признать нашу правоту, выслушать нас. Айронвуд поднял восстание и выиграл — почему не мы?       Но подлый ворон натянул лук, и Эймона не стало, не стало их короля, не стало задиры Эйгона и многих, многих других. Не вернулся с Краснотравного Поля её отец, не вернулся и Бирен, и с башни Футхолда ещё долго были видны столпы чёрного дыма — мертвецов было столько, что их не стали хоронить, а по приказу Дорнийца свалили штабелями и сожгли.       А Лорну ждала новая свадьба. Таков был приговор узурпатора: за поддержку законного короля она отдаст своё право на Тамблтон мужу, которого ей выберет корона. Они выбирали старательно — второго такого мерзавца ещё поискать.       Она только надеялась, что брачная ночь не прошла даром, что её первенец будет сыном её любимого, что именно он станет её наследником. Но узурпатор был умён — девять месяцев до свадьбы её держали в Девичьем Склепе. В доме её короля, где когда-то она была дорогой гостьей, где она играла с маленькими принцами и принцессами, где училась у леди Ханны заморскому искусству вязания. Девять месяцев, и потом у неё отняли её малыша.       Но она не позволила узурпатору победить.       Сколько бы новый муж ни приходил к ней, сколько бы раз его семя ни пускало в ней корни — оно не приносило живого плода. У Лорны ещё оставались друзья — верные служанки, старый мейстер, знахарка Дорис. А когда не стало друзей — остались её руки, а шеи младенцев были такими тонкими, такими слабыми...       Она никогда не молилась Матери, хотя ей было, о чём молиться. Она была слишком грешна перед ней.

* * *

      Она сидела за вышиванием — цветы и травы, ничего крамольного, иначе муж отберёт полотно и нитки и ей опять придётся целыми днями смотреть в стену и гонять мысли по кругу, пока они не начнут путаться, заплетаться и исчезать совсем. В воздухе тянуло гарью, как будто настала осень и жгут листву, но она была уверена, что на дворе жаркое лето — даже в её покоях порой становилось нечем дышать, а потом в окно стучали струи грозового ливня.       Она сидела за вышиванием и думала, позволят ли ей сделать покров к статуэтке Воина, или муж сочтёт узор из мечей и стрел выражением её недостаточно верноподданных мыслей, когда дверь из железного дерева распахнулась.       На пороге стояла незнакомая ей служанка — растрёпанная, испуганная, в сбившемся набок чепце и слишком дорогом платье. За спиной у неё толпились люди с оружием в руках, в доспехах с серебряными лапками.       — Госпожа! — служанка рухнула на колени. — Не карайте нас, госпожа!       Лорна недоумённо на неё посмотрела, нахмурилась.       — Госпожа, город окружён людьми Чёрного Дракона, — объяснил один из мужчин. — Ваш муж убит. Вы наша леди, госпожа. Не карайте нас слишком сурово.       Она не верила своим ушам, но в воздухе тянуло гарью, и ей в самом деле позволили выйти за дверь её покоев. Спуститься по лестнице и даже выйти во двор замка, подняться на стену. Чёрные драконы сияли для неё ярче золотого солнца.       — Открыть ворота! Подать мне хлеб и соль для встречи наших друзей! — она не говорила так долго, что голос её стал совсем тихим, но приказ всё равно услышали и поспешили исполнить.       Лорна стояла в дверях замка, пытаясь не слушать, как ей наушничают друг на друга слуги её мужа. Что та девица была его наложницей, что этот лакей ворует, а тот насмехался над бесплодием леди Футли... она прогонит их всех до единого, но не убьёт ни одного.       Она не узурпатор, она будет к ним милосердна.       Когда король воссядет на престол... надо спросить, какой, неужели Деймон Малый, который когда-то облил розовой краской её подол?.. Когда король воссядет на престол, она вернёт своих верных слуг, если они ещё живы, и переедет в столицу, чтобы никогда больше не видеть Футхолд. Она ведь королевская тётка, пусть и только по браку. И он даст ей денег на то, чтобы найти...       — Моя леди, — против всякого ожидания, капитан осаждавших преклонил перед ней колено.       Красивый юноша, совсем молодой, безбородый. Со светлыми волосами валирийца и удивительно похожий на покойного лорда Шаила.       — Мой лорд, — она склонила голову. — Позвольте узнать имя нашего нового господина?       Юноша улыбнулся — робко, застенчиво, страшно знакомой ей улыбкой, и она поняла, что спрашивать было не нужно. Что она знает ответ.       — Я Бирен Футли, моя леди. Скажите, вы ли... вы ли моя мама?