Избегай избегания

      Первое, что ожидаешь увидеть, проснувшись, это стена или потолок комнаты, в которой удалось погрузиться в сновидения. На крайний случай это может быть подушка, если спать на животе лицом вниз. Но уж точно не чья-то горячая ладонь, что закрывает пол-лица, не оставляя даже шанса оглянуться вокруг. К пребольшому сожалению, на Шэн Линъюаня, как назло, помимо беспощадной руки навалилось немалых размеров тело с молочно-персиковой кожей и тёмными волосами, которые щекотали грудь. Пожалуй, сегодня Сюань Цзи достиг апогея своей дерзости, коль уж так беспардонно подмял под себя Его Величество, словно тот был лишь какой-то дакимакурой. Шэн Линъюань попытался аккуратно отодвинуть от своего лица конечности партнёра, но собственные руки оказались беспощадно зажаты с одной стороны торсом юноши, а с другой — запрокинутой ногой. Как только удалось так извернуться?       В итоге единственный имеющийся у молодого человека выбор — сидеть, а в данном случае лежать, и ждать чуда в виде возможности на свободное передвижение. Поёрзав ещё несколько раз, Его Величество покорно сдался, принимая поражение в этой замысловатой схватке не на жизнь, а на смерть, ведь мало кто способен пережить ощущение затёкших конечностей, которые вдобавок неприятно покалывали. По этой причине вариант погрузиться в медитацию казался наиболее благоприятным, так хотя бы можно скоротать время. Стоило Шэн Линъюаню настроиться на нужную волну спокойствия, как это хрупкое умиротворение посыпалось песком с ладошек ребёнка, играющего в песочнице. Сюань Цзи абсолютно наглым, нахальным, беззастенчивым образом начал тыкаться своими суховатыми от сна губами прямо в шею Его Величества. «Вот ведь!.. Никакой совести», — обречённым тоном сетовал молодой человек в своей голове, не решаясь подать голос, мол, я уже не сплю, не надо прибегать к таким неблагочестивым методам пробуждения другого человека!       Однако даже в таком незавидном положении можно отыскать свои плюсы. К примеру, ладонь юноши наконец исчезла с лица, как и извернувшаяся невразумительным образом нога, тем самым позволяя почувствовать себя несколько лучше. Взвесив все «за» и «против», Шэн Линъюань выбрал для себя наиболее подходящий по ситуации вариант собственного поведения: притвориться, что он всё ещё видит энный по счёту сон. Сяо Цзи ещё некоторое время продолжал ластиться, но не видя абсолютно никакой реакции со стороны партнёра разочаровано выдохнул прямо в ухо Его Величества. Данный жест являлся ненарочным, без какого-либо явного желания разбудить Его Величество, и всё же в это утро ему удалось распробовать упавший с неба пирог. Откуда-то сбоку раздалось недовольное фырканье Шэн Линъюаня, которое мгновенно привлекло к себе внимание. Сюань Цзи лучезарно улыбнулся и, зарывшись носом прямо в гладкие смоляные волосы, самодовольно прыснул, даже не скрывая свой игривый настрой. В какой-то момент юноша отлип от излизанной шеи возлюбленного, перебравшись ниже, однако все дальнейшие попытки пресекли ещё на пути к груди.       — Тише, не так резво. Ты вообще-то меня разбудил, не хочешь сказать пару слов извинений? — окончательно раскрыв глаза, задорно поинтересовался молодой человек и испытывающее уставился на нарочито пожуренного Сяо Цзи.       Однако, как и ожидалось от юноши, он не только не воспринял сказанное всерьёз, так ещё и абсолютно точно пропустил всё мимо ушей, намереваясь продолжить задуманное. Его Величество издал усталый вздох и раскрытой ладонью отодвинул от себя лицо партнёра, который без обиняков завопил:       — Линъюань!.. Дай, в конце концов, тебя поцеловать!       — Хватит, губы ещё не разболелись? — обречённо выдохнул Шэн Линъюань.       — Не-а, ещё на пару часиков сгодятся. Считай, что это один из моих сегодняшних подарков, — сказав это, Сюань Цзи придвинулся ближе к выставленной перед собой руке, желая беспардонно облизать её.       Молодой человек, предвидя такой настрой, поспешил убрать свою ладонь, тем самым давая партнёру какую-никакую свободу в передвижениях, о чём почти тотчас же пожалел. Юноша горделиво вскинул голову вверх и в свойственной ему манере укусил возлюбленного в плечо, за что получил лёгкую оплеуху. Не придав этому значения, Сяо Цзи извиняясь поцеловал место, на котором красовались два полукруглых отпечатков от зубов, и вскинутая для ещё одной затрещины рука Шэн Линъюаня, изменив траекторию, опустилась на твёрдые плечи. Сюань Цзи лучисто улыбнулся, предположив, что сейчас его действия поощряют. Приподнявшись, он невесомо провёл пальцами по щеке партнёра, смотря прямо глаза в глаза, а Его Величество накрыл ладонью руку возле лица и нежно дотронулся своими суховатыми губами до чётких костяшек.       Сяо Цзи от заполнившей его радости не знал куда деться, поэтому принялся в упор рассматривать прекрасную картину: волосы Шэн Линъюаня слегка небрежно разметались по подушке, полуприкрытые глаза с глубокой радужкой услаждали взор, прямой и ровный нос добавлял молодому человеку величия, а средней пухлости губы поочерёдно пропускали внутрь рта изящные косточки. Ниже, на шее Его Величества, красовались несколько особенно ярких иссиня-алых отметок, чередуясь с едва прослеживающимися следами от укуса. Сколько раз партнёр просил Сюань Цзи не кусаться, ведь тот же вроде как не собака, но никакого эффекта такие мольбы не возымели, а наоборот, казалось, раззадорили. Пришлось идти на уступки, впрочем, что Шэн Линъюань и сделал, позволяя возлюбленному продолжать свои бесчинства.       На улице стояла середина марта, одетая в солнечное тепло и редкие осадки. Находясь на юге страны у них всегда погода несколько теплей чем у соседних провинций, что уже сейчас позволяло без какой-либо опаски гулять в относительно лёгкой ветровке. Весёлые щебетания местных птиц радовали слух; собираясь в небольшие кучки, пернатые выпрашивали у прохожих «милостыню», зарабатывая её своим радостным пением. Вокруг уже много что цвело и пахло, заставляя аллергиков отсиживаться дома; разнообразные деревья и цвет на них тешили не только взгляд, но и все рецепторы, отвечающие за обоняние. Постепенно природа меняла свою одёжку с хмуро-зимней на задорно-весеннюю, порождая в душе необъяснимую лёгкость и умиротворение.       Сяо Цзи ещё некоторое наслаждался своим возлюбленным, а когда тот, довольный своей работой, отпустил его руку, юноше вскружило голову. Ловко придвинувшись ближе, он начал осыпать Его Величество осторожными, ненастойчивыми поцелуями по всему лицу, в конце остановившись на налившихся кровью губах. Аккуратно сминая их, Сюань Цзи протянул руку к прикроватной тумбе, чтобы достать нечто захватывающее. Шэн Линъюань, так явно отвлекаемый этими сладкими поцелуями, пропустил момент, когда партнёр отстранился и выжидающе вцепился взглядом. Молодой человек приподнял веки, взирая на взлохмаченного после сна Сяо Цзи, и выгнул бровь в немом вопросе. С искренним обожанием и радостью в зрачках Сюань Цзи поставил на грудь Его Величества небольшую красиво запакованную коробочку, что была перевязана ярко-алой лентой с таким же бантом, демонстрируя её во всей красе. Шэн Линъюань невольно округлил глаза, застыв с непониманием, что сказать в такой ситуации. К счастью, Сяо Цзи, видя небольшое замешательство на лице партнёра, смело взял инициативу на себя:       — С днём рождения, Линъюань!       — Ты… — в край обескураженный молодой человек даже не нашёл у себя подходящих слов, которые могли бы полностью передать всю гамму эмоций, что сейчас заполнили его.       Казалось, что несвойственная ему ласковость и давно забытые искренние чувства, текли бесконечным потом в маленький сосуд под именем «Шэн Линъюань», переливаясь через край. Непривыкший к какой-либо заботе, этим жестом он был сражён наповал. Не зная, что ответить, Его Величество лишь удивлённо хлопал ресницами смотря то на коробочку, то на юношу, преподнёсшего эту коробочку.       — Линъюань, ау? Ты только не падай в обморок! — встревоженный такой реакцией Сюань Цзи медленно помахал рукой перед глазами молодого человека, мысленно отмечая, что тот ещё в сознании. — Ну же, Ваше Величество, ответь хоть что-то…       — Я… это… это мне? — всё ещё не веря своим глазам пробормотал Шэн Линъюань.       — Конечно, кому ещё? Ты-то, небось, совсем забыл, что за день, но я помню!       Последний раз он праздновал свой день рождения в шестнадцать, а после стало как-то не до этого. Вот уже более трёх тысяч лет никто даже не заикался об этом дне. Лишь один Сяо Цзи ежегодно чувствовал в одну и ту же дату некий толчок в подсознании, который бросал его лицом в смутное предположение о том, что этот день так важен и дорог его сердцу. Даже запечатанная в камне нирваны память раз в год давала сбой, тем самым выдавая его необъятную привязанность. Пожалуй, лишь эта привязанность давала ему силу на дальнейшее проживание в материальном мире. Она крепко накрепко привязалась морским узлом, заставляя изо дня в день ходить по миру и не давая сойти с ума. Шэн Линъюань был его единственным спасением, его единственным смыслом и его единственной надеждой. И сейчас, лёжа перед своим партнёром, Сюань Цзи почувствовал себя по-настоящему живым, даже живее всех живых. Его Величество наполнял его этой жизнью ровно также, как и Сяо Цзи — Шэн Линъюаня.       — Спасибо, — в конце концов тихо ответил молодой человек, боясь нарушить столь прекрасный в его восприятии момент.       Конечно, его чувства одним жалким, по его же мнению, «спасибо» не ограничивались, а совсем наоборот вылезали за всевозможные грани. Закрытые в плотной герметичной упаковке они длительное время хранились в относительной защищённости от внешнего мира, что таил в себе множество тяжёлых и трудных моментов, вынуждая запрятать свои переживания глубже. Однако такое не припрячешь под подушку, словно провинившийся ребёнок, который старательно пытался скрыть то, за что получал наказание. Все эмоции Его Величества отразились в каплевидном шраме, горящих неподдельным восторгом глазах, лёгкой улыбкой в уголках губ и едва заметно подрагивающих кончиках пальцев.       Он, стараясь не нарушать общий строй вещей, аккуратно подхватил коробочку в свои руки и бегло взглянул на Сюань Цзи. Юноша слегка склонил голову в немом разрешающем кивке, и Шэн Линъюань неспешно развязал ленту. Первым, что попалось на глаза, было конфетти. Много конфетти. Оно разом выпало на постель, добавляя красок в жизнь — как раз в духе Сяо Цзи. Конечно, следом уже показался сам подарок: невообразимый парфюм Creed Aventus. Он является воплощением образа человека, который любит играть за своими правилами и всего в жизни добивается самостоятельно. Данное описание как нельзя кстати подходило под самоощущение Его Величества и люди, что были с ним в той или иной мере знакомы, также разделяли его мнение в этом вопросе. Фантастические верхние ноты изысканного парфюмерного букета удивляют ярким взрывом спелого ананаса, чёрной смородины, свежего бергамота и зелёного яблока. Такое разнообразное сочетание притягивало к себе с первых секунд встречи, оставаясь надолго в образной памяти человеческой психики. «Сердце» аромата покоряет мелодичной симфонией глубоких и насыщенных нот пряной розы, жасмина, берёзы и пачули. Оно само по себе является более древесным, но в тоже время сладковатым, что только добавляет интереса к парфюму. База, составленная из аккордов серой амбры и дубового мха, присыпанных сладкой ванилью, придаёт композиции завершённый вид. Их роль, пожалуй, можно приравнять к фиксаторам всей картины, от которой волей-неволей, а голова может и закружиться.       Его Величество, как истинный знаток и завсегдатай магазинов духов, расценил подобный жест к нему крайне трепетно, лелея в голове и в сердце все ощущения. Он давно поглядывал на Aventus, да с таким восторгом в глазах, что, казалось, потекут слюни; только дурак не заметил бы, какую реакцию вызывает совершенное людьми чудо — создание парфюмов. Будучи по своей натуре довольно элегантным и флегматичным, исходящий от Шэн Линъюаня холод должен был сочетаться и с одеждой, и с причёской, и уж тем более с ароматом от него. Хоть молодой человек продолжительное время ходил в одном лишь спортивном костюме ещё каких-то жалких полтора года назад, однако сейчас, влившись в оживлённый ручей двадцать первого века, он уже не мог позволить себе расхаживать как попало. Всё же императорские повадки искоренить довольно сложно. Труд этот кропотливый, словно рыхлая, иногда скользкая и загрязнённая горная тропа, извивающаяся необъяснимыми зигзагами. По ней приходиться взбираться долго, осторожно, не теряя бдительности, одно опрометчивое движение — твоё тело уже валяется у подножия. Иногда даже более разумным решением будет не взбираться вовсе.       — Я хоть угадал? — с сомнением в голосе прошептал Сюань Цзи, видя неясный ступор партнёра. — Помню, что ты часто смотрел в их сторону и, надеюсь, что правильно определил взгляд. Я, честно, думал на счёт Dior Sauvage, но отзывы про него были хуже, чем про Aventus, поэтому вот, да… — слегка потупив взгляд, юноша стал рассматривать разлетевшееся конфетти.       Казалось, словно оно отразило его разлетевшуюся на куски уверенность в правильности выбора подарка. Одно дело взять совсем не то, что в итоге не жалко будет выкинуть, а другое дело — то самое, нужное, только в несколько ином, менее надобном виде. Так, к примеру, с духами. Вполне возможно, что Шэн Линъюань хотел именно Dior, а, возможно, у него уже закончились те Bleu de Chanel и логичней было бы подарить их, ведь как ни крути именно этот парфюм — свежий, раскрывается взрывом цитрусов и мятой, и чем больше в него вслушиваться, тем глубже погружаешься в ароматическую мяту, — дольше всех задержался в сердце молодого человека. И всё же, вероятно, надо было взять Versace Pour Homme или Noir Extreme, а вдруг было бы лучше Acqua Di Gio или Pour Homme? Сомнения снедали его, словно зуд, — как будто Сяо Цзи свалился в заросли крапивы. Они поглощали его вплоть до момента соприкосновения с рукой Его Величества, которой тот любезно погладил хмурого возлюбленного.       — Всё в порядке, я действительно смотрел именно на них, — не прекращая ласку ответил Шэн Линъюань, заглядывая своими неосязаемыми глазами внутрь юноши.       — Правда? — бодро уточнил Сюань Цзи, а получив утвердительный кивок расплылся в глуповатой, но довольной улыбке. — Ура! Как же хорошо! Я очень рад, что тебе понравились!!! — он одним ловким движением заключил партнёра в крепкие объятия, осыпая всё его лицо поцелуями.       — Я понял, понял... — в небольшом перерыве меж контактом проговорил молодой человек, чувствуя себя донельзя довольным и даже по-своему счастливым, не замечая нарастающей на затворках сознания паники.       — Теперь ты у меня самый вкусный! — вынес свой вердикт Сяо Цзи.       Его Величество устало прикрыл глаза, не желая вновь пытаться уговорить возлюбленного перестать, наконец, кусаться. Ясно как день: это бесполезно. Неожиданно из дна маленькой коробочки показалось что-то ещё, спрятанное под упаковкой духов и всепроникающим конфетти. Оно затесалось глубоко внутри, скрытое обилием пёстрых бумажек, без желания показываться на глаза. Шэн Линъюань, одной рукой гладя повисшего рядом возлюбленного, а второй достав ещё один подарок, вновь потерял недавно обретённый дар речи. Удивительно, как какие-то вещи или поступки могут вводить в ступор. Казалось бы, император, что видел на своём пути много жестокости, крови, зверских убийств; демон, которому удалось лицезреть всю возможную нечисть, начиная от незначительных озлобленных духов, заканчивая Бедствиями. Однако даже так ему не представилась возможность ощутить хотя б эфемерную толику заботы, любви и целиком заслуженной радости от жизни. Всего вышеперечисленного он был лишён, но сейчас, лёжа рядом со своим темпераментным партнёром, получал этого сполна. Молодой человек не знал, куда деваться от охватившей его признательности, коей пропитался весь воздух в светлой спальне. Против своей воли в голову лезло множество иллюзий, где маленький дух меча вырос, однако императору так и не удалось увидеть его и насладиться совместным времяпровождением. Вовсю цветущие деревья сконфуженно опустили лепестки, не имея сил противиться мощи Его Величества. Так смело поющие птицы, почувствовав лёгкий стыд, отлетели от окна спальни, желая поскорей укрыться от неясного приступа трепетной робости и такой искренней преданности по отношению к одному человеку, если его можно так обозначить.       — Линъюань, мои кактусы зачахли. Кактусы! Это самые живучие на планете Земля растения. Комнатный кактус отличается своей выносливостью и неприхотливостью и ему для счастья нужны освещение получше, да оптимальные условия для роста. Всё! Но теперь посмотри, — возмущённо пыхтя, Сюань Цзи указал рукой на подоконник, — полюбуйся. Начиная от моей крошки ребуции, заканчивая не менее миниатюрной маммилярией, все они высохли!       По всей видимости, Шэн Линъюань увлёкся созерцанием собственных тяжёлых мыслей, отчего несчастные и так горячо любимые суккуленты оказались полностью стёрты почти что в порошок. Юноша ещё долго злобно ворчал, сетуя на такую тяжёлую судьбу своих любимцев, кидая гневные взгляды на пристыженного партнёра. Что же могло вызвать такую резкую смену настроения с лёгкой беззаботности и счастья, до холодной и жёсткой ауры убийства? Всё дело, как ни странно, заключалось в обнаруженном подарке. То были непримечательные на вид две белые бумажки. Как выяснилось, это оказались два билета в горы Гуйлинь, что находятся чуть восточнее от места жительства Сяо Цзи и Его Величества, как раз неподалёку от бывшей территории Управления.       Без сомнений, это то самое место, поражающее своим невообразимым зелёным пейзажем, которое обязательно надо посетить. Шэн Линъюань много раз видел разнообразные заголовки, увлекательные легенды и глубокие рассказы о той местности. Люди верили: однажды пролетающий в районе изумрудных гор дракон до такой степени был ослеплён сотворённой природой красотой, что не задумываясь поселился там, отчего появились множество ещё более захватывающих дух пейзажей. Молодой человек довольно долгое время бросал косые взгляды на цветастые брошюры с разнообразными вариантами развлечений, стенды с которыми так удачно расположились напротив их дома. Хотите посетить новый живописный парк или старинный храм-музей в соседней провинции? Вот Вам готовый тур! Можете заказать индивидуальную поездку, можете выбрать себе компанию, а можете поехать эконом-режимом: множество туристов, несколько автобусов, парочка гидов. Вариантов более чем достаточно, были б деньги.       К сожалению, из-за пёстрых, ярких и отвлекающих внимание картинок, редко удаётся найти что-то подходящее для себя. Либо подходит всё и сразу, либо не подходит ничего. От того и сложность выбрать нечто удовлетворяющее эстетическое желание и стремление к красоте. Каждый раз проходя мимо турагентств и коморок с предложением поехать в любую часть страны Его Величество испытывал неясное для него самого стремление оказаться в горах. По иронии судьбы, одна из самых живописных достопримечательностей всё это время находилась бок о бок с ними, однако ни Сюань Цзи, ни уж тем более Шэн Линъюань, так и не наведались в столь примечательное место, хоть и явно не раз хотелось.       — Я вот так подумал и решил, что смысла ехать куда-то далеко нет, ведь у нас же всё рядом! — горестным голосом сказал Сяо Цзи, расстроенный беспощадной расправой с его кактусами. — Просто как-то с этой нескончаемой суетой в Управлении не выдалось найти ни одного свободного денька. Радует, что в последнее время весь наделанный шум воспринимается как что-то нормальное и вполне вписывающееся в этот мир, — медленно выдал юноша, аккуратно поглаживая жухлые растения.       Его Величество устало прикрыл глаза ладонью, лицезря такую «душераздирающую», именно в кавычках, ситуацию. Он уже не раз убеждался в артистичной выразительности партнёра, каждый раз предлагая тому попробовать себя в актёрах. С его-то выделяющейся внешностью и прекрасным умением расположить к себе от фанатов не было б отбоя. Однако, думая об этом, молодой человек постоянно ловил себя на мысли, что такой расклад его не устраивает. Как оказалось, испытываемое им в такой момент чувство носило название «Ревность». И если эта самая «Ревность» Сюань Цзи была полностью открытая, нескрываемая и порой бьющая через край, то «Ревность» Шэн Линъюаня носила более таинственный характер, как и сам обладатель этого чувства. Испытываемое им ощущение неуверенности в себе самом умело скрывалось, вот только знаний о Его Величестве у Сяо Цзи было более чем достаточно, потому разгадать эту трудную психологическую задачу по пониманию всех эмоций партнёра оказывалось лишь чуточку сложней, чем летать.       По этой причине на замечания о его талантах к актёрскому мастерству юноша часто отвечал в своей привычной яркой манере, ссылаясь на удовлетворение работой в Управлении, реже — скромно и любезно, пытаясь тем самым показать, что Шэн Линъюань для него важнее собственной жизни. В такие моменты молодой человек выглядел крайне сконфуженным и в некоторой степени признательным за безоговорочное доверие партнёра, но в то же время за этим скрывалось нечто серьёзное, что явно выходило за рамки одних только позитивных чувств. По отношению к Сюань Цзи Его Величество мог сказать то же самое, при этом не говоря ни слова, ведь в таких ситуациях они излишни.       Шэн Линъюань ещё раз внимательно осмотрел подарочные билеты. Утончёнными, печатными иероглифами было чётко выведено несколько уточняющих слов о месте, куда эти бумажки дают доступ. Внутри зарождалось медленно текущее тепло. Оно равномерно распределялось по всему телу, словно мёд, созданный пчёлами-труженицами, заставляя покорно преклониться перед его величием. В углу билетов было указано время работы парка, давая понять, что день только начался и природа ещё спит, не желая открывать перед посетителями свои врата. По крайней мере в ближайший час так точно.       — Спасибо, — едва слышно прошептал Его Величество, легко проведя рукой по мышцам спины Сяо Цзи.       Под такими ласковыми и нежными касаниями юноша чувствовал, как всё его желание ещё немного пожурить партнёра за испорченные комнатные растения мгновенно развеялось, оставив позади себя шлейф быстро ускользнувшего негодования. Он нарочито спокойной оставил прежнее занятие, отдавшись во власть изящных, но крайне сильных и крепких рук. Шэн Линъюань принял сидячее положение, не прекращая своих действий, и лениво подполз ближе к притаившемуся партнёру. Удобно устроившись сзади, Его Величество поцеловал загривок Сюань Цзи, запуская свои аристократические пальцы в растрёпанные волосы возлюбленного. Тем временем вторая свободная рука охватила туловище Сяо Цзи поперёк груди, прижимая горячее тело ближе к себе. Спустившись поцелуями к лебединой шее, молодой человек раскрепощённо приласкал столь нежную кожу, оставив после себя характерный след. Лёгкими касаниями рук Шэн Линъюань доставлял чрезмерное удовольствие растаявшему от нежных прикосновений Сюань Цзи, что с таким трепетом откладывал все моменты вместе в отдельную папку в мозгу. Название он придумал совсем недавно — «Его Величество и Его Великолепие Я». Конечно, оно вызвало лишь тихий смех со стороны партнёра, но не было в нём ни грамма насмешки или издёвки, в конце концов, Шэн Линъюань покорно согласился с таким раскладом.       Каждое утро, день и вечер, каждая минута, секунда, любой час и любое мгновение, проведённые вместе, долго теплились в душе Сяо Цзи, грея его со всех сторон во время недолгих расставаний. Уходя в Управление, юноша старался как можно дольше смотреть на такого близкого и родного ему человека, что стоял рядом, находился на расстоянии вытянутой руки. Не в его воображении, ни в его мечтах и воспоминаниях, а совсем наоборот — живой, настоящий. К нему можно протянуть ладонь, склонить уставшую за день голову, игриво толкнуть ногой, а самое главное — обнять и не отпускать, пока на улице не задребезжит рассвет, словно оповещение: «Миссия пройдена». Миссия, длившаяся более трёх тысяч лет, наконец выполнена.       Внезапно его повязший в тёплом чувстве преданности мыслительный процесс дал сбой, произошло короткое замыкание, в последствии которого ничего не сообразивший Шэн Линъюань оказался в наглую подмят под пылающим Сюань Цзи. Вырвавшийся из уст удивлённый вздох моментально растворился, словно сахар в кипятке, в не пойми откуда взявшихся губах, что самым беспардонным образом вторглись вовнутрь. Всё произошло буквально за одну десятую часть мгновения, но чувствовалось будто в замедленной съёмке — слишком долго, слишком нудно, слишком мало. Его Величество спонтанно обнаружил, что ему излишне часто не хватает Сяо Цзи. Не хватает его постоянного щебетанья под нос, его нахмуренных в моменты близости бровей, его жарких и крепких рук, обхвативших нежные запястья партнёра. В голове крупными заглавными буквами пульсировало бесконечное «мало, мало, мало». В один момент всё тело Шэн Линъюаня сковало от неясного болезненного ощущения. Никогда в своей жизни он не хотел чего-то так сильно, так явственно и так до одури безумно, будто он и вовсе помешался на одном единственном Сюань Цзи. Теперь в его голове стучало назойливое «помешанный» и «так не должно быть», отключая все возможности к трезвому мышлению. Словно почувствовав очередные резкие изменения, юноша с беспокойством навис сверху, заглядывая в лицо возлюбленного:       — Линъюань?.. Что-то случилось? Болит голова?       Ответом послужило невнятное мычание, что можно расценивать только как запутанную загадку человечества, которую Сяо Цзи должен ловко разгадать. Но он не был ни гением Вселенной, ни уж тем более телепатом; узнавать о состоянии молодого человека придётся словами.       — Я где-то перегнул? — недоумённо спросил юноша, за что получил суровый взгляд. — Не молчи, ты обещал говорить правду! Или слова императора — пустой звук?       — Нет, всё в порядке, продолжай, — на одном дыхании проговорил Его Величество, избегая длительного зрительного контакта.       — У нас с тобой разное понятие фразы «всё в порядке», — сузив глаза в щёлочки, Сюань Цзи мягко за подбородок развернул голову партнёра к себе, силясь найти ответ в аристократично утончённом выражении его лица. — Посмотри на меня.       Несмотря на мягкий тон, в голосе Сяо Цзи чувствовались командующие нотки, что требовали беспрекословного повиновения. К своему же сожалению, Шэн Линъюань был не в силах в чём-либо отказывать возлюбленному и такая странная, по его мнению, черта очень долго не выходила из головы. Он не строил себе никаких иллюзий и твёрдо знал, что нужно постараться урвать хоть немного от того, что у людей называется счастьем. Знал он и то, что за каждую кроху счастья нужно платить вдвое, а то и втридорога. Счастье – это самая неопределённая вещь на свете, которая идёт по самой дорогой цене. Также Его Величество понимал, что в мире нет ничего вечного, и вместо того, чтобы молча наслаждаться моментом в настоящем времени, его мысли то и дело улетали в далёкое будущее, где всё было не так тепло и радужно. Каждая тяжёлая дума в конечном итоге либо заводила его в тупик, не оставляя иного выбора, кроме как начать отдаляться самостоятельно, либо кидала в отчаянное желание отправится в прошлое и хорошенько отругать себя за такое ярое желание находится рядом с Сюань Цзи. Из-за этого каждый порыв и стремления к какой-либо близости сразу отсекались, что служило как предоставление инициативы в руки партнёра. И так он мучился уже чуть более полутора лет. Естественно, произошедшее только что помутнение рассудка привело Шэн Линъюаня в стыдливое чувство зависимости и неправильности происходящего.       Сюань Цзи видел это, чувствовал, даже ощущал на молекулярном уровне. Любая мысль, любой страх возлюбленного сеяли в сердце юноши глубокую тоску. Каждый раз, спрашивая об этом, ответом служило надоевшее «всё в порядке». Бесконечное «всё в порядке». Но ведь ничего на самом деле не в порядке. Однако, как бы он не старался завести разговор куда-то глубже, все его попытки пресекались нежными прикосновениями и сладкими словами. И Сяо Цзи всегда ведётся, вёлся и, скорее всего, будет вестись.       Даже сейчас, изучая внеземные глаза Его Величества, юноша едва ли справляется с желанием пустить всё на самотёк, как обычно. Плыть по течению, не влиять на свою же жизнь, а лишь покорно принимать дарованное судьбой. Перечитывать гороскопы, уверяя себя, что какой-то конкретный день или момент не благоприятный для разговоров. Откладывать всё в дальний ящик — потом разберётся. Повторяя такой сценарий изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, при этом разрываясь от собственной беспомощности перед Шэн Линъюанем. Страх, что живёт в его сердце, решает куда Сюань Цзи в конечном итоге доплывёт. Возможно, любое его решение в сторону любимого человека было ошибочное, ведь инициатива всегда была за Сяо Цзи и очень редко она поступала от лица Его Величества. Всё это давало немалую почву для раздумий и уже порядком надоело. Пытаться самостоятельно вывозить на себе эти неясные перепады настроения у возлюбленного давалось всё тяжелей. И нет, он не жалуется на такой расклад, ведь в конце концов юноша верил, что Шэн Линъюань испытывает такие же тёплые чувства к нему, по крайней мере ему хотелось в это верить. Каждая мысль о том, что им действительно не по пути и их связь держится лишь на глубокой привязанности, пронзала тело сильней тысячи мечей, оставляя после себя больше внутренних ран. Снаружи всегда можно притвориться, сказать это раздражающее «всё в порядке» и безучастно наблюдать за развитием дальнейших событий. Забронировать сидения на предпоследний ряд, выбрать место перед коренастым мужчиной, что закрывает почти весь обзор, и молча смотреть кино своей жизни.       — Послушай, честно, я устал уже… — совсем тихо признался Сюань Цзи, не до конца осознавая сорвавшихся слов, которые могут послужить концом всего.       На лице Шэн Линъюаня спокойствие и умиротворение, в глазах отображались непонимание и беспокойство, в груди застрял сдавленный всхлип, в сердце — благоговейный трепет и всепоглощающее отчаяние. Его охватило странное ощущение, будто именно из этого набора чувств состоит жизнь в самом глубоком смысле, а может быть даже любовь, к которой приметалось столько тоски, страха и молчаливого понимания. Стоит юноше неловко отодвинутся назад, не скрывая желания покинуть комнату, Его Величество охватывает паника. Сейчас всё зависит от него. Позволить уйти, тем самым обозначив точку во всём хорошем? Схватить за руку, но под прожигающе-тусклый взгляд испуганно отпустить, жалея о содеянном? Возможно, разрыдаться как никогда прежде? Смирится с таким исходом и думать про несуществующее будущее? Встать первым?.. Каждая идея, пронёсшаяся в голове, одна хуже другой. Но самое страшное — это время. Мгновения, которые мы переживаем, но которыми никак не владеем. Вот партнёр уже двумя ногами на полу, собирается встать. Ещё пару секунд и за ним закроется дверь, оставив в конце Шэн Линъюаня одного. Тревога, тревога, тревога. Руководствуясь внутренним толчком, Его Величество воплотил в жизнь самый отчаянный вариант.       — Не уходи, пожалуйста! Сяо Цзи, пожалуйста, останься…       Тихий, ломающийся голос любимого человека подействовал незамедлительно. Юноша застыл от неожиданности как вкопанный, ведь эта интонация оказалась услышана впервые, от чего все его конечности наполнились ватой. Больше всего на свете в данный момент хотелось развернуться и прижать к себе сжавшегося в клубок возлюбленного. Однако это б не решило их проблем и уж тем более не продвинуло их отношения дальше. Но ведь наплевать на слова и молча покинуть комнату также нельзя. Единственный оставшийся вариант — стоять неподвижно в ожидании. Сзади послышалось тяжёлое дыхание; Шэн Линъюань находился на грани неясной ему истерики. Молодому человеку хотелось до боли вонзить в себя пальцы и вновь лишиться всех терзающих чувств, оставив после себя лишь пустой сосуд. Не испытывать радости, печали, отвращения, страха и многого другого, а самое главное — позабыть, наконец, о бесконечной любви и привязанности, оставить это позади. Увы, руки его не слушались, впрочем, как и остальные части тела, что казались тяжелей свинца.       В это время на небе сгустились тучи, демонстрируя изменчивость мартовской погоды и оставляя в душе неприятно тоскливый осадок. Вся утренняя радость и то мимолётное тепло остались где-то позади, где-то за пределами нынешнего момента, возможно, даже за пределами их сознания. Внутри Его Величества зарождалось чувство опустошения; он понимал, что Сюань Цзи ждёт его действий, ждёт его решений, ведь не всегда же Сяо Цзи выносить на своих плечах отвыкшего от доброты и ласки Шэн Линъюаня. Терпение у обоих не безграничное, не вечное, как и всё живое, потому, следуя за внезапно ударившим в голову порывом и грохотавшей внутри паникой, Его Величество стальной хваткой вцепился в озадаченного стоявшего Сюань Цзи, зарывшись лицом в изгиб шеи.       Единственное, что чувствовал юноша, это мелкие поддрагивания Шэн Линъюаня и отчётливый мокрый след на своём теле. На его памяти таких моментов было два, включая этот, и, как ни странно, первый также касался Сяо Цзи, а точнее его «смерти» ещё в бытность духом меча. И если тогдашняя причина являлась вполне ясной и более чем обоснованной, то нынешняя заставляла задуматься глубже, залезть в собственное подсознание, анализируя совместные мгновения. Не стоит скрывать, что Его Величество по своей натуре человек не такого открытого нрава, как Сюань Цзи, из-за чего о симпатиях и антипатиях молодого человека следует лишь догадываться, отмечая у себя в голове то или иное событие. Самое главное — вовремя обращать внимание на взгляд партнёра и эмоцию, что отображает радужка. Конечно, вряд ли даже за три жизни можно собрать весь набор этого всего, но вот что заметил юноша, прокручивая в своей голове образ Шэн Линъюаня: то, с какой теплотой и заботой его взор обращён на Сяо Цзи, не видели ни одни живые и неживые существа. Сей факт не был похож на внезапное озарение или гениальную идею, вспыхнувшую словно лампочка в мультфильмах, ведь это можно расценивать как что-то само собой разумевшееся, воспринимать на уровне школьных теорем и всех существующих аксиом. Такое любящее отношение Его Величества лелеяло душу, оставляя на губах едва заметный след от улыбки, что в мгновение ока растворился, стоило возлюбленному вжаться сильней.       Шэн Линъюань действовал неосознанно, без чёткого понимания и осмысления своего порыва. Он даже забыл подумать о возможных негативных последствиях своих импульсивных действий, отправляя все беспокойства на дальнейшее, что уже в корне противоречило жизненному кредо Его Величества. Державшееся в душе назойливое чувство тяжёлого груза висело на нём едва ли не с рождения, от чего о моментах эмоциональной слабости не может идти речи. То, как самозабвенно он позволял себе стыдливо прижаться слезами в шею партнёра, уже можно расценивать словно глубочайший подвиг на пути к откровениям. В отношениях рано или поздно настаёт переломный этап, который надо либо проработать и остаться рядом с дорогим человеком, осознавая, что на этот раз не было ошибки в выборе, либо расстаться. Разойтись как в море корабли, оставляя в своей жизни звенящую тишину и ничем не заполняемую пустоту в душе.       Однако о таком исходе событий в большинстве случаев даже думать боязно. Представить, будто никто больше не подаст забытые на полке в ванной ключи, что по несчастливой случайности оказались там; подумать о том, что некому будет подходить сзади в моменты готовки ужина, требуя внимания к своей персоне; визуализировать в голове опустевшую квартиру, где внезапно окажется слишком много места для одного человека. Топить в вине бушующее пламя печали, умываясь собственным одиночеством, что разъедает кожу до кости. Забыть и отпустить все мгновения, пережитые вместе, чтобы позволить себе жить дальше. Чем больше негативных мыслей появлялось в воображении Шэн Линъюаня, тем сильней он чувствовал слабость в ногах, но он заставлял себя стоять, ведь, потеряв родного человека, ему придётся потерять часть себя. Часть своего самоощущения и свою надобность для этого мира. Откровенно говоря, он живёт лишь благодаря Сюань Цзи, который как солнечный свет указывает дорогу к выходу из непроглядной тьмы, что намертво заполнила пространство вокруг Его Величества.       Словно почувствовав шаткое положение возлюбленного, Сяо Цзи ловко развернулся на встречу Шэн Линъюаню, прижимая его к себе. В край изумлённый молодой человек застыл с трезвым осознанием происходящего, не понимая собственного отчаяния, что вынудило к такому поступку. И снова в голове стучащее «уходи от сюда» и противоречивое ему «не уходи никогда». Застряв меж двух огней, Его Величество должен сделать выбор: позволить себе любить и быть любимым, наслаждаться этим чувством взаимности, не чувствуя вины за всё содеянное; либо бросить всё, напомнить себе о своей нечеловеческой природе и, прикрываясь абсурдным «так будет лучше», оставить Сюань Цзи одного, ведь тот уже не ребёнок, да и они не подростки.       — Хватит думать, хватит уже! Если тебе есть что сказать, пожалуйста, говори. Что бы ты ни выбрал, я в любом случае приму твой ответ, — непривычно сиплым голосом нарушил тишину Сяо Цзи, отвлекая внимание мрачного Шэн Линъюаня. — Не ходи вокруг да около, говори прямо!       Одним быстрым движением юноша приподнял голову возлюбленного, чтобы тот смотрел на него, но представшая картина лишила Сюань Цзи уверенности в своих словах. Непривычно покрасневшие глаза партнёра выдавали настолько сложную палитру чувств, что, казалось, на свете ещё не придумали подходящего под описание слова. В радужке плескалось беспокойство, удрученность, тревожность, однако даже в этом разнообразном хаосе прослеживалась забота, внимание и спокойствие. Парадоксально с какой стороны не посмотри, эдакое апоретическое суждение. Сяо Цзи ещё некоторое время внимательно рассматривал примёрзшего к полу Его Величество и сам не заметил, как предательски из его слёзного мешочка выкатилась прозрачная жемчужина, оставляя мокрый след на щеке. Глаза Шэн Линъюаня выражали необъятную печаль, но на лице заиграла лёгкая, едва заметная улыбка, что соизволила показаться как гром средь ясного неба.       — И ты туда же, Сяо Цзи, — смахнув слезинку с лица возлюбленного, с нотками неожиданного веселья в голосе сказал молодой человек. — Почему ты плачешь?       — А ты? Линъюань, я не понимаю, что происходит! — горестно высказался юноша. — Объясни мне. Я что-то где-то натворил?       — Извини. Напугал тебя?       — Да, ещё как! Послушай, мне известно, что ты не особо разговорчив в этом плане, но мне нужно знать, что с тобой случилось. Пожалуйста, не мучай меня, расскажи.       На самом деле Сюань Цзи не ждал каких-либо разъяснений, ожидая, что его слова не возымеют эффекта и всё вернётся на круги своя, оставив лишь тяжкий, неприятный осадок внутри, который постепенно будет накапливаться словно снежный ком, отключая возможность двигаться дальше. Он прекрасно понимал скрытный характер возлюбленного, позволяя тому самостоятельно уживаться со своими мыслями и переживаниями, но в который раз он убедился об ошибочности своего подхода. Фактически, такой метод только усугубил ситуацию, ведь о каком доверии может идти речь, если твои страхи не могут быть разделены с близким человеком. Возможно, немалое количество людей придерживаются иных взглядов, считая, что со всем своим надо разбираться самостоятельно и не впутывать туда других. В некоторой степени такое рассуждение может быть дотошно аргументировано, однако, как бы кто-либо не старался протащить все трудности жизни на своих плечах, рано или поздно этот груз приведёт к искривлению позвоночника, а то и вовсе к образованию микротрещин в хрящах. Тем более, что разговоры сами по себе укрепляют вашу связь с тем или иным человеком, ведь рот дан людям, чтобы изъясняться.       Сейчас, оглядываясь назад, Сяо Цзи мог ясно увидеть, где и что было сделано неправильно и как определённых моментов в дальнейшем можно было бы избежать. Однако, к всеобщему сожалению, такая машина, как телепорт «вперёд в прошлое», в настоящем времени ещё не вышла в рынок и воспользоваться её услугами не удастся. Это в который раз доказывает верность пословицы «семь раз отмерь, один раз отрежь». Подумай дважды, а то и трижды, перед тем как что-то совершать. Естественно, действуя без каких-либо задних и передних мыслей, можно обрести новый, захватывающий опыт и даже необязательно травмирующий. Вполне возможно отдаться во власть дрейфующих волн, медленно или быстро скользящих по водной глади, ожидая, что тебя вынесет на новый континент с более высоким уровнем жизни, чем в родном крае. Но шанс заполучить подарок судьбы крайне невелик, так как без определённых действий на пути к улучшению резких изменений ожидать не стоит. Схожий принцип лежит в основе любых взаимоотношений, будь то чисто случайное общение, либо длительное и затяжное — не имеет значения, важны лишь ваши слова и поступки, что могут как испортить знакомство, так и поднять его на ступень выше.       Во внезапной тишине отчётливо слышалось тяжело стукающее сердце Его Величества. Казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди, всё ещё не найдя себе там места. Любой молекуле требуется время для адаптации к тем или иным условиям, особенно, если тебя внезапно вырвали из привычной среды обитания, заставляя испытать на своём пути тяжкие невзгоды. И хоть сам орган уже довольно неплохо прижился в родном теле, его обладатель всё ещё чувствовал себя несколько неуютно, вспоминая о существовании давно забытого, заставляя себя потихоньку привыкать к таким инородным ощущениям. В голове ситуация обстояла не лучше — складывалось впечатление, будто мозги растеклись в липидную лужу, отдалённо напоминающую концентрированное масло серовато-беловато-розоватого цвета. Такое самоощущение в несколько раз уменьшало способность к здравому мышлению, впрочем, к каким-либо рассуждениям оно также отключало доступ, позволяя жирной массе вытекать наружу. Слова никак не шли из рта, не выдалось абсолютно никакой возможности выразить все свои чувства. Осознание того, что от него ждут ответа, напрягало своим давящим немым пониманием со стороны партнёра.       В глазах Шэн Линъюаня его поведение было абсолютно неподобающим, неприемлемым и в корне неверным. Благодаря просмотренным фильмам, а также наблюдениям за людьми, он прекрасно знал, как в таких моментах надо реагировать, что требуется сказать, однако все звуки застряли где-то глубоко, не желая покидать их владельца. Страшны слова, когда они молчат, когда они внезапно подкрались, когда не знаешь, с чего их начать, ведь все слова были уже чьи-то. Существующие в мире разнообразные условия доступа к информации во многом облегчают жизнь; черпая знания из книг, человек может свободно использовать в своей речи прямые или завуалированные цитаты, тем самым выражая свои чувства. Не имея парадного красноречия в настройках собственного сознания, можно обращаться за помощью к источникам с нужной информацией. Однако, умея строить разговоры, прибегать к таким методам может быть не надобно.       Его Величество чуть ли не с пелёнок воспитывался будущим императором, владыкой людей, что с самого начала требовало от него разговорчивости и умения располагать к своей персоне. И всё же все его выдающиеся умения пали ниц перед величием Сюань Цзи, что с трепетным выжиданием стоял на расстоянии нескольких сантиметров. На коже чувствовалось его тёплое и успокаивающее дыхание, приводящее в ещё больше неумение сформулировать мысль. Иногда могло казаться, что между ними не нужны слова, но так было лишь на первый взгляд. Проведя довольно продолжительное время в разлуке, преодолев безграничные потоки тяжких испытаний, две неразлучные души вновь воссоединились, потерпев малые и исправимые потери. Стоя посередине комнаты, в объятиях любимого человека, хотелось безвозвратно утонуть, выпрыгнув за борт круизного лайнера, предварительно убедившись, что умение плавать не дано. Раствориться, словно липиды в бензоле, не оставив после себя и следа, никакого.       — Не уходи… — случайным образом вырвалось у молодого человека, выдавая его тревогу с головой.       — Что? Повтори, пожалуйста, я не расслышал, — честно сознался Сяо Цзи, поглаживая напряжённые плечи возлюбленного.       — Я хочу, чтобы ты остался.       — Ваше Величество, я никуда не собирался уходить.       — Нет, не сейчас, а в общем, — с каждым словом голос Шэн Линъюаня всё больше дрожал, не желая скрыть чувств обладателя.       — Что ты имеешь в виду? — прижав Его Величество ближе к себе, спросил юноша, позволяя партнёру вновь уткнуться в шею.       — Не знаю. Мне хочется, чтобы ты был рядом, и чем дольше я этого хочу, тем невыносимее. Жадность никогда не приведёт к чему-то хорошему.       Его едва различимые слова эхом пронеслись в голове Сюань Цзи. Он в немом оцепенении уставился в метафорическую даль, силясь отыскать там подтверждение о реальности происходящего. Сказанное было обронено легко; на коже появилось ощущение мимолётного ветряного потока, что в своём замысловатом ритме развеивал все ранние недопонимания.       — Линъюань, посмотри на меня, — тихонечко позвал Сяо Цзи, мягко погладив партнёра по голове, но получил отрицательное мотание головой. — Почему? Есть ещё что-то, что тебя беспокоит?       Шэн Линъюань ничего не ответил, лишь сильней стиснул руки за спиной юноши. Такое действие легко можно было расценивать как что-то само собой разумевшееся и мало кто придаст этому значения, но с Его Величеством всё было иначе. Их комменсализм привёл к тому, что Сюань Цзи знал своего содержателя вдоль и поперёк, обращая внимание на каждую мелочь, имеющую вес тяжелее стали и по своей важности не уступая воздуху. Внезапное озарение само ударило в голову Сяо Цзи, оно прилетело на крыльях горькой печали, спустилось неожиданно, но так чётко и отчётливо, что становилось не по себе.       — Ты хочешь уйти сам, — не вопрос, утверждение.       — Да… Или нет, не хочу… Не знаю, — в недоумении прошептал молодой человек, не понимая собственного желания.       С каждым вздохом и тяжёлым выдохом думать становилось всё нестерпимее, гнетущие мысли не давали возможности сохранить ясность разума. В голове Шэн Линъюаня стремительным потоком проносились разнообразные вариации дальнейших событий и каждое в конечном итоге показывало счастливую жизнь Сюань Цзи без него. Его Величество находился под властью метафоричной философской доктрины, что твердила о его ненадобности в этом мире, несмотря на явное желание остаться рядом с любимым человеком. Эта навязчивая идея крепко засела в сознании, нарушая привычный строй вещей, вводя в глубокое отчаяние, заставляя молча повиноваться ей. Как бы молодой человек не старался дать отпор, она с каждым днём погружалась глубже в его тело, оставляя за собой череду невыносимых ран, что тянулись вдоль и поперёк души Шэн Линъюаня.       Любое мгновение, проведённое рядом с Сяо Цзи удваивало весь ущерб, заставляя Его Величество из раза в раз метаться меж двух огней, пытаясь определить свой дальнейший путь, что не казался таким уж беззаботным и весёлым. К сожалению, судьба человека не всегда зависит только от него, ведь на нас огромное влияние оказывают все, кому не попадя, начиная близкими и заканчивая абсолютно незнакомыми людьми. Они готовы направо и налево раздавать свои советы, рассказывать, как нужно жить и что нужно делать, с какими делами надо будет столкнуться, а чего следует избежать. В некой степени оно и правильно, ведь, рождаясь, мы всё ещё неспособны определить, что такое мир, что он в себе таит и как с ним бороться. Но самое печальное, что мало кто учит, как бороться с самим собой. Бороться со своими переживаниями, проблемами, мыслями; как пережить травмирующий опыт или как принять его; как жить дальше, когда кажется, что ты потерян. По рождению нам не выдают записную книжку или пособник «Как жить правильно: сто хитростей для качественной жизни», отправляя на самостоятельное исследование мира. Новорождённые и неокрепшие души, только обрётшие материальное тело, теряются в разнообразных образах, что попадаются на глаза. С каждым таким моментом мы зарабатываем опыт, обретаем более разумную оболочку, постепенно начинаем видеть всё в других красках.       Говорят, дети видят мир ярче, они чувствуют его лучше, испытывают на себе все стороны существования. Сможет ли Шэн Линъюань когда-либо посмотреть на происходящее глазами ребёнка? Увидеть не постоянный мрак, ступающий по пятам, а одни единственные светлые огни, что прогонят тревожные тени, заберут у него возможность падать в пучину своих страхов и дадут, наконец, насладится сегодняшним мгновением. Однажды один огонёк вошёл в его жизнь, полетал рядом некоторое время, и под гнётом тьмы был поглощён, безвозвратно растворившись где-то в глубокой темноте мыслей Его Величества. Но кто бы мог предположить, что единственный свет его мира, единственная причина его существования, вновь объявится. Сюань Цзи снова будет рядом, он будет улыбаться, смущаться и возмущаться. Будет радоваться, печалиться и смешно морщить нос, стоит только пощекотать за ухом. Но самое главное, чего уж точно Шэн Линъюань не мог предположить, это то, что его будут любить. Любить нежно и трепетно, горячо и ненасытно, долго и терпеливо, растягивая совместные моменты. И всё это было… взаимно. Его Величество устало прикрыл глаза, расслабив тело, и позволил себе медленно сползти на пол, пока непривычная влажность в глазах полностью застилала обзор.       — Сяо Цзи, я никогда не хотел тебя ни отпускать, ни покидать. Ты всегда был, есть и будешь моим единственным. Моим домом. Мне не нужны все материальные блага этого времени, мне нужен только ты. Однако я хочу, чтобы ты был счастлив, но я не смогу сделать тебя таковым. Моя смерть в недрах Бицуань изначально была предопределена, ты ведь знаешь это, и всё же память о тебе дала мне возможность вернуться. Ты заслуживаешь быть любимым, но не той любовью, которую я могу дать тебе. И всё же, Сяо Цзи, я сохранил каждую секунду, проведённую вместе, и мне хотелось бы сохранить ещё, но ты заслуживаешь лучшего.       Слова вылетели быстро и из-за охватившей Шэн Линъюаня истерики не все были ясны сразу. Его голос то и дело надрывался, а потом вновь успокаивался, действуя, как электрошок. Молодой человек открыто заявил, что уверовал в свою ненадобность в этом мире, ненадобность в жизни Сюань Цзи, решив за двоих. Выговорившись, он обессилено уронил лицо себе в ладони, пытаясь избавиться от излишней чувствительности и уязвимости. Какого было его удивление, когда вместо хлопнутой со злостью и отвращением двери он получил неожиданную ласку. Юноша мягко опустился рядом и без слов сгрёб в охапку, нежно поглаживая по голове возлюбленного, давая ему возможность успокоиться, прийти в норму.       — Линъюань, послушай, мне не важно, любишь ли ты меня так как я тебя, самое главное, что мне нужно знать, сладок ли я твоему сердцу. Если да, то я продолжу течь беспрерывным потоком мёда, наполняя тебя своей сладостью каждую секунду. Если недостаточно — я добавлю сахара, насыплю столько, сколько тебе хватит, чтобы ты смог ощутить этот вкус на себе. Ежели твоё сердце заковано в железные доспехи, я обернусь пчелиным роем, разрушу преграды и отдамся тебе полностью. Смотри, вот он я. Люби меня или ненавидь, я на всё согласен. Если ты любишь меня, я всегда буду в твоём сердце. Если ненавидишь — в твоих мыслях. Ты можешь меня и вовсе не хотеть, говорить, что мне будет лучше без тебя, но я в любом случае упрямо последую за тобой, потому что этого хочу я! Не решай такие вопросы сразу за двоих!       В полном негодовании высказался Сяо Цзи, почувствовав некоторую толику облегчения. Он с замиранием сердца стал ждать дальнейшим действий партнёра и с самого начала готовился к худшему. Наиболее вероятный вариант, в котором он себя убедил, являлся в полной мере грубым и некрасивым по всем законам этики поступком. Юноша думал, что сейчас его резко оттолкнут, скажут, что он помешанный собственник, после чего навсегда бросят, не сказав ни слова на прощание.       — Хорошо сказано… — Шэн Линъюань пустыми и красными глазами посмотрел на возлюбленного, его губы тронула едва заметная улыбка, а от прежнего тревожного настроя осталось не так много следов.       — …А как с тобой иначе? Приходится подстраиваться под аристократические задатки Его Величества, — наигранно пожурил его Сюань Цзи, скрывая стучащее без остановки сердце.       В этом момент находилось нечто большее, чем простое выяснение отношений и страхов друг друга, которые неспешно паразитировали внутри организма. Это было что-то более глубокое, чувственное, что-то, раскрывающее безоговорочное доверие на все двести процентов. Они вместе достигли точки, в которой их партнёрство раскрыло себя в полную силу. Хоть многие моменты всё ещё не были обговорены и требуют скорейшего обсуждения, пара сдвинулась с мёртвой точки, прошла ключевой момент на своём временном отрезке, отправившись в дальнейшее путешествие вместе. Его Величество никогда не смог бы предположить, чем обернётся сегодняшнее утро. Это же можно сказать о Сяо Цзи, что окончательно и бесповоротно сдался в руки императора, считай что вырыл себе яму на кладбище и лично спустился в неё, не забыв притрусить сверху землёй.       Вовсю бушующая гроза за окном постепенно сходила на нет, оставив за собой шлейф отрезвляющей прохлады, просачивающейся в приоткрытое окно. Холодный воздух влетел неожиданно, подхватив тёмные гардины вверх, пуская их в пляс. Зрелищная картина. То, как ткань мягко развевалась, вытанцовывая ясные одному ветру движения, невольно заставляло всех застыть с раскрытыми глазами, неверующе уставившись на столь притягательное исполнение. Постепенно тяжёлые мысли уходили на второй план, позволив взять вверх чувственной теплоте и скользившей по небосводу нежности, что проглядывалась меж ватных облаков. Трепетное внутреннее желание о взаимности могло считаться выполненным, странно, что оно вообще нуждалось в подтверждении. Всегда казалось, будто это действительно являлось аксиомой, не требующей доказательств. Сколько Шэн Линъюань себя помнил, он всегда боялся оставить своего Сяо Цзи одного, а повзрослев, стал бояться держать его подле себя. Ведь Сюань Цзи был таким неокрепшим и нуждающимся в защите от мрачностей мира, но что мог поделать Его Величество, когда тяжкие известия о смертях, голоданиях, болезнях заполняли дворец те далёкие три тысячи лет назад. И всё же сейчас, видя, каким опытным стал его давний сожитель, молодой человек мог лишь мягко улыбаться, сознавшись самому себе, а после и Сяо Цзи, что чёрная полоса его жизни, наконец, меняет свой облик.