Путь последнего дракона

Гнев Дрогона медленно остывал, превращаясь в непреклонную решимость. Он был быстрым — самым быстрым из братьев — но знал, что эта задача потребует скорости, к которой его никогда не принуждали. Хотя время истекало, у него все еще оставалось одно дело, которое нельзя было не исполнить. Дело, такое же важное, как маленькая безвольная фигурка, которую Дрогон сжимал в огромных смертоносных когтях. Он едва чувствовал ее вес, хотя давно был с ним знаком. Дрогон редко замечал его, всадница была крошечной, но всегда чувствовал ее саму. Ее присутствие, ее силу, ее гнев, ее гордость и ее любовь. Все это теперь ушло. Пустота стала бы невыносимой, не будь у него цели. Дрогон гнал себя сильно, сильнее, чем когда-либо. Его огромные крылья рассекали воздух, облака и туман. Он чуть не засомневался, но знал, что это вторая часть дела. Откуда-то Дрогон знал, что драконы сыграют роль в том, что должно случиться. Она нуждается в них, а они — в ней. Дрогон резко спикировал вниз. Вниз, через гор, сложенных из камней с острыми краями. Это место можно было увидеть лишь в полете. Он нырнул между двумя башнями из неровных валунов. Там едва-едва хватало места, чтобы приземлиться, но у него все равно не хватало на это времени. Взмахнув ярко-красными крыльями, Дрогон навис над кучей мелких камней. Но у этих камней не было острых граней, как у других. Они оставались гладкими, шероховатыми и круглыми. Он задержался только на то время, что понадобилось, чтобы схватить второй лапой два яйца, и снова взмыл в небеса. Спеша на восток. Спеша спасти их всех.

* * *

Дрогон летел на восток, сжимая в огромных черных когтях все, чем дорожил, пока не добрался до великого города Волантиса. Тысячи волантийских рабов увидели гигантского дракона, летящего по небу на черно-красных крыльях. Рабы гадали, не вернулась ли наконец драконья королева, но Дрогон летел слишком высоко, чтобы они смогли разглядеть, сидит ли она на нем или нет. Еще их поразил ярко-красный свет, прочертивший небо вслед за последним драконом. То был тот же красный свет, видневшийся, когда годы назад в небе появилась комета — красная комета, возвестившая возвращение драконов. Приняв это за знак от Владыки Света, почитатели Рглора начали стекаться к великому Красному Храму Волантиса. Куэйта знала, что это случится, и прибыла из Кварта в Волантис днем раньше. Красная жрица Кинвара ждала ее в храме. Она видела прибытие Куэйты в пламени. Ее видения стали яснее и приходили чаще. Хотя Кинвара жила на свете куда дольше, чем многие думали, в Асшае ее научили почти невероятным вещам — и она никогда еще не ощущала в себе подобной мощи. Тысячи рабов пришли в великий храм. Посередине в крыше храма было отверстие, чтобы верующие могли видеть звезды ночью, ведь любой свет священен. Под ним стоял каменный алтарь. Каждую ночь жрецы и жрицы молились Рглору о приходе рассвета, но сегодня они просили о чем-то гораздо более значительном. Сегодня они молились о возвращении Матери Драконов, ведь драконы — пламя, облеченное плотью. Пока верующие пели, сильный ветер начал раздувать пламя. Их красные одежды развевались на ветру, и до середины храма донеслось хлопанье гигантских крыльев. Дрогон приземлился и осторожно положил Дейнерис на алтарь. Он заботливо устроил два драконьих яйца у нее в ногах. Потом великий дракон понимающе отступил, и верховная жрица начала свое дело. Куэйта выступила вперед, Кинвара посмотрела на нее. — Ты готова? — спросила она, а Куэйта ответила легким кивком. Куэйта встала на колени у подножия алтаря, лицом к лицу с безжизненным телом Дейнерис, и положила руки на драконьи яйца. Жрица начала петь, и пока она пела, маленькие язычки пламени вокруг алтаря начали подниматься. Она запела громче, и остальные почитатели Рглора вплели свои голоса в эту мелодию. Пламя взметнулось выше, со временем захлестнув подножие алтаря, яйца и Куэйту. Хор голосов стал еще неистовее, и пламя поднялось еще выше, полностью поглотив Куэйту. Даже сгорая заживо, заклинательница теней не издала ни звука. Жар пламени становился все сильнее, и когда его языки наконец коснулись Дейнерис, Дрогон закричал. Красные жрецы и жрицы, окружавшие пламя, продолжали свою песнь. Тысячи голосов сплетались воедино. Это были самые мощные приверженцы Владыки Света во всем Волантисе, ставшие еще могущественнее с возвращением драконов и магии в мир. Не один час пылало пламя, пока почитатели Владыки Света не выбились из сил. Солнце показалось на востоке, окрасив небо красным. Вся трава вокруг алтаря была выжжена, и единственное, что осталось у его подножия — маска Куэйты из деревянных шестиугольных пластинок, почему-то уцелевшая в огне. К обратной стороне красной лакированной маски прижались два новорожденных дракончика. Дейнерис тоже лежала на алтаре, нетронутая пламенем. Она не двигалась, застыв в своей красоте. Впервые за многие часы Дрогон пошевелился. Он медленно подошел к своей матери, издал глубокий гортанный рык и мягко тронул ее кончиком носа. Она не пошевелилась. Он не чувствовал ее. Дрогон шагнул назад и взревел от боли и гнева со всей мочи. Хлопнув крыльями, он взревел снова, так громко, что храм содрогнулся. Новорожденные дракончики запищали от страха. Когда тряска улеглась, Дрогон опустил голову, признавая поражение. Словно он не мог оставаться здесь больше ни мгновения. Был ли он достаточно быстр? Достаточно силен? Уйдет ли когда-нибудь эта пустота внутри? Дрогон в последний раз взглянул на свою мать, чтобы улететь потом прочь с последним громким гортанным криком чистой ярости и боли — и Дейнерис Таргариен открыла глубокие фиалковые глаза.