Гиацинт

      Перс не собирался нарушать клятву, но как ему трудно это давалось! Все мысли, каждое действие Надира было невольно обращено к Кристине. Ему оставалось только гадать, что мог сотворить Эрик: в голову приходили совершенно ужасные картины, по своей изощренности превосходившие фантазию смуглого человека в смешной каракулевой шапочке. Создание, порожденное самим Дьяволом и живущее глубоко в подвалах, не знало меры: не знало, как обращаться с людьми.       Но чем в сравнении с ним был Надир? Разве стали бы его слушать? Будь он хоть Зевсом, Эрик бы все равно продолжил свои зверства, откидывая в сторону посылаемые в него молнии. Но почему чудовищный Призрак решил отобрать жизнь и юность Кристины, толком не успевшей запечатлеть в памяти звон рукоплескания многочисленной публики? Почему он не выбрал себе кого под стать? Впрочем, он уже знал ответ на этот вопрос, хоть тот и был ему неприятен – это лишь извращенная попытка Эрика создать союз с кем то прекрасным, чтобы позабыть о собственном уродстве.       С того момента, как Надир покинул Кристину, прошла уже неделя. Он знал, что не мог окончательно уйти от неё. Как же ему подступиться к подземелью без последствий, какой составить план? Идей было много – и все они в итоге оказывались провальными. Именно в самый ответственный момент тонкое детективное чутье и находчивость его покинули – перс чувствовал себя почти обреченным. Как же ему быть? Страх не отступил, не успокоилось и сердце смуглого человека, но он больше не мог ждать – это была потребность в том, чтобы помочь тому, кто ждет этой помощи.       Перс встал с кресла, затем сел обратно. О чем он думает? Ему не одолеть Эрика! И всё же стоило попытаться...       Верный слуга Дариус долго смотрел на своего хозяина, в это сосредоточенное на одной мысли лицо, и все больше убеждался в том, что тот задумал нечто серьезное. — Дариус, мне нужно подготовиться к встрече с мастером ловушек. — Надир начал сборы, продевая руки в рукава фрака. — Но сначала я проведаю графа: за эту неделю он прислал очень много писем. Траур по брату и возлюбленной оказался тяжек для юного сердца... — Кристину Даае ещё можно спасти. — с мягким утверждением произнес Дариус. — В этом ты прав, безусловно прав... да и ждать я больше не могу. Стоит ли сделать всё сегодня же, как считаешь? — Право, стоит поспешить. Вам понадобятся пистолеты? — Как знать, Дариус... всё возможно. Мы еще это обсудим.

***

      Кристина несколько раз закрывала глаза, открывала, терла холодной ладонью лицо и затем всё повторялось вновь. Утомленная прогулкой по ночному городу, она должна была уснуть едва вскользнув в постель, но её сон уже не первый раз был похищен грызущей мысли гусеницей. Сколько бы она себя не мучила, сколько бы не страдала, бессонница крепко ухватилась за её мозговой корешок и никак не хотела отпускать. Не имея сил для раздражения, Кристина решила просто полежать с закрытыми глазами и надеяться на то, что сон ещё придет.       Но внезапно за дверью послышались шорохи. Кристина не решилась открыть глаза и только её ноги коротко задрожали под тонким одеялом. Девушка предположила, что ей это только кажется, но когда дверь приоткрылась, она не выдержала и приподнялась на локтях. Кристина посмотрела в сторону двери и заметила стоящий в проходе силуэт, от которого и разум и тело на мгновение бросило в исступляющий, парализующий ужас. — Кристина? — голос показался знакомым, но он не принадлежал Эрику. — Кристина, не пугайтесь, это Надир.       Едва девушка услышала приглушенный, решительный голос с едва уловимым акцентом, как её тут же отпустило. — Что вы здесь делаете? Эрик же в любой момент может проснуться! — Кристина ощутила приятное волнение. Она стремительно выскользнула из постели и бросилась к персу. Девушка смотрела на едва различимое лицо мужчины преисполненными радости глазами и мягко коснулась его рук. — Не переживайте, всё обойдется. Ближе к делу: я пришёл передать вам письмо... — Ему потребовалось некоторое время на то, чтобы ответить. — Виконт де Шаньи попросил у меня помощи, он ищет вас. Я не мог сказать ему, что вы мертвы... это бы убило несчастного.       Кристина коротко вздохнула. Она нехотя выпустила его руки и отошла к столу. — Если все так... значит вы поступили правильно. — Когда-то вы просили меня об обратном. Я рад, что не стал жертвой упрёка. — затем Надир заговорил глухо, с некоторой досадой. — Мне пришлось выдумать легенду о вашей пропаже из подвалов Оперы. Не думаю, что он мне поверил... тем не менее я согласился, сказав, что любой ценой разыщу вас. — Мы даем ему ложную надежду... впрочем, сложившаяся ситуация позволяет не сохранять в тайне мою жизнь. Эрик говорил вам о своей болезни? — Кристина без лишних слов указала мужчине на кресло и они вместе придвинули его к двери. Ей было страшно, что Эрик мог проснуться и придти во время их разговора – замки бы все равно не справились с яростью Призрака. — Какой болезни? — В глазах Надира на мгновение промелькнуло изумление, затем он улыбнулся и под густыми черными усами показались мелкие белые зубы. — Эрик не может быть болен. — Он сам сказал мне, что скоро... умрет. — Кристина была смущена улыбкой перса, не казавшейся ей уместной. Она стала черезчур серьезной за время пребывания в катакомбах. — Быть такого не может. — Он солгал мне? — А вы в этом не уверены? Эрик придумает что угодно, лишь бы заполучить ваше расположение. — Перс вытащил из кармана конверт и положил его на стол. — Это от графа. Прочитайте письмо, напишите ответ и отдайте мне. Не будем медлить. Пишите, если вам есть, что сказать Виконту. — Подождите! Он солгал мне или нет? — воскликнула Кристина, злясь и бледнея. — Это его очередная злая шутка? Он решил посмеяться надо мной? — Кристина, вы же его знаете... неужели для вас это открытие? Он смертен, как и любой другой, но болезнь... я слышу об этот впервые. Но не будем об этом. Время, Кристина, время! То, что он может сделать с нами... — Он вновь солгал мне!.. — девушка села в кресло, закрыла лицо руками и... неожиданно заплакала. Она плакала, как плачут от бессилия – горько и жалко. Её реакция не слишком удивила Надира, но он ожидал, что девушка скорее вспыхнет, чем огорчится. — Я хотела остаться с ним...       Надир опустился рядом на одно колено и заглянул ей в лицо, утешительно улыбаясь. Он коснулся её плеча, подождал, пока всхлипы затихнут и тихо спросил: — Он вновь просил вас остаться? Вы пожалели его и согласились? — Да. — А теперь вы желаете уйти... это так? — Я в ловушке, Надир. В ловушке, в которой оказалась по собственному желанию. Я чувствую себя так всё то время, что нахожусь здесь – и больше не могу. Не могу! Он только сегодня сказал мне об этом, а я безоговорочно ему поверила... — Теперь я узнал, чего вы хотите на самом деле. Всё можно исправить, даже если кажется, что пути назад нет. — Надир прислушался. — Минуту... мне показалось, будто я что-то слышал. — Вы уверены? — Думаю... — Кристина! — громкий голос Эрика, затем – стремительные шаги. Девушка с трудом сдержала вскрик. — Все в порядке? Я слышал шум.       Пропавшим голосом, одними губами и жестами Кристина указала на шкаф: Надир поспешно запрыгнул в его недры, прикрывая за собой дверь. — Мне приснился плохой сон, у вас нет причин для беспокойства! — Она пыталась оправдать свой голос, вернувшийся к ней уже дрожащим, как потревоженная ветром листва. — Вы напугали меня!       За дверью на мгновение стало тихо, но потом мужчина произнес такое, что заставило девушку испугаться с удвоенной силой, и, скорее всего, не её одну. — Вы с кем то говорили... откройте дверь, пожалуйста.       Кристина встала на месте. Она сжала руки в кулаки, затем зажмурилась, подняла ладони и закрыла ими лицо – и всё это в полной тишине. А затем, как бы смахивая с себя приступ паники, она отняла руки от лица и принялась отодвигать кресло от двери. Закончив, Кристина еще пару мгновений простояла в нерешительности.       Страх. Липкий, стекающий, как мед. Невидимый, но при этом ощутимый. Мерзкий, слишком приторный, такой, что уже нельзя отмахнуться. Девушка предположила, что в этот раз ей не справиться с Призраком. — Заходите.       Мужчина неловко втиснулся в проход и впился в Кристину испытующим взглядом. Она стояла перед ним в одной ночной рубашке, сквозь которую было видно каждый изгиб женского тела. Дыхание Эрика невольно сбилось, но он нашел в себе силы смотреть в лицо девушки, а не ниже, хотя желание было велико. До чего коварны эти женщины! Сейчас его раздражала её недосягаемая красота. — Для чего здесь кресло? — с усмешкой спросил мужчина, но его глаза оставались пронзительно острыми, жестокими от ревности. — Что? — Кристина сделала вид, будто не поняла вопроса и над ней тут же нависла тень. — Почему вас это волнует? Мне так захотелось... — Вы прекрасно понимаете, почему я спросил вас об этом! Вы еще ни разу так не делали. Кто здесь был и продолжает быть? — Никто... о ком вы? — Кристина с недоумением уставилась в искрящиеся глаза Эрика. — Вы у меня спрашиваете? Я могу только догадываться! Эта личность в вашей комнате, так ведь? Как интересно! Воскрешение актрисы! — Эрик с надрывов рассмеялся. — Поищем вместе? — Да о ком же вы, в конце концов!? Я проснулась, а слышали вы меня, когда я, должно быть, говорила во сне... кресло... для собственной безопасности. — Для безопасности!.. — Передразнил Эрик, а затем произнес тем тоном, который Кристина больше всего ненавидела: коварное убеждение, слишком очевидное, чтобы в него верить, но пугающее до исступления: — Покажите мне того, кого вы прячете в этой комнате и я обещаю, что не сделаю ничего плохого ни вам, ни ему. — Эрик, прекратите меня пугать, прошу вас...— девушка хотела отойти, но мужчина удержал её за плечи. Она чувствовала, как костлявые холодные пальцы неприятно впиваются в кожу и её парализовало от страха. — А чем именно? Своим лицом? Хорошо. — Эрик затушил свечу и комната погрузилась в кромешную тьму. Два желтых глаза все ещё светили в непроглядной темноте, заставляя девушку закрыть лицо руками. — Смотрите в мои глаза! Или они вам тоже не нравятся? — Эрик грубо отвел руки Кристины в сторону. — Смотрите! — Эрик, мне больно! — Я знаю! Мне тоже больно! — Как только его глаза стали ближе, Кристина вскрикнула, отталкивая его от себя. — Уходите! Вы мне отвратительны! — Кристина пыталась оторвать от себя его руки. — Я знаю, что вы лгун! Не трогайте меня! — Это ещё и я лгун?! — со стоном ответил Эрик. — А вы, Кристина? Вы!?       Послышалась возня, что-то тяжелое свалилось на пол и Кристина почувствовала резкий толчок в сторону кровати. Девушка упала на неё и застыла, комкая одеяло и с ужасом глядя в темноту немигающим взглядом. Надир не мог остаться в стороне: выбравшись из своего укрытия, он напал на Эрика, сбивая того с ног. — Я так и знал!.. Дарога! — Зарычал Эрик торжествующе.       Они катались по полу и, казалось, вгрызались друг в друга – Кристина могла лишь догадываться, кто выйдет победителем в этой ожесточенной бойне. Персу не хотелось причинять вреда Фантому, зато тот начал бороться с невиданным остервенением и не собирался давать Надиру второго шанса. Они катали и перекидывали друг друга с такой скоростью, что казалось – это гоняются за чем-то обезумевшие блохи. Но чем дольше длился этот странный танец, тем непонятнее становилось происходящее — Прошу вас, прекратите это! — Кристина понимала, что слова ни к чему не приведут, но наивно надеялась внушить людям каплю благоразумия и остановить их. Внушить рассерженному быку, исколотому копьями, что ему не стоит рыть землю и бросаться рогами на того, кто в него эти копья метает!       Ведомая резким импульсом, Кристина попробовала зажечь свечу, но её руки предательски дрожали. Затем девушка вспомнила о лампе. Мучительно долго, с молитвами и проклятиями, но девушка смогла найти лампу, которую тоже было нужно сначала зажечь: в этот раз всё прошло проще, хотя и не без обожженных пальцев. Эрик поморщился от света и оттолкнул от себя Надира, затем встал. Девушка видела ярость, пылающую в его глазах, тяжело вздымающуюся и опускающуюся грудь. Ей стало страшно. Надо было срочно чем-то отвлечь его, занять внимание. Что-нибудь придумать, но только не стоять тут и беспомощно ждать! Девушка схватила канделябр, стоявший тут же на тумбе рядом с лампой. Вещь нешуточная. Теперь у неё в руках была хоть какая-то сила, поэтому в какой-то момент она нашла в себе смелость и сумела подойти к Эрику, который, несмотря на злобу, казался теперь очень удивлённым. Девушка ударила его, не думая ни о чем, что могло бы её остановить.       Тело мужчины мгновенно обмякло и он глухо упал. Кристина закрыла глаза, чтобы не видеть этого, а потом выдохнула и перешагнула через его ноги. От того, какой он сейчас беззащитный, она почувствовала себя виноватой.       Ничего, кроме изорванной в нескольких местах одежды, не выдавало в нем того, кто только что дрался, а после получил по голове тяжелым металлическим предметом. Этот истощенный человек, своим внешним видом вводящий в заблуждение, едва оставил Надира в живых, сам почти не пострадав. Ослабший перс медленно приходил в себя, ухая и пыхтя. Он был далеко не так молод и ему понадобилось некоторое время, чтобы суметь встать на ноги. Кровь заливала ему глаза, но он совершенно не понимал, что рассек лоб. — Что же я натворила? Он ведь уже остановился... — Девушка выронила своё оружие. Перед глазами заплясали расплывающиеся стены комнаты. — Скоро он очнется и вот тогда... — Тогда... что? — На лице Кристины выразился страх и она так испуганно вытаращилась на Надира, что ему стало не по себе. — Простите, не хотел пугать вас. — Надир плюхнулся в кресло, решая перевести дыхание. Его взгляд блуждал по комнате – он не паниковал, но как будто был к этому близок. Заметив, как внимательно Кристина на него смотрит, перс попробовал отшутиться: — Он уже зрелый мужчина, а продолжает вести себя как подросток. Одно лишь странно: быстро он потерял сознание. Все таки годы дают о себе знать, хоть ума и не прибавляют... — Вы не совсем в порядке... ваше лицо в крови. — Кристина осеклась. — Хотя, как видно, вас это не сильно беспокоит. — Это так... — Надир подобрал потерянную в бою каракулевую шапочку, но водружать её на голову на решился. — Сначала я вытру кровь, а потом решим, что делать с Эриком.       Перс не возражал: он знал, что женщина, вознамерившаяся помочь кому-то – точно гора, которую никогда не сдвинешь с места. Девушка быстро сбегала в ванную и вернулась оттуда уже во всеоружии: она несла перед собой небольшую миску с водой и кусочек мягкой ткани, сложенной вдвое. — Злитесь на него? — Спросила Кристина с улыбкой: ответ ей был очевиден, но интерес оставался. Она смочила ткань водой, тщательно отжала и принялась осторожно стирать кровь с лица мужчины. — Что вы, Кристина! О какой злости речь? Нет, я на него не злюсь... — Сначала вы чуть не погибли в его пыточной камере, а затем он хорошенько повалял вас по полу, да так, что вы себе лоб рассекли... — Отчасти вы заблуждаетесь: он ведь упал первым! — Ну хорошо... раз вы так говорите – значит это правда. Я все равно ничего не видела. — Кристина внимательно оглядела свою работу. — Вы сражались очень храбро – это не то слово. Но впервые вижу, чтобы вы этим так кичились! — Я человек не без изъяна. Вы всё? Так придирчиво смотрите. — Не волнуйтесь, рана очень незначительная, просто много крови. — Девушка отставила миску в сторону. — Скажем волнению – нет. Благодарю вас. — Надир встал и смерил взглядом Эрика: в этот момент перс был похож на усталого работягу, которому предстоял не один час работы. Кристина не могла сдержать улыбки. — Эх, делать нечего... попробую уложить его на кровать. — Я помогу вам, если позволите. — Только аккуратнее, Кристина. Не берите на себя слишком много.       Принимая большую часть веса на себя и едва удерживая это бессознательное долговязое тело, перс усмехнулся, заметив, как напряглось лицо девушки. — Он такой тяжелый! — Я с вами согласен – не легкая ноша. Но сейчас надо подумать о другом. — Когда они закончили, Надир снова огляделся вокруг, ища что-то глазами. — Следует его связать, иначе он вновь попытается убить меня... за себя, конечно, не боюсь, но что будет с вами? — Связывать его не нужно, ничего особенно ужасного произойдет. — Плечи Кристины опустились и она вся как-то резко уменьшилась, сжавшись в комок. — Он ревнив и его ревность за одно мгновение может вылиться в жестокость – это я знала ещё до того, как попала сюда. Эрик готов причинить вам зло, меня же он примется неустанно терзать словами, но я это как-нибудь переживу. После того, что мы сделали, он так просто об этом не забудет, поэтому вам стоит уйти до того, как он очнется. — девушка встала и взяла в руки письмо. Изящные пальцы нежно опробовали бумагу, после чего положили его в тумбу, надёжно закрывая ворохом вещей. — Бедный Эрик... печальная судьба злодея... — Судьба обошлась с ним жестоко, вы просто всего не знаете. Но не в оправдание ему я сказал об этом: вы лишь должны держать в голове мысль, что помимо внешнего изъяна и славы жестокого призрака, он очень несчастный человек и всегда им был: в том, отчасти, есть и его вина. — Да, знаю... знаю, какой у него отвратительный характер! — Злоба – то единственное чувство, что еще держит его в этом мире и дает ему жизнь. Не в одном лишь характере дело. И любовь. Любовь к музыке, любовь... к вам. — Перс глубоко вздохнул. Он видел, что его слова действуют на Кристину, как на ребенка горький лечебный сироп – её губы скривились. — Но его любовь ужасна, извращенна: ради неё он пожертвовал людьми, которые тоже любили и были любимы! Об этом он и не думал! Для него люди – песчинки. Что, если когда-нибудь песчинкой станете и вы? И как бы жестоки не казались наши действия, нужно оторвать вас от Эрика любыми из возможных способов.       Кристина, до этого внимательно слушавшая, опустила голову. Она долго смотрела на свои руки, прежде чем ответить. Когда девушка говорила, её била мелкая дрожь: — Я думаю о взрывчатке. Постоянно. Думаю о том, что он еще может сделать и кого может убить. Уйти сейчас – значит допустить большие потери после. К тому же... а если он не врал про болезнь? Стоит ли так рисковать, если ему всё равно не суждено прожить больше года? Разве это возможно? — За что вы еще цепляетесь? Я уже говорил вам... — Говорили. Да, говорили. Но ведь для вас не секрет, что Эрик не пожалеет никого, лишь бы добиться своего? Вы же мне только что сказали, какой он, на что может пойти?.. — Значит, сами вы за мной уже не пойдете — Надир был на грани отчаяния:"Что за женщина!" – думал он про себя – "Она за какое-то мгновение лишается всякого благоразумия! Или, быть может, я сам его лишился..." — Да, это так. Я в сердцах сказала, что уйду. Я помню о бочках, залитых водой, я помню о том, что вы мне сказали и считаю, что вы правы, но пока мы не уверены в своих силах – бежать нельзя. — Кристина повернулась к персу и улыбнулась ему знакомой, печальной улыбкой. Но своей печалью она и была прекрасна: Надир увидел в ней надежду. — Передайте Раулю, что я скоро приду на встречу, только когда... точно не знаю. Писать письмо я не буду, мне бы только оставить его у себя... — Хорошо подумав, она добавила: — Через две недели... нет, через неделю в артистической.       Надир и Кристина вышли в коридор. — Кристина... вы меня поражаете! Стоит ли это того? — Я рада знать, что обо мне не забывают. — Кристина не стала отвечать. Был ли смысл?Они столько раз обсуждали это, что она уже давно сбилась со счета. — Вы проделали огромный путь и уже в конце этого пути вам пришлось изрядно потрудиться. Как я могу отплатить вам за доброту? То, что вы сделали для меня... я не нахожу слов. — Не думайте об этом, Кристина. Я считаю вас другом и надеюсь, что не зря. — Да, конечно, вы и мой друг тоже! Я с самого начала так считала. — На лице Кристины засияла радостная улыбка. — Ну вот и замечательно. Из комнаты раздался протяжный стон. — Слышите? Это голос вседозволенности, пострадавшей от самой себя.       Не сказав больше ни слова, Надир приблизился к стене, пару раз постучал по ней пальцами и затем, найдя то, что ему было нужно, открыл проход коротким нажатием. Прежде чем он вошел в него и проход закрылся, мужчина обернулся – Кристина видела непритворную грусть, на мгновение мелькнувшую в глазах перса.