Расслабься.

Бар почти пуст. Время 4 утра. В какой-то момент они перестали приходить сюда ради выпивки. В какой-то момент здесь стали всё чаще слышаться спокойный голос детектива и смешки исполнителя портовой мафии. Они стали чаще видеться здесь только ради разговоров. Только ради голоса друг друга. Только ради того, чтобы убедиться, что они живы. Что они в порядке. — Дадзай придурок. — Недовольно буркнул Накахара, делая очередной глоток вина. — Полостью с тобой согласен. — Доппо слегка улыбается. Он зачастил с выпивкой. Но и нервы на работе стали трепать чаще. Дадзай слишком многое себе позволяет, и это бесит. Очень. — Ненавижу его. — Чуя слегка скалится, невольно вспоминая морду бывшего напарника, сдерживая желание не хило так ударить по барной стойке, чтобы унять гнев. — Понимаю. — Куникида закрывает глаза, вздыхая. Он устал. Он хочет спать. Завтра выходной, да, но ломать режим не входило в его планы. В его идеалы. — ...Время 4 утра. Не ты ли, в первые наши встречи, вечно говорил о том, как важно рано ложиться спать, о том ка- — Рыжеволосому договорить не дали. Перебили. — Поехали ко мне. — Доставая пару купюр из кошелька, и спокойно вставая из-за стола, сказал Куникида. Деньги положили на барную стойку. — ..Что? Эй, куда ты! — Накахара нахмурился. Он ещё не допил своё вино. А ещё он пьян. Очень. Ноги не держат, это плохо. Он близок с Доппо, но просить его о помощи... Слишком низко для такого, как он. И всё же, попросить о помощи пришлось. Чуя пару раз чуть не упал за барную стойку, что не могло остаться незамеченным Куникидой... И он-таки помог. Помог, сначала, выйти из бара, затем помог дойти до нужного квартала, зайти в подъезд, подняться по лестнице, в лифт, в квартиру, снять обувь, и.. Нет, с поцелуем он ему помогать не стал. Накахара безупречно справился с этим и без помощи шатена. Пока до жути пьяный Накахара возился со своими пальто, более-менее трезвый Доппо уже шёл к своей комнате. Чисто. И не смотря на то, что он уже давно не трезв, Чуе было немного стыдновато пачкать столь чистую и убранную комнату своими (и чужими) вещами, которые так небрежно валялись на полу. Ещё бы пара бокалов вина, и Накахара смог бы лицезреть, как его рубашка из белой, от получаемого с действий его хозяина стыда, превращается в красную. — Расслабься. — Доппо кратко поцеловал чужую шею. Он когда-то снимает свой чокер? — Я уже.. — Накахара закрыл глаза, тихо и томно выдыхая. Послышался глухой стон наслаждения, когда Куникида начал медленно входить, продолжая ласкать чужие шею и плечи. Руки шатена гладили чужой торс, бока, слегка сжимали их, оставляя синяки. Вскоре, нежные и медленные движения заменили на грубые и быстрые. Накахара сжимал пальцы на ногах, впивался ноготками в чужую спину, громко стонал, выгибался, пока от Доппо лишь иногда были слышны тихие стоны, рычания. Казалось, что ещё чуть-чуть, и кровать не выдержит, и сломается прямо под возлюбленными, вот только опьянёнными любовью друг к другу парней это мало волновало. Они страстно целовались, оставляли заметные следы от укусов и засосов где только могли, полностью отдавали себя друг другу. Куникиде повезло иметь хорошую квартиру с толстыми стенами. Если бы не это, исполнитель не мог бы не сдерживать себя, не мог бы выкрикивать имя партнёра, не мог бы сладко стонать ему прямо на ухо, попутно шепча какие-то пошлости, что вызывали лишь большее возбуждение и желание оттрахать этого говнюка до такой степени, чтобы он ещё долго не знал, как это, уметь ходить. Накахаре тоже повезло с Доппо. Весь собранный такой, знает, как найти подход к любовнику, в случае чего. Знает, как попросить прощения, знает, когда обидел, знает, как сделать очень приятно. И он делает это прямо сейчас. Нагло целует Накахару в уже припухшие и немного красноватые губы, сжимает его бока, оставляя заметные синяки, двигается быстро, грубо, попадает прямо по простате, вызывая у нижнего табун мурашек и громкие стоны. Он уже не чувствует боли в спине от впивающихся в него ногтей, не чувствует, как щиплят раны, чувствует лишь приближающийся оргазм. И вскоре издает не громкий стон, делает последний толчок. Затем слышит громкий, протяжный стон со стороны Накахары, а за ним тихий скулёж. Дыхание тяжелое. Первые пару минут они старались его выравнить. Затем стали приходить в порядок. Они вместе сходили в душ. Вместе убрались в комнате (хотя Чуя, в основном, лишь жаловался на синяки и оставленные Доппо засосы с укусами, пока последний менял бельё и убирал одежду). Легли на кровать, и.. Вырубились, моментально. Они проснулись ближе к трём часам дня. У Чуи ломит тело, болит горло и вот-вот пойдет пар из ушей. Он снова жалуется на синяки, укусы и засосы. Он снова дает Доппо подзатыльник, который лишь недовольно отвечает рыжему, потирая очки: — Сам виноват. Не нужно было напиваться! Ты мне все планы на сегодняшний день испортил, хуже Дадзая! — Куникида тихо рыкнул, надевая очки и заплетая хвост. — Я!? Ты сейчас меня с этой скумбрией сравнил!? Да ты, да ты- — Не желая слышать дальнейшие недовольства и упрёки, Доппо молча затянул Чую в поцелуй. Не глубокий, достаточно нежный. И всё же успокоился. Молча вздохнул, и положил голову на плечо шатена, хмурясь, и мысленно проклиная то вино и тот бар. И, возможно, совсем чуточку Куникиду...