ofc yes

Ночной пляж пестрит яркими огнями и шумит волнами, чайками и голосами людей. Снаружи различных кафе и ресторанов, расположенных на побережье, холодно, и ветер не жалеет никого, заставляя дрожать и стучать зубами. Сынмин тихо вздыхает, откидываясь на спинку стула и поправляя ворот своей куртки. Он смотрит на океан и отражение луны на воде, после поправляя чёлку и переводя взгляд на их с Чонином столик. Они сидят снаружи, на террасе какого-то кафе, будучи почти единственными, кто решил не занимать места внутри. И теперь они постепенно мёрзли, пусть и грелись горячей едой да кутались в тёплую одежду. — Хён, — звучит спереди и Сынмин поднимает взгляд на Чонина. — О чём задумался? Глаза у Яна блестят, отражая огни ламп, и оттого выглядят так притягательно-мило, что, один раз взглянув, можно потеряться. И Сынмин теряется, не отвечает словами, но мимолётно сталкивается под столом коленями с парнем. Тот вздрагивает от неожиданности (и резкого ледяного порыва), дёргает уголками губ в улыбке и отводит взгляд, краснея. Смущённо так теребит свои рукава, пряча в них слегка покрасневшие и замёрзшие ладони. Они молчат ещё какое-то время, пока им не приносят ещё горячей еды. Младший оживляется, греет руки о чашку обжигающе горячего чая, выдыхая такое чувственное «спасибо» работнице кафе, что она мягко смеётся. Ким смеётся тоже, облизывая губы и беря палочки в руки. Это их последний заказ, если не считать нескольких тток с собой. — Приятного аппетита, не обожгись, — фырчит Сынмин и улыбается, когда Чонин очаровательно кивает головой и поправляет упавшую на глаза чёлку. Острый и горячий рамён хорошо согревает и обжигает язык, отчего младший ойкает и болезненно стонет. Он игнорирует тихое хихиканье со стороны Сынмина и вновь принимается за еду. Морепродукты, которые они поели до этого, конечно были вкусными, но недостаточно насытили их, а вот лапша… Ян тянется к чаю, пока в его голове внезапно загорается лампочка. Взгляд хитрых лисьих глаз останавливается на парне напротив. Сынмин будто не замечает этого, продолжая есть, пока на него строятся такие грандиозные планы. Они заканчивают с едой достаточно быстро, облизываясь от остроты и дожидаясь чека. Чонин всё улыбается как дурак и мечется взглядом между океаном и своим Минни, внутренне умирая от того, каким прекрасным на фоне такого пейзажа выглядит его парень. — Хён, — тянет младший, когда они покидают кафе и идут прямиком к воде. Это вообще-то немного глупо, ведь там ещё холоднее и, что логично, сыро, но им хочется поймать ещё немного романтики за хвост. Ким мычит, настроившись слушать, но Ян не говорит больше не слова. Его взгляд чувствуется, приятно обжигая, но молчание вызывает вопросы. И Сынмин собирается задать эти вопросы, поворачивая голову к парню, но не успевает. Его целуют, притягивая к себе за затылок, и скользят языком по опухшим от острой еды губам. В глазах Чонина такой озорной блеск, что противостоять невозможно: их языки сплетаются, пальцы переплетаются в замок, а мир вокруг исчезает. Целоваться с Чонином ночью, на берегу пляжа, обдуваемом ледяным ветром, приятно до безумия. Это заставляет бабочек в животе трепетать, а сердце заходиться в бешеном ритме; заставляет уши и щёки краснеть, а буйным мыслям угомониться. Сынмин отстраняется первым. Оставляет на губах ещё с десяток поцелуев-бабочек и внезапно улыбается широко-широко, убирает одну руку, оставляя другу в плену чониновой, и тянется в карман джинс. У Яна сердце почему-то трепещет и сладко-болезненно ноет, а в глаза лезет чёлка. Он сдувает её, не отводя взгляда от загадочного Ким Сынмина, который, как назло, специально медлит. — Хён, что ты… — начинает младший, но закрывает свой рот молниеносно, смешно клацая зубами. — Ты выйдешь за меня? — парень посмеивается, цепляя чужую-родную ладонь и одевая на безымянный палец колечко. То самое, на которое наткнулся в интернете Чонин и то самое, о котором он так много говорил своему парню («Оно ушло в солд-аут, хён! Это так несправедливо»). Это звучит почти несерьёзно, почти как шутка на пьяную голову. Вот только они не пьяны, а старший смотрит чуть серьёзнее, чем обычно. Это всё ещё не предложение в том самом смысле этого слова, но, скорее, как обещание. — Чёрт, ты ещё спрашиваешь? — бормочет Ян и сжимает воротник, притягивая к себе ближе и буквально впечатывая в свои губы. Он сминает их долго и чувственно, игнорируя весь мир вокруг, а после прикусывает за нижнюю губу, оттягивая и усмехаясь. — Да, Ким Сынмин, я выйду за тебя. В любой из возможных вселенных. Найду, очарую и вновь свяжу наши жизни. Тебе от меня не отвязаться. — И не попытаюсь.