Математика и горячий шоколад

      Сенджу монотонно шевелит губами, полушепотом читая текст в учебнике по математике, которую так сильно ненавидела. А ещё и Такеоми был ужасно бессилен в ней.       Как жаль, что рядом не было Хару. Он бы точно помог. Но Сенджу мотает головой, стараясь прогнать эту мысль, и брови сводятся к переносице от подползающих грустных мыслей и чувства вины. Хочется просто поскорее закончить с несчастной домашкой и пойти заняться своими делами.       А пальцы почему-то тянутся к телефону, чтобы позвонить Вакасе. Был ли он умён в точных науках? Сенджу ни малейшего понятия не имела. Просто почему-то хотелось за такой, казалось бы, мизерной просьбой обратиться именно к нему.       — Ну, ты и балда. Я же тупой, как дуб, ещё и в цифрах, — усмехается низким хрипловатым голосом Вакаса, потрепав светлую макушку быстрым движением руки.       — Не ври, Вака. Ты умный. Ты всегда умный…       — Что с тобой, Сенджу? Сегодня ты какая-то кислая. Такеоми отругал за двойку?       Мимо. Она и сама не знала. Обычно младшая Акаши не такая чувствительная, не такая сентиментальная, как сегодня вечером. Месячные скоро, вот и напала грустинка? Возможно. Сенджу ведь не забывала о самой себе, что она, естественно, в первую очередь девушка. Хотелось вести себя не как уличный гопник, колошматя пацанов тут и там, а просто… Как обычная девчонка.       Она даже успела подкраситься до того, как пришёл Имауши. Лёгкий светло-персиковый блеск на губах, на веки нанесла тени, брови подвела карандашиком. Большего обычно и не стремилась делать Сенджу по двум простым причинам: не любила популярный среди девчонок «тысячеслойный» макияж и попросту было лень. Нереально лень.       — Ну говорю же. Умный ты. Настолько, что можешь меня сразу просечь.       Вакаса как-то раздражённо и коротко вздыхает, пододвигая второй стул ближе к девчонке. Садится, закинув одну ногу на вторую.       — Всё нормально? Зачем ты меня вообще позвала? — спрашивает он обычным спокойным тоном, но нотки нетерпеливости всё же были слышны.       А вот за второй вопрос ей захотелось прямо здесь и сейчас смачно вмазать ему в лицо, однако Акаши вдыхает глубоко и так же выдыхает.       — Явно ведь не из-за математики, да? — чуть тише спрашивает он, внимательно наблюдая за реакцией подруги.       Что-то в груди кольнуло от услышанного, но только она не могла понять, что именно её так задело: то, насколько точно попал в яблочко Вакаса или…       …нет. Не стоит об этом думать. Покачав головой, Сенджу устало шипит и проводит рукой по лицу, откидываясь на спинку стула.       Болела голова. Хотелось спать. Начинал подавать первые признаки боли низ живота, предвещая о начале менструаций. Мозг отчаянно сдавался в попытках пораскинуть мыслями о домашке, а карандаш просто вываливался из слабой ручонки. Почему всё и сразу так наваливается на неё? Ещё и… Вспомнила, блин, про брата. Она не хотела копошиться в прошлом и снова заводить эту заезженную пластинку с Харучиё: сил попросту не хватит.       С виду холодная, суровая и боевая Кавараги Сенджу. А перед Имауши просто тряпка какая-то.       — Балда. Иди сюда, — неожиданно, спустя пару минут молчания, подаёт голос молодой парень.       Он в ожидании смотрит на сконфуженную в лице Сенджу, расставив руки широко для объятий. С цоканьем Вакаса просто берет и прижимает её к себе, укладывая серебристую макушку на грудь, затем чувствуя, как не сразу, но медленно его тело обнимают дрожащие девичьи руки.       Вакаса не понимал, как нужно быть нежным с девчонками. Особенно, если эта девчонка совсем не похожа на остальных. Возможно, порою младшей Акаши попросту не хватало нежной заботы и внимания? Хотелось, чтобы кто-то погладил по голове, поцеловал в лобик и прижал близко-близко к себе, приговаривая над ухом, что всё будет хорошо. А то по жизни все относятся к ней, как к пацану.       Сенджу злила собственная ранимость. Притом внезапная. Она старается сдержать слёзы, но они не перестают литься из глаз, оставляя влажный след на чёрной футболке Вакасы.       Он не знает, как реагировать. Редко можно увидеть Сенджу в таком виде… Но Вакаса решительно набирает побольше кислорода в лёгкие и произносит над ухом:       — Тише-тише. Я здесь. Слышишь, Сенджу?       Секунда за секундой, всхлип за всхлипом наполняли одинокую комнату.       — С… Слышу…       — Ты моя умница. Всё хорошо.       Его рука мягко проводит по светлой макушке девушки, легонько пропускает пальцы через серебристые, слегка вьющиеся пряди. Почему-то это так успокаивало и заставляло ещё сильнее расплакаться.       Устала? Наверное. Ей просто нужно немного взять паузу, немного побыть ранимой девочкой и совсем немного получить заботы от Вакасы.       Уж раз в тысячу лет ведь можно себе позволить нечто подобное, да, Кавараги?       — Я ничего не могу тебе предложить, кроме горячего шоколада и комедии, — спустя некоторое время проговорил он, отстранившись от девушки, и добрыми аметистовыми глазами смотря на покрасневшее лицо.       Хотелось её такую, маленькую и заплаканную, обмотать в самое пушистое и тёплое одеяло, да поближе прижать к себе. Вакаса мысленно накидывает план в голове и думает, куда же он закинул то самое розовое одеялко у себя дома.       — Небось у тебя свалка на хате.       Первый признак: Сенджу смеётся. Уже хорошо. И шутливые комментарии отпускает. Волей-неволей на лице Имауши заиграла улыбка. Затем последовал мимолётный щелбан по бледному лбу, отчего девчонка тут же насупилась.       — Не-не, я убрался. Правда. Давай потом вместе, ну… С горем пополам разберемся с твоей матешей, а?       Смотрит на Вакасу, и в голове младшей Акаши отчётливо вырисовывается определённый образ и такая же надпись: «родной». Роднее прям-таки некуда.       Родной настолько, что хотелось всегда бежать в распростертые объятия Вакасы, дабы на мгновение почувствовать себя обычной маленькой девочкой, которой так сильно нужна забота…       и… совсем ка-апелька любви.