***
Быстрым шагом девушка поднимается на второй этаж, находит нужную ей дверь и, что есть силы, стучит в неё кулаком. В ответ ни одного звука, но Марго продолжает стучаться в дверь. Не то что бы она хотела ворваться туда... Точнее, да, хотела, но больше всего ей хотелось удостовериться в том, что с её братом всё в порядке. —Антон!—Вырвалось у неё и девушка испуганно замолчала, на секунду перестав долбиться в дверь, но вскоре вспомнила, что родителей уже нет дома и продолжила стучаться в закрытую на замок дверь.—Антон! Антоша! Открой!—Девушка опять замолкла и, опустив руки, села на пол, прильнув спиной к двери. Подтянув колени к груди, Маргарита их обхватила руками и тихо всхлипнула.—Антош, пожалуйста, открой дверь... Ну или хотя бы что-то скажи!—Дрожащим голосом говорила Маргарита. А ответа всё не было и не было, и тогда в душе Тумановой что-то резануло, так сильно, что она непроизвольно вздрогнула, а затем затряслась, как от озноба, и всхлипы становились её всё громче и громче. —Антоша...—Тихо протянула блондинка и шмыгнула носом, стараясь успокоиться и вытирая слёзы длинным рукавом розовой кофты. За дверью послышался громкий вздох, хоть, как поняла Маргарита, блондин и пытался заглушить его, стиснув зубы. Вскоре Лисов отозвался: —У меня всё нормально. Я в порядке. Можешь уходить.—Тихо, но грубо говорил Антон, делая длинные паузы между каждой новой фразой. —Я не уйду, не в этот раз...—Всхлипнула Туманова.—Впусти меня. Я не верю ни единому твоему слову, не верю, что ты в порядке... Только не после того, что с тобой сделали... Впусти меня, пожалуйста... Я не настаиваю на том, чтобы помочь тебе, я просто хочу убедиться, что ты действительно "в порядке". —Уходи.—Без лишних слов сказал блондин. —Антон...—Жалко сказала Маргарита. Так, будто это над ней в который раз издеваются родители, а не над Антоном. —Да уходи же ты!—Рявкнул блондин. На момент всё затихло, даже всхлипов больше не было. Оба слышали только своё дыхание и сердцебиение. Вскоре тишину нарушили шорохи — Антон подползал к двери и вскоре открыл её, оставив небольшую щель.—Прости...—Сказал Лисов, отведя взгляд в сторону. Он сидел на корточках, сложив руки на груди. Маргарита открыла дверь по шире и подвинулась ближе к своему брату. —Боже, это... ужасно.—Тихо сказала она, с испуганным выражением лица. Девушка закусила губу. —Ты видишь меня в таком состоянии уже не в первый раз. Так чему ты удивляешься каждый раз?—Спокойно спросил Антон.—Зачем каждый раз хочешь видеть одно и то же? Одного раза не хватило?—Перешёл на более резкий и грубый тон блондин. Но Маргарита знала, что он не ненавидит сестру за это, а лишь проявляет свою заботу в таком виде. Он не хотел, чтобы его младшая сестра видела его в таком состоянии. Не для её глаз столько крови, ран и синяков. —Прости, я... Тебе помочь? Давай я обработаю тебе раны?—Предложила Маргарита, хотя ранее сама же сказала, что не станет предлагать ему помощи, ведь знала, что ему это не понравится. Антон цокнул языком и сказал: —В первый и последний раз.—Сказал он, раздражённо отводя взгляд. Радостная Марго, вновь вытерев слёзы, побежала за аптечкой. Заметив её радость из-за того, что тот принял помощь, Лисов сам слабо улыбнулся, хотя улыбка его дрогнула. Это происходило не в первый и явно не в последний раз. Как же так? Он, сам Лисов, весь такой устрашающий, угрожающий, сам не может дать отпора! Но разве у него есть выбор? Или терпи побои, или не видать тебе больше дома. Вскоре в комнату вновь вбежала Марго и, открыв аптечку, она выжидающе посмотрела на Антона. —Ты сам или тебе помочь?—Выгнула она бровь. —Я сам.—Сказал Антон и через боль снял с себя футболку, открывая сестре вид на то, чего бы он не хотел давать ей видеть. Он лучше бы завязал ей глаза, чем позволять смотреть на это. Его сестра была слишком нежной и он не хотел убить в ней эту нежность. Удовлетворённо кивнув, Маргарита начала обрабатывать некоторые раны, которые по её мнению были более серьёзными. В порыве агрессии родители могли использовать не только свои ноги и руки, чтобы побить сына, но и другие предметы: как острые, так и не очень. Антон смирно сидел, терпя боль. Он лишь иногда хмурился, чувствуя как мази —он не знал какие — попадали на его раны. Лисов никогда не наблюдал за процессом его лечения и его не интересовало, чем будут обрабатывать его раны. Ему нужен был только результат, а Маргарите он тем более доверял. Она, хоть и была в его глазах маленькой и нежной, хотела стать врачом, а потому, изучая биологию, химию и медицинскую подготовку, была хорошо подготовлена к подобным случаям с блондином. —Как ты?—Поинтересовалась блондинка, видя, как нахмурился её брат. —Я... нормально.—Тихо сказал Антон. Парень почувствовал, как Маргарита отстранилась и начала складывать вещи в аптечку.—Всё? —Ага.—Кивнула девушка, довольная собой.—О тебе, кстати, не перестают интересоваться. Один парень пытался у меня выведать про тебя информацию, твой характер и почему ты такой...—Вдруг вспомнила Марго. У них был личный договор: никому не рассказывать причины Антона, и всегда сообщать ему, кто именно интересовался про него. —М, правда? И кто же это был?—Поинтересовался блондин, глядя своими тёмными глазами-пустышками в пол. —Стрелков. Он новенький, я с ним только вчера познакомилась, но он неплохой. Не думаю, что он спрашивал это из-за плохих намерений. Скорее, из любопытства. —Стрелков...—Будто попробовал на вкус, произнёс эту фамилию Лисов.—А-а, это та неженка из Москвы? Да, знаю его...—Вспомнив его веснушчатое лицо и эти невинные карие глаза, Антон почувствовал дрожь, пробежавшую по телу и на момент ему показалось, что его раны ещё больше разошлись, кожа начала сползать и открывала вид на обнажённую плоть парня.—Значит, послушай, Маргарита... У меня есть ещё одно условие. —Какое?—Заинтересовалась Туманова. —Рассказывай мне про него всё, даже мелочи, которые узнаешь. —Зачем тебе это? —О, ну, а как же я покажу человеку, что любопытствовать — не всегда хорошо? Я же о нём ничего не знаю, а ты как раз близка с ним, сдружилась с ним. У меня же такой возможности не будет. Кто, если не я, оттолкнёт его?—Антон сделал паузу, чтобы удостовериться в том, что у Марго больше нет никаких вопросов по этому поводу.—Так, тебе что-нибудь известно на данный момент про него? —Да он не особо-то и разговорчивый. Как и ты, он не хочет, чтобы все узнавали про его личную жизнь. Про своих родителей он и слова не проронил! Сказал лишь, что живёт здесь с бабушкой. —А, вот оно как..?—Хмыкнул Лисов, стараясь хотя бы что- то придумать, чем можно задеть столичную неженку.—Не густо...—Всё же сказал Антон, поняв, что из этого он мало чего придумает. —Что есть, то есть. Он о тебе тоже вообще ничего не узнал. И всё же Туманова не совсем поняла, зачем Лисову вообще сдался этот веснушчатый паренёк. Она оглядела своего брата, который начал рассматривать свои руки в бинтах, на которых уже проступали красные пятна. Единственное, в чём везло Лисову, так это в том, что родители благородно старались не наносить удары по лицу, которые нельзя было бы скрыть так, как ранения на ногах, руках и туловище. Друзей у Лисова почти не было и единственный, с кем он мог поговорить — это Стёпа Стрекоза. Он вполне понимающий парень, не задающий лишних вопросов и к таким выплескам агрессии он уже давно привык. Не редко с Антоном заводил разговор и Гришка Быков, но Антона всегда бесила его активность и тот не оставлял блондина в покое. На самом деле, Лисов и не был против, ведь ему тогда было не так скучно, но нельзя же просто взять и в один момент поменяться. Люди вряд ли смогут понять такие перемены в настроении и характере человека, а слухи об этом будут витать ещё очень долгое время. Лисов, может, и любил быть в центре внимания, но этого ему точно не надо было.***
Тренировка.
В этот раз тренировку решили провести на улице, с учётом того, что погода была достаточно тёплой, даже, можно сказать, жаркой. Солнце припекало, лёгкий ветерок дул в лицо. Стрелков всё оставался в той же спортивной одежде, что и вчера, а вот остальные надели шорты и футболки. Один только Лисов оказался самым странным из всех и в такую жаркую погоду он вышел на улицу в чёрной кофте и такого же цвета штанах. Тренер, увидев это, лишь выгнул бровь и смерил блондина взглядом, на что тот равнодушно посмотрел на Александра Юрьевича и потёр шею, глядя на солнце. При падении лучей солнца на него, его глаза казались такими яркими, но всё теми же пустышками. —Вася, кидай сюда мяч!—Крикнул Гриша, размахивая руками и подпрыгивая на месте. Стрелков, несущий мяч, остановился и, прицелившись, кинул мяч рыжему, который тут же словил его. —Так, все становимся на свои позиции.—Скомандовал Лисов и задержал взгляд на веснушчатом, сузив глаза. Но долго он не смотрел на Васю и вскоре подошёл к центру поля, где вновь начал жеребьёвку с Стрекозой. Право первым начать игру выпало команде Лисова и тогда Стёпа спросил: —Да как?! Почему ты каждый раз выигрываешь в "камень-ножницы-бумага"?!—Удивлялся тот. Антон равнодушно пожал плечами и ответил: —А всё потому, что ты каждый раз выбираешь "камень", не меняя тактику, Стрекоза. Это даже как-то наскучило. Только в прошлый раз ты выбрал ножницы. И вот, опять меня разочаровываешь. Стёпа удивлённо оглядел свои руки, будто впервые увидел их, а затем сжал их в кулаки. —Уверяю тебя, в следующий раз я этой ошибки не допущу! —А так уже намного интереснее.—Ухмыльнулся блондин. Александр Юрьевич, заметив, что лидеры, вместо того, чтобы начинать игру, болтают друг с другом, дунул в свисток. Несколько людей вздрогнуло от резкого и громкого свиста. Даже Стёпа отпрянул, в то время как Антон спокойно стоял и лишь перевёл свой взгляд на тренера. Тот крикнул со скамейки: —Так, чего вы там стали, как куры?! Игру начинайте!—И Александр Юрьевич отложил свой свисток и принялся вновь рассматривать какие-то бумаги, не обращая даже внимания на игру. Игра началась не так уж и плохо, и больше ни у кого не было претензий к игре Стрелкова, который старался выкладываться на полную. Хотя, какой смысл, если этого всё равно никто не заметит и никто не похвалит? Да, Вася определённо любил, когда его хвалили. И хоть его игра и была хорошей, то у человека, который вчера придрался к нему, всё стало намного хуже. Стрелков заметил, что движения Антона стали скованными и тот, чуть ли не каждый раз после того, как отбил мяч, хватался за свой живот или же потирал ноги и руки. И каждый раз он хмурился, а губы его дёргались. Из-за этого Лисов пропустил несколько мячей и явно был недоволен собой. Вася, которому это никак не нравилось, подошёл к Александру Юрьевичу, сказав команде подождать его. —Александр Юрьевич..—Негромко позвал он. Мужчина поднял голову, отложил листы и посмотрел на веснушчатого.—Мне кажется, что с Лисовым что-то не так.—Он указал большим пальцем себе за спину, не оборачиваясь. Александр Юрьевич посмотрел на поле.—Он как-то играет неважно. Каждый раз после того, как отобьёт мяч, хватается за живот или же за ноги. С ним что-то не так. —Лисов! Сюда подойди!—Крикнул тренер. Вася обернулся и заметил искреннее удивление на лице Антона, который, не хотя, всё же подошёл. —Да чё я сделал-то опять? Я этого,—он указал подбородком на веснушчатого,—и пальцем не тронул! —А тебя никто и не обвиняет в этом. Скажи, у тебя что-то случилось?—Спросил он, глядя на Лисова с прищуром. Блондин метнул злобный взгляд на Васю, а тот лишь пожал плечами, будто он не в курсе, что здесь происходит, и он здесь вообще не при чём. —Да нет, нормально у меня всё.—Буркнул Лисов. —М-м-м, что-то я тебе не очень верю.—Сказал Александр Юрьевич, подперев подбородок.—Стрелков говорит, что ты играешь неважно. А это на тебя не похоже. Ты же к идеалу стремишься, Антон. Так, признаешься? —Нет.—Коротко и ясно ответил блондин. —Тогда тренировка окончена. Вася, проведи Антона к мед.-сестре.—Заметив негодующий взгляд Лисова, тренер добавил:—И без препирательств и споров. Делай так, как я сказал, или же я тебя к тренировкам ещё 2 недели не подпущу.—Строго сказал Александр Юрьевич. —Ла-адно.—Протянул Антон, закатив глаза. Он, развернувшись, засунул руки в карманы и пошёл, будто это он вёл Стрелкова, а не наоборот. Вскоре, зайдя в школу, Вася ожидал, что блондин пойдёт к мед.-сестре, но он начал подниматься по лестнице вверх. —Эй, ты куда?—Спросил веснушчатый. —Куда надо. К мед.-сестре не пойду. А ты можешь валить, неженка московская.—Сказал Антон, без ненависти в голосе, но уверенность в его словах была. Стрелков продолжил идти за блондином и вскоре они пришли на крышу школы. Антон, то ли не замечая, то ли не желая замечать веснушчатого, уселся поудобнее на крыше и достал из кармана спортивок сигареты и зажигалку. Вася присел рядом с ним и всмотрелся в лицо блондина. На губе и брови у него красовались две небольшие ранки. По бледной коже стекали капли пота — ещё бы! — в такую жару переться в закрытой одежде было не самым лучшим и разумным решением Лисова. Взгляд тёмно-карих глаз был устремлён куда-то вдаль, и когда по глазам других Вася мог понять, что это за человек, какой у него характер или эмоция, то глаза Антона не выражали абсолютно ничего и были такими пустыми, словно огромный замок, в котором никто не жил. Густые брови были расслаблены и больше не дёргались, так же, как и его пухлые бледные губы. Вскоре Вася заметил, что у Антона проколоты уши. На левом ухе находилось два чёрных небольших кольца снизу и две бусинки сверху, а на правом ухе — одна бусинка и одно кольцо снизу. —Слушай, хорош пялиться на меня.—Поморщился Антон. —Так, а чего ты так сегодня плохо играешь?—Поинтересовался Вася. —Какая тебе разница?—Закатил глаза блондин. Вася, оглядев парня, вдруг выхватил из его рук сигарету и зажал между своих пальцев, приподнимая руку, хоть Антон и был выше его. Но Лисов, который почти лежал, подняв руку, не смог дотянуться, и потому привстал. И тогда Вася отвёл руку назад. —Так ответь же.—Сказал Вася, хоть и знал, что нарывается сейчас на большие-большие проблемы, играя с Лисовым. Блондин вновь поднял руку, и рукав его чёрной кофты немного сполз, открывая вид на бинты. Вася, заметив это, ухватился за его руку и удивлённо посмотрел на Антона. —Ты режешься?—Спросил Вася. Сигарета Антона, которую он держал до этого между своих пальцев, выпала и одиноко лежала, тлея. Лисов поморщился и выдернул свою руку, поправляя рукав. —Отпусти, придурок. Тебя родители плохо воспитывали или что? А, видимо, да, раз они тебя отправили к бабке жить. Видимо, не справились с тобой. —Ты ничего не знаешь обо мне.—Нахмурился Вася. —А ты обо мне.—Ответил Антон и между ними повисла тишина. Вася вновь начал осматривать Антона, который достал новую сигарету из голубой пачки, из точно такой же, какая была у Маргариты. —Так расскажи о себе что-нибудь.—Вдруг сказал Стрелков. —Так, раз ты хорошо знаком с Маргаритой, то у неё и спроси.—Равнодушно пожал плечами Лисов. —А смысл?—Качнул головой веснушчатый.—Она всё равно про тебя ничего не расскажет. А вы с ней похожи,—хмыкнул Вася,—вон, даже сигареты одинаковые курите. —Не понял.—Антон выдохнул табачный дым и устремил свой взгляд на Васю.—Она курит? Отвечай.—Лисов схватил Стрелкова за шею.—Она курит? —Да. Я думал, ты знал...—Тихо сказал Вася. —Она у меня получит...—Строго сказал Антон и отпустил веснушчатого, вытирая руки о штаны, будто дотронулся только что до чего-то очень противного. Стрелков потёр шею, на которой ещё чувствовал достаточно крепкую хватку. Заметив это, Антон хмыкнул.—И вправду неженка столичная...—Тихо сказал он. Проигнорировав эти слова, Вася спросил: —Так, может, расскажешь, почему ты такой грубый? Антон устало посмотрел на Стрелкова: —Нахуй пошёл. —А если я тебе что-то про себя расскажу и на любой твой вопрос отвечу?—Не прекращал свои попытки веснушчатый. —Марго бы лучше рассказывал. Мне ты нахуй не сдался.—Антон сделал паузу.—А знаешь что? Ладно, я согласен. Одно лишь простое слово "Согласен" и Вася расцвёл, как самый красивый цветок, хотя, будучи бутоном, тоже был красивым. Да, может, ему и придётся рассказать про себя то, чего он не хочет, но зато он больше не будет беситься, когда услышит в очередной раз фразу "У него есть на то причины." Вдруг на крышу зашла какая-то толстая уборщица с шваброй в руках и, заметив парней, начала размахивать шваброй, крича: —Что вы тут забыли, щеглы?! А ну, вон отсюда! Пошли-пошли-пошли! Чтоб я здесь вас больше не видела, шпана! Антон сбросил с крыши сигарету, поднялся и, перед тем как уйти, шепнул: —Мы ещё вернёмся к этому разговору, уж запомни. Вася тоже не стал долго задерживаться и ушёл отсюда под вопли уборщицы.