Vater.

Япония так и не сделал витамины. Он был больше занят созданием тела для своей матери, нежели какими-то жалкими витаминами для Германии. Разумеется, немец его союзник и без него ничего не вышло бы. Не получилось бы очистить частицу и обзавестись хорошей лабораторией. Однако, сейчас ему немного.. Плевать на то, что происходит с Германией. Он сам выбрал эту участь и точно знал, что с ним будет. Германия не знал. То есть, не догадывался, что всё будет именно так. День за днём его тяга к отцу росла и простого нахождения рядом с ним не хватало, чтобы утолить её. – Выглядишь нервным. – произносит Рейх, наблюдая за своим сыном. Парень ходит из стороны в сторону, не зная чем себя отвлечь от панических мыслей. Ему.. Ему невыносимо хочется своего отца. Это осознание заставляло немца ненавидеть себя. Хотя, зачем? Зачем отрицать свою тягу к нему? Зачем отрицать то, на что слепо согласился. – А? – отвечает тот, спустя несколько секунд, – просто.. Волнуюсь за Японию. Его давно нет. – лжёт парень, нервно улыбаясь краешком губ. – Врёшь. Германия, я чувствую то, что чувствуешь и ты, – объясняет нацист, – думаешь, я не ощущаю как твоя кровь кипит при виде меня? – Мне стыдно. Конечно стыдно. Как тут не стыдится. Рейх усмехается, подходя ближе к сыну. – Ты ещё не готов к слиянию, но я могу облегчить твои страдания и ты знаешь это. Перед Германией стоял выбор. С одной стороны - да, отец может помочь ему. Может снять это чёртово напряжение и доставить безумное удовольствие, но с другой стороны.. Моральные рамки. Они давят измученный разум, приговаривая, что так нельзя. – Ты мучаешь не только себя, но и меня. – добавил мужчина, тем самым надавливая на сына, чтобы тот поскорее решился. Немец поджимает губы, смотря в пол. Сердце отбивало бешеный ритм, а в голове билась лишь единственная безумная мысль.. – Да.. Да, давай. Я согласен. – вымолвил юноша, чувствуя, как во рту всё резко пересохло. *** Создание крепкого тела для матери требовало много ресурсов различной стоимости. Благо, всяких секретных магазинчиков хватало, чтобы хорошенько закупиться. Он нашёл нужные материалы довольно быстро. Да и, Япония не любит тормозить. Раз идти, так идти до конца. И когда он оплатил данные материалы, то только сейчас заметил, что расплатился картой США. – Дерьмо. – тихо ругнулся японец. Загвоздка в том, что Америка видит не только сумму, которую сняли с его карты, но и что именно купили и где. А это значит.. – Ало? – без эмоционально спрашивает японец, слушая самый надоедливый голос на свете. – Не думал, что ты всё же что-то замышляешь. – с гадкой улыбкой на лице произносит американец. – Мм, не понимаю о чём ты. – Понимаешь. Не строй из себя идиота, пожалуйста, мне это не нравится. Только ты мог потратить мои деньги на всякие железки. Япония тяжело выдыхает, выходя из магазина. Нельзя подавать вид, что что-то идёт не по плану. – Не думал, что ты настолько сумасшедший, чтобы говорить подобное. – говорит японец, садясь в машину с личным водителем и махнув рукой, указал тому направление. – Я? Сумасшедший? – смех Америки раздражает, – зачем ты купил настолько дорогое оборудование, м? Я изначально видел в тебе нечто фальшивое. Ты всегда надеваешь маску милого мальчика, стараясь делать вид, что твоя мать не творила всякую хуйню. Не пытайся делать вид, что ты не такой как она. – Не смей говорить о моей матери так, ублюдок. – Оу-оу, кое-кто показывает мне зубки! Как мило! Тема мамочки задевает нашего Японию! – Теперь я убеждён в том, что твои родители тебя не любили. Отец избивал, да? У меня нет времени с тобой общаться. Япония кладёт трубку, отключая телефон, чтобы США не смог дозвониться до него. *** Немец шумно выдыхает, выгибаясь навстречу отцовским рукам. Тело горело, мозг плавился. Рейх словно знает где самые чувствительные точки на юном теле. – До сих пор считаешь это неправильным? – спрашивает ариец, наблюдая за подрагивающими ресницами сына. – Конечно.. Но.. Не могу ничего поделать со своим телом. Желание юноши было легко заметить. Его частица передавала все эмоции, чувства Рейху. Всё же, они как единое целое. Рука старшего немца опускается на чужой пах, надавливая на него и поглаживая после. С губ парня срывается стон, что побуждает Рейха действовать дальше. Прильнув губами к нежной шее сына, мужчина начинал оставлять на ней засосы, укусы, чтобы пометить своё. Хоть Германия уже и принадлежал ему, но этого было мало. Мало ощущений. Мало чувств. Всего мало. Рейх боится сорваться, ведь тоже голодал настолько долго, что собственное желание реагирует на любой вздох со стороны мальчишки. Германия выгибается вновь, ощущая невыносимую тягу, которая сносит крышу. Он ловит губы отца своими, наконец давая волю своим ощущениям. – Папа, прошу.. – тихо шепчет немец, толкаясь в руку мужчины пахом. Рейх прижимается к нему сильнее, чувствуя, что вот-вот сорвётся. Ариец снимает с него верх, откидывая рубашку в сторону, одной рукой же, ловко расстёгивает ремень на штанах младшего немца. Господи, никогда тяга не была настолько сильной, что сносит крышу от одного лишь запаха чужого тела. Это невыносимо. После на полу валялись штаны немца. Германия сидел на столе, обнимая отца за шею, не отрываясь от чужих манящих губ. Да, это того чего хотелось все эти дни. Хотелось этих прикосновений, хотелось ощущать жар отцовского дыхания. Всего того, что запрещал себе столько времени.. Рейх уже себя не контролирует. Он сорвался. Податливое тело сына возбуждало. Его реакция, стоны, вздохи настолько сильно заводили, что в голове не оставалось ни единой адекватной мысли. Руки опустились на член младшего немца, задавая ритм. – Развратный мальчишка. – шепчет на ухо ариец, прикусывая нежную кожу шеи того. Германия вздрагивает, не понимая, почему он так реагирует. Однако, видно, что Рейх тоже сходит с ума со всего этого действия. Хотелось больше, грубее, сильнее.. И отец словно слышит его желания, развратные мысли. Немец и не замечает как лишился собственных боксеров, представ перед отцом полностью голым. Это заставляет смущаться, ощущать стыд. Рейх же, чувствуя чужие эмоции, благодаря частице, ухмыляется. Как мило, его сыночек стыдится реакции своего прелестного тела. – Ты же понимаешь, что я сорвался, так? – спрашивает старший немец, расстёгивая ремень и попутно ширинку штанов, – я жажду этого слияния, также как и ты. Стыд захватывал с головой. Отец это прекрасно видит и лишь от этого немец заводиться сильнее. Он облизывает в миг пересохшие губы. Замечая и возбуждение Рейха, парень шумно выдыхает, прижимаясь чуть ближе. – Мой разум плавится.. – Я знаю, знаю.. – поспешно произносит старший, находя на столе что-то похожее на смазку, а после смазывает свои два пальца, – ты так нуждаешься во мне.. Меня это заводит. После, нацист входит в сына двумя пальцами, осторожно, стараясь не повредить. Не верится в то, что они наконец это делают. Видно, как Германия плавится, хочет именно его внимания и тепла. Всё это тешит самолюбие Рейха. Когда немец был немного, но растянут, мужчина убирает пальцы, слушая разочарованный стон. – Ну-ну, мальчик, сейчас всё будет. Я не оставлю тебя не удовлетворённым. Ухмылка на лице отца заставляла хотеть секса ещё сильнее. Тело дрожало от безумного возбуждения. Это первый его секс, и немец никогда не мог знать, что он будет именно с собственным отцом. Однако, рамки морали стираются, когда нацист так плавно толкается в него, заполняя полностью. Юноша выгибается, не сдерживая стона. Чёрт! Он так глубоко! И не так больно, как думалось ранее. Каждый толчок вызывал море блаженства. Они оба это ощущали. Две половинки одной частицы смогли войти в слияние. Руки Рейха оглаживали каждый уголок юного тела, наслаждаясь реакцией своего сына. Наверное, было тяжело сдерживать свою потребность, когда частица разрывает изнутри, когда из-за этой мании не хотелось спать, есть, думать. Ничего не выходило и в миг, стоило себя отпустить, как весь негатив ушёл. Сильная рука отца задержалась на шее парня, слегка сжимая её, придушивая. Не было противно, или же больно. Было.. Приятно. Безумно. Все движения, прикосновения находили отзыв на чувствительном теле. В голове взрываются огни. Тело дрожит, предвещая о скором оргазме. Нацист специально замедляется, чтобы подразнить юношу. Рейх полностью контролирует младшего немца, что может быть лучше? Приятно наблюдать, как Германия хочет именно его, как безумно жаждет нового толчка и прикосновения. Ухмыляясь на подобные мысли, ариец убирает руку с шеи, перемещая её на бедро парня. И через некоторое время кончает в унисон вместе со своим сыном. Германия замирает, поджимая кончики пальцев на ногах. Он выгибается и стонет от бурного оргазма. Перед глазами начинает плыть. В голове билась единственная мысль: это прекрасно. Конечно прекрасно, столько дней мучаться от неудовлетворения, ненавидеть всё и вся, а теперь, наконец, он смог получить то, чего требовало его тело и, самое главное, частица. Рейх тоже был доволен. Хоть у него выдержка и посильнее, но она не вечна. Медленно выходя из Германии, ариец помогает ему подняться. Чужие ноги ещё дрожат от прошедшего оргазма. – И не скрывай свой стыд. Признай, что это было приятно, хоть и неправильно с точки зрения общества. Немец что-то несвязно мычит, прижимаясь к отцу поближе. Аромат его тела настолько вкусный, что хотелось съесть Рейха полностью. Он чувствовал как половинка собственной частицы успокоилась. Значит, Япония был прав. Стоп, тогда придётся заниматься этим чаще.. А то есть, зависимость будет расти, верно?! Вот чёрт! Германия решил плюнуть на свои мысли. Сейчас не до этого. Он слишком вымотался. *** – Передайте данную карту США. Через посредников, это важно. – приказал Япония, как только вышел из автомобиля. Америка хитрый и умный, этого нельзя не учитывать. Если он напал на след, то явно будет ошиваться где-то неподалёку. Тупой американец, мешает. Протерев уставшие глаза, японец заходит в мастерскую и решает переместить вещи в лабораторию. – Всем живо покинуть помещение и увезти все вещи в лабораторию Германии. Нельзя оставлять следов. Также, оповестите немцев об угрозе, быстро! Парня сразу послушались, резко разбегаясь в стороны. Всё же, иметь свою организацию очень хорошо. Сам же Япония разбивает свой телефон, ломая его молотком, чтобы не оставить ни следа, а осколки собирает в отдельный зип-пакетик, забирая их собой, чтобы в дальнейшем утилизировать. – Этот психопат не должен найти лабораторию.