Черный холст

Саша бросила считать после десяти шотов и как-то пропустила момент появления второй бутылки. «Когда появился "Patron Silver"? Чёрт... Ещё и наполовину выпит», — поражалась девушка. Они говорили обо всём. Великан постоянно напоминал ей закусывать и подметил, что она неплохо пьёт как для барышни. Саше было легко и весело. Обоим Сашам. — Что? Любимые группы "Nirvana" и "Гражданская оборона"? — опешил Жуков. — Ну ладно белокурый Кобейн — романтический образ, но "Гражданка"? "ГрОб"? Летов? Это и моя любимая группа, что как раз органично. Чем ещё удивишь? — Ну ты меня тоже изумил любовью к театру и балету. Не похож Маршал на любителя прекрасного, — смеялась Лирик. — Тааак... Любимая книга... Одна? Тогда "Кодекс Бусидо". — Нет, ну это уже ни в какие ворота... Самурайский кодекс? Дамочка, вы меня пугаете! — смеялся мужчина. — Она у меня входит в Топ-10, но любимая "Непослушное дитя биосферы", Дольника. Читала? — Нет, но уже захотелось... Так, ни много ни мало, прошло около шести часов. Александр больше не мог игнорировать время. Тем более, его телефон постоянно напоминал о делах насущных. Он пошел расплатиться сам, а потом вернулся к весьма поплывшей Есениной и разозлился сам на себя за непредусмотрительность. Кое-как они вышли на улицу. Девушка не вела себя истерично или невменяемо, вопреки ожиданиям Жукова, но вот с ходьбой было плохо. Люди то и дело на них косились. — Чёрт, Саша, соберись. Меня примут за клофелинщика. Тупого клофелинщика, — уточнил зачем-то Маршал. — Сам наливал мне! — капризно напомнила Есенина. — Полезай на плечи! — присел мужчина. — Не хочу, — мрачно ответила девушка. — Я тебя понесу так или иначе. Но, любым другим способом, мы рискуем оказаться в отделении, — объяснял Александр, — а у меня промеж ментов та ещё слава минувших дней. Так что, быстро выполняй, что велено, не выводи, тебе не понравится! Девушка, удивив улыбкой в очередной раз, послушно взобралась на могучую спину. Так они молча шли, Саша наслаждалась Невским проспектом и запахом мужчины. Теперь этот запах (мускуса, древесины, бергамота и китайского перца) навсегда смешается с нотками Невы, пыли города и осени, создав неповторимый аромат Санкт-Петербурга. — Теперь ты и Невский — мой Питер, — прошептала девушка. Она не видела ни отличительной улыбки на одну сторону, ни, тем более, не чувствовала того тепла, которое появилось второй раз в жизни Маршала за один день. — Нам минут двадцать пять вдоль Фонтанки, — известил Великан. — На машине, конечно, в пять раз быстрее, но лучше тебя проветрить. Как ты? В ответ он получил мерное дыхание. «Чёрт побери, — подумал про себя Александр, приготовившись в любой момент ловить руки, чтобы девушка не выскользнула с перспективой разбить голову. Также пришлось нести её в более согнутом положение. — Какого я не хочу её будить? Хотя... Лучше уж так. Меньше вопросов, разговоров». . . . Было сложно открыть глаза, но Есенина это сделала, прикрыв их тыльной стороной ладони. Другой рукой она отталкивалась от матраса, приподнимаясь. Забрав руку от лица, девушка обнаружила себя в темноте, на огромной кровати, под мягким белым одеялом. Справа, некий свет дарили панорамные окна со свёрнутыми рольшторами. Саша заметила настольную лампу и включила её. Комната открыла свою суть в лучах приятного желтого освещения: черно-белая вертикальная полоска вдоль стены, что у кровати (остальные белые), а, напротив, двери-зеркала ведущие в гардеробные, белый паркет, выложенный французской елкой и минимум мебели — огромная кровать и две зеркальные прикроватные тумбы. На одной из них лежала записка под золотым ключом. С ней соседствовал отвратительный телефон на зарядке. Записка помещала в себе всего пару фраз: "Телефон запустил. Номер забил. Не звони. Скоро буду, скорее всего до записки не дойдет, но, на всякий, на кухне "Алка-Зельтцер", в холодильнике еда. Чувствуй себя как дома." Как раз с этим у Лирика проблем не было никогда. Удивительно, но "как дома" она чувствовала себя везде. У неё был феноменальный талант вписываться в любую обстановку. Девушка откуда-то всегда знала, как себя вести в доме любого человека: что можно, а чего не стоит трогать, мыть за собой посуду или оставлять в раковине, делать чай самой или ждать. Саша знала, что в этой конкретной квартире ей позволено многое. Несмотря на возмущенные сдавливания в висках, Есенина включала свет всюду, куда ступала её нога. Интерьер был целостным. Приятная смесь классики и Средиземноморского шика, но без излишеств. Женский вкус. Хоть и, на первый взгляд, не скажешь. Кухня чёрного мрамора с белыми прожилками была единой с гостиной комнатой, контрастирующей элементами белого мрамора с чёрными прожилками. Доминирующие цвета квартиры: белый, "экрю" и черный. Радовали глаз латунные предметы. Например, барные стулья в стиле арт-деко. Александре очень нравилось, что здесь нет семейного стола, а только эти чудесные стулья вокруг мраморного острова. Это добавляло современности и больше семейной интимности, чем громоздкие столы, предназначенные для посиделок с друзьями. Бывший её жених постоянно устраивал приёмы у них. Девушка не особо любила гостей, хотя сама с удовольствием в гости ходила. Такой вот парадокс. На острове виднелись стакан и две таблетки "Алка-Зельтцера". «Вот был бы у меня такой папа, может, не сбежала бы с каким-то уродом!» — почему-то подумалось ей. Опустошив стакан, Саша оставила его в мойке и посеменила в душ. Не найдя ни одной женской вещи в абсолютно чёрной просторной ванной комнате, Саша немало удивилась. «В каком положении эта женщина — Маргарита?» — возникал объективный вопрос. Намыливая голову мужским шампунем, она пыталась себе представить эту Марго. Ничего внятного в голову не приходило. Ну не может Жуков встречаться с этой любительницей "барбизона"! Хотя возможно всё. Саша склонялась к варианту "киношная содержанка". Кто знает какие у мужчин могут быть прихоти? Особенно у этого непонятного субъекта. Открыв зеркальную дверцу ниши над умывальником, Александра нашла несколько запакованных зубных щёток и мужской парфюм "Christian Dior Eau Sauvage". Почистив зубы, она долго сушила феном голову, а затем нанесла на себя аромат Маршала. Подобный фетишизм был свойственный ей с детства. Есенина обожала одежду отца, парфюм бывшего, его футболки. Вот и сейчас не сдержалась. Запах оказался довольно резким и сильным, но уже через две минуты стал весьма похожим на аромат Жукова. Правда на Саше главной нотой был бергамот, что делало запах менее маскулинным. Далее она полезла в шкаф своего нового знакомого и, вопреки факту наличия своих вещей, надела большую белую рубашку. Девушка закатила длинные рукава до локтей и застегнулась до конца, став выглядеть совершенно не пóшло. Да и тяжело чересчур сексуально смотреться если ты довольно астеническая. Её фигуру женственной делала только грудь, всё остальное было модельно-подростковым. В дверь позвонили. Саша не сразу сориентировалась, где вход в апартаменты, поэтому застала Жукова уже вошедшим с пакетами. Она застыла в десяти метрах разглядывая французский батон, торчащий из одного из них. Великан не вязался с утонченными европейскими хлебобулочными изделиями в глазах Лирика. — Ты пахнешь моим "Dior"! — заметил мужчина. — Как ты вообще... — начала вопрос девушка, но запнулась, покраснев, — можешь предполагать, чем я там пахну? Избавившись от обуви, Маршал подошёл к Лирику, повернул влево её подбородок и наклонился понюхать. Девушка перестала дышать, вдоль спины побежали мурашки и как-то приятно закружилась голова. — Ты пахнешь моим запахом, фетишистка, — прошептал ей на ухо Жуков и пошел подбирать пакеты, — ещё и в моей рубашке. Я приютил маньяка. «Что за волчий нюх? — изумлялась Саша. — Как это вообще всё произошло? Господи, как же неловко! Почему сердце так быстро отбивает ритмы? Что за ощущение внизу живота? Я его хочу?! Нет, это точно остатки текилы. Кстати!» — Как я тут очутилась? — спросила Есенина, проследовав за Великаном на кухню. — Меняешь тему? — нещадно продолжил мужчина экзекуцию. — Меняю, — улыбнулась девушка, — тем более есть шанс выставить тебя большим маньяком, чем я. Кто знает, что я пережила в отключке, хоть и проснулась в комбинезоне? — Наверное, я натягивал твою одежду и обливался твоими духами пока ты не видела, — рассмеялся Великан, раскладывая продукты в холодильнике. Саша тихо подошла с целью дать ему подзатыльник, но мужчина словил её руку в лучших традициях "Мальчика-каратиста" с помощью невидимых глаз на затылке, а потом злобно покосился. Этого хватило, чтобы девушка села на стул в ожидании следующих событий. Жуков поставил спагетти и стал лить масло на сковороду для соуса, предварительно вручив Есениной мелко резать зелень, чеснок и грибы. — Хороший фетишист, — погладил он её по голове, забирая доску с порезанным. Саша улыбалась, раз уж от клейма не избавится, нужно гордо его носить. — Так вкусно! — обрадовалась девушка и вскоре они оба расправились с ужином. Только сейчас Есенина заметила панорамные окна во всю стену, заходящие на кусок потолка, слева от неё. А также дверь, ведущую на широкую террасу, мощенную сероватой палубной доской. Они сложили посуду в посудомойку. Мужчина показал, как её включать и они вышли на террасу курить. Вид на Неву окончательно обескуражил лирическое восприятие и Саше, вдруг, расхотелось спрашивать о том, как она попала в эту красоту, чем занимается этот человек, каков её статус в этой квартире. Она подумает об этом завтра. — Я сегодня устал. Взял тебе снотворного, на всякий случай. Запасной спальни тут нет. Кровать огромная, — сказал Жуков и, словив озадаченный взгляд, добавил, — даю слово, что не прикоснусь к тебе. Клянусь памятью о матери, если тебя это в чём-то может заверить... С утра поедем вместе. — Выпей в течение двух-трёх часов, — Жуков протянул ей таблетку. — Это чтобы нормально тебя разбудить завтра. Я в душ и спать. Александра часа два просидела на воздухе, погруженная в свои мысли, после чего выпила таблетку и, взяв розовый Айфон, залезла под одеяло справа от спящего на боку Александра. «От него так тепло. Я совсем забыла, что мне должно быть невыносимо грустно» — заметила Саша, пока искала свой электронный дневник. Найдя, она сделала следующие записи: "21.09.2018 Невский проспект — любимое место на земле. Смеюсь твоим смехом Как-будто неважно, Что мой красивее Пускай подсознательно, Но уже мечтаю За спину твою Спрятаться Так предсказуемо Было бы нелепо, После пройденного, Самой себе Наскучить" После чего девушка провалилась в спокойный, глубокий сон без сюжетов. Разбудил её будильник, орущий из динамика розового монстра. То, что он вообще был заведён и то, что телефон мог разблокировать её палец (ещё вчерашним вечером) нисколько не удивило девушку. В какой-то мере, это даже нравилось. Она, вдруг, забавно представила, как пройдет по нарисованным разметкам на кухню, где её будут ждать разного рода стикеры с указаниями типа "съешь меня". Но, этого не случилось. Совершив утренние ритуалы, она прошла на кухню, где ей налили кофе и пригласили разделить сытный завтрак. — Я не кушаю по утрам, — пояснила девушка, отстраняя тарелку от себя и принявшись за кофе. — А что делаешь? — поинтересовался мужчина. — Сплю, — ответила она недовольно. — На, съешь хоть круассан, хорошая жизнь закончилась, впереди тернии, — смеялся мужчина. «Ну да, наверное, пора и честь знать. Что-то я расслабилась», — возвращалась к реальности Есенина. Допив кофе, она пошла собираться. Подкрасив только брови и немного губы, девушка заплела волосы в "расхлябанный" колосок. Затем надела свободное мятное платье с большим V-образным вырезом на спине, белую косуху и белую поясную сумку того же кожзаменителя. Засунула всё своё обратно в сумку и вынесла её к порогу. — Тебе сегодня не понадобится, — отрезал Жуков, указывая на дорожную кладь. Они надели обувь и молча вышли. Это был чудесный дом. Кремовый мрамор, восхитительные люстры, потолки-гиганты, лепнина, просторные коридоры. Здание трепетно хранило свою историю. Казалось, что здесь крыло музея мирового масштаба! Статуи, картины, даже лифт были по-царски роскошными! «Вселенная, спасибо! Какая красота! — восхищалась девушка. — Всегда мечтала жить в музее! Так, возьми себя в руки! Тут явно есть консьерж, не хватало перед ним выглядеть идиоткой». В парадной консьерж поздоровался с Жуковым: — Здравствуйте, Александр Владимирович и ... — замолчал он, посмотрев на его спутницу. — Дай паспорт, — приказал Маршал. Саша достала паспорт из поясной сумочки и протянула Великану. «Хорошо, что взяла», — заметила она про себя. — И Александра Владимировна! — посмотрев, Жуков протянул паспорт консьержу и расхохотался ещё одному совпадению, начиная воспринимать их как данность. — А это номер, — повернул он экран своего смартфона, чтобы помочь внести Сашу в базу данных. — Александра вернется через несколько часов, устройте ей, пожалуйста, экскурсию, если она захочет. Поведайте историю дома, чтобы она не мучила меня вопросами. Буду признателен, — попросил Великан и получил учтивый кивок-согласие. Далее швейцар у входа открыл им дверь. И уже через минуту машину подкатил к подъезду парень в чёрной форме, что ему не шла. Почти на бегу отдал ключи и пожелал хорошего дня. Садясь в открытую парнем машину, Саша думала о том, что всегда жила в достатке, но с таким размахом никогда. Жуков отдал ей паспорт. — Ты говорила, что из Харькова, как получила русский паспорт, да ещё и с московской пропиской? Готов спорить, что не благоверный твой тут замешан. — Мы переехали в Харьков после моего рождения. А родилась я в Москве, — прояснила ситуацию Саша. — Мать — коренная москвичка, а из Харькова отец. Он в России служил во времена союза. Короче, я бипатрид. — Понятно, — сказал Великан. — Куда мы едем я могу поинтересоваться? — спросила Есенина. — Оставлю тебя под Московским, будешь попрошайничать, чтобы платить мне за койко-место, — усмехнулся мужчина. — Поедем ко мне на работу, сделаю тебя полезным элементом общества. — Сомнительная затея, — улыбнулась девушка. — А где ты работаешь? — Короче, мы с другом, Максом, основали "Avto-Питер", — начал рассказ Александр. — У нас два адреса. Максим заправляет оформлением и доставкой заказов по адресам, телефонным обслуживанием и сайтом. Я, в свою очередь, отвечаю за сток (пополняю запасы, собираю заказы, готовлю экспорт, работаю с почтовой службой). Выходим на международный уровень постепенно, планируем сотрудничать с Китаем. Занимаюсь цехом. Мы ничего не производим, но делаем реконструкцию рулевых реек и думаем, конечно, расширяться. Скоро доберёмся и до электронных рулевые реек... «Да уж... — подумалось Саше, — и чем я там могу быть полезной?» Жуков продолжал. — Также на моей территории автомастерская и есть пустое помещение, примыкающее к ней. Так вот. То, чем ты занималась, это называется "ассистент руководителя", довольно ответственная и востребованная должность. По сути, это второй после начальника человек в структуре. Я не могу предложить тебе эту должность по ряду причин. Перечислять не станем. Да и есть стойкое ощущение, что тебя больше интересует мир креативный. «Ну это хорошая догадка, Великан». — Что мне, собственно, от тебя нужно? — перешел к сути мужчина. — Я, думаю, ты найдешь связи. Из помещения я планирую сделать мастерскую для тюнинга и аэрографии. Постройка полностью подготовлена к покраске уже. Мне нужно, чтобы ты превратила это в современный маленький офис: менеджер, два секретаря и пять-шесть работников. Ну и нужно интересное решение для комнаты-ожидания и фронтдеска. Короче, ты поняла, клиент должен хотеть оттюнинговать свою машинку вдоль и поперёк. Помещение будет способствовать творческому полету мыслей. — Думаю, это мне по силам и интересно, — загорелась Саша. — Ну тогда посмотрим всё, и я тебя отпущу, а завтра ты начинаешь, — очертил расклад Маршал. — Посчитаешь мне приблизительный бюджет и разберемся, что я смогу тебе выделить. — Эй, Жуков, спасибо тебе огромное, — поблагодарила его за возможность начать новую жизнь Есенина. — Да не за что ещё. Мы даже не обсудили, что ты за это получишь, — напомнил новоиспеченный начальник. — Совсем мозгов нет? «А разве уже мало? — подумала Саша, — живу в шикарной квартире, буду заниматься творческим делом в огромной и успешной структуре, думать забыла о Юлике. Кстати... Небось, даже не ищет меня, тварь!» — Выходи, чего зависла? — спросил Александр, держа дверь и протягивая руку, чтобы помочь ей выйти. — Вот оно. Моё... — Королевство, — закончила за него Саша.