***
Чонгук рисует на полях тетради, не вслушиваясь в монотонную речь учителя. Рисует глаз с любимой под ним родинкой, с родной. И знал бы его обладатель в скольких предметных тетрадях он успел побывать. Его нога немного дёргается вверх вниз, губу немного закусывает и пытается сосредотачиваться на учебе, вот только шатеновые волосы, пахнущие табаком никак не покинут его мыслей. Его руки с набухшими венами, длинные ноги, алые губы и глубокие глаза поработили разум Чонгука. Он ждёт трезвона, он выйдет из кабинета первым, он рванёт на парковку. Тетрадь хлопает через секунду звонка, а через ещё несколько его духу здесь словно и не было. Он с румянцем на щеках, потому что предвкушает, потому что не может не думать о нём. Весенняя погода поднимает настроение выше некуда. О чём ещё мечтать? Ласкающий тёплый ветер и Тэхён. Ноги несут его сквозь толпу машинально, врезаясь изредка, но ничего его не остановит, ничего не испортит ему настроение. Конец школы, весна, Ким Тэхён. Вокруг шум, разговоры, хохот школьников. Чонгук не вслушивается, он по одиночке, идёт по полюбившемуся маршруту, который последние месяцев шесть не изменяется, который он не изменит и, пусть, Тэхён не будет его ждать, всё равно пойдет им. Мало кто ходит здесь, Чону это нравится, он наслаждается опущенными деревьями, которые укутывают улицу, скрывая её от редких за облачным небом лучей солнца. Он напевает ту же попсу, тихо, как будто секрет, чтобы никто не услышал, даже в этой тиши. В глазах огонь, в сердце трепет, а на лице улыбка, когда видит до боли родной немолодой серый ауди. С нелепой улыбкой на лице он приближается к автомобилю, а внутри уже ураган бушует, его сейчас ничего не волнует, проблем не было, нет, как и людей вокруг. Он очень старается не улыбаться преждевременно, но это само, эта глупая лыба сама растекается по его лицу, необратимо. Он запрыгивает в салон, сразу же закидывая рюкзак на заднее, как его губами сразу же завладевают, так нагло, с таким напором, словно в разлуке, словно мало. А ему, да и Чонгуку мало, всегда мало. Тэхён властно проникает языком, параллельно мурлыча, а Чонгук лишь изгибается как только можно от нахлынувшего возбуждения в штанах. Только когда Тэхён оставляет его и так влажные и слюнявые губы в покое, то удаётся просто посмотреть в глаза, насладиться им, что может видеть его, трогать, что он только его, какого-то глупого Чон Чонгука. — Тэхён! — и когда Чону удалось рассмотреть Кима без влияния возбуждения и напористых поцелуев, то в глаза бросаются разбросавшиеся по лицу ссадины и небольшой, но яркий синяк возле глаза. Сердце моментально сжалось, кровью облилось. Чонгук знает, что его парень такой, чем занимается, не осуждает, ему просто больно за его раны. — Ну ты посмотри на себя. Болит? — он аккуратно целует каждую его ранку, притягивая его лицо к себе. Тот лишь отнекивается и держится за драгоценные ручки. — Всё в порядке, маленький мой, — его руки неожиданно спустились на талию, а голова зарывается в волосах, медленно опускаясь к шее, — не дурмань меня, поедем? — Куда? — Где хорошо, мой маленький принц, — он загадочно ухмыляется и переключая передачу, жмёт газ в пол. — Надолго? — До вечера. Не бойся будем к одиннадцати, родителям твоим я тебя верну,— он усмехается, по доброму, любя, одной рукой властвуя по его внутренней части бедра. —Кстати, когда ты познакомишь нас? Чонгук давится воздухом, который нещадно вдыхал через открытое окно автомобиля, а затем с красным, от прилива крови, лицом поворачивается к Тэхёну, просто представляя эту встречу. — Когда я увижусь с твоими, — уже победно хихикает Чон. — Хорошо, я разворачиваюсь. — Нет-нет-нет! Тэхён смеётся, а Чонгук, немного пообижавшись на него, из-за того что проиграл, искренне и влюблённо улыбается, наслаждаясь им. Если бы Тэхён был наркотиком, Чон определённо был зависимым. А Тэхён уже пытается вывести новую формулу кайфа "Чон Чонгук". С городских улиц, которые в скором времени сменятся деревьями и длинным шоссе, взгляд падает на Кима. На его помятый вид, безразмерные майку и штаны, запутанные волнистые волосы, сигарета в немного костлявых пальцах. Всё в Тэхёне так гармонично, так совершенно, что он не знает чем таким его заслужил. Дорога не короткая, они успевают остановиться на заправке, где кушают хот-доги, успев испачкать друг друга соусами. Чонгук громко поёт песни на пустом шоссе, а Тэхён держится, чтобы не расцеловать своего маленького. Своё чудо, как он его только не называет, сколько ещё раз назовёт, всё про любовь. Чонгук ещё никогда не был счастлив. Каждый день с Тэхёном ему уже подарок. Тэхён подарок, а всё связанное с ним, всё что бы не делал с ним, волшебно, приятно и чудесно. Время переваливает за три, Чонгук дремлет, чуть-чуть сопит, а Тэхён укрывает свою драгоценность пледом одной рукой и верно держит путь. Громкость магнитолы он убавляет, вслушиваясь в звук мотора и дующего в салон ветра. Он часто окидывает спящего Чонгука взглядом. Когда он рядом ему не нужен адреналин, не нужен кайф, Чон ему всё это заменяет в пятикратном размере. Пальцы стучат по рулю, когда слышит старую, но тем не менее знакомую песню. Дорога пуста, впереди серый асфальт, а вокруг пелена зеленых деревьев. Тэ изредка отвлекается одной рукой, чтобы поправить положение волос, но другая, то же в ссадинах и покрасневшими косточками пальцев, неизменно приклеена к рулю. Автомобиль убавляет скорость в небольшом леску. Чонгук сонно раскрывает глаза, когда Тэхён проводится рукой по его телу, залезая под рубашку и свои бархатным голосом ласкает уши. Чонгук целует его в ответ, чтобы не стать жертвой его щекотаний. И это работает, Тэхён вжимает в свои ладони тонкую талию Чонгука, прижимая к себе ближе и, как всегда, блаженно мурлыкая. Тэхён выпрыгивает из машины, а Чон за ним, но ленивее, слабо открывая дверь и так же закрывая. Ким проверяет наличие сигарет и телефона в карманах, а потом магнитом прижимает руку к талии своей безграничной любви, другой же держит плед, ступая по сухим веткам и неровной дороге своими старенькими конверсами. — Неужели ты расправишься со мной в этом лесу? — Гук смеётся, а на лице партнёра замечает ухмылку, тоже радостную, тоже искреннюю. — Самое страшное, что я могу сделать — лишить тебя девственности, — Чон щипает его в бок, а тот лишь айкает и хрипло смеётся. — Я не хочу видеть тебя за решёткой. — Да кто узнает-то?! — громкий возглас разносит эхом в глубь леса. Чон прижимается всё сильнее и ближе, пытаясь зацепиться за его аромат, хоть и табачный, но самый любимый, значащий для него нескончаемо много. Лес обрывается, деревьев становится всё меньше, а синева немного облачного неба становиться шире. Длинные пальцы поглаживают по талии, пытаясь сократить и так несуществующее расстояние между телами. Чонгук ахает когда видит переливы бескрайнего моря, когда слышит бушующие приливы волн и пустой каменный берег. Он с приоткрытым ртом смотрит в глаза Кима, а тот довольно поднимает краешек губ, принимаясь провожать своего спутника дальше. Камни приятно шумят под ногами, как и море и его волны. Синева неба с редкими облаками отражается в нескончаемых волнах, а лёгкие глубоко вдыхают свежий бриз. У Чонгука перехватывает дух, а рядом идущий Тэхён, который прижимает его к себе увеличивает эффект раз в сто. Тэхён стелет плед и усаживается первым, стуча рукой между ног, куда безмолвно указывает сесть Чонгуку. Щёки алеют, сердце усиливает стук. Он почти лежит между ног Кима, улеживаясь на его тёплой груди. Ветерок свежий и не очень-то и тёплый, но Тэхён очень тёплый, а его худое тело самое надёжное. — Чонгук, наверное это будет глупо, — что-то вроде смущения испытывает Ким, но говорит прямо и как-никогда уверенно, — но мне всегда мало тебя. — Я знаю, Тэхён, — далее краснеют уши, на которые Тэхён довольно хрипит. — Откуда же? — Мне тоже всегда мало того, что имею безгранично много. Как-то глупо, непонятно, но это так, — он смотрит в даль синевы моря и переливного неба с розовыми оттенками, вдыхая и выдыхая что есть лёгкие и, отдаваясь ощущениям и Кимовым блуждающим рукам. Тэхён, как это и случается, срывается и начинает нежно касаться его шеи губами, выстраивая маршрут до его губ. Он нежен и чёток, своего добивается. Чонгук оказывается под Тэхёном одаривающем своими поцелуями и овладевающем его губами, облизывая их, жадно, горячо влажно, а затем проникая в его рот, переплетаясь языками, оставляя на чужих губах ранки. Чонгук беспорядочно дышит, камни под спиной шумят и неприятно шевелятся, а в школьных штанах, хоть и не прилегающих ужасно тесно, одно только его прикосновение уже сводит его с ума. Ноги немного дрожат, внизу ноет, а Тэхён не стесняется расстегивать его рубашку и оставлять на его теле поцелуе, а в самых незаметных местах бордовые отметки. Тэхён спускается всё ниже и находится у ширинки штанов, а затем, как и остальные части его тела целует, на что Чонгук вздрагивает и издаёт звук похожий на стон, настолько приятный, что Тэхён продолжает, что сделал, а Чон руками дотягивается до его головы и пытается оттащить. — Опять меня обломаешь? — на его лице грусть, хоть и самая драматизирующая. Но он и вправду расстроен. Он усаживается и притягивает его к себе. — А ты хотел прямо здесь? — Чон возмущён, но возбужден, чему предела нет. — Ну да, — он получает шлепок по спине, от обнимающего его парня. Чон усаживается сбоку, положив голову на его грудь, поближе к предплечью, выдыхает от нахлынувших чувств и закрывает глаза, наслаждаясь теплом родного тела, морским воздухом, шумом моря и голосом любимого: — Знаешь почему я привёз тебя сюда? — Чонгук мотает головой и хмыкает, а Тэхён с трудом отлипнув от его взгляда, переводя его на горизонт, встречающий рассвет. — Помнишь, когда ты впервые обломал меня, ты ещё тогда так перенервничал, — Чонгук сжимает его ляжку с недовольной гримасой, но сердце трепещет, — ты тогда сказал, что хочешь просто сидеть со мной на берегу моря, любоваться закатом и целоваться, — Чонгук резко вдыхает, разворачиваясь к нему лицом с самым удивлённым личиком и широкими зрачками. Ещё немного и он растрогается. Он цепляется руками за его шею и как можно крепче обнимает, пытаясь связать речь, вот только эмоции не дают. — Я тебе говорил, что люблю тебя, Тэхён? — голос немного хриплый из-за кома чувств. Чонгук наверное ляпнул тогда такое на нервах, а Ким запомнил и устроил незабываемое свидание. Глаза уже немного влажные. —Кажется припоминаю. После долгих поцелуев, "золотого часа", когда губы уже искусаны и ещё очень влажные, оба за руку плетутся к машине. У Чонгука ещё всё цветёт внизу, а вспоминая как ласкал его Тэхён, ещё ниже становиться ужасно горячо и узко. Тэхён буквально сводит его с ума, пусть это глупо и его поймет не каждый, он рад утопать в нём, утопать как в этом бескрайнем синем заливе. Они усаживаются, Тэхён кидает плед назад, мечтая закурить. Сигарета тянется к зажигалке, только в этом точном действии в котором он профи, возникают проблемы, а точнее, его трясущиеся ладони. Тряска не большая, но заметить легко, сигарету зажигает, после чего быстро затягивается и заводит двигатель, но его сражают: — Всё в порядке? — глаза Чонгука направлены на руки Тэхёна. Он любит ими любоваться, но ужасно переживает когда они в таком состоянии. — Ага, пустяк, — Тэхён короток и хочет увести разговор куда подальше от этой темы. Его маленькому не обязательно знать от чего это, плачевно закончится. — Ты принимал? — Тэхёна атаковали прямо со спины. Сердце нервно стучит, ударяя прямо в уши. — Да, — короткое, честное и пронзающее Тэхён ждал криков, возмущений и ударов. Как и бывает, что и заслужил. Всегда молит прощения, обещает, что исправиться, что завяжет. Вот только каждое пребывание в долгом одиночестве сопровождается кайфом и эйфорией. Он не идеален и ненавидит себя за это. В машине тихо, любимые глаза отвёрнуты к окну, а голос полный боли нарушает мучащую тишину: — Поехали домой. Тэхён с поникшим взглядом жмёт газ, понимая, как накосячил. Чонгук просто волнуется, он не хочет найти его валяющимся с передозом в комнате, он просто хочет лучшего для самого любимого и ценного. Всю дорогу Чон едет с поджатыми руками к груди и самым хмурым лицом. Атмосфера не лучше, ужасно давит. Самое давящее — чувство вины. Тэхён всегда лажает, всегда наступает на эти чёртовы грабли. Он может только восхвалять терпение Чонгука, насколько он мудр, что прощает, что верит такому. И сколько Тэхён готов молить прощения на коленях перед ним, вряд ли он сможет долго это выносить. Темно. Ветер усиливается, а взгляд Тэхёна становится всё безжизненным, тусклым, погасшим, хоть и пытается держать непробиваемым. Когда улицы становятся людными, картинка ярче, а пробки больше, то становится ясно, что они в городе. Чонгук ничего не сказал. Больше нет криков, нет слёз. Разочарованный взгляд отвёрнутый в окно. Он не хочет на него обижаться, в груди огромная и едкая горечь, вот только и Тэхён из этого выносить что-то должен. И он выносит, каждый раз как пытка, только не учится и ступает в одну и ту же яму. В это дно. Ауди останавливается около частного сектора, напротив дома Чонгука. Чон рывком цепляется за механизм и резко открывает машину, уже вылезая из неё, если Кимова рука не остановила его. — Чонгук, — тот с обиженным и сердитым лицом наполовину оборачивается на зов. Как бы он хотел поцеловать его на прощание, побыть в его объятиях, поластиться ещё, послушать его мурлыкание, — я люблю тебя, принц мой маленький. Чон ещё стоит вкопанным несколько секунд и кидает расстроенный и полный боли взгляд, ничего не говорит, вытаскивает руку и удаляется. Иронично, но когда Чонгук уходит вот так, именно тогда Тэхён цепляется за дозу. Водоворот. То ли скука или ошибка молодости, которую не повернуть вспять, это мешает. Ужасно. Силуэт парня удалился в глубь светящегося в окнах дома, заметно хлопнув дверью. Тэхён с тем же безжизненным взглядом уезжает. Не знает куда: побиться, напиться или заткнуть боль веществами. Он не заслуживает Чонгука, но безгранично его любит. Он не идеальный, но он любит, души не чает.***
Одна из бесконечности хат, где Тэхён ошивается с такой же неидеальной частью общества, забывая боль в дыме и мимолётном кайфе. Он в той же помятой майке, в тех же огромных штанах и с теми же ранами, которые исцеловали любимые губы. Ход времени потерян. Вдыхать воздух становиться тяжелее, а перед глазами самый родноё силуэт, которого уже не хватает. Который ушёл. Может Тэхён обдолбан куда уж больше, но своим идеям, даже на обкуренную голову верен. Он импульсивен и недостатком это не считает. Берёт — делает. — Эй, Мин, — его шатает, кажется, что идёт по стенам, если не по потолку. А под рёбрами дырка. Одна из сотни. Он подходит к одному из знакомых, такому же как и Ким, тоже теряется в эйфории, окликая его. Этот называемый "Мин" выглядит самым трезвым. Соображать может. — Врежь мне, — Тэхён встаёт перед сидящем на диване парнем, который с косячком меж губ аж давится дымом, начиная гоготать. — Тебе мало уличных разборок, Ким? — хрипит Мин, смотря снизу вверх на измученное лицо Тэхёна. Ответа не поступает. Сидящего ловко хватают за шиворот, что он теряет свой желанный косячок, а по его лицу проходятся удары, впечатывая Тэхёновы косточки, в щёки, челюсть, Тэхён метит вразброс, а лицо всё так же безэмоционально. — Ублюдок, — отхаркивает парень, когда Тэхён останавливается, когда ждёт ответа. Он заслужил. На Тэхёна налетает чужой силуэт. Возможно под дозой боль чувствуется не так, насколько она есть, но в том количестве, сколько нужно. Его роняют на пол, усаживаясь на его животе по удобнее, а перед глазами чужая рука, сверху вниз впечатывает в него каждый удар, сопровождая оскорблением. Вокруг собирается небольшая шайка, возгласы которых слышны уже в каком-то омуте. Чужие кулаки в крови, которая хлещет из носа Тэхёна. Синяки ложатся на синяки слоями, ложатся на свежие и исцелованные раны. Тэхён принимает эту боль, разносящуюся по каждой клеточке. Принимает как должное и не разу не жалеет, что лежит под таким же накуренным человеком, который красными косточками не жалеет ударов впечатывать Кима в пол. — Спасибо, — совсем хриплое и безжизненное, но с такой отчаянной и глупой улыбкой на лице полном крови и синяков. — Отморозок, — противится и смеётся Мин, отпуская шиворот жертвы, характерно ударяя его об пол и направляясь к прежнему месту. Остальные шепчутся, возомжно, о том, что он реально идиот, ненормальный. Тэхён ещё пялит в потолок, пытаясь ровно дышать, кровь ещё течет ручьем, причем везде: нос, рот. Когда находит в себе силы сесть, без жалости её вытирает, как будто просто испачкался. На ватных ногах он плетётся на улицу. Поворот ключа, зажигание, педаль, звук мотора и рывок с места. Чудом он справляется с управлением, чудом ментов по углам в засаде нет. Он успел более или не менее протрезветь, с таким-то напором должной ненависти к нему. Но он бы предпочёл получить от Чонгука и даже вдвойне. Машина останавливается на месте трагедии. Где останавливается обычно, когда Чонгуку нужно домой, где ещё подолгу ласкаются, жадно целуясь. Где Чонгук ушёл, не попрощавшись. Идёт неровно, запинаясь, каким-то зигзагом, но как-никогда уверенно, к цели. Он доходит до двора домика, куда выходит окно Чонгука. Пялит прямо вверх, надеется, что тот его заметит, увидит, выйдет и простит. Снова, как и все разы. Как же он хочет, чтобы тот поверил его обещанию, не пустому, наверное. В избранных телефонной книги единственный номер, его номер. Палец немного дёргается, но верно нажимает на строку с любимым именем. Томные гудки, надежда с каждым угасает, а сердце беспорядочно бьётся. — Алло? — на лице улыбка, а от родного голоса по жилам кипит трепет. — Не выглянешь в окно? — голос всё ещё хриплый, каждое слово даётся трудом, лишь человек на другом конце провода заставляет выдавливать из себя слова, в жалких попытках объяснится. Наверху, в окне, появился свет ночника, а в распахнутое окно, выглядывает он. Принц маленький, драгоценность, любовь. Телефонный звонок ещё идет и в трубку слышен его шёпот: — Тэхён, о господи! Силуэт пропадает. Он молниеносно мчится к любимому, стараясь бесшумно выйти из дома. Тэхён встречает его у двери. С глупой улыбкой, отчего виден верхний ряд зубов с красным оттенком, лицо, украшенное многочисленными синяками, с размазанными следами крови. — Чонгук, — он берёт его за руку, сокращая расстояние между ними, — я не заслужил тебя, — он целует его белоснежные руки, чистые, не видавшие ни крови, ни драк. — Не бросай меня, я точно свалюсь с передозом без тебя. — Не говори так, — на его глазах слёзы, он хватается одной рукой за его шею, осматривая синие пятня, измученные глаза и, вдыхая его табачный запах. — Я люблю тебя, Тэхён, не представляешь как. Я просто волнуюсь за тебя. Чонгук бы ещё больше сказал, как любит его, как ценит его, как боится, ведь наркотики не доводили ещё ни одного до добра, но Ким ловит его губы в свои, переплетая, завладевая, умещая в поцелуй все извинения, всю свою любовь, а руками блуждает под его ночной рубашкой, гладя его рёбра, немного выпирающие из под тонкого слоя кожи, спускаясь к тонкой талии, прижимая к себе своё чудо, драгоценность, любовь. Чонгук теряет свои руки в его не расчёсанных кудрях, наслаждаясь его губами, пьяной стойкой и ароматом. Оба со сбитым дыханием, горячим, влажным смотрят друг на друга, не понимая, чем заслужили друг друга. Чонгук аккуратно касается губами его лица, выстраивая маршрут по ранам, по синякам. А тот мурлычет под нос с закрытыми от блаженства глазами. — Не пригласишь в свою спальню, принц мой? — он бархатно щекочет его нежную кожу, зарываясь в его шее. — Очаровал. Пошли, — Чонгук сдаётся. Посреди ночи, одурманен сильной любовью к неидеальному, но простому, а оттого любимому. Двое нужных только друг другу теряются в собственных чувствах, пытаясь быть как можно тише в объятиях ночи. И Тэхёна опять обломали.