***
— Знаешь что, приятель, — Оминис свирепо пригвоздил стакан к барной стойке, — ты самая настоящая задница. — Я ожидал чего-то обиднее, так что спасибо, — буркнул я и уронил голову на сложенные на столе руки. Признаться Оминису в том, что мы с Амелией спали, было трудно и страшно, но оттягивать этот момент и дальше становилось всё опаснее и бессмысленнее — нам предстоит провести три месяца на глазах у друзей. — И когда ты собирался мне об этом рассказать? На смертном одре? — Когда-нибудь точно рассказал бы… — виновато ответил я и спрятал глаза в складках рукавов. — Интересно, Натти тоже не знала, или вы все в сговоре? — Что-то мне подсказывает, что если бы твоя жена знала, об этом бы уже гудел весь Лондон. Наверное, Амелия держала язык за зубами. — Даже не знаю, что и сказать, — серьёзно произнёс Оминис. — То есть та твоя «шутка» про женитьбу не была шуткой? — спросил осторожно, прощупывая почву. — Да какие уж тут шутки, — я устало вздохнул, открывая лицо. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь грязные окна паба и падали прямо на глаза. Я зажмурился, и сладкая сонная нега на миг овладела моим телом. Блаженно зевнул, потянулся и хрустнул пальцами, чем вызвал неприкрытое раздражение Оминиса. — Трансгрессировать обязательно из этой каморки? — я поджимал к себе руки что было сил, чтобы мы все, включая Амита, поместились в тесной прихожей. Девочки всё ещё впопыхах бегали из комнаты на кухню и обратно: забывали то одно, то другое. Алекс недовольно поглядывал на нас со своей лежанки, чванно, словно Министр, умываясь. — Не бухти, — запыхавшаяся Амелия подбежала ко мне, задорно приплясывая, и чмокнула в щёку. Я покраснел до кончиков пальцев, исподтишка поглядывая на друзей — ноль реакции. Похоже, все уже в курсе. — С ума сходишь от нетерпения? — сам еле сдерживая радость, спросил я и забрал из её рук чемодан. — Чёрт! Что ты туда положила? — плечо заныло, и я запыхтел от усилий, пока старался удержать ношу навесу. — Да так, по мелочи. — Пожала плечами и состроила невинное лицо. Ну как можно злиться?.. — Так, ребята, время, — наставнически крикнул Оминис, подгоняя Натти. Та всё ещё носилась по кухне: напоследок погладила Алекса и плотно задёрнула шторы. — Вы уверены, что мы все вам там нужны? — спросила Поппи, когда мы наконец собрались вместе. — Я с ним наедине с ума сойду от скуки, — насмешливо протянула Натти, но тут же добавила: — Шучу, шучу! — А она мне голову разобьёт своей болтовнёй, — не остался в стороне Оминис. Мы с Амелией переглянулись и взялись за руки. — Министерство точно не устроит нам взбучку, как в прошлый раз? — недоверчиво уточнила она и неохотно дотронулась до ложки для обуви, служившей в этот раз порталом. — Точно. Я договорился, — важно отозвался Оминис, и через несколько секунд всё закружилось и превратилось в хаос.***
— А океан-то где? — я разочарованно оглядывала песчаный берег огромного, но всё же озера. Вдалеке, сквозь пелену марева и влаги виднелись соломенные крыши бунгало. — Океан? — удивилась Натти. — Океан далеко, но если хотите… Вместо ответа я плотно зажала рот рукой и побежала к ближайшим кустам: как обычно, такие далёкие расстояния и смена климата не проходят для меня бесследно. Присев на корточки, я пыталась унять сильное головокружение, когда на плечо опустилась чья-то тёплая рука. — Всё хорошо, любовь моя? — Никак не могу привыкнуть к этим словам. — Я слабо улыбнулась, силясь унять очередной приступ тошноты. — Всё нормально, сейчас приду в себя. Я встала, отряхнула колени и ладони от песка, заправила вспотевшие у висков волосы за уши, обмахнула широким листом папоротника лицо. Чёрт, как же душно, я и не думала, что будет так жарко. Перед глазами плыли круги, силуэты друзей двоились, а то и троились, пока я делала шаг за шагом к ним. — Пойдёмте скорее к бунгало, я наколдую льда, — забеспокоилась Поппи и, взяв меня под руку с другой стороны от Себастьяна, повела за собой. — Я опять порчу момент, — еле перебирая губами, причитала я. Обида и досада острыми когтями впились в душу. Почему именно со мной всегда происходит всякая… ерундистика? — Не придумывай. Посмотри, вон Амит сейчас с ума от жары сойдёт, индус называется. — Прислушавшись к утешающим словам Поппи, я обернулась и встретилась с измученным взглядом Амита. Бедный, он волочил по горячему песку ноги, жалобно сдвинув к переносице брови. Я молилась, чтобы в бунгало было хотя бы на толику прохладнее, чем на улице, а вода в озере оказалась бы упоительно-холодной, и я бы с удовольствием с заходом солнца пошла искупаться. — Здесь четыре бунгало: по одному на каждую пару и отдельно для Себастьяна и Амелии, мы же не знали, что вы уже вовсю кувыркаетесь… — Натти! — возмутился Оминис и ущипнул её за бок. Та запнулась, неловко засмеялась и замотала в воздухе руками. — В общем, одно бунгало, получается, лишнее… там можно оставить вещи, если хотите, или сделать общую зону… — она принялась размышлять, что-то бормоча про себя и рассекая босиком линию берега. — Завтра мы с Оминисом отправимся к моим. Традиции, понимаете? — она говорила слегка надменным тоном, как если бы относилась к своей культуре несерьёзно, но я-то знала, что она глубоко чтит её и сейчас просто кокетничает. Наконец она отпустила нас, и все поспешили в спасительную тень. Деревянное и, честно признаться, не особо внушающее доверие бунгало встретило спёртым запахом прогнивших листьев и водорослей, в также прошмыгнувшим мимо в испуге… гекконом, что ли? — Ха! Почти как у Ховин на занятиях, — нервно отшутился Себастьян и поставил наши чемоданы к стене. — Или как в Виварии. — Мои глаза загорелись огнём любопытства, когда я осознала, какая здесь, должно быть, богатая фауна. Вот бы увидеть всех обитателей нашего небольшого берега… — Устала? — Себастьян придвинулся вплотную и опустил руки на мои плечи. — Хочешь поспать? — Я бы и правда подремала, — зевнула я и плюхнулась на кровать, которая, кстати, оказалась на удивление крепкой и удобной. Я одобрительно опустила уголки губ и вскинула брови. — Хм, неплохо. Себастьян присел рядом и чуть попрыгал, проверяя матрас. — Да, я ожидал худшего, — хохотнул и закатал рукава рубашки. Я засмотрелась на его мощные руки, которые наверняка красиво загорят в ближайшие пару недель, и громко сглотнула от возбуждения, так несвоевременно нахлынувшего.***
Амелия заснула, как только её голова коснулась подушки. Поппи прибежала почти сразу же со льдом, завёрнутым в носовой платок. Я сидел на краю матраса и умилительно смотрел на свою каштановую красоту, снедая от нетерпения, когда наступит вечер, и мы сможем сходить искупаться, прогуляться вдоль береговой линии и просто побыть вдвоём. Стояла неимоверная жара, а точнее духота — из-за высокой влажности воздух был плотным и вязким; казалось, его можно сжать в руке, как губку, и выжать воду. Я переоделся в короткие штаны, расстегнул рубашку и принялся разбирать чемоданы: со своим справился быстро, а вот на огромный чемодан Амелии поглядывал со скепсисом и всё боялся к нему подступиться — судя по его размерам и весу, разбирать его будет непросто. Деваться было некуда, и я нажал на кнопки замка, после чего крышка чуть не отлетела в другой конец комнаты — так плотно чемодан был набит вещами. Беззлобно ругаясь про себя, я перебирал всю эту кучу, натыкаясь то на тёплый свитер, то плавательные очки, то горшочек для зелий — и зачем ей всё это? Внезапно мой взгляд зацепился за небольшую стопку писем, перетянутую верёвкой. Щупальца подозрений облепили моё клокочущее сердце — неужели опять? Я осторожно развязал узел и вынул самый верхний конверт. Взгляд упал на строчку «от кого», и я презрительно отбросил письмо в сторону, словно обжёгшись. Опять Уизли, да чёрт его дери! И о чём они переписываются? Неужели его подружка совсем не ревнует?! Злость и ревность набатом били в ушах, пока я грозно кружил по бунгало, косясь на спящую Амелию. Первая мысль — Инсендио. Спалить эти чёртовы письма дотла. Зачем она хранит их и даже взяла с собой в отпуск?! Ностальгия? Скучает? Мою голову разрывало на части от нагромождения разномастных мыслей. Почему?! Почему этот рыжий так ей дорог? Даже после их с Джейси помолвкой, даже после того, как мы… А что «мы»?.. Я замер посреди комнаты и под гнётом вновь пришедшей мысли прислонился к хлипкой стене. У нас с ней не было никаких договорённостей, я ничего ей не обещал, равно как и она мне. Так чего я кипячусь? Уизли — её друг, они были… любовниками — какое мерзкое слово! Как это мерзко! Я оттолкнулся от стены и снитчем вылетел под палящее солнце. Босые ноги утопали в обжигающем песке, но мне было совсем не больно: я брёл куда глаза глядят, лишь бы потушить пожар внутри. Нужно что-то предпринять, сделать хоть какой-то шаг, который бы приблизил наши отношения к чему-то большему, иначе я сойду с ума от неизвестности. Я дошёл до края пляжа, где дальше начинались то ли джунгли, то ли настоящий ад: при одном только взгляде на запутанный лианами и разного рода экзотическими растениями лес становилось дурно — будто стоишь на пороге Запретного. Упал прямо там на песок, в тень от огромного дерева. Еле уловимый ветерок ощущался глотком воды в зной, и я охотно подставлял ему своё измождённое лицо. Сестра, едва в Хогвартсе начались летние каникулы, укатила с Чарльзом в Швецию знакомиться с его роднёй. Меня это просто вывело из себя — мы не виделись толком целый год из-за всех перипетий с Уильямом, Министерством, судом, свадьбой Оминиса и Натсай, а она предпочла общество своего смазливого парня, а не родного, единственного, чёрт возьми, брата! Я хлопнул ладонью по песку рядом с собой и вобрал горячую горсть. Пропустил струйку песчинок сквозь щёлку в руке, заворожённо за ней наблюдая. Ветер чуть нарушал её стройность, колыша то в одну сторону, то в другую, но это только подстёгивало мой азарт — успеют ли песчинки достичь земли, прежде чем подует снова, или нет? Сколько раз Анна говорила мне, нет, высказывала, что я не умею давать людям свободу. Да какая к чертям свобода, если мы — родные, близкие, любимые люди?! Я небрежно отряхнул ладонь о штаны и упал на песок спиной. Голубое безоблачное небо было похоже на пустое полотно — бери кисть и пиши, что угодно. Я бы нарисовал большое лимонное дерево. С кучей жёлтых сочных плодов. С глянцевыми зелёными листьями. А под ним девушку — с каштановыми волосами, добрыми глазами и самой красивой улыбкой. Грудь сдавило тоской, и ноги сами понесли меня обратно. Ну как я мог оставить её, когда так давно мечтал быть рядом?! Я нёсся по рыхлому песку, в котором увязали ноги. Точно сама природа останавливала меня, строила преграды, отговаривала, но я продолжал бежать. Распахнул дверь, влетел в комнату и, наскоро раздевшись, лёг к Амелии под бок. Она мирно спала и даже не сменила позы за всё это время — так выдохлась после трансгрессии. Я нежно провёл пальцем по изгибу её подбородка, погладил костяшками скулу, убрал непослушную прядь со лба. Хотел воспарить от всеобъемлющего счастья над землёй, но на деле только уткнулся носом Амелии между лопаток и тоже уснул под её размеренное дыхание.***
Я проснулась в глубоких сумерках, наконец почувствовав долгожданную ночную прохладу. Жадно вдохнула её и ощутила такое облегчение, что наконец захотелось жить, а не просто доползти улиткой до тени и там спать днями напролёт. Оглядела бунгало, но так ничего и не увидела в кромешной тьме. Люмос ярко осветил заспанное лицо Себастьяна, и тогда он от неожиданности широко распахнул глаза и испуганно уставился на меня. — Выглядишь, как будто мистер Мун увидел статуэтку демимаски, — захохотала я и от прилива эмоций от того, что выспалась и чувствую себя намного лучше, прижалась к Себастьяну как можно теснее. Он в непонятках замялся, но потом всё же опустил руки на мою спину, а горячее дыхание обожгло лоб. — Выспалась, любовь моя? — Угу, — промычала, и в мыслях закружились планы на ночь: приготовить на костре еду, поужинать, искупаться в озере… — Хочешь есть? Ответом послужило громкое урчание моего живота, и Себастьян солидарно посмеялся. — Жрать хочу, с ума сойти, — причитала Натти, рыская по сумкам, которые мы отнесли в свободное бунгало. — Слушай, а этот наряд, — я неуверенно взяла подол её лёгкого-лёгкого, почти прозрачного платья, — не слишком откровенен? — А в чём мне ходить по такой жаре, в шерстяном пальто, что ли? — беззаботно отозвалась она, и её голос утонул в очередной сумке с продуктами. — А можно мне тоже такое? — застенчиво спросила я, елозя носком туфли по деревянному, засыпанному песком полу. — О чём речь? Конечно! — она распрямилась, дожёвывая какую-то булку, и жестом приказала следовать за ней. Их с Оминисом бунгало выглядело куда лучше нашего: и просторнее, и как-то надёжнее. Я одобрительно хмыкнула и невольно покосилась на кровать. В голову закрались самые откровенные мысли, о чём мне бы хотелось расспросить подругу, и она бы с превеликой радостью поведала бы обо всём, только вот мне было неловко начинать этот разговор. — Это что? — я выпучила глаза и отпрянула от Натти, которая протягивала мне какое-то исподнее. — Купальник, — устало выдохнула она, будто я непонятливая ученица, которой объясняют одно и то же уже в сотый раз. — Купальник?! В этом надо при людях ходить? — я несмело взяла в руки белые короткие штаны и укороченную рубашку на широких лямках. — Это же под платье надевают, — прошептала, отгородившись ладонью, точно нас кто-то мог услышать. — Здесь никого кроме нас нет, это, можно сказать, частный пляж, — гордо сказала Натти. — Все свои, да и купальник не такой уж и откровенный, — придирчиво осмотрела его и подтвердительно закивала. — Примеряй. — Безапелляционно, строго, что я без пререканий принялась стаскивать с себя рубашку и плотные брюки. Когда переоделась, повернулась к Натти и чуть не провалилась от стыда сквозь землю — ощущала себя просто-напросто обнажённой. — Ну что это такое? Ты издеваешься? — хныкала я, заметив шалопайскую улыбку на её лице. — Ты тоже в таком будешь? — Да я тебе дам сверху платье, это же купальник, в нём купаться надо! — она махала руками перед моим лицом, талдыча одно и то же. — То есть я буду в платье, а потом просто сниму его и смогу купаться, так? — ещё раз, чтобы убедиться наверняка, переспросила я. Натти раздражённо раздула ноздри, и я примирительно выставила вперёд руки, мол, «Хорошо-хорошо». — Пойдём уже, мясом пахнет, сейчас изойдусь слюной. — И, когда я надела платье, потащила меня за собой обратно на пляж, где Оминис, Себастьян и Амит уже вовсю жарили мясо и овощи на костре.***
Я чуть не потерял сознание, когда увидел Амелию в этом полупрозрачном платье, с распущенными спутанными волосами и облепленными песком босыми ногами. Мне тотчас захотелось, чтобы все вокруг исчезли, и я бы… я не знаю, что бы я сделал, но точно что-то неприличное. — Ты… ты так необычно выглядишь, — сипло выговорил я, подойдя к ней впритык. — Так ведь все девчонки так одеты. — Она отчего-то зарделась и указала рукой на Поппи и Натсай. Я обернулся — действительно, на них точно такая же одежда. Как странно, а я и не замечал.. — Всё уже почти готово, надо только помочь всем раздать еду. — Я быстро сменил тему, чтобы не сойти с ума от назойливых мыслей. Мерлин, хоть бы мы поскорее поели и остались одни. Оживлённые громкие разговоры вмиг стихли, сменившись звуками трапезы: откусывались овощи, проглатывалось мясо, отрывались куски хлеба от общей булки и отпивался ягодный морс. Когда все сбили оскомину и насытились, тишина всё равно не покинула нас: каждый думал о своём, наслаждаясь моментом: Амит тотчас засмотрелся на звёзды, неистово сжимая руку Поппи в своей. Наверняка сейчас притащит свой телескоп и будет всю ночь рассказывать ей о созвездиях и кометах. Оминис задумчиво копался палкой в золе, пока Натти молча водила носом по его шее, словно ласковая мурлычущая кошка. Оминис разомлел и уже не скрывал блаженной улыбки, стискивая в пальцах коленку жены. Амелия положила подбородок на сложенные в замок руки и мечтательно смотрела вдаль, на озеро. Становилось прохладно, но у костра было уютно и так хорошо, что все проблемы и невзгоды на время забылись. Всё плохое осталось где-то позади, а впереди ждала только счастливая и наполненная радостями жизнь. — Пойдём искупаемся? — предложил я, дотронувшись шёпотом до мочки её уха. Она моргнула, обвела взглядом всю нашу компанию и согласно кивнула. — Вы купаться? — вскинулась Натти, пихая в бок Оминиса. — Мы с вами! Я запыхтел от досады: да когда нам уже удастся побыть одним?! Однако, заметив неподдельную радость на лице Амелии, ничего не смог возразить. Натсай быстро развеселилась в воде и начала досаждать Оминису своей безграничной энергией: плескалась, прыгала к нему на спину, хохотала, как сумасшедшая, и просто-напросто бесилась и шкодничала, напоминая Пивза. Они не обращали на нас никакого внимания: Оминис стойко терпел все выкрутасы жены и только плотнее стискивал челюсти, отчего мне хотелось смеяться в голос — а я ему говорил, что с Натсай будет тяжело! Поппи и Амит продолжали сидеть у костра и разговаривать: Поппи делилась своими впечатлениями о недавно прочитанной книге, а Амит загипнотизированно слушал, попутно вклиниваясь с уточняющими вопросами и словами восхищения. Я, не говоря ни слова, взял Амелию за руку и повёл за собой в самую дальнюю точку пляжа, где днём лежал под раскидистым деревом. Видел, как она жадно смотрит на воду, как хочет пойти купаться, но отчего-то мялась и никак не решалась. — Боишься? Тут никто страшный не водится, и у меня с собой палочка, — успокаивал я её, снимая рубашку. Остался в одних штанах и шагнул к кромке воды, обнял Амелию сзади за талию. — Не боюсь, просто этот купальник… — она посмотрела вниз и растопырила пальцы на ногах. — Купальник? Ты не в платье будешь? — удивился я, осматривая её снизу доверху. — Видел, в чём Натти купается? Она мне то же самое дала. — Если честно, не обратил внимания, — виновато отозвался я. — А что с ним не так? Некрасивый? — Да нет, просто он… слишком откровенный, как по мне. — Так это же прекрасно! — я засмеялся и развернул Амелию лицом к себе. — Дурак ты! — она упёрла кулаки мне в грудь и стыдливо отвела взгляд. — Но я очень хочу пойти искупаться, а в платье неудобно! — Ну и в чём тогда проблема? Давай помогу. — Я подхватил подол её невесомого платья и потащил наверх, пока Амелия пищала, как Мандрагора, заливаясь смехом. Когда платье валялось на остывшем песке, казалось, там же валяется и моя отвисшая челюсть — я никак не ожидал, что купальник будет таким занятным. Но Амелия не дала мне времени разглядеть его, а сразу же понеслась в воду, оставляя за собой множество брызг и звонкий смех. Я стоял и смотрел ей вслед: снова наблюдал отдаляющуюся спину, как на той поляне близ Хогсмида. Красивое, несказанно прекрасное зрелище. Грёза, ставшая реальностью. Миг, превратившийся в долгие часы, и часы, вдруг урезанные до одного малюсенького неуловимого мгновения. Я вступил в прохладную воду, но моё тело горело, пылало фантазиями. Сердце оглушающе громко билось в ушах, пока я пытался совладать с собой и просто, чёрт возьми, насладиться романтикой. Без продолжения. Амелия долго не решалась окунуться: визжала и прыгала в воде от избытка эмоций, но в конце концов набрала в лёгкие побольше воздуха и занырнула по самую макушку. Вынырнула испуганная, мокрая и очень смешная. Я подлетел, стиснул её крепко в объятиях, нащупав мокрую ткань купальника. Руки собственнически обхватили её холодные ягодицы под толщей воды, и её приглушённый стон ворвался в самое нутро, разбередив закрома желания, так долго пульсирующего в висках. Я потянулся к ней, прижал к себе изо всех сил, коснулся дрожащих мокрых губ, скользнул языком в рот, замычал от удовольствия, и она обмякла в моих объятиях, совсем потеряв остатки сил. Мои руки, как наглые змеи, поползли наверх, задрав ткань, настырно обвили её предплечья, завели их за спину, а сами полезли дальше, и моя голова закружилась, в глазах взорвались звёзды, когда я нащупал округлости груди, покрытой мурашками. Твёрдый сосок так знакомо утыкался мне в ладонь, и я шумно выдохнул, понимая, что не смогу больше устоять. Хватит романтики, довольно. Амелия дышала мне в шею рвано, сбивчиво, что-то лепетала неразборчивое, а я всё думал, неужели такой безвольный? Неужели такой слабый перед ней? Неужели и правда не умею давать людям свободу, выбор? — Будешь ещё купаться? — хрипло спросил я и убрал руки. Амелия выпучила на меня глаза, сверкающие от отражающегося в глади озера лунного света.***
Себастьян не настаивает? И даже не умоляет? Он что, заболел? Я же вижу, что он сейчас задохнётся, попросту рассыпется на осколки, а сам спрашивает, буду ли я купаться дальше? — Б-буду, — еле выговорила я, скорее чтобы проверить его реакцию, чем действительно от желания побыть в воде ещё. Я уже порядком замёрзла и вся тряслась, думая только о тёплой мягкой постели. Себастьян разочарованно вздохнул, но кивнул и зашагал на выход из озера, а я всё проглядывала дыру в его голой спине, покрытой каплями воды от моих рук. Правда уйдёт и даже не вспылит? Не потащит за собой? Да что с ним такое?! Терзаясь разными мыслями, я упала на спину и развела в стороны руки и ноги. Дожидалась, когда почти до носа уйду под воду, и вбирала в лёгкие воздух, чтобы всплыть, и так снова и снова, рассматривая на небе яркие звёзды. Таким образом подплыла почти к самому берегу, опустилась на ноги и поплелась, еле перебирая ими, к сидящему на песке Себастьяну. Он безучастно рисовал что-то тонкой веткой, согнув ноги в коленях. Его белая кожа, уже высохшая от капель, всё равно блестела, и мне хотелось прильнуть к ней поцелуем, что я и сделала. Уселась рядом с ним на колени и принялась целовать сначала плечо, затем ключицу, шею, щёку, подбираясь ближе к губам. Его пятерня намертво вцепилась в моё бедро, и я ахнула — чуть громче, чем планировала. Трусливо вжала голову в плечи, озираясь по сторонам — никто не слышал? — Мне кажется, все разошлись по домам, — прошептал Себастьян и загадочно улыбнулся. Прислонившись всем телом, повалил меня на песок, из-за чего я поморщилась — теперь он прилипал к мокрой одежде и коже, а ещё забрался в волосы. Неприятное ощущение. — Хочешь, пойдём тоже? — спросил Себастьян, заметив гримасу недовольства на моём лице. — Ты замёрзла. — Встал, протянул мне руку, и я поднялась, тщетно пытаясь стряхнуть с себя песок.***
Разумеется, в бунгало не было предусмотрено ничего похожего на камин или печь, так что пришлось применить магию, чтобы согреться: холодный ночной воздух забирался внутрь сквозь ненадёжные стены и соломенную крышу, скользил по деревянному полу и жалил стопы. Амелия согрелась и сразу же повеселела. Обернулась огромным полотенцем и приказала мне отвернуться. — Серьёзно? — я улыбнулся. — Ты же сейчас снимешь купальник и всё равно ляжешь ко мне, так зачем отворачиваться? Вместо ответа она посмотрела на меня таким уничижительным взглядом, что я тут же послушался и отвернулся, посмеиваясь — и где логика во всём этом? Через пару минут ко мне под одеяло юркнуло горячее разомлевшее тело, и стало так сладко, так приятно. Моя кожа покрылась мурашками, а предвкушение совместной ночи щекотало нёбо. Я притянул Амелию к себе, погладил по округлому мягкому бедру, обвёл пальцем линию соска, поцеловал сгиб шеи, закусил мочку уха, и всё сгорал, тлел, как уголёк, от нетерпения. — Давно хотела у тебя узнать, — еле слышно начала она, — как это было у вас с Сэм? Я закашлялся и сел, вглядываясь в темноту. — Я тебе соврал, — голос надломился, как тонкая соломинка. — Прости. — Соврал в чём? — Амелия тоже поднялась и села напротив, скрестив ноги и накинув на себя тяжёлое одеяло. — У меня ничего не было с ней. — После недолгой паузы добавил: — Ни с кем не было до тебя. Повисла неловкая тишина, и моих стоп случайно коснулись ледяные пальцы Амелии. Я неосознанно обхватил их ладонями в попытке согреть. — Чего ноги такие холодные? Ты так и не согрелась? — Наверное, вся кровь к лицу хлынула, — злобно пропыхтела она и выдернула стопу из моих рук. — Ты просто… просто… — Я знаю — настоящий придурок. — Хуже! Ты… ты… — она вертела головой, придумывая обзывательство поизысканнее. — Ты хуже вон того веника! — указала на стоящий в углу мохнатый веник, которому, видимо, в жизни досталось порядочно. — Как меня только не оскорбляли, но вот веником — никогда. — Не переживай, я сейчас ещё придумаю. — Амелия надулась и что-то бормотала себе под нос, словно самые страшные проклятия, но мне от этого стало почему-то смешно, и я изо всех сил сдерживался, чтобы не засмеяться, потому что знал, что так разозлю её ещё больше. Выждав время, я аккуратно положил пальцы на её лодыжку. Она чуть дёрнулась, но с места не сдвинулась, и я продолжил: взял её под коленками, мягко опустил на спину. Из неё вырвалось только короткое «Ох», которое я немедленно словил с её рта своим. — Вкус такой… — я облизал свои губы, гадая, что же он мне напоминает. — Вишнёвый пирог, который нам пекли эльфы на День Святого Валентина. — Это мне Натти дала, какое-то масло для губ, — еле ворочая языком, отозвалась Амелия. Я хмыкнул — надо бы сказать Натсай спасибо: и за купальник, и за это масло. Я не мог отлипнуть от её сладких вкусных губ, пока совсем не потерял терпение. Скользнул пальцами в низ её живота, углубился и с удовлетворением заметил, что готов не я один. — Хватит так самодовольно ухмыляться, — выпалила Амелия и свирепо надвинула брови. Я захохотал и двинулся поцелуем вниз, цепляя ключицу, грудь, живот и ниже, ниже, ниже. — Т-ты ч-что д-делаешь? — Амелия поднялась на локтях и недоумевающе смотрела на меня, наклонив голову. Я молча надавил рукой на её плечо, чтобы она легла обратно, и усердно вспоминал, чему меня учил Леандер на последней нашей встрече. — Чёрт, ты мне всё это рассказываешь, а у меня перед глазами лицо Саманты, тебе самому нормально вообще? — плевался я, когда Леандер сходу принялся посвящать меня в свои сексуальные приключения. — Да это не с Сэм было! — он всплеснул руками. — Она же только после свадьбы… — состроил недовольную рожу. Я чуть было не упал на месте — Саманта и после свадьбы? Быть не может! — Смотри, — продолжил Пруэтт, — дамочки с ума сходят от языка. Незабываемая ночь тебе гарантирована. — Поставил ладонь ребром на столе и хищно улыбнулся. — А что делать-то надо? — стараясь не показывать смущения, тихо спросил я. — Сейчас расскажу. — Он одним глотком допил виски и, заведя руки за голову, довольно заговорил. Так, Себастьян, вспоминай, что говорил тебе этот придурок… Я обхватил бёдра Амелии двумя руками, расположившись между ними, и целовал их внутреннюю часть, никак не осмеливаясь двигаться дальше. Она тихо постанывала и изредка вздрагивала, то сжимаясь, то расслабляясь.***
Я лежала на кровати и не понимала, это мне снится, или что вообще происходит? Горячее дыхание Себастьяна так необычно и непривычно ощущалось там, что становилось одновременно неловко и приятно, хотелось всё побыстрее закончить и в то же время продлить этот момент навечно. Прошло много времени, когда влажный горячий язык скользнул внутрь, и я вскрикнула от неожиданности и пестроты ощущений: что, чёрт возьми, происходит?! Натти мне о таком не рассказывала! Себастьян заметно расслабился, переступив черту, и придвинулся ближе, из-за чего казалось, что я в тесной клетке, из которой не выбраться. Я беспомощно распласталась на кровати в тщетных попытках сделать что-то самой, но всё, что мне оставалось — лежать и сходить с ума от ласк. Каждое его движение отдавалось волной наслаждения, жгучим сгустком, который доводил до головокружения. Я цеплялась пальцами за простынь и молилась, чтобы это закончилось и не кончалось никогда. Когда движения ускорялись или углублялись, из груди вырывался отчаянный всхлип, и я, как умалишённая, мотала головой из стороны в сторону, разбрасывая по постели волосы. Дыхание становилось всё более тяжёлым, тело нагрелось до предела, и я мечтала почувствовать Себастьяна в себе, это всё, чего мне хотелось после таких ласк. Не выдержав, я наклонилась к нему и потянула за плечо наверх. Весь покрытый испариной, с влажными волосами, он вытирал рот тыльной стороной ладони и был таким привлекательным, что мне на секунду показалось, всё это сон. Да-да, точно, я наверняка заснула где-нибудь в нашей гостиной или, может быть, сплю сейчас в Асиной квартире, а под боком мурчит Алекс. Потому что не может быть реальностью то, что здесь, сейчас передо мной Себастьян — тот, о ком я так мечтала. О ком думала денно и нощно, снедала от нетерпения увидеть, сказать хоть пару слов. Это всё сон! Сон! Сон! — Любовь моя, тебе понравилось? — вкрадчивый хриплый шёпот раздался у самого уха, и я, не помня себя от желания, скользнула рукой по его торсу. Пальцами обхватила член и несколько раз провела вверх-вниз. Себастьян проскулил, нависнув надо мной. — Пожалуйста, — протянула я и откинула голову на постель. Себастьян не думал ни секунды — вошёл резко, сразу глубоко, и я издала истошный крик, когда звёзды посыпали из глаз. Неужели нам не надо прятаться, врать всем вокруг, чтобы просто уединиться и насладиться друг другом? Я не верила в это, не могла поверить в своё счастье, когда он нависал сверху, когда наращивал скорость, когда настойчиво целовал, блуждал наглыми руками по всему моему телу.***
Мне надо научиться давать людям свободу, как говорила Анна. Дать Амелии выбор. Отдать ей инициативу. Но я не могу. Чёрт, как же это тяжело — делать не так, как хочешь ты, а прислушиваться к другим. Почему Оминис терпел, когда Натсай бесилась в воде, хотя ему явно было неприятно, что она плескалась в него водой? Хотя… я же тоже не стал настаивать остаться на берегу, когда увидел, что Амелия совсем продрогла, и ей неприятно лежать мокрой на песке. Конечно, мне хотелось остаться там, но какой смысл в принуждении, ведь всё равно не получишь в таком случае полного удовольствия?***
Внезапно он поднял на меня свои затуманенные глаза. Я заглянула туда и растворилась в их черноте. Сглотнула подступившее к горлу волнение. — Хочешь ещё? — он внимательно всматривался в моё лицо. — Нет. — Вышло не очень убедительно — голос надломился, а горло будто зажали в тиски. — Нет? — он вышел, освобождая меня из-под себя. — Ну ладно. — Что, правда не будешь настаивать? — недоумевающе скосила глаза на его блестящее от пота тело. — Не буду. Я пискнула, крепко зажмурившись — его наученные пальцы проникли меж бёдер и погладили пульсирующую кожу. Он встал, быстро натянул брюки и принялся рыться в чемодане. В такие моменты из головы выдувало все мысли. Я отчаянно хваталась за последнюю соломинку трезвого рассудка, но быстро поняла, что это бесполезно. Его брюки не скрывали эрекции — вкупе с полностью залитыми чернотой глазами это зрелище заставляло мои ноги подкашиваться, даже лёжа, чёрт возьми, на кровати. Я могла поклясться, что он играет. Чего хочет? Чтобы я сама просила его о продолжении? Я встала следом, подошла к нему и долго смотрела, что он делает. Мышцы завораживающе и притягательно перекатывались по его спине и плечам, когда он что-то поднимал или, наоборот, опускал. Я медленно подошла к небольшому столику, стоящему в углу. Поднялась на носочки и, слегка подпрыгнув, уселась на него. Я чувствовала, как пульсирует венка на моей шее, а всё лицо горело так, будто мы находились в эпицентре пожара. Возможно, так оно и было. Себастьян едва заметно покосился на меня, и глаза его сверкнули интересом. К моему удивлению, он продолжил заниматься своими делами, только изредка бросая на меня изучающий взгляд. — Иди ко мне. Пожа-а-алуйста, — проскулила я и протянулась к нему. — Ты же сказала, что больше не хочешь. — Он подошёл вплотную и поставил руки по обе стороны от меня. Его пальцы едва касались кожи моих бёдер, и от этого недоприкосновения я плавилась подобно сливочному маслу. — Я хотела посмотреть на твою реакцию. — Неловко поджала губы и выпучила глаза. — Посмотрела? — чуть раздражённо спросил он и махнул чёлкой. — Угу. — Я в извинительном жесте опоясала его торс, прижавшись щекой к вздымающейся груди. — Мне очень понравилось. Люблю, когда ты ведёшь. Себастьян рывком спустил брюки и подтянул меня ближе, схватив под коленями. Вошёл резко и даже грубо — стол толкнулся в стену. Я хотела этого и страшилась одновременно — сейчас всё было как-то по-другому. — О чём вы переписываетесь с Уизли? — совершенно спокойно, чуть с придыханием, спросил он. Я открыла рот, чтобы ответить, но поняла, что не могу вымолвить ни слова: Себастьян двигался очень быстро, вбиваясь всем телом в моё. Всё, на что я была способна в тот момент, — коротко пищать при каждом толчке. Возможно, на это и был расчёт. Он продолжил: — Он, наверное, начитаннее меня и интереснее. Не поступал с тобой, как я. — Горько усмехнулся. — Но ведь ты знаешь меня и с другой стороны. Я из кожи вон лезу, чтобы доказать тебе, что достоин. — Мои руки, на которые я опиралась о стол, совершенно ослабли, и я опускалась всё ниже на спину, пока не легла полностью. С этого ракурса его глаза были ещё чернее. — Ты действительно изменился, — еле выговорила, чуть не задохнувшись. Себастьян толкнулся сильнее, и я сжалась. — Перевернись. — Повелительный тон, который окончательно выбил меня из колеи. Я нахмурилась, приподнимаясь на локтях. Вопросительно выгнула бровь. Он вздохнул, устало провёл ладонью по мокрому лицу. — Пожалуйста. Я спрыгнула на пол, легла животом на столешницу. Не успела даже привыкнуть к новому положению, как Себастьян вероломно вошёл и пригвоздил меня всем своим телом к столу. Шея молниеносно покрывалась его обжигающими поцелуями, а руки змеями оплетали мою талию, живот и сминали набухшую от возбуждения грудь. Желая большего, я запрокинула ногу коленом на стол. Себастьян на это шумно вобрал сквозь зубы воздух и замер, чтобы не закончить. Через секунду замерла и я — правая ягодица горела от шлепка. Медленно повернула к нему голову, вытаращив глаза. — Прости, оно как-то само… — весь покраснел, потупил взгляд. Я прыснула. — Сделай так ещё раз. — Легла подбородком на ладони, выгнулась в пояснице. — Серьёзно? — сначала недоумение, а потом я спиной почувствовала его фирменную самодовольную ухмылочку. Захотелось встать и треснуть хорошенько, чтобы сбить эту спесь, но левая ягодица загорелась от своей порции шлепка, а за ним последовал ещё один толчок, и я абсолютно потеряла разум. Дальше как во сне — мои крики сдерживались только его мокрой ладонью, а сам он несколько раз прикусывал язык, чтобы нас не услышали. Его стоны заводили меня не на шутку, и я даже не помню, как оказалась сверху — Себастьян сидел на стуле, разомлевший, блестящий от пота, а я отталкивалась коленом о свой чемодан.***
Мерлин, мне казалось, я вот-вот умру. Моя душа висела на волоске, и я думал, дальше удовольствию просто некуда возрастать, но с каждой минутой оно переполняло всё моё тело, и я окончательно потерял голову. Когда она сидела сверху, а мои ноги тряслись от каждого её прыжка, я думал, что готов умереть прямо сейчас. В этом сладком и безумно желанном моменте. Обхватил её мокрые и холодные ягодицы, жадно смял, уткнулся носом между грудей — в этот раз они какие-то другие: ещё более спелые и сочные. Мне захотелось сделать что-то такое, чего я даже не знал — мозг пульсировал от желания, от похоти. Обхватив тесно её талию, дёрнул вниз на себя, сам толкаясь вверх. Она вскрикнула, и я не успел приложить ладонь к её рту. От этого крика я рассыпался на осколки и излился прямо в неё, не успев выйти. — Чёрт. — Сильнейшая волна наслаждения перемежалась с испугом: как я мог такое допустить? Амелия же будто и не испугалась вовсе — медленно выравнивала дыхание, уронив свою голову мне на плечо. — Я выпью зелье. Натти точно знает, какое, — сказала она и босо пошлёпала к кровати. Взяла платье, надела его и, присев на край матраса, сложила на груди руки: — И откуда ты знаешь про письма?***
Неужели он рылся в моём чемодане? Себастьян, не заставляй меня разочаровываться в тебе вновь! Я изо всех сил сдерживала эмоции, чтобы не начать ругаться или попросту не сбежать, а так хотелось. Вскочить, сказать что-то обидное, хлопнуть дверью и уйти спать в свободное бунгало одной. Вместо этого мысленно считала до пяти и обратно, делала глубокие вдохи и выдохи. Колени всё ещё потряхивало от только что случившегося, и всё тело точно вибрировало, не успев перестроиться на другой лад. — Я хотел помочь разобрать чемоданы, пока ты спишь. Увидел стопку писем, но не читал ни одного. — Себастьян выглядел потерянным и уязвимым, сидя голым на стуле. Осознав это зрелище, я прыснула в ладонь, но тут же взяла себя в руки. — Он рассказывает мне про отпуск с Джейси, про её отца, который пошёл, кстати, на поправку. Про свою маму и вообще про свою жизнь. Так же, как я рассказываю ему про свою и про нас с тобой. Мы друзья. — Я посмотрела строго и поучительно. — Просто иногда… Я иногда думаю, что он когда-нибудь захочет забрать тебя. Меня почему-то растрогала эта фраза, и я встала, села к нему на колени и обвила его шею руками. Поцеловала в лоб, взъерошила волосы. — Если я и уйду от тебя, то к какому-нибудь сексуальному чёрному парню, — со всей серьёзностью сказала я, а затем рассмеялась, когда встретилась с его озадаченным взглядом.***
Мы провели на берегу озера две недели, но никак не могли найти сил и времени отправиться к океану: мешало то одно, то другое. Оминис и Натсай задержались у её родственников на пару дней, но в итоге всё равно вернулись к нам — довольные, откормленные и противно-влюблённые. Весь июнь мы с Амелией учились разговаривать: я привыкал слушать её желания и просьбы, а она — не убегать от конфликтов и не пороть горячку. Было сложно. Чертовски сложно! Особенно когда она канючила, делала что-то, что меня бесит или наоборот не делала чего-то, чего хотел я. С приходом июля мы все разом успокоились: лениво бродили вдоль берега, ели фрукты и молча любовались природой. И тогда в наше сонное царство ворвалась буря — Ася.***
— Аська! — заголосила я, когда увидела её чумазую фигуру на горизонте. Она устало бросила огромный рюкзак на песок и воздела умоляющий взгляд к небу. Я подбежала к ней, дожёвывая яблоко, и чуть не столкнула её своими объятиями. Ася слабо улыбалась и еле стояла на ногах. — Пойдём скорее, у нас для тебя даже бунгало есть! — я взяла её за руку и потащила к ребятам: они уже ждали нас у костра. Все они были знакомы с Асей хотя бы потому, что каждый хоть раз захаживал в её квартиру и кормил Алекса. — Единственный вопрос, — Ася выставила вперёд указательный палец, — на кого остался Алекс? — Я попросила новенькую с работы, — отмахнулась Натти. — Кстати, она твоя тёзка, только из России. — Указала на меня и приветственно обняла Асю за плечи. — Тёзка? Как интересно… — пробормотала я, поняв, что Натти говорит про Министерство, и встрепенулась: — Аська, хочешь искупаться? Вода супер! А мы пока приготовим ужин, — закивала на ребят, которые уже выкладывали на импровизированную решётку мясо. Ася только измождённо промычала и поплелась в бунгало, волоча за собой рюкзак. Через час, когда еда была готова, а Ася так и не вышла, я пошла её поторопить. Робко постучала, не дождалась ответа и вошла — спала. Уснула, бедная, не дойдя полшага до кровати, сидя на рюкзаке и подперев худую щёку кулачком. Я умильно поджала губы, и захотелось сцепить её в оберегающие объятия и никуда не отпускать, а ещё расспросить обо всех её раскопках.***
Весь июль я думал об одном: до такой степени достал Оминиса и Амита, что те, завидев меня, спешили поскорее спрятаться за спинами своих спутниц, лишь бы не выслушивать одно и то же в очередной раз. Я присматривался к Амелии: не рано ли?.. Но когда она, улыбаясь во весь рот, сидела с Асей и с детской внимательностью слушала истории про раскопки и приключения, я не мог оторвать взгляда. Она чуть загорела, а её каштановые волосы кое-где выгорели на солнце. Она всегда ходила босиком, и песок на ногах и коленях стал её неотъемлемой частью, которая безумно мне нравилась. Она много купалась в озере, отчего её кожа постоянно блестела и манила слизать пресные капли языком. В такие моменты я понимал, что не рано. Самое время.***
В середине августа Себастьян рьяно подбивал меня отправиться вдвоём к океану, мол, нам скоро уезжать, а мы так ни разу там не были. Уличив момент, когда ребята отправились спать, трансгрессировали прямо под высокую пальму. Тишина стояла мертвенная. Волны умиротворяюще и размеренно прибивали к берегу песок и камни, оставляя за собой пушистую белую пену. В кустах шуршали многочисленные насекомые, а моё сердце заливалось голосистым фвупером, и это пение сводило с ума: хотелось лететь высоко, долго. Кричать, что есть мочи. Я стиснула руку Себастьяна и побежала к берегу. Здесь совсем другой пляж, совсем другой воздух, чем у озера, и я принялась стаскивать платье, чтобы поскорее отправиться в воду. — Тише ты, торопыга, — засмеялся Себастьян, когда я чуть не упала, запутавшись в одежде. Я предложила ему пойти со мной, но он отчего-то отказался и просто сел на влажный песок, обхватив колени руками. Я плескалась долго, ныряла, подхватывала со дна то ракушку, то камушек, пока совсем не выбилась из сил. Засыпая на ходу, вылезла из воды и плашмя упала рядом с Себастьяном на песок, растянувшись звездой. — Давай тут останемся, — жалобно пропищала я, когда веки напрочь отяжелели, и захотелось свернуться калачиком и уснуть. — Амелия, — Себастьян положил ладонь на моё колено, — выходи за меня замуж. Я распахнула глаза и уставилась на испещрённое звёздами иссиня-чёрное небо. Сердце стучало и напоминало своим стуком Хогвартс-экспресс. Перед глазами пролетели все последние годы, словно этот быстрый поезд: Анна. Крохотный дом в Фелдкрофте. Гаррет и шоколадная лягушка. «Три метлы» и Саманта. Огромный камин в гостиной Гриффиндора и толстая тетрадь с зельями. Поле для квиддича. Запретная секция. Большой зал и вкусный ужин. Крипта и неумелый поцелуй. Жёлтые листья и платформа в Хогсмиде. Корбатов и уютная гостиница в Лондоне. День рождения Сэллоу. Зимний бал. Прокуренный паб и Джейси. Красный шарф, который купила мне не Натти, я знала это с самого начала. Горький вкус сигарет. Палатка в метель. Русский мороз и Новый год. Родители. Больница. Долгожданная свадьба друзей. Долгожданный отпуск. Долгожданное предложение. Я повернула на Себастьяна голову и ласково улыбнулась, коснувшись подушечками пальцев его щетины: — Ровно через год я дам тебе ответ.