Восьмиклассник

Оказавшись на улице, Накахара сорвался на бег, лишь бы поскорее оказаться дома. Этот небольшой городок он знал как свои пять пальцев, поэтому найти дорогу обратно не составило труда. Рыжий бежал со всех ног, не обращая внимания на светофоры и даже не смотря по сторонам. Он сбивал прохожих людей, игнорировал друзей, которые заметили его совсем недалеко, спотыкался об камни, но не плакал. Это всё будет дома, нельзя при посторонних давать волю эмоциям и чувствам. По крайней мере, так думал Чуя. Бежать в жару обычно показалось бы невыносимым, но сейчас это волновало меньше всего. Вообще ничего вокруг не имело значения после такого. Не имели значения незнакомые люди, что ворчали, когда голубоглазый задевал их. Не имела значения высокая трава и кусты, через которые школьник решил сократить путь до дома. Не имела значения дрожь по всему телу. Всё это было бессмысленно. Сейчас казалась важна только эта ситуация и родной дом. Хотелось как раньше оказаться в объятиях отца, слушая его сказки на ночь. Тогда было славно, а сейчас творился полный бардак в жизни. И всё из-за этого Дазая. Если бы он не подловил младшего в тот дождливый день после школы, ничего этого не случилось. Но удача не на его стороне. Наконец добежав до своего дома, восьмиклассник быстро поднялся по лестнице на нужный этаж и начал колотить руками по двери в свою квартиру, стараясь как можно скорее попасть внутрь. Он не знал, где сейчас его ключи, но это не так важно. Как только стальная дверь распахнулась, ученик завалился в помещение и рухнул на пол перед отцом, хватаясь за его ноги. Из глаз тут же потекли слёзы, а изо рта начали вырываться всхлипы и невнятные предложения. Сейчас он не в состоянии объяснить ситуацию, старший понимал это. Мори быстро закрыл дверь, после чего осторожно сел на корточки перед сыном и обнял его, поглаживая по голове. Длинные пальцы очень нежно перебирали волнистые волосы, заставляя чуть расслабиться. Рядом с ним чувствуется безопасность. — пойдём ко мне в комнату, тебе нужно успокоиться. Я здесь, ничего не случится. Ты под защитой, не бойся, мой маленький лучик. Я никому не позволю тебя обидеть, — Огай аккуратно поднялся с пола и помог младшему дойти до нужной комнаты, придерживая его. Нельзя сказать, что темноволосый не переживал, всё совсем наоборот. Внутри его разрывало на части от одного вида плачущего Чуи. При этом подросток очень редко даёт волю эмоциям, значит случилось что-то настолько ужасное, что сейчас из его голубых глаз безостановочно льются прозрачные слёзы. Дойдя до родительской спальни, восьмиклассник сел на большую кровать и закрыл лицо руками, пока Мори доставал из своей аптечки успокоительное. Это не просто какая-то таблеточка, немного расслабляющая нервную систему, которую давал Осаму. Этот препарат был посильнее и действовал намного лучше. Накахара быстро выпил её, продолжая рыдать и цепляться за одежду своего отца. — пап, я... — он всхлипывал после каждого слова, пытаясь произнести хоть одно предложение более менее внятно. Во время истерики это получается отвратительно. — можешь не говорить мне сейчас, я выслушаю тебя потом, когда ты будешь в более подходящем состоянии. Я рядом и никому тебя не отдам, — Огай обнял мальчика, не желая отпускать. Его сердце разбивалось на мелкие крупинки, когда горячие слёзы ребёнка впитывались в белую рубашку. Из-за своего профессионализма он не поддавался панике, стараясь максимально успокоить парня, прежде чем начать беседовать с ним. Врачи всегда так поступают, чтобы пациенты не доводили себя до ещё более ужасного состояния. Если у человека рак, доктор вряд ли скажет об этом сразу напрямую. Он будет плавно подходить к разговору, чтобы не сделать больно в моральном плане. Когда рыжеволосый немного успокоился и расслабил кулаки, что сжимали ткань чужой одежды, Огай очень осторожно приподнял его голову, рассматривая опухшие глаза. Истерика длилась не так долго из-за действия успокоительного вещества. Старший аккуратно вытер слёзы с бледного лица и нежно поцеловал его в лоб, позволяя дрожащим рукам мять одежду. Чуя до сих пор не успокоился до конца. Худое тело тряслось от страха, чёрные зрачки бегали по сторонам, сердце бешено стучало, а дыхание сбилось. — пап, я правда не хотел... Он просто взял и использовал меня, будто бесчувственную игрушку, — наконец выдавил из себя школьник, крепко прижавшись к своему отцу. Он всегда ему доверял и знал, что может прийти в любой момент и излить свою душу, получив поддержку в ответ. — я верю тебе. Что он с тобой сделал? — Мори не спешил узнавать подробности, понимая, что мальчик ещё не готов так глубоко уходить в разговор. Нужно постепенно узнавать информацию, успокаивая его. — изнасиловал... Блять, он ещё назвал это "дружбой", — Накахара снова заплакал, уткнувшись лицом в надёжное плечо родителя. Тот никак не отреагировал на матерное слово, но его сердце ёкнуло из-за этой информации. Как это могло произойти... — малыш, нам нужно будет сходить ко врачу на осмотр, вдруг тебе нанесли ещё и физический вред. Потом обязательно запишу тебя к психологу, он поможет справиться. Не волнуйся, я тоже буду рядом. Понимаю, как тебе сейчас плохо, можешь плакать, можешь кричать, я поддержу тебя, — темноволосый не отталкивал ребёнка от себя, даже наоборот обнимал в ответ, стараясь создать более комфортную обстановку. Изнасилование и правда ужасная вещь. — его зовут Дазай, ему двадцать три или что-то около того... Мы познакомились с ним случайно, я домой возвращался под дождём, а он зонтик свой одолжил, — тихо шептал Накахара, прижимаясь к папе. От него и правда чувствуется тепло и забота. — потом мы как-то номерами обменялись и общаться начали. Он не раз прикасался ко мне и делал комплименты, мне не нравилось, я сопротивлялся... Почему я у тебя такой жалкий, даже отпор дать не смог, — подросток всхлипывал, не отпуская старшего. Ближайшие пол часа он точно не отцепится, но тот даже не против поддержать сына в такой ситуации. Наоборот ему хотелось помочь, как и любому нормальному любящему родителю. — ты совсем не жалкий. Чуя, ты ещё слишком мал, чтобы давать отпор взрослым людям. Даже те навыки, которыми ты овладел в драках со своими сверстниками, не помогут спастись от зрелого человека. В этой ситуации нет твоей вины, а Дазай получит наказание за свои действия, — Огай поглаживал тёплыми руками спину голубоглазого, думая насчёт всего этого. Безнаказанным Осаму точно не уйдёт. — мы напишем заявление в полицию, ты дашь показания и этого урода найдут. — хорошо, спасибо, пап. Но он знает, где я живу, учусь и обычно гуляю... Что мне делать? — школьник уже не так сильно стискивал руками белую ткань, а из голубых глаз уже почти не лились солёные слёзы. Всё-таки лекарство хорошо помогло. — в школу и обратно тебя будет подвозить одна милая дама, я с ней договорюсь. Дверь никому не открывай, а если будет стучаться и сидеть под ней, звони мне. С прогулками пока придётся повременить, я придумаю что-нибудь. Не волнуйся, больше тебя никто не обидит. Ты можешь рассказать, как это произошло? — мужчина нежно поглаживал своего ребёнка по голове, стараясь узнать как можно больше информации о случившемся. Даже самые мелкие детали сейчас очень важны. — я возвращался домой со школы, он каким-то образом подкрался сзади и предложил погулять. Я сказал, что мне нужно домой, а потом уже сходим. Дазай проводил меня, я положил учебники и переоделся, потом мы вместе пошли на набережную. Там уже прошёл почти весь день, Осаму предложил переночевать у него, я позвонил тебе и предупредил об этом. Почему моя голова не думала... — Накахара отвёл взгляд в сторону, делая глубокий вдох, чтобы немного успокоить себя и привести мысли в порядок. — мы пошли к нему домой. Там он высушил мне волосы, мы даже поиграли на гитаре... В общем, всё было хорошо. Потом мы выпили немного вина, буквально бокала два. Он был трезв, нельзя сказать, что всё это произошло по пьяне. Дазай начал лезть ко мне, целовать, а я старался сопротивляться, но всё бесполезно. Его мерзкие губы целовали моё тело везде, прижимали его к стене, а руки трогали всё, что вздумается. Затем он поднял меня и отнёс на кровать, где связал руки и раздел... — мальчик тихо всхлипнул, снова начиная рыдать. Когда рассказываешь кому-то ситуацию, которая доставляет невыносимую боль, сдерживать слёзы становится почти невозможно. — солнце, это не твоя вина. Я понимаю, что ты доверял ему, так что не надо скидывать всё это на себя. У тебя ничего не болит? — Мори взял с прикроватной тумбы стакан с водой, после чего отдал его подростку. Тот сделал пару глотков, отпустив рубашку. — нет, не болит, только страшно. Пап, мне правда очень страшно... Если это случится ещё раз? Вдруг он найдёт меня? Я не хочу. Я боюсь... — Чуя отдал стакан, вытирая собственные слёзы. Это состояние может длиться очень долго. — моё чудо никто не тронет. Я рядом, а значит все другие не обидят тебя. Дома ты можешь никого не бояться, — Огай поставил пустой стакан обратно, взяв руки младшего в свои. — Здесь ты в безопасности. — хорошо... Хорошо, я тебя понял. У тебя завтра выходной день? — поинтересовался юноша, чуть поправляя свои растрёпанные волосы. — да, завтра вместе пойдём в поликлинику. Потом надо будет записать тебя к психологу и всё станет ещё лучше, правда? — Мори мягко улыбнулся, стараясь разрядить обстановку, хотя его собственное сердце ныло и болело от таких новостей. — да, хорошо... Если бы меня сейчас увидели друзья со двора, засмеяли сразу же, — рыжий фыркнул и уткнулся лицом в отцовскую грудную клетку, чувствуя заботу и тепло. Хорошо, когда есть человек, которому можно всё рассказать и довериться, а он поймёт и поддержит. — я бы их потом высмеял. Очень низко шутить над этим, — сказал тот, продолжая гладить мальчика тёплыми руками. Сейчас ему точно этого не хватало. — угу... Спасибо, пап. Я тебя люблю. Накахара и сам не заметил, как провалился в глубокий сон. Дома он может спать в спокойствии, не боясь, что кто-то будет покушаться на его тело. Тем более в родительской комнате атмосфера была ещё приятнее и безопаснее. Темноволосый аккуратно уложил своего малыша и накрыл одеялом, усевшись рядом и начав перебирать спутанные пряди. День пролетел очень быстро и незаметно. На часах уже показывало пять вечера, а солнце медленно опускалось к горизонту. Голубые глаза неохотно распахнулись, а холодная рука начала искать что-то. Чуя сам не осознавал что именно, но мозг и без него всё понимал. Наконец нащупав отцовские пальцы, мальчик успокоил зарождающуюся панику внутри. Огай глянул на сына, поглаживая его бледную кожу. — с пробуждением. Как себя чувствуешь? Не хочешь покушать? — мужчина не отходил от ребёнка всё это время, тихо читая какую-то книгу. — я не знаю... Меня вывернет, если я съем что-то. Сколько времени? — школьник уселся около отца, протирая заспанные глаза. На душе и правда стало легче после истерики. Эмоции всегда нужно выпускать наружу такими, какие они есть, а не сдерживать в себе. — почти пять, может я дам тебе таблетку и покушаешь что-нибудь лёгкое? Перекусить было бы неплохо, — старший осторожно убрал руки сына и начал внимательно рассматривать его голубые глазки. — слушай, давай капнем тебе в глаза? Они у тебя красноватые, не помешает их увлажнить. — ну, я не сильно голодный, потом поем, — мальчик мутным взглядом смотрел на силуэт отца перед собой, приходя в сознание после сна. — как же мне с тобой повезло... Я не против, давай. Мори поднялся с кровати и подошёл к своему шкафу, доставая оттуда нужные капли. После этого он вернулся на место и приподнял голову рыжего. Тот сидел смирно, но чёрные зрачки бегали из стороны в сторону. — малыш, смотри мне в глаза. Постарайся не дёргаться, — родитель наконец смог капнуть своему мальчику лекарство, когда тот сфокусировался на нём. Теперь нужно было как-нибудь накормить его, чтобы потом не было плохо. — мне завтра в школу не надо, выходной. Ты дома будешь или дела есть? — Чуя поднялся с кровати и побрёл к выходу из комнаты, чуть шатаясь. — дело есть только утром, но ты звони, если что-то произойдёт. Постарайся не завалить контрольные работы, пожалуйста. Ты мальчик умный, можешь же, если хочешь, — старший мягко улыбнулся, проводя того взглядом. — угу, я постараюсь... Спасибо тебе, пап. Я тебя люблю, — парень вышел в коридор и вздохнул, глядя на входную дверь. Теперь без присмотра он выйти не сможет. Хотя, это даже и к лучшему, не нужно беспокоиться о своей безопасности. Восьмиклассник зашёл к себе в комнату, радостно рассматривая её. Всё такое родное, светлое и уютное. Не то что у Осаму. — дом, милый дом... Жарко только, но это легко исправить, — юноша разговаривал сам с собой, открывая окно. Оно, конечно, не сильно спасает, но хоть что-то. Вечер и ночь пролетели так же незаметно, как и день. Ученик за это время успел сходить в душ, поиграть во что-то на ноутбуке, покушать и многое другое. Не так уж и скучно. Сейчас он мирно спал в своей кроватке, пока солнышко медленно начинало подниматься. За прошлый денёк голубоглазый успел выспаться, поэтому сегодня поднялся раньше обычного. Часы снова показывали семь утра, как будто пора собираться в школу. Но сегодня можно позабыть об этом, ибо выходные существуют именно для отдыха, а не нагрузок и работы. Босые ноги коснулись тёплого пола, а подушка почему-то свалилась на пол. Ну, как обычно, ничего нового. Чуя всегда спал очень беспокойно, скидывая всё вокруг. Отец уже бодрствовал, так как с кухни был слышен шум. Младший тихо вышел из комнаты и заглянул к папе, сонно улыбаясь. — доброе утро, солнце, — Мори достал вторую кружку и начал заваривать чай для ребёнка, чтобы тот не напрягался лишний раз. — доброе... А ты надолго уйдёшь? — Накахара подошёл к старшему и сел на столешницу, взяв кружку с горячим напитком. Чай тоже неплохо бодрит, по крайней мере именно его. — думаю, что вернусь где-то через час. Как раз после этого пойдём ко врачу, хорошо? — угу, конечно, буду ждать. Огай вышел из квартиры, попрощавшись с сыном напоследок. Школьник вышел на балкон со своей кружкой, попивая тёплую жидкость. Отец его не курил, но иметь сигареты дома казалось Чуе необходимым явлением. Он часто прятал пачки на наружном подоконнике, доставая их только в нужные моменты. На самом деле хозяин квартиры замечал это, но ничего не говорил младшему. Пусть думает, что такой способ работает. По крайней мере, Накахара не курит как паровоз, поэтому можно не беспокоиться. Восьмиклассник открыл окно и аккуратно достал пачку, после чего поджёг одну из сигарет и убрал всё остальное на место. Тяжёлый дым он выдыхал в окно, стараясь не запускать этот запах в дом. Отец, конечно, не будет сильно ругаться, но намеренно нарываться на его наставления не хочется. Нельзя сказать, что рыжий сел Мори на шею и совсем не слушается. Нет, всё совсем не так. Мальчик наоборот старается вести себя рядом с папой как можно лучше, чтобы тому не приходилось мучиться с ним. Он итак знает, что доставил старшему много хлопот. Выкинув окурок в окно, парень вернулся к себе в комнату и решил хоть как-то начать готовиться к контрольным работам. Да, это будет трудно. У него есть только учебники и интернет, так как весь учебный год он не записывал материал в виде конспектов и совсем не вёл тетради, о чём сейчас пожалел. Как только ученик уже уселся на кровати с учебником алгебры, по квартире раздался громкий стук в дверь. Странно. Голубоглазый поднялся с места и осторожно подошёл к входной двери, после чего посмотрел в глазок. Чёрт. Снова он. Снова это Дазай. Чуя мог впустить кого угодно, но не его. Младший сразу же закрыл дверь на всевозможные замки и убежал в комнату, закрываясь и там. На телефон уже звонил нежеланный номер, который юноша всё-таки взял. — иди нахуй! Я тебя не ждал, вали отсюда в свою берлогу, педофил ебаный, — вскрикнул школьник, усаживаясь на подоконнике. — ой ой, зачем же так? Я пришёл к тебе, чтобы помочь в подготовке к контрольным работам. Открой мне дверь, — Осаму будто улыбался. По крайней мере, Накахара чувствовал именно это. — я сейчас позвоню куда надо, дам показания и у тебя будут проблемы! Пошёл отсюда вон! — юноша уже срывался на крик, крепко сжимая телефон в дрожащих пальцах. Они тряслись от страха и гнева. Шатен пугал, но больше всего раздражал. — ну, для чего? Разве тебе не понравилось быть любимым? Я тебя помыл, накормил, ещё и одежду новую купил, так в чём дело? — по входной двери снова постучали. Не успокоится ведь, идиот. — нет, не понравилось! Какого хуя ты вообще припёрся? А если бы меня не было дома? — парень тихо выдохнул, стараясь успокоить свои нервы. — я видел тебя на балконе, поэтому и пришёл. Кстати, курить очень вредно, не знал? У тебя же вроде отец работает в больнице, он тебе не объяснил вред сигарет? Ай-яй-яй, как так, — Дазай уже не пытался скрыть свою усмешку, вновь постучав в дверь. — ебать тебя не должно, кто чему меня учил. Иди отсюда нахуй, я звоню отцу, — рыжий сбросил трубку и тихо ругнулся под нос. Нет, папе он сейчас мешать и отвлекать от дел не будет, сам справится. Всё равно Осаму не будет рисковать и долго сидеть под дверью, скоро уйдёт по-хорошему. Подросток вернулся к учебнику и продолжил спокойно читать правила, запоминая их. Тем временем брюнет и правда решил сам уйти, чуть не выломав дверь. Ну, оно и к лучшему. Хорошо, что Чуя додумался сначала посмотреть в глазок, а не сразу открыть проход в квартиру, как делал это обычно. Открыв дверь такому ублюдку, ничего хорошего можно не ждать. Мори вернулся через пол часа после случившегося. Младший вышел из комнаты и улыбнулся, здороваясь с ним. Он не хотел рассказывать о произошедшей ситуации, чтобы темноволосый не беспокоился. Накахара натянул свои ботинки, чтобы сразу пойти в поликлинику и не тратить время впустую. — правильно, идём. Всё хорошо было? — сказал Огай, закрывая дверь на ключ. — да, никто не приходил. Как только все нужные анализы были сданы, а осмотр только закончился, рыжеволосый смог спокойно выдохнуть. Никаких проблем нет, всё в порядке, разве что теперь надо найти психолога. Парень сидел на кушетке и слушал врача, свесив ноги, пока его папа стоял за дверью и ждал. — я понимаю, что изнасилование очень сложно пережить. Многие люди обращаются за помощью специалистов, чтобы те облегчили процесс восстановления. Если хочешь, я могу записать тебя к одному из наших лучших психологов. У него очень много положительных отзывов, пациенты стараются попасть именно к нему, — доктор улыбнулся и начал что-то печатать на компьютере, поглядывая в сторону восьмиклассника. — да, если Вам не будет сложно. Я как раз собирался искать психолога. Когда можно будет сходить на приём? — юноша выглядел серьёзно и совсем не улыбался, смотря куда-то в пол. — завтра в два часа дня тебя будут ждать в сто пятом кабинете. Приходи вовремя, а то твою очередь займёт другой человек, — врач написал на небольшой бумажке время и номер кабинета, после чего отдал её младшему. Почерк был совсем неразборчив, но хоть что-то. Голубоглазый и без записки запомнит. На следующий день Накахара вновь оказался в поликлинике. Он сидел на небольшой лавочке в коридоре, осматривая других людей. Эти пациенты очень сильно отличались от него. Одни выглядят совсем печально, другие дёргаются и что-то шепчут, а третьи вообще будто мёртвые. Если посмотреть на Чую, то нельзя сказать, что у него какие-то проблемы. Парень здоровый, просто теперь его психика расшатана слишком сильно. В помещении было слишком душно. Незнакомцы кашляли, чихали и что-то бубнили, делая запах ещё противнее. Не выдержав такого окружения, школьник поднялся с места и отошёл куда-то в угол к окну, надеясь хоть там немного расслабить нервы. Он волновался перед походом к психологу, ведь придётся снова рассказать эту ситуацию и пережить это заново. Из непонятных мыслей и размышлений его вырвал чей-то голос. — Накихара Чуя, пройдите в кабинет, — послышалось где-то в коридоре. Он не обратил внимание на то, что в его фамилии допустили ошибку. Рыжеволосый побрёл к кабинету, спрятав вспотевшие руки в карманы. Зайдя в помещение, милая девушка попросила его сесть на небольшой диванчик и подождать. Послушавшись её, он начал рассматривать всё вокруг. Небольшой светлый кабинет, где есть только два диванчика, между которыми стоит небольшой журнальный столик. Ещё есть маленький стеллаж для книг, расположенный в углу. Различные книги в нём стояли аккуратно, а пыль тут убирали постоянно. Восьмикласснику было здесь не очень комфортно. Да, светло, но что-то тут не так. Будто бы в этом всём есть какой-то подвох. Приятное одиночество и тишину внезапно разбавил до ужаса знакомый голос. — здравствуй, меня зовут... оу. Оу. Психолог замер около двери, рассматривая напуганные голубые глазки. Снова он. Этот Дазай везде. — что ж, я не ожидал увидеть тебя здесь. По какому поводу пришёл? — Осаму сел в кресло напротив, закрыв дверь на замок. Он всегда так делает, чтобы посторонние личности не беспокоили во время беседы. — я... Можно я уйду? Не думаю, что ты тот самый психолог, про которого так хорошо отзываются, — младший сразу же поднялся, желая поскорее покинуть это место. — почему ты так думаешь? Знаешь, я помог многим людям, — шатен взял пациента за руку и аккуратно посадил обратно, нежно улыбаясь. — значит заманиваешь детей к себе в кабинет, втираешься к ним в доверие, а потом насилуешь? Мм, прекрасный план, продолжай в том же духе, но я не буду с тобой общаться. Ты же знал, что пациентом буду я, так почему не отказался? — рыжий вырвался из чужой хватки, отодвигаясь подальше. Вопросов у него очень много. — знаешь, Чу, всё совсем не так, как тебе кажется. Мне обидно от твоих слов. Сегодня я для тебя всего лишь психолог, который поможет справиться с проблемами и переживаниями. Для таких разговоров существуют личные встречи, — Дазай взял с журнального столика небольшой блокнот с ручкой и прикрыл глаза, обдумывая свои дальнейшие действия. — я не знал, что ты придёшь. В этой поликлинике есть встречи с «анонимными пациентами». Я понятия не имею, кто ко мне придёт. Точно так же и у пациентов, они не знают, к какому врачу попадут. Ты читал вообще, куда записывался? — нет, я ничего не читал, меня записал другой врач. Если бы я знал об этом, то в жизни не пришёл сюда, — фыркнул Накахара, с опаской рассматривая человека перед собой. Доверия он точно не внушал. — так вот оно что. А я думал, что же на тебя нашло. Ну, тогда сегодня твой психолог уже здесь. Слушаю тебя, — старший перевёл взгляд на свой блокнот, рисуя что-то. Он редко записывал слова своих пациентов, так как не считал это чем-то нужным. — нет. Нет, я не буду с тобой разговаривать. Я могу уйти? — школьник вновь медленно поднялся, желая как можно быстрее вернуться домой. — а отец твой знает, что потратит семь тысяч просто так? Вот ты сейчас уйдёшь, оставив мне ещё час свободного времени, а деньги просто пропадут и всё. Хочешь огорчить его? — не отрываясь от своего занятия, сказал доктор. И тут младший заткнулся. Эти слова поставили его в тупик. Он осторожно опустился обратно, сверля пол пустым взглядом. Да, Осаму знает, что сказать, чтобы заставить человека задуматься. И ведь он сделал это с таким видом, будто и правда переживает насчёт этого. — я всё равно не буду с тобой говорить, — почти шёпотом произнёс голубоглазый, опустив голову. — я могу тебя проанализировать и сказать, что заметил за всё время нашего общения. Ты можешь не говорить, просто слушай. Даже не пытайся отрицать мои слова. У тебя нет образования, а я долго учился на свою профессию и умею читать людей как открытую книгу, — Дазай кинул блокнот обратно на стол, разглядывая рыжеволосого. Тот не шевелился, ожидая дальнейших слов от брюнета. — ты очень одинок. Твоё сердце болит каждый день, но ты стараешься ходить и не показывать это, маскируя своё состояние маской безразличия. Знаешь, моментами она даёт трещину. Судя по всему у тебя неполная семья, что тоже сильно повлияло на развитие характера. Выражая агрессию по мелочам ты скрываешь свою боль. Тебе проще наорать на кого-то матом, чем решить проблему мирно. У тебя совсем нет друзей, которые могут поддержать в нужный момент. Ты не можешь положиться на них, — шатен вглядывался в голубые глаза, которые уже медленно наполнялись прозрачными слезами. Психолог точно должен доводить пациентов до слёз? — сейчас ты начнёшь отрицать все мои слова, потому-что не можешь принять эту правду. Твой последний друг воспользовался тобой, сделал больно и ничего не исправил. Я же вижу, что внутри тебя переполняет страх и одиночество, маска агрессивного мальчика тебя не спасает. Возможно, после случившегося пару дней назад ты ненавидишь всех людей, боишься выходить на улицу и потерял последние капли доверия. У тебя ничего не осталось, верно? — он давил на самые больные места. Это будто соль на свежую рану. — нет... Нет, это всё не так. Я отрицаю только из-за того, что это ложь. У меня есть друзья, в семье меня любят, а тебя это вообще не касается! — восьмиклассник вытер слёзы руками, после чего направил ненавистный взгляд на старшего. Всё, что тот сказал, было правдой, но рыжий не мог это принять. Сейчас он ненавидел именно Осаму. — как раз таки меня это касается. Теперь я твой врач, ты можешь рассказать мне обо всём, что тебя тревожит. Это всё останется только между нами. Что собираешься делать дальше? — кареглазый сидел спокойно, глядя на лицо младшего. Он с лёгкостью мог выдержать на себе его свирепый взгляд, выслушать абсолютно всё, что накопилось в сердце и многое другое. Это его работа. — я не знаю, просто отстань уже от меня! Если не можешь сказать мне что-то нормальное, не разговаривай со мной. Ты убил меня внутри! — Накахара уже срывался на крик, вскакивая на ноги. Он не может терпеть это. Нет. Ему слишком плохо сейчас. Ещё и этот человек совсем рядом. Страшно. — тише тише, что же ты так кричишь? Знаешь, тут тоже стены очень толстые, нас не услышат. А я знаю выход из этой ситуации, — Дазай протянул руку вперёд и вцепился в одежду младшего, не давая ему уйти. — да? Да?! И что же за выход такой? — выкрикнул парень, вырываясь из чужой хватки. На удивление, это получилось сделать с первого раза. — ты знал, что все проблемы и переживания очень легко исчезают? Смерть прекращает абсолютно все страдания. Хочешь обрести вечное спокойствие? — на полном серьёзе выдал старший, не сводя взгляда со своего пациента. Тот ошарашенно замер, обдумывая его слова. — есть много различных способов, почему бы и нет? Спрыгнуть с крыши, утопиться, повеситься, вскрыть вены и многое другое. Один раз потерпеть и вечное спокойствие обеспечено. — я не самоубийца, долбоёб. Какой нормальный человек будет делать это? — школьник осторожно подошёл к окну и открыл его нараспашку, всё ещё прокручивая те слова в голове. — а ты уверен, что являешься нормальным человеком? — внезапно спросил старший, спокойно наблюдая за реакцией. И тут Накахара заткнулся. Он задумчиво опустил голову, усаживаясь на подоконнике. У шатена очень острый язык, режет по самым больным местам. Мастер своего дела или хочет сделать как можно больнее? — ну... Да, наверное. Почему нет? — тихо спросил Чуя, не поднимая глаз. — ты куришь, ты пьёшь, ты ужасно учишься, ты грубишь старшим, ты невоспитанный, ты эгоист, ты одинок, ты не можешь дать отпор. Кому ты такой нужен? — доктор вновь взял в руки свой блокнот и начал рисовать что-то, не смотря на собеседника. — это не правда. Всё совсем не... — юноше договорить не дали. Внезапно в него прилетела ручка, больно ударив по руке, а врач перебил его. — а как? Что ты можешь? — безэмоциональный взгляд Осаму вызывал дрожь и неприятный холодок на спине. Отвратительно. — я... Я могу всё. Никто мне не нужен. И почему ты кидаешься? Это не нормально, — тот взял ручку и агрессивно кинул её в ответ. Кареглазый будто знал, что так будет, поэтому с лёгкостью поймал пишущий предмет и продолжил рисовать. — ты ничего не можешь. Ты слаб. Даже ручку кинуть нормально не смог, о какой силе идёт речь? — тёмные и холодные глаза внезапно посмотрели в раздражённое лицо младшего, заставляя того вздрогнуть. Этот забинтованный человек и правда очень пугает. — нет... Хватит. Просто завали ебало и не разговаривай со мной, — восьмиклассник протёр мокрые от слёз глаза и поправил спутанные волосы. — вот, ни манер, ни силы. Как вообще отец терпит тебя? — Дазай не отворачивался, не отводил взгляда и был спокоен как никто другой. — заткни свою пасть! Он любит меня! Какого хуя ты затрагиваешь других людей?! Мой отец тут вообще не при чём, он прекрасно справляется со своей ролью и не переступает границы, так какого чёрта ты смеешь говорить о нём? — ученик вскочил с места и быстро приблизился к доктору, чтобы влепить ему пощёчину, но тот будто увидел это заранее и перехватил руку, больно сжимая её. — сука, отпусти меня! — тише, угомонись уже. Тебя никто не трогал. Так хочешь подраться с кем-то? Лучше не делать этого со мной, разочаруешься в себе. Знаешь, ты и правда очень слабый, — брюнет отпустил пациента и прикрыл глаза, раздумывая о чём-то. — сам ты слабый, иди нахуй! — выкрикнул парень, всё-таки решая отступить по-хорошему. Приходить домой от психолога с синяками не самая лучшая затея. Точно пойдут расспросы и всё в этом духе. — ага, спасибо. Так что? Может прислушаешься к моему совету? — Осаму вновь кидает жуткий взгляд на младшего, ожидая его ответа. — нет! Я не какой-то придурок и не слабак, чтобы делать такое. Ещё раз иди нахуй! — юноша достал из кармана телефон и посмотрел на время, стараясь отвлечься от врача. — ну, почему же? Это вполне нормально. Мы все когда-нибудь... — внезапно рыжеволосый вырвал блокнот из чужих рук и кинул его на стол, перебивая старшего. — знаю я, что все сдохнут и это всё бесполезно! Просто отстань уже. Я ухожу, с меня хватит. Ты такой придурок, Осаму. Я тебя ненавижу, — выкрикивает тот напоследок и с громким хлопком двери выходит в коридор. Люди, которые там стояли, немного потупили в разъяренное лицо, а потом вновь начали бездельничать. И почему у этого психолога так много хороших отзывов? Он призывает к самоубийству, это не нормально! На улице Накахара вновь сорвался на бег, стараясь как можно быстрее оказаться дома. Нет, он уже не может это удерживать в себе. Слишком часто этот придурок мелькает перед глазами. Почему он не говорил, что работает психологом? Теперь младшему всё стало ясно. Им просто воспользовались, уверяя, что это нормально. Нет, это не нормально. Так нельзя. Наконец вернувшись в квартиру, он осторожно зашёл в свою комнату и закрыл дверь на замок, после чего сел на пол и с силой стукнулся головой о стену. Просто чтобы почувствовать хоть что-то. Ему страшно. Ему больно. Ему плохо. Так не может долго продолжаться. Это отвратительно. В дверь постучал встревоженный отец. Да, он правда волнуется за своего ребёнка. Любой родитель хотел бы видеть своё дитя весёлым и счастливым, а не таким разбитым. Рыжеволосый открыл замок, не поднимаясь с пола. Он очень устал за сегодня. Всё это так выматывает. Ужас. — чудо, что с тобой? — тихо прошептал старший, поднимая мальчика на руки. Тот обвил его шею руками и закрыл глаза, прижимаясь к тёплому телу. — я просто очень устал. Посплю немного и всё пройдёт. Спасибо... — юноша соврал, чтобы Огай не беспокоился. Нет, никто не должен знать о том, что случилось. Он и так доставляет много проблем, не надо ещё. Мори осторожно положил ребёнка на его кровать и вышел из комнаты, оставляя того наедине со своими мыслями. Голубоглазый отвернулся лицом к стене и начал медленно проваливаться в сон, сжимая в руках одеяло. Да, так будет лучше. Наверное. Ну, может быть. Или... Нет, ничего уже не будет. Проспал Чуя до самого вечера. Солнце уже давно зашло за горизонт, Мори ушёл на ночную смену, а город начал постепенно утихать и засыпать. Длинноволосый осторожно спустил ноги с кровати, слегка касаясь прохладного пола. По спине пробежала неприятная дрожь, а мысли всё ещё казались запутанными. Сон. Снова этот чёртов сон. Снова Осаму. Снова та квартира. Снова забинтованные руки. Снова всё это... Как же больно. Больно, страшно, ужасно, противно... Накахара резко встаёт с кровати и выбегает из комнаты, ударяясь плечом о дверной косяк. Сейчас ему всё равно на это. Он быстро надевает свои кеды и выходит из квартиры, закрывая дверь на ключ. Ему всё это уже надоело. Хватит. Нельзя так дальше. Парень быстро поднимается по ступенькам на последний этаж, сжимая в руке свой телефон. Надо написать одному человеку кое о чём. Восьмиклассник бежит вверх, мелькая глазами по всему, что его окружает. Паника захватила сознание. Нет, так не может продолжаться. Это уже невыносимо. Больно. Школьник вылетает на крышу и наконец осматривается как следует, спокойно обводя взглядом каждый домик снизу. Как только он до этого опустился? Что он тут делает? Кто он? Что происходит? Кто даст ответы на эти вопросы? Непонятно. Его тело трясёт, глаза полны слёз, а ноги сами по себе подкашиваются. Это всё просто невыносимо. Когда сил уже совсем не оставалось, он рухнул на холодный бетон, больно ударившись. Даже это сейчас не волновало. Накахара не чувствовал боль от удара. Он чувствовал боль в душе. Он чувствовал те самые прикосновения. Он чувствовал ту ночь. Это убивало изнутри. Дрожащими пальцами юноша включил свой телефон и открыл чат с тем самым человеком. Он не смог высказать ему то, что чувствовал. Не успел. Накахара Чуя 23:52 Осаму, я тебя так ненавижу. Ты так любишь издеваться над людьми? Какого хуя ты вообще позвал меня в тот день к себе? Ты меня сломал, будто спичку. Ты воспользовался мной и выкинул в мусорку, будто я вообще никто и ничего не чувствую. Теперь ты добился своего. Сука, ты добился этого. Кроме той самой ночи я, блять, больше нихуя не чувствую. Боль, страх и унижение. Это всё. Если бы я мог, то уебал бы тебя по лицу и заставил рыдать от боли. Блять... Ты же знал, что будет. Зачем ты это сделал. Сука, зачем... Ты такой еблан, ненавижу тебя всеми частичками своего разбитого сердца. Как ты собирался меня вытаскивать из этого состояния? Блять, ещё и в том кабинете наговорил мне хуйни какой-то, а я снова близко к сердцу принял. Знаешь, возможно ты всё-таки был прав. Да, я слаб. И что я с того? Я не могу так больше. Ты, блять, снишься мне уже. Это такие кошмары. Они меня мучают каждый день. Мучают воспоминания. Ты меня до такого довёл. Если бы ты в тот ебаный день не подошёл ко мне со своим сраным зонтиком, я был бы не такой. Теперь я сломан и разбит. Я не могу так. Иди нахуй, Осаму. Прощай. Нажав кнопку «отправить», рыжеволосый подошёл к самому краю крыши и посмотрел вниз. Высоко. Очень высоко. Жизнь бессмысленна. В ней нет смысла. Зачем пытаться жить, если в конце всё равно умрёшь? Пропадёт абсолютно всё. Воспоминания, друзья, чувства, эмоции. Всё. Это всё когда-то закончится, так зачем стараться и жить сейчас? Прожить счастливую жизнь? А для чего? Это всё исчезнет. Получить эмоции? Это всё исчезнет. Завести верных друзей? Это. Всё. Исчезнет. Абсолютно. Восьмиклассник медленно садится на самый край, свесив ноги вниз. Ночной город с высоты очень красивый. Это последнее, что он увидит. Большинство людей уже мирно спят у себя в кроватях, даже не думая о чём-то плохом. Но это только они. Школьник откладывает телефон в сторону, почувствовав вибрацию от него. Сообщение. Пришло какое-то сообщение. Всё равно. Сейчас всё равно. Даже если это Дазай, какая разница? Оглядевшись в последний раз, парень поднимается на ноги. Он поднялся только для того, чтобы снова упасть. Упасть в последний раз. Голубые глаза очень внимательно осматривают всё вокруг, запоминая мерцающие огни спящего города. Город спит, а он нет. И больше никогда не будет. Сжав руки в кулаки, Чуя сделал шаг вперёд. Это был его последний шаг. Сейчас он быстро летит вниз, закрыв глаза. Нет. Видеть это совсем не хочется. Больше не страшно. Поздно что-то менять. Уже слишком поздно. Накахара ничего не чувствует. Вообще ничего. Даже боли. Его тело просто бесконечно падает вниз. Оно летит и летит. Летит и летит. Рыжий теперь ничего не слышит. Он ничего не видит. Ничего не чувствует. И больше никогда не сможет. Это конец... Сейчас казалось, что Луна светит намного ярче, чем обычно. На небе не было ни облачка, а яркие звёзды красиво сверкали, маня своим блеском к себе. Теперь среди них есть и он. Голубоглазый загорелся на небе новой звездой, которая будет освещать дорогу путешественникам, заблудившимся, влюблённым и другим людям. Теперь он наконец-то сияет. Не чувствует ничего, но сияет. Возможно, что когда-нибудь его найдут учёные, которые внимательно изучают тёмное небесное полотно, но пока-что эта маленькая звёздочка никому не известна. Она горит сама для себя, но это временно. Теперь он мёртвый сын. Он мёртвый друг. Мёртвый одноклассник. Мёртвый знакомый. Мёртвый ученик. Мёртвый сосед. Мёртвая жертва. Теперь Чуя мёртвый пятнадцатилетний парень. Дазай Осаму зонтик 23:55 Чуя, я ведь правда тебя любил. Я знал, что ты так сделаешь. Прости, малыш, но я не виноват. Ты сам захотел этого. Знаю, что ты вряд ли ответишь на это сообщение, но помни, что я был твоим лучшим другом. Всё это было наша дружба, просто ты её не понял. Прощай, чудо. Теперь тебе навечно пятнадцать лет...