Alone

Я не могу принять реальность, просто избегаю проблем и не хочу верить в происходящее? Шутишь, наверное, ты просто шутишь, но я всё ещё задумываюсь над твоими словами, честно говоря, я всегда прислушиваюсь к тебе, потому что ты мой самый лучший друг. Ты поддерживал меня в трудные моменты, помогал моей семье, отдал мне последнюю еду, понял мои идеи и меня вообще... Что ж, мы ещё покажем им, кто выживет, верно? Для тебя всегда найдется место в моей лодке, можешь рассчитывать на меня, дружище! Только сейчас у нас что-то не заладилось, так не заладилось, что мы чуть не подрались. Не пойми меня неправильно, я не хотел начинать ужасный разговор, ты попался под горячую руку, ведь ты знаешь, как я напряжен. В смысле, напряжен из-за дороги. Только из-за дороги. Да, сейчас дела у нашей группы идут не очень, но мы же не в полном дерьме, так? Я оборачиваюсь и хмурюсь, мол:«Зачем ты пришёл?» Хочу услышать от тебя всё, что можно, но только не... —Кенни, ты должен остановить поезд. Снова как в кошмаре. Я понимаю, что это значит, но не собираюсь верить в твои слова: —С Даком всё будет в порядке. —Катя нуждается в тебе. Ты хочешь вытянуть меня из волшебного мира счастья (но ведь я никогда там и не был!), где всё хорошо и не бывает той мерзости, которая гордо ждёт нас в реальности, а я только громко вздыхаю и продолжаю: —Иди и скажи моей жене, что все будет хорошо. Да, он слегка болен, но нельзя же так просто сдаваться! Это вы делаете всё только хуже! Мои глаза невольно начинают бегать, пытаясь отвлечь меня от глупых мыслей. —Останови. Поезд. Но я не слушаю тебя, наоборот, хочу, чтобы ты поскорее ушёл. —Чёрт, останови поезд! —Съебись, Ли! — Так же язвительно выкрикиваю это я, ещё не зная, чем это закончится. Между нами вновь тишина, признаюсь, она до чёртиков меня пугает. —Дело не в Даке... —Дело не в Даке?! Дело не в том, что мой сын умирает?! Что ты вообще знаешь? Ты мне не друг, — Только через несколько секунд я осознаю, что сказал. Конечно, мне неловко, но отступать я никуда не собираюсь, точнее, моя ярость. Она уже на пределе, ещё слово и, кажется, этот сраный поезд взорвётся. —Послушай меня. —А не то что? Я быстро поднимаюсь из-за кресла, мои кулаки мертво сжимаются, а в глазах искрятся красные молнии. Ну давай! Что ты мне сделаешь? На самом же деле, сейчас я просто пользуюсь твоей добротой и прекрасно знаю, что ты не способен на это. Ты ангел, не то что я. И верно: твои глаза грустно смотрят на меня, а потом медленно переходят на пол, говоря:«Пожалуйста, Кенни». И смотря в них, пожалуй, становится только хуже. Зато по моим щекам уже скатываются солёные крупинки, скрыть которые будет абсолютно бесполезно. Проходит около минуты в полном молчании. Я ведь уже сказал, как меня оно пугает? Так сейчас оно значит намного больше, чем раньше. Неизбежность, неминуемость... Я был бы рад сейчас крепко обнять кого-нибудь, хотя бы тебя, но, наверное, ты подумаешь, что я жалок. Я медленно достаю пистолет из бардачка и заряжаю его... Поднимаюсь и еле двигаюсь. Мои ноги то и дело шатаются, а голова кружится. Вот-вот и упаду, но пока что держусь. Прохожу вперёд и вижу перед собой самый страшный сон: бедная грязная и голодная Катя, которая так же смотрит в пустоту, понимая, что сейчас произойдёт, а на её руках дрожит такой же грязный и голодный Дак, до ужаса бледный. Его маленькое холодное тело почти не дышит, его глаза уже не могут открыться, а из его уст чуть слышны больные стоны. А сзади, поджав ножки, сидит Клементина, страх не обошёл и её, сначала она поглядывает на мальчика, а потом и на тебя. Я уже в который раз убеждаюсь, что ты ангел, что эта малышка в надежных руках, а я... Я не смог защитить своего сына. —Кен, я думаю, пора... — Тихо проговаривает женский голос, слегка поднимая мальчика на руки. Не может быть, не так давно я носил этого ребенка на руках, играл с ним, обучал его, любил его, а сейчас я вижу его в таком полумёртвом, страшном состоянии! —Мы дадим вам время, — Прерываешь мои мысли ты. Ты надеешься, что всё пройдёт, ведь время такое, когда мы вынуждены терять людей, даже самых любимых, но ничего не пройдёт просто так. Я знаю, что это конец. —Уже поздно ждать... Может быть он и не превратится вовсе? Ну в смысле, мы же можем дать ему какую-нибудь таблетку и всё закончится? Ну в смысле... Господи, это же наш сын! Катя опять отнекивается и превращает мои мечты в прах. —Блять... Тогда кто это сделает? Ты хочешь, чтобы это сделал я?! —Нет, ты не обязан. —Но ведь я должен... Нет, я смогу. —Я сделаю это. И вновь ты проговариваешь эти слова с таким сочувствием к нам, с такой любовью к нашей семье. Ли, ты так много сделал для нас! И мы уходим в лес, а ты остаёшься с Клементиной на некоторое время. Мы решили, что она не должна этого видеть, пока маленькие ножки бездыханно качаются по воздуху от резких движений. Твою мать, как это произошло?! Мог ли я хоть что-то изменить? —Кенни? И вновь я открываю глаза. Мне слышится твой голос, детский и наивный голос... Мои очи не хотят двигаться, я замираю, почти не дышу. —Кенни, ты в порядке? — Вновь ты тихо произносишь моё имя. Боишься? Неужели боишься? О господи, неужели ты боишься меня?! Нет, я не хочу выглядеть в твоих маленьких глазках монстром! Я быстро оборачиваюсь, чтобы не видеть твоих слёз, ты единственное, что у меня осталось! —Клементина? Я не хочу казаться жестоким, не хочу казаться ужасным, поверь, я желаю тебе самого лучшего. Когда я увидел тебя, ты стала моим лучиком света в этом тёмном мире, как же я не хочу сейчас тебя потерять... Я терял слишком много. Тех, кого я любил, и кем был я любим сейчас гниют, перемешиваясь с землёй, их кровь уже давно почернела, сердца перестали стучать, а глаза — видеть. Хотел бы я сейчас высказать всё, что стоит на душе, но боюсь тебя напугать, словно маленького зайчонка. Я был бы рад сейчас крепко обнять тебя, но, наверное, ты подумаешь, что я жалок...