Ветер и буря

Папская Область был воплощением пусть и не слишком большого, но по-своему влиятельного государства. Несмотря на это, ничто человеческое не было чуждо ему. Обида терзала его так же, как частенько терзала прихожан его церкви. Гордость точно так же не позволяла прийти первым. Гнев точно так же разливался в его венах, подталкивая к сумасбродным поступкам. Но тяготившие Папскую Область чувства со временем утихли, позволили обдумать ситуацию как хладнокровное воплощение древнего государства, а не как какой-нибудь юнец. Он взял себя в руки. Вновь все обдумал. Прекратил посылать к Тевтонскому Ордену — причине своих душевных мук — бесчисленных нунциев и наконец явился к нему сам, издалека высматривая в окнах давно знакомой резиденции белые одежды с крестом на груди. Папская Область и Тевтонский Орден когда-то были близки. Тевтонец долгие годы был самым верным из его помощников на пути обращения других государств в католичество и просто чудесным другом. Когда-то они проводили вместе всё свободное время, разговаривая о боге, душе, морали. Но в какой-то момент они стали отдаляться. Тевтонский Орден медленно терял былое могущество, перед которым в своё время склонились тысячи иноверцев, всё больше отдалялся от церкви в целом и от Папской Области лично. Папская Область глубоко в душе был готов покаяться, что сам не проявлял к уже бывшему соратнику достаточно интереса в то время. Когда он спохватился, было уже слишком поздно. Апогеем стала недавняя ситуация, возмутившая Папскую Область до глубины души. Тевтонский Орден стал протестантом, забрал себе захваченные давным-давно прусские земли, считавшиеся собственностью церкви, и создал своё государство. Очевидно, не католическое. Папская Область не злился. Не должен был злиться. Если высшие силы позволили этому случится, значит, так было нужно. А ему оставалось только смириться, даже если одна мысль об этом вызывала у него тупую боль в сердце. Несмотря на это, Папская Область хотел знать, что думал об этом сам Тевтонский Орден. Что сам Папская Область сделал не так? Чем понтифик оттолкнул тевтонца от себя? Отчего тот отверг их общее дело? Тевтонский Орден не изменял своим привычкам. Его скромная резиденция в готическом стиле и так располагалась вдали от шумных городов и деревень, но здесь всегда было нарочито тихо. Даже птичье пение было едва слышно, хотя Папская Область по дороге приметил с десяток певчих птиц на верхних ветках темно-зеленых елей. На территории резиденции не было ни одной живой души. Кажется, несмотря на прекрасную солнечную погоду, все обитатели резиденции предпочли остаться в доме и провести время за книгой или написанием картин. Быть может, другими изящными искусствами? Папская Область наконец остановился у тяжёлой дубовой двери. Минуту или две он переступал с ноги на ногу, то тянул кольцо дверного молотка на себя, то бесшумно отпускал обратно, шептал молитву на удачу, сжимая в ладонях золотой крест, поправлял идеально сидящий алый головной убор, крутил в руках шнуровку бахромы на поясе. Потом в одно мгновение вновь потянул дверной молоток на себя, и кольцо громко ударилось о дорогой металл, оповестив владельца дома о приходе гостя. Тевтонский Орден скоро появился в дверях, и его выражение лица ясно показало, что понтифику здесь не слишком рады. — Мы должны поговорить. — спокойно сказал Папская Область, склонив голову перед тевтонцем. Этот жест тяжело дался ему, но понтифик никак этого не показал. И без того холодный взгляд Тевтонского Ордена ожесточился ещё больше. Папская Область кивнул в сторону гостиной, но тевтонец только резко покачал головой. Понтифика больно укололо то, что он больше не был желанным гостем и что его даже не пустили за порог. Тевтонский Орден по-прежнему не вымолвил ни единого слова, и Папская Область взял инициативу на себя. — Ты отослал всех моих нунциев. — заметил он, стараясь не звучать обвиняюще. — И я хочу знать, что сделал не так. — Что не так? — тевтонец скрестил руки на груди поверх черного креста на своей белой мантии и язвительно приподнял бровь. — Список твоих грехов просто безграничен, и ты должен знать о нем лучше меня. Когда Папская Область, донельзя оскорбленный обвинением, уже собирался оправдаться, маленький мальчик в богатых одеждах дёрнул тевтонца за низ его мантии и что-то шепнул на незнакомом понтифику языке. Взгляд Тевтонского Ордена смягчился, и он кивнул мальчику, после чего тот убежал со счастливой улыбкой. — Это Герцогство Пруссия, и все завоёванные мной прусские земли теперь принадлежат ему, пусть он пока не понимает их ценности и своей ответственности. — коротко пояснил тевтонец. Папская Область уставился на него в потрясении. Тот не просто забрал территории у церкви, но ещё и отдал их какому-то мальчишке? Возможно, даже не своему сыну (понтифик не заметил какого-либо сходства между соратником и мальчишкой)? Уму непостижимо! — Что? — нахмурился Тевтонский Орден. — Как будто бы ты не делаешь прямо сейчас всё, чтобы собрать всю власть в своих руках. Ты перестаешь давать привилегии новым территориям, а уж как ты раньше вмешивался в государственные дела… Ты сильно изменился с тех пор, как твоё государство потонуло в войнах, анархии и беззаконии. — Я делаю всё на благо церкви. — спокойно напомнил Папская Область. — Я вернул себе своё законное место, раскол наконец закончился, а я могу укрепить могущество своей страны. Это пойдет на пользу католическому миру. Как шли на его пользу и твои деяния. — добавил понтифик после короткой паузы, во время которой тевтонец едва не зевал демонстративно, показывая все безразличие к его словам. — Хоть и в какой-то момент ты перестал завоёвывать города ради веры и стал делать это ради собственного удовольствия. — Я давно прекратил завоевания. — Тевтонский Орден отвернулся, глядя на болтающего со служанками Пруссию. — Торунь, сделавший меня слугой польского короля, многому меня научил. И многое заставил обдумать. А ты так ничему и не научился. — Я совсем недавно достиг апогея своего могущества и обзавелся гвардией, которая поможет мне защитить католическую веру. — Папская Область едва заметно улыбнулся, вспоминая недавние успехи в завоевании итальянских городов. Чему-то он всё-таки научился. — А ты сошел с истинного пути. — сказал он на несколько тонов холоднее. — Я? — возмутился тевтонец, едва не задыхаясь от гнева. Его прислуга, не понимавшая разговора на общем языке, заволновалась, но он жестом велел им оставить их наедине. — Ты стал протестантом! — воскликнул понтифик, вновь схватившись за крест, как сделал это ещё до разговора. — После стольких лет борьбы за истинную веру! — Qui ventum seminat, turbinem metet. — процедил Тевтонский Орден по-латински. — Я не хочу иметь чего-то общего с твоей церковью. — Я не сделал для церкви ничего плохого. — надменно изрёк Папская Область, не терпевший подобных упрёков в своём присутствии. Инквизиция отлично следила за тем, чтобы ему и не приходилось. — Ты уже который век раздаешь индульгенции направо и налево. — бросил в ответ тевтонец, сжав дверную ручку так, словно хотел её отломать. — Искупление грехов за деньги? Даже звучит… — он скривился. — Неестественно. Грехи искупаются добрыми поступками, молитвами, покаянием… Никак не деньгами. — Тевтонский Орден выплюнул это слово с такими презрением, будто говорил о самом омерзительном и непростительном грехе из всех известных церкви. — Эти деньги принесли пользу нашей церкви! — не сдержал гнева понтифик, едва не заламывая руки. — Я трачу их лишь на служение Господу! Тевтонский Орден как никто другой знал, что это не совсем так. Роскошная жизнь Папской Области и прочих высших чинов церкви взялась далеко не из воздуха. — У тебя поистине золотое сердце. — сказал он совсем тихо. — Увы, не в том смысле, в каком хотелось бы. — Папская Область уже хотел возразить, но тевтонец перебил его жестом. — В твоём сердце уже давно нет ничего, кроме серебра и золота, и я не поверю, если ты скажешь, что это не так. — повысил голос Тевтонский Орден, ткнув пальцем в грудь понтифика. Дубовая дверь захлопнулась с громким грохотом, не задев Папскую Область лишь чудом. Он на несколько минут застыл статуей перед дверью, потом начал отчаянно стучать дверным молотком, но больше никто не спешил открывать ему, хотя мальчишка тевтонца поглядывал из окна гостиной с сочувствием. Папская Область был воплощением пусть и не слишком большого, но по-своему влиятельного государства. Несмотря на это, ничто человеческое не было чуждо ему. Ощущение собственного бессилия и уязвленная гордость в том числе. Итак, их с тевтонцем дороги разошлись навсегда. «Так было предначертано небесами, » — был убежден Папская Область. Он примет это со смирением и продолжит свои дела на пользу церкви.