How To Care For Your Omega Shixiong

С точки зрения Шэнь Цзю, после того, как он потерял сознание в пещере, все стало довольно размыто. Время потеряло смысл, когда он дрейфовал в море чистых ощущений. Время от времени он мельком видел, что происходит вокруг него, но это было похоже на наблюдение со дна колодца. Лю Цингэ обеспокоенно склонился над ним, обхватив его руками так сильно, что он не мог пошевелиться, внезапно они начали ссориться, сражаться, а затем Лю Цингэ превратился в Цю Цзяньло; молодой хозяин засмеялся, приказав своим слугам «научить эту омегу-шлюшку ее месту», и тогда они уже были не в пещере, а в особняке Цю, Шэнь Цзю знал, что он что-то искал, но не мог вспомнить, что, он пытался спрятаться под кроватью мисс Хайтан, но все горело, все было таким горячим... Всякий раз, когда страх становился слишком сильным, присутствие Лю Цингэ прорывалось сквозь какофонию его кошмаров, словно чистая песня. Теплая альфа-аура Лю Цингэ окружала его, удерживая, наполняя его – сохраняя в безопасности. Нет, не только это. Он чувствовал себя желанным. Заветный. Когда присутствие Лю Цингэ исчезло без предупреждения, возникли внезапные, сильные приступы ужаса, оставив его одного в пустоте своего разума. Он слепо потянулся к уменьшающемуся присутствию Лю Цингэ, но это было похоже на попытку поймать солнечные лучи. Цингэ! Пожалуйста вернись! — Он беззвучно кричал в пустоту. — Не уходи! Пожалуйста… Шэнь Цзю проснулся и пришел в себя. Сначала ему показалось, что он все еще спит: он лежал в удобной постели, тепло завернувшись в одеяла, и — он высвободил руку из одеяла-кокона и уставился на прикрывающий ее тонкий шелковый рукав — на нем было платье? Глядя на потолок, он осознал, что это заведение, которое он очень хорошо знал: «Теплый Красный Павильон». Что, черт возьми, я здесь делаю? Какой это день? Где Лю Цингэ? — Шэнь Цзю попытался встать, но обнаружил, что все его мышцы словно превратились в тофу, и наконец до него дошло, насколько он измотан. Ему удалось перевернуться на бок, когда раздался восторженный голос. — А-Цзю! Ты наконец-то проснулся! Мы все волновались за тебя, — Мадам Чэн сидела в кресле возле его кровати. На языке Шэнь Цзю крутилась сотня вопросов, но первым, что вылетело из его уст, было: «Где Лю Цингэ?» Понимающе кивнув, мадам Чэн улыбнулась. — Я послала его выполнить для меня поручение. Он так усердно работал, что я подумала, что ему не помешает подышать свежим воздухом, — ее глаза сверкнули. — Он должен вернуться в мгновение ока, как только услышит, что ты проснулся. Невидяще посмотрел он на нее, Шэнь Цзю изо всех сил пытался спросить: — Как… когда? Мадам Чэн, казалось, знала, что он говорит не о сегодняшнем дне. — Бессмертный мастер Лю привел тебя сюда полмесяца назад и с тех пор заботится о тебе. — Что?! — Шэнь Цзю чуть не подавился. Он никогда не слышал, чтобы чья-то течка длилась так долго! — Я полагаю, что все эти годы ты пил подавители, и как только ты перестал травить себя, все они поразили тебя одновременно, — Мадам Чэн села на кровать рядом с ним, одарив его укоризненным взглядом, который могла дать только сестра. — Ты должен был сказать нам, что боишься пройти через это. Мы бы тебе помогли. Принимать столько супрессантов небезопасно, можно серьезно навредить себе. Беспокойство в ее глазах было слишком сильным. Тронутый Шэнь Цзю мог только пробормотать: — Мне было стыдно. Это была моя проблема, и я не хотел беспокоить тебя. Она похлопала по его ногам куском одеяла. — А-Цзю, мы дружим уже много лет. Я видела, как в это заведение приходили худшие люди. Чего бы тебе ни было стыдно, это не заставит меня думать о тебе хуже. Чувствуя странную тронутость, Шэнь Цзю посмотрел на нее с кривой улыбкой. — Я уверен, что этот месяц изменил мнение моего шиди обо мне. Его ответ заставил мадам Чэн рассмеяться. — Это меня действительно удивило. — А? Когда мадам Чэн рассказала ему обо всем, что произошло, Шэнь Цзю был поражен смесью находчивости и полного идиотизма, проявленной его шиди. Судя по всему, Лю Цингэ пытался сдержать свое обещание в точности, даже если это означало ночевать в глуши, пока Шэнь Цзю не заболел, и они были вынуждены уйти. Было бы проще, если бы Лю Цингэ связал его или просто бросил Шэнь Цзю обратно в секту, чтобы он стал чьей-то проблемой. Вместо этого он привел их в такое место, где, как он знал, Шэнь Цзю чувствовал себя в безопасности. — Я удивлен, что он остался после этого. Мадам Чэн понимающе взглянула на него. — Ты не оставил ему особого выбора. Мы пытались его отослать, но ты продолжал плакать по нему и называть своим альфой. О, нет. Шэнь Цзю знал, что жара делает омег нуждающимися и прилипчивыми, но все это звучало более неловко, чем он опасался. — Никто не мог заставить тебя отпустить его, поэтому ему пришлось самому привести тебя в порядок и уложить спать, — тон мадам Чэн изменился на неохотное одобрение. — После того дня он никогда не отходил от тебя. Он был очень внимателен, следил за тем, чтобы ты ел и выспался. Лицо Шэнь Цзю горело, когда она описывала все неловкие поступки, которые он совершил во время течки, большинство из которых совпадало с его пропитанными лихорадкой воспоминаниями. Он застонал и натянул одеяло на голову, пытаясь скрыться от стыда. Умолял Лю Цингэ не уходить, требовал, чтобы его побаловали, стоял перед ним на коленях и ел из его рук, как послушный домашний питомец. Если бы Шэнь Цзю еще не был в постели, он бы упал от унижения. Что теперь должен думать о нем Лю Цингэ? — Чэн-цзе, почему ты должна так поступить со мной? — проворчал Шэнь Цзю из-под одеяла. — Чтобы ты знал все, что произошло! — хихикнула Мадам Чэн. — Должна сказать, твой боевой брат чрезвычайно решителен. Он держал данное тебе обещание выше своих собственных желаний. Большинство альф не отказались бы от того, чтобы омега в течке практически бросился на него. Длительная течка очень изматывает, я знаю, что многие омеги предпочли бы просто покончить с этим... Мадам Чэн продолжала говорить, но мозг Шэнь Цзю все еще был сосредоточен на одной мысли. Он действительно меня послушал. Этот идиотский болван действительно сдержал свое обещание, — Шэнь Цзю сжал простыни. Когда Лю Цингэ выследил его в лесу и поймал, Шэнь Цзю полностью ожидал, что альфа подождет, пока у него начнется течка, сделает все, что захочет, а затем спрячется за сладкими извинениями: — Шисюн извини, но никак нельзя было по-другому, и вообще-то ты умолял меня сделать это, поэтому я подумал, что все в порядке, кроме того, это было для твоего же блага, так что ты действительно должен меня поблагодарить… Но Лю Цингэ не сделал ничего из этого. Он сдержал свое обещание и, по словам госпожи Чэн, все это время вел себя настоящим джентльменом. — …и он стал более заботливым только после инцидента с пьяными. Не волнуйтесь, теперь они внесены в черный список… — Госпожа Чэн сделала паузу в своем пересказе «Бесстыдных приключений Шэнь Цзю». — А-Цзю? Ты спишь там? — Он. Чертов. Идиот, — разъяренные глаза Шэнь Цзю выглянули из-под одеяла. Он разрывался между криком ярости и истерическим смехом. — Я убью его. — Не будь слишком строгим, он старается изо всех сил, — посмеиваясь, мадам Чэн поднялась на ноги. — Я дам тебе немного отдохнуть. Это была трудная жара, которую ты только что пережил, и без помощи двойного совершенствования, — она остановилась у двери, обернулась с мягкой улыбкой, и Шэнь Цзю теперь заметил, что на ней была элегантная шаль, подбитая тончайшим мехом Лунного Нефритового Кролика. — Он хороший человек, А-Цзю. Таких мало. Слушая удаляющие звуки ее шагов, Шэнь Цзю смотрел в потолок, пытаясь проанализировать всю новую информацию. Если бы это был кто-то другой, Шэнь Цзю заподозрил бы, что это часть какого-то сложного плана, направленного на то, чтобы поймать его в ловушку. Но он знал, что Лю Цингэ не способен на такую ​​хитрость. Может, он и идиот, но он был честным идиотом. Его шиди действительно превзошел все, что подразумевало его обещание. Заботиться о нем, следить за тем, чтобы он был сыт и в безопасности, и просить о помощи, когда понял, что он не в себе. Терпеть безропотно все нелепые выходки Шэнь Цзю. Обещаю защитить тебя во время жары. Никто, включая меня, не будет делать того, чего ты от меня не хочешь. Клянусь своей честью. Его щеки вспыхнули, и он снова зарылся под одеяло. За всю свою жизнь он ожидал от других только разочарования и невыполненных обещаний. Он никогда не знал, каково это — сдержать обещание, которое действительно имеет значение. Это открытие заставило Шэнь Цзю взглянуть на свои взаимоотношения с Лю Цингэ в новом свете; с тех пор, как Лю Цингэ дал то неловкое, но серьезное обещание в бамбуковом доме, всякий раз, когда Лю Цингэ говорил, что он что-то сделает, он всегда выполнял свое обещание. С того момента, как Шэнь Цзю оказался омегой, отношения между ними изменились, но не в худшую сторону. Лю Цингэ вел себя более почтительно, но он не относился к нему как к меньшему или более слабому. Он дарил ему подарки, которые ему действительно нравились, находил для него время, защищал его от других. И теперь он показал, что достаточно уважает Шэнь Цзю, чтобы доверять его решениям. Вместо того, чтобы принимать за него своевольные решения. Мягкое ощущение в его груди вернулось, и он впился пальцами в простыни. Было такое ощущение, что они были больше, чем просто друзьями. Что же они тогда собой представляли? Какое-то время он чувствовал пробуждение интереса к альфе, но был слишком труслив, чтобы признать это. Просто физическое увлечение, сказал себе Шэнь Цзю, любой почувствует то же самое. Кроме того, дальше этого дело никогда не пойдет, потому что он не знал, может ли он доверять Лю Цингэ. Теперь он чувствовал, что может. Он знал, что Лю Цингэ привлекал его, и если его шиди не оттолкнул его после того, как он увидел, как выглядит Шэнь Цзю во время течки, возможно, это означало, что его интерес был глубже… У него был шанс показать свое истинное лицо, когда Шэнь Цзю был в таком уязвимом состоянии – он не отвернулся, не причинил ему вреда. —Он хороший человек, — эхом отозвались в его голове слова Мадам Чэн. Шэнь Цзю фыркнул. Альфа и хороший человек? Могут ли обе вещи существовать в одном человеке? И все же… возможно, Лю Цинге был тем, рядом с кем он мог быть совершенно уязвимым. Кто-то, кто защитит его в самые слабые моменты и не будет думать о нем хуже. Тому, кому он доверял достаточно, чтобы отказаться от контроля. Возможно, это был тот альфа, которому он мог доверять. Шэнь Цзю перекатился на другую сторону кровати, уткнувшись лицом в подушки, где все еще сохранялся слабый запах Лю Цингэ. Он вдохнул это, сразу почувствовав себя легче. Он знал, чем хочет заняться. *** Ближе к вечеру Лю Цингэ вернулся в Теплый Красный Павильон. Войдя в комнату, которую он делил с Шэнь Цзю, его взгляд смягчился, как это всегда происходило, когда он падал на омегу. Шэнь Цзю растянулся на кровати, как будто пытался собрать все подушки себе, простыни были в беспорядке, а одна бледная нога торчала из одеял. Тихо закрыв дверь, Лю Цингэ подошел к кровати и поправил одеяла. Этого не произошло бы, если бы ноги его Шисюна замерзли. Шэнь Цзю издал звук во сне и пошевелился, отчего его волосы упали ему на лицо. Подойдя ближе, Лю Цингэ наклонился и убрал прядь волос со спящего лица. Без предупреждения испуганные глаза Шэнь Цзю распахнулись и поймали его руку прежде, чем она успела коснуться ее. Лю Цингэ был не готов к тому, что произошло дальше: Шэнь Цзю вырвался из кровати, набросился на того, кого он принял за злоумышленника, и врезался в Лю Цингэ, который отшатнулся, автоматически обхватив Шэнь Цзю руками в знакомых объятиях, и когда они оба упали на землю. Он открыл глаза и увидел Шэнь Цзю, сидящего у него на груди, прозрачные одежды развевались вокруг них в море шелка. Они смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Наконец Лю Цингэ нарушил молчание неловким кашлем. — Привет. Моргнув, Шэнь Цзю хмыкнул и опустил руку. — Не подкрадывайся к людям, когда они спят! Что, если бы у меня был нож? Я мог бы ударить тебя ножом в шею. — Ты не сможешь меня ударить, я быстрее тебя, — немного обиженно ответил Лю Цингэ. — Тц, высокомерная скотина… ах! —слова Шэнь Цзю прервались визгом, когда Лю Цингэ резко сел, заставив его соскользнуть к себе на колени. Руки Шэнь Цзю автоматически обхватили плечи Лю Цингэ, чтобы удержать равновесие, приближая их лица ближе. Все лицо Шэнь Цзю было горячим, а сердце колотилось в ушах. Теперь, когда они находились вместе в одной комнате, все, что он собирался сказать, вылетело из его головы. Слова мадам Чэн хлынули обратно, и он не мог перестать думать обо всех неловких и неприятных поступках, которые он совершил. Умоляя и ноя о внимании Лю Цингэ, плача, как избалованный ребенок, пресмыкаясь у его ног, как жалкий домашний питомец… — Ты в порядке? — Лю Цингэ выглядел обеспокоенным. — … отлично, — Шэнь Цзю пробормотал что-то в ключицы Лю Цингэ, не в силах встретиться с ним взглядом. Он не знал, сможет ли он когда-нибудь снова посмотреть своему шиди в лицо. — Хм, — ладонь Лю Цингэ прижалась ко лбу Шэнь Цзю, затем к его покрасневшим щекам и шее. — У тебя все еще небольшой жар. Возвращайся в постель, я принесу тебе лекарство. Прежде чем Шэнь Цзю успел возразить, его снова уложили в постель, прислонив к горе подушек, а на его плечи накинул теплый плащ на меховой подкладке. Из уютного гнездышка он наблюдал, как его шиди суетится по комнате, как муж, любящий свою больную жену. …Он не знал, что к этому чувствовать. Но ощущение тепла в груди вернулось. — Вот, — Лю Цингэ протянул миску с чем-то горячим. Шэнь Цзю пришлось бороться, чтобы не подавиться, эта темная жидкость отвратительно пахла. — Ты ожидаешь, что я выпью это? — Да. Шэнь Цзю с вызовом встретил его взгляд. — А если я не захочу? Тогда я сяду на тебя и вылью это тебе в глотку, — коротко сказал Лю Цингэ. Увидев вспышку неповиновения в глазах Шэнь Цзю, он добавил более примирительным голосом: — Если ты выпьешь все это, я дам тебе угощение. — Некультурный негодяй, как ты смеешь так со мной говорить, я твой старший, — пробормотал Шэнь Цзю, но поймал себя на том, что подносит миску ко рту. Он всмотрелся в темную смесь, задержал дыхание и выпил ее тремя большими глотками. Несмотря на все его попытки не почувствовать запах, ужасный вкус подступил к горлу, и его чуть не стошнило. — Счастлив теперь? — Шэнь Цзю кашлянул и оттолкнул пустую миску. Его язык чувствовал, что никогда больше не сможет ощутить вкус. — Да, — Лю Цингэ убрал пустую миску и поставил перед собой небольшой бумажный пакет. — Тебе. Сквозь слезящиеся глаза Шэнь Цзю подозрительно посмотрел на него. — Что это? — Я видел это, пока меня не было, и подумал, что тебе это может понравиться. Шэнь Цзю открыл его и обнаружил, что он полон засахаренных апельсиновых цедр. Надувшись, он сунул один из них в рот, и острота тут же очистила его рот от неприятного привкуса. На самом деле конфеты оказались очень вкусными. Он моргнул, внезапно охваченный желанием что-то сказать, но не имел ни малейшего представления, с чего начать. Чья-то рука коснулась шеи Шэнь Цзю, заставив его вздрогнуть. — Ч-что ты делаешь? — Помогаю успокоиться. У тебя такое лицо, когда ты в стрессе, — Лю Цингэ сел позади него, продолжая массировать пальцами напряженные мышцы шеи. — Почему ты пялился на мое лицо, что можешь… ах-ох… — слова Шэнь Цзю затихли, когда его разум был захвачен напряжением. Нежное давление на его шею было приятным. Его глаза полузакрылись, и он откинулся назад, прижавшись всем телом к ​​Лю Цингэ, который теперь сидел позади него. Когда он пересел туда? Да, неважно. Его шиди был таким приятным и теплым, намного лучше, чем любой согревающий талисман. Он наклонил голову, чтобы направить Лю Цингэ к приятному месту под ухом… ааа… Когда это животное научился так хорошо обращаться с руками? — Хорошо себя чувствуешь? —Голос Лю Цингэ вывел Шэнь Цзю из транса. Моргнув, Шэнь Цзю понял, что он был на полпути к засыпанию. Со вспышкой смущения Шэнь Цзю собирался оттолкнуть его и уйти, но Лю Цингэ сделал что-то руками, отчего вся паника улетучилась, заменив ее нечеткими, приятными ощущениями. После этого Шэнь Цзю не хотел двигаться, он ничего не мог с этим поделать, это было чертовски приятно. — Не говори так самодовольно. Полагаю, ты думаешь, что это делает тебя по-настоящему умным, а? — пробормотал Шэнь Цзю, раздраженный, как избалованный кот. — Нет, просто наблюдательный. У тебя много чувствительных мест, — Лю Цингэ продолжал массировать шею. Другая его рука длинными, успокаивающими движениями провела вверх и вниз по спине. Это действительно помогло, и клубок нервов в животе Шэнь Цзю начал ослабевать. Такое изнежение ощущалось по-другому с его новым взглядом на шиди. Это не была какая-то шутка с целью высмеять его или силовая игра с целью установить над ним господство, это было… что? Что именно это было? Они оба были здесь, в постели, и он практически лежал в объятиях своего шиди, позволяя ему прикасаться к себе. Неужели это из-за того, что они боевые братья? Нет, подумал он, после всего, через что они прошли, после всего, что Лю Цингэ сделал для него и не сделал ему, это не могло быть всем, что было между ними. Шэнь Цзю решил сделать это, прежде чем у него сдали нервы. — Почему ты просто не связал меня узлом? Любой другой альфа сделал бы это, — прямо задал он. —Это бы положило конец жаре, и тебе не пришлось бы нянчиться со мной полмесяца. — Ты говорил мне не делать этого. Челюсть Шэнь Цзю отвисла, и он обернулся. — ...Это было единственное, что тебя сдерживало?! Я встречал монахов менее сдержанных, чем ты! Лю Цингэ поднял подбородок. — Я дал тебе обещание. Я бы никогда не опозорил тебя, не сдержав его. — Не говори таких бесстыдных вещей! — Щеки Шэнь Цзю горели. — Это не бесстыдно, если это правда. — Ты… ты самый глупый альфа, которого я когда-либо встречал! Как такой дурак, как ты, мог стать пиковым Лордом с таким буквальным чувством… — охваченный досадой, Шэнь Цзю начал бить Лю Цингэ в грудь, продолжая разглагольствовать. Альфа даже не вздрогнул, игнорируя их, как будто это были безобидные маленькие удары котенка. На самом деле Лю Цинге, казалось, не слушал, а просто смотрел на Шэнь Цзю с одурманенным выражением лица. — …и вел себя таким смешным-нелепым образом… ох. Ох… — глаза Шэнь Цзю закрылись, когда рука на его шее продолжала оказывать еще большее восхитительное давление. Он наклонился к прикосновению, мурлыкая. Возможно, это были дни контакта кожа к коже, когда их запахи и феромоны смешивались, но, к собственному удивлению Шэнь Цзю, близость не ощущалась угрожающей, как будто в какой-то момент его тело привыкло к прикосновениям Лю Цингэ. Ему просто хотелось все время быть рядом с ним… Глаза Шэнь Цзю резко открылись. — Эй! Прекрати меня отвлекать! — Он ткнул шиди в грудь. — Как несправедливо использовать свое альфа-влияние, чтобы сделать меня более послушным. — Извини! Извини, не сердитесь. Я просто хотел помочь тебе успокоиться, а не контролировать, — Когда Лю Цингэ начал убирать руку, Шэнь Цзю схватил его за руку. Лю Цингэ остановился и вопросительно посмотрел на него. — Ты не сбежишь, пока я не получу объяснений, — раздраженно сказал Шэнь Цзю. Он совершенно не цеплялся за альфу, как прилипшая омега. Лю Цингэ, к счастью, не прокомментировал это, но в его глазах было понимающее выражение. —Хорошо. В итоге они удобно сели у изголовья кровати, плечо к плечу. Шэнь Цзю заерзал, желая, чтобы Лю Цингэ что-нибудь сказал, но альфа хранил выжидающее молчание. Начал Шэнь Цзю. — Ты… я не думал, что ты действительно меня послушаешь, — сказал Шэнь Цзю с каким-то тихим удивлением. Его голова опустилась, волосы упали вперед, закрывая лицо. — Спасибо. Дыхание Лю Цингэ остановилось, а затем его рука накрыла руку Шэнь Цзю. — Тебе не нужно благодарить меня за то, что я не причинил тебе вреда. От ответа у Шэнь Цзю зачесались глаза. Он ответил грубо. — Тогда я выражаю благодарность за ваше терпение к моему… бесстыдному поведению. Без сомнения, я причинил вам большие неудобства. — Это не так, — Лю Цингэ сжал его руку. — Видеть, как ты ведешь себя таким образом, было по-другому, но неплохо. Ты был… таким милым. Милый. Эти слова снова вызвали жар на лице Шэнь Цзю. В его жизни его называли по-разному, но «милый», вероятно, было последним словом, которое кто-либо мог бы произнести. Он принюхался. — Полагаю, ты предпочитаешь эту жеманную, униженную версию меня моему обычному «я», — несмотря на все рыцарские идеалы Лю Цингэ, ему, вероятно, нравилось играть героя. — Я люблю тебя таким, какой ты есть. Как Шэнь Цзю должен был на это отреагировать? Никому никогда не нравился, настоящий он, тот, кого он так отчаянно пытался спрятать за завесой отчужденности и безразличия в течение многих лет. Постоянно начеку, опасаясь, что его маска соскользнет и отпугнет любого, кто увидит уродство внутри него. — Ты будешь первым, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Мне просто хотелось бы узнать о тебе больше. Могу я задать тебе вопрос? — спросил Лю Цинге с оттенком опасения, как будто он не был уверен, можно ли ему затронуть эту тему. — Когда ты, ну, вышел из себя, ты назвал себя другим именем. Это было раньше...? — Когда я был рабом? Да. Я был номером девять, — Шэнь Цзю печально улыбнулся. — Моему хозяину нравилось, когда я просил. Лицо Лю Цингэ потемнело. — Цю-гунцзы. Шэнь Цзю вздохнул, он чувствовал тысячи вопросов, которые Лю Цингэ хотел задать. — Я могу рассказать тебе всю историю, больше нет смысла ее скрывать. И вот Шэнь Цзю впервые обнаружил, что рассказывает желающему слушателю о событиях своей жизни. Вырос на улице с Ци-Гэ. Его захватили работорговцы и продали богатому молодому хозяину. Тихим голосом он говорил о жестоком обращении с ним Цю Цзяньлуо: избиении, нападении, подчинении садистским альфа-командам. Все это завершилось тем, что его насильно связали со своим насильником. Хуже всего было попасть в течке; когда он был в таком уязвивом состоянии, он соглашался практически на все, каким бы унизительным или болезненным оно ни было. Весь разум и логика исчезали, только отчаянная потребность подчиняться альфе. Уловив смутные проблески действий, которые он был вынужден совершить или совершили над ним. Последствия с насмешливой жалостью Цю Цзяньло, напоминавшей ему, как сильно ему это нравилось. Что виноват только он сам. Ужас того, что его принудительные узы были разорваны, когда он убил молодого мастера. Когда он описал наказание, в котором Цю Цзяньло использовал команду «альфа», чтобы заставить его стоять на коленях на разбитой глиняной посуде в течение трех дней, прежде чем приказать ему обслуживать всех альф-мужчин в доме Цю, Лю Цингэ сжал хватку, и он начал рычать. — Эта грязная, извращенная, развратная мразь, — Лю Цингэ никогда раньше не звучал так разъяренно, как сейчас. — Он воспользовался тобой самым худшим образом, это более чем подло – причинить такую ​​боль омеге. Любое из того, что он сделал с тобой, само по себе принесло бы ему самое суровое наказание, а весь его дом был бы опозорен на многие поколения. Более мягким, но не менее напряженным голосом он добавил: — Хорошо, что ты убил его. Если бы Лю Цинге подумал, что смерть Цю Цзяньло положила конец его бедам, альфа был бы крайне разочарован, его лицо стало бы мрачнее, когда Шэнь Цзю говорил об У Яньцзы, о невозможности идти в ногу с альфа-учениками секты Цанцюн. Когда Шэнь Цзю туманно упомянул о некоторых слухах, усложняющих его жизнь, стоическое лицо Лю Цингэ начало разрушаться. После этого больше ничего не было. То, что он оказался омегой, было всего лишь еще одним событием в длинной череде трудных событий, через которые ему пришлось пройти. К концу рассказа Лю Цингэ выглядел уничтоженным. — Итак, теперь ты знаешь все, — хрипло сказал Шэнь Цзю. Когда правда стала открытой, Лю Цингэ мог решить уйти от него или нет. Если бы Лю Цингэ хотел быть жестоким, он мог бы использовать эти знания, чтобы разрушить репутацию Шэнь Цзю и серьезно навредить ему. Но каким-то образом Шэнь Цзю знал, что Лю Цингэ этого не сделает. — О, Шисюн, — прошептал Лю Цингэ, крепко сжимая его руки, как будто они могли защитить его от мира. — Жизнь была несправедлива к тебе, мне очень жаль. — Мир — несправедливое место, — пробормотал Шэнь Цзю ему в плечо. Он чувствовал себя опустошенным из-за того, что поделился всеми своими уродливыми секретами. — Прошло много лет. Я бы давно поборол эти детские страхи, если бы не был так слаб… — Ты не слабый, — яростно сказал Лю Цингэ. Его руки сжались вокруг него. — Ты не заслужил ничего из тех ужасных вещей, которые с тобой случились. Глаза Шэнь Цзю внезапно стали предательски влажными. Просто услышанные слова не должны были оказать на него такого воздействия, но они оказали. Даже тогда он знал, что то, что с ним происходит, было неправильным, но когда кто-то выслушивал его сторону и слышал его, действительно слышал его. Кто-то, кто рассердится от его имени и скажет вслух, раз и навсегда, что это неправильно. Его начало трясти. — Я больше никому не позволю причинить тебе боль. Ты можешь доверять мне, Шисюн, — голос Лю Цингэ был у него в ушах, и Шэнь Цзю ничего не мог с этим поделать; что-то старое и искривленное внутри него пошло наперекосяк. Впервые в жизни он плакал о том ребенке, которым был, от ужаса всех ужасных вещей, через которые ему пришлось пройти, от несправедливости, которой была его несчастная жизнь. После всего этого выяснилось, что он больше не несет этот груз в одиночку. *** Он не знал, как долго он плакал, но Лю Цингэ поддерживал его, гладя волосы и издавая успокаивающие звуки. Когда он проснулся, его щека была прижата к груди Лю Цингэ, равномерный стук его сердца под ухом, пока они лежали на кровати в свете заходящего солнца. — С тобой все в порядке? — Голос Лю Цингэ гудел у него в голове. — Я… Насколько я могу быть, — Шэнь Цзю был удивлен, обнаружив, что это правда. После такого долгого плача ему стало странно легче. Лю Цингэ взял руки Шэнь Цзю в свои, и их взгляды встретились. — Спасибо, Шисюн, за доверие. Тебе никогда не придется бояться находиться рядом со мной. — Кто бы тебя боялся? — пробормотал Шэнь Цзю. Было такое ощущение, будто Лю Цингэ смотрел прямо в его суть, но без осуждения в глазах. Они лежали вместе на боку в уютной тишине, Шэнь Цзю наслаждался тем, как пальцы Лю Цингэ пробегали по его волосам. Непринужденная атмосфера заставила Шэнь Цзю почувствовать себя достаточно открытым, чтобы спросить. — Так что же заставило тебя изменить свое поведение по отношению ко мне? До того дня, как меня объявили омегой, мы были не в лучших отношениях, — его губы опустились. — Это только потому, что я омега? Не могу ссориться со своим нежным омегой шисюном, а вдруг он заплачет… Лю Цингэ имел честь выглядеть стыдящимся своего прошлого поведения. — Я действительно начал чувствовать себя виноватым, но Шан Цинхуа рассказал мне, что ты сделал; как ты спас мне жизнь, — его глаза опустились. — Мое поведение было ужасным, ты действительно более благороден, чем я когда-либо мог бы быть. Я никогда не смогу погасить этот долг. — О, так вот в чем дело? Что ж, тогда не чувствуйте себя обязанным из-за меня, — чувствуя себя немного расстроенным, Шэнь Цзю перевернулся и махнул ему рукой. — Настоящим я освобождаю тебя от твоего долга. Больше не нужно за мной ходить, — он отвернулся, прежде чем сделать что-то неловкое, например, расплакаться. — Это не только из-за этого, — руки Лю Цингэ обвили его за талию и обняли сзади. — Сначала я хотел искупить вину, но все изменилось. Я делаю это не из-за обязательств, а потому, что хочу. — Почему ты хочешь? — спросил Шэнь Цзю, хотя уже знал ответ. Несмотря на все речи, произнесенные Лю Цингэ, похоже, именно в этот момент его слова закончились. — Потому что я… я в… хм, мои чувства к тебе… какое-то время были… — Я знаю, что я тебя привлекаю, — Шэнь Цзю сказал прямо. — Во время течки я бросался на тебя; ты думал, что моя жизнь в опасности, и завязывание узла было единственным решением. Мы были одни. Никто бы не обвинил тебя в том, что ты сдался, — он повернулся и посмотрел через плечо. — Почему ты просто не взял то, что хотел? — Это было неправильно, — твердо сказал Лю Цингэ. — Я не хотел, чтобы ты был таким. Не тогда, когда у тебя не было контроля. Шэнь Цзю приподнял бровь. — Так как же ты хотел меня? — Я… эм… — заикание вернулось. Как мог свирепый бог войны быть таким очаровательным с румянцем? Шэнь Цзю ухмыльнулся. — Перестань колебаться, ты так же плох, как и мои ученики. О чём ты спрашиваешь, мой Шиди? Чего ты хочешь от меня? — Я хочу всегда оставаться рядом с тобой! — выпалил Лю Цингэ. — Чтобы заботиться о тебе, держать тебя в безопасности, делать все, что хочешь. Я хочу… я хочу сделать тебя счастливым. Эти слова заставили сердце Шэнь Цзю трепетать, но он заставил себя выглядеть равнодушным. Если что-то звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, возможно, так оно и было. — Как самоотверженно, — сказал он категорически. — Такой вполне достойный ответ из учебника. Брось, чего ты на самом деле от меня хочешь? Лю Цингэ колебался, и Шэнь Цзю почувствовал мрачный укол удовлетворения. Вот оно. Посмотрим, насколько на самом деле честны твои чувства… — Твою любовь, — грубо сказал Лю Цингэ, и его лицо стало еще краснее. — Я хотел бы иметь это когда-нибудь, если ты хочешь меня. — Любовь? — Шэнь Цзю был настолько шокирован, что сел и слегка отстранился… Неужели этот нелепый шиди намеревался заставить его блевать кровью? — Почему? Зачем тебе тратить это на кого-то вроде меня? Бывший раб, сломанный, изношенный… — Ты не являешься ничем из этого, — Лю Цингэ подошел к нему, сжав челюсть и честно говоря. — Ты самый сильный человек, которого я когда-либо встречал. Позволь мне быть сильным и ради тебя. Ответ сломил последнее сопротивление Шэнь Цзю. Когда это животное вдруг стало таким красноречивым? — …Шисюн? Я тебя разозлил? Мне очень жаль, я… — Лю Цингэ все еще запинался в ответ, поэтому Шэнь Цзю решил ответить за него. Он наклонился вперед, положил руки на плечи Лю Цингэ и поцеловал своего нелепого шиди в его красивые губы. Лю Цингэ ахнул и издал тихий звук губами, а затем тоже двинулся вперед. Его руки обвили талию Шэнь Цзю, притягивая его ближе. Новые ощущения были ошеломляющими, но в хорошем смысле. Шэнь Цзю знал, каково это, когда его грубо кусали в рот, но мягкие ласки были совершенно новым опытом. Движения Лю Цингэ были неуклюжими, но энергичными, он трясся от напряжения, сдерживаясь, чтобы не спугнуть Шэнь Цзю, и в то же время с нетерпением гонялся за шансом наконец ответить взаимностью на один из поцелуев своего шисюна. Воздух между ними стал более напряжённым. Шэнь Цзю поднял руку и погладил шею Лю Цингэ, воспользовавшись возможностью углубить поцелуй, слегка приоткрыв рот, чтобы ласкать языком губы Лю Цингэ; от этого действия Лю Цингэ пробежала дрожь, он издал жалобный стон, его руки сжались вокруг талии Шэнь Цзю. В конце концов они прервали поцелуй, чтобы подышать воздухом, оба тяжело дышали, глядя друг на друга. — Это было хорошо? — Лю Цингэ задыхался. — …нормально, — чопорно сказал Шэнь Цзю, но бабочки в его животе победили, и из его губ вырвался смешок. Он никогда не знал, насколько приятными могут быть поцелуи, он чувствовал себя немного опьяненным от них. Лю Цингэ выглядел таким же опьяненным. — Означает ли это, что я могу ухаживать за тобой? Ах да, это то, что люди обычно делали. Шэнь Цзю понял. За ним никогда раньше не ухаживали и даже не ожидал этого. Прагматичная сторона его личности хотела действовать осторожно, но жаждущая любви сторона хотела двигаться на полной скорости. Один голос был сильнее, поэтому он решил отбросить осторожность. — Я… я полагаю, да, — ответил он. Затем уверенее. — Да. Лю Цингэ редко улыбался, но теперь его губы изящно изогнулись, а выражение глаз смягчилось, приняв выражение, которое можно было назвать только нежным. — Лю-шиди? — Хм? Шэнь Цзю дернул шелковистую мантию, в которую был одет Лю Цингэ. — Почему мы носим одежду Чжэньчжу? Не то чтобы он был против; одежда цзецзе всегда казалась ему более удобной, и он обычно надевал ее, когда останавливался в павильоне. Гладкие шелка, которые предпочитали омеги, всегда ощущались более комфортно на его коже, чем более грубые одежды, которые он носил, изображая из себя альфу. — Ой. Она была так любезна, что одолжила их нам, так как наша одежда была… испорчена. — Как это произошло? Лю Цингэ дернулся. — Я запаниковал. — Не только рукав, но и вся мантия? Действительно, Лю-шиди, ты задаешь новую планку для термина «обрезанный рукав», — Шэнь Цзю усмехнулся. — Теперь мне нечего надеть, как скандально. Что скажут люди? Надеюсь, ты возьмешь на себя ответственность. — Я принесу тебе новую одежду. Что ты хочешь, — серьезно сказал Лю Цингэ. — Хм, знаешь, мне очень нравится видеть тебя в такой одежде, — хмыкнул Шэнь. Он погладил щеку Лю Цинге костяшками пальцев. — Кто бы мог подумать, что из дикого альфы Байчжана получится такая хорошенькая мэймэй? Лю Цингэ сглотнул. — Если это то что ты хочешь. Шэнь Цзю усмехнулся и решил перестать его дразнить. На данный момент. — Я рад, что ты вернулся, — тихо сказал Лю Цинге, потому что это была правда. — …Сентиментальная скотина, — пробормотал Шэнь Цзю, но без особого жара. *** Позже Шэнь Цзю прислали поднос с ужином. Лю Цингэ взял миску с тушеным мясом и ложку, затем понял, что делает, и протянул ее Шэнь Цзю. — Извини, я знаю, что ты можешь накормить себя, я просто привык это делать. — Все в порядке. Мне... мне нравится, когда ты что-то делаешь для меня, — ответил Шэнь Цзю, удивившись отсутствию сарказма в своем ответе. Несмотря на то, что лицо бога войны покраснело, он все еще с обожанием смотрел на Шэнь Цзю, с большой осторожностью кормя его каждой ложкой тушеного мяса. Шэнь Цзю знал, что с ним нянчятся, но Лю Цингэ, казалось, получал массу удовольствия от того, что любил его, так кто же такой Шэнь Цзю, чтобы остановить его? Кроме того, было приятно, когда из-за него суетились, зная, что это не было унижением или чем-то, что можно было бы держать над его головой. Когда он съел все остатки еды, Лю Цингэ снова поцеловал его в качестве награды. Десерт представлял собой миску с маленькими розовыми персиками. От этого зрелища у Шэнь Цзю потекли слюнки. — Могу ли я… — слова Лю Цингэ замерли в его горле, когда Шэнь Цзю забрался к нему на колени и устроился поудобнее, прижавшись к его груди. — Я голоден, альфа, — промурлыкал Шэнь Цзю, игриво моргая на него глазами. — Ты не собираешься меня покормить? — Я сделаю это, — используя небольшой нож, Лю Цингэ ловко разрезал спелый фрукт на аккуратные ломтики и застенчиво протянул один из них. — Для тебя. Не отрывая взгляда, Шэнь Цзю наклонился вперед и взял фрукт зубами. Его губы дразняще коснулись пальцев Лю Цингэ. — Бесстыдник, — отругал Лю Цингэ, но его большой палец нежно провел по изгибу губы Шэнь Цзю. Шэнь Цзю лишь улыбнулся ему сквозь ресницы, высунув язык, чтобы поймать оставшиеся капли сока на кончиках пальцев Лю Цингэ. *** Проходя мимо, мадам Чэн заметила их через щель в двери. Она улыбнулась. Возможно, ей не о чем беспокоиться, и с А-Цзю все будет в порядке.