нужен

— анджело... — не говори ничего. с тихом грохотом опустился стакан. в нём плескался самогон, знаменитое пойло «лоулесс хэвэн», изготовленное по рецепту кольтео. крепкий, чёрт возьми. лагуза осушил до последней капли и только немного поморщившись, его суровый взгляд остался неизменным. скрытые в сумках бутылки бандитского рая трекотали друг о друга, пока корабль плыл. только стук стекла разрезал тишину. ни единого слова с момента посадки, хотя голова болела от вопросов и невымолвленных слов. хотелось нарушить идилию, наконец поговорив на чистоту. но анджело приказал молчать. это была даже не просьба. кольтео терзался и мучал себя долгое время. ему было жаль за все обвинения, которые он когда-то сыпал в сторону друга и одновременно чертовски паршиво из-за всего произошедшего за столь короткий срок. он хотел бы, чтобы всё это исчезло. исчез самогон, который юноша сам и создал, исчезли убийства, исчезло оружие во внутреннем кармане лагузовой куртки. кольтео ненавидел это больше, чем кто-либо. он ненавидел видеть такие глаза анджело, в которых совсем ничего не чувствуется, словно они потеряли свой цвет. ни холода, ни злости, ни досады. может было что-то, что юноша никогда бы не понял. однако сейчас он ничего не видит, что делает больнее. грудь сжимает. кольтео не может сдержаться от обиженно опущенной головы и взгляда прошкодившего щенка. именно так он себя и чувствовал, переминая пальцы от смешанных эмоций. — я не знаю, куда мы плывём, — вдруг оборвалось у сероволосого. он налил себе ещё самогона и звук льющегося алкоголя казался вечностью, — но мы больше не вернёмся в беззаконный. с этим покончено. и снова стук стекла о дерево. лагуза вылакал пойло, не пытаясь заглянуть сидящему напротив парню в глаза. самому себе-то стоило ответить на некоторые вопросы. но в одном анджело уверен точно — кольтео он не оставит. не представляет, как может так поступить. взгляд кольтео всегда почти виноватый и смиренный, но скорее о чём-то сильно просящий. кажется, он готов повесить на себя все преступления мира, лишь бы вся неразбериха в его жизни и жизни его друга прекратилась. лагуза замечал, как часто юноша хочет сказать, но молчит, однако говорит своими тёмными глазами, цветом напоминающие какао или горячий шоколад. глаза у кольтео тёплые, карие, чуть-чуть трусливые, щенячьи, но такие искренние, когда обращаются к анджело, что кажется, будто весь его мир переворачивается. доверчивый, добрый, наивный, не способный защитить себя. лагуза ни за что не хочет оставлять своего друга без себя, лишая того опоры. оба знают, что кольтео неизменно нуждается в анджело, который в свою очередь не должен покидать так просто, так небрежно. но дело даже не в том, что юноша останется без помощи. дело в его глазах, полных мольб и надежд. они сбежали вместе, оторвав себя наконец от криминального мира, пусть его остатки до сих пор лежат на судне. лагуза сам решил лишить себя смысла жизни, перестав мстить. он узнал, что отправителем письма является ганзо, но эта информация лишь помогла парням сбежать. анджело думал об этом, разговаривая с неро о переговорах в чикаго, думал об этом ночью. думал о том, что ему надо выбирать: месть или кольтео. но больше лагуза думал о синих локонах друга, его квадратных очках, изгонутых бровях, об этом чёртовом взгляде, в котором столько веры и преданности. столько любви. анджело по сути своей осознавал, что он ничем не отличается от тех жалких гангстеров и что он является тем же ублюдком, замаравшим руки в крови. но оставив кольтео на произвол судьбы, лагуза был бы не просто ублюдком, а конченной мразью и предателем. анджело винит себя за то, что думал так долго. сейчас, сидя перед живым и невредимым кольтео, не страшно разглядывать его синие пряди, грубые пальцы, потрёпанную одежду. более ничего не имело весомого значения. только верный друг и он. светлые деньки в будущем, кофе по утрам, домашняя стряпня. счастье после семи лет мук. для анджело это было дикостью после того, как он уже привык к звуку выстрела. кольтео просто хотел, чтобы лагуза непременно оставался жив. они так много ещё не сделали. эти планы родились в их головах только сейчас, когда судно качает из стороны в сторону, алкоголь редко плескается о стенки, а повисшее между ними молчание равно клятве. в голове анджело — море. берег, ракушки. а кольтео думает об их совместной жизни. они обязательно заведут кота или кошку, когда доберутся до суши. неважно, куда занесёт. они далёки от города, что делит ужасные воспоминания. как и сказал лагуза, с ним покончено. в первый раз за последнее время синеволосый улыбнулся. эти мысли не просто фантазии. их возможно воплотить. дальше проще. оба знали, о чём каждый из них думает. только вот чувствуют они разное. тем не менее, им больше не нужны слова. без лишних бесед и так всё понятно. в конце концов, анджело отказался от своей мести, отрёк все старания, обессмыслил все жертвы и взамен на смысл жизни потребовал кольтео. а кольтео был просто счастлив, как нежный цветок, которого пересадили с неблагоприятной почвы в сад. он просиял, подобно солнцу, выбравшемуся из-за туч. всё, что теперь оставалось — жить, не задумываясь. попробовать всё на этом свете или заткнуться в маленьком домике. вместе. главное вместе. *** чудковатая шляпа анджело накрылась пылью. пальцы кольтео стряхнули с неё мелкий мусор, прежде чем надеть другу на голову. солнце не пекло, как в беззаконном. тут как будто всегда было пасмурно и хмуро, но природа оказалась замечательной. люди здесь были приятны, разговаривали по-английски. они указали юношам дорогу на дешёвые съёмочные комнаты и даже предложили работу за небольшие деньги. кольтео ответил им, что подумает, а пока им с товарищем нужно идти. юноша поблагодарил их с сияющей улыбкой. анджело обошёлся кивком головой и тихим "спасибо" себе под нос, пока наблюдал за кольтео таким счастливым. лагуза до сих пор не мог поверить, что их жизнь станет умеренной и боялся, что ужасы прошлого не перестанут преследовать его, однако созерцав беззаботную улыбку друга, анджело показалось, что ему не о чем волноваться. с ним всегда есть кольтео, готовый в любую минуту протянуть бутылку своего пойла и позволить обоим помолчать. лагуза подумал, что сомневаться было его ошибкой. рядом друг, готовый и ценой своей жизни защитить. по итогу друзья добрались до тех дешёвых комнат, к которым им указали. анджело заплатил на неделю вперёд за двоих, ибо у кольтео денег с собой не было. вот у лагузы их было достаточно. с пустыми руками он не ушёл, однако этого не хватит, чтобы прожить остаток жизни, не работая. в первый же день прибытия сероволосый то и дело всматривался на столбы, облепленные бумагами, но ни одна из предложенных на них работ его не устраивала. кольтео же был абсолютно беззаботен, но никогда таким радостным анджело его не видел. возможно, это даже стоило тех бессмысленных смертей. маленькая, серая комнатка с одной небольшой кроватью, крохотным телевизором, шкафом и парой тумбочек. жаловаться было не на что, кроме одной кровати в помещении, но это не было особой проблемы. по крайне мере для лагузы — нет, а вот кольтео, поняв, что им придётся спать вместе, внутренне громко запротестовал. его щёки почти незаметно покрылись руманцем, а пальцы начали взволнованно дёргаться между собой. — стоило выбрать другую комнату, — поторопился сказать синеволосый, проходя внутрь за другом. — если что, я могу спать на полу. анджело ответил не сразу. он осматривал комнату, чем-то напоминающую ему о той, в которой он жил ранее. в ней было так же тускло, но в ней не было кольтео, от того становилось ещё печальнее. сейчас он есть. от чего-то смущается, что-то говорит в торопях. с момента их встречи с судне, лагуза заметил, что тот иногда ведёт себя странно, как сейчас например. возможно, где-то в глубине души он догадывается, но даже осознанно предположить в своей голове не пытается. и не будет. — зачем? поспим вместе, ничего страшного, — анджело вытаскивает ствол и кладёт его в тумбочку рядом с кроватью. на всякий случай. — но если тебе некомфортно, то можем спать отдельно. — нет-нет, всё хорошо, — смущаясь ещё больше, кольтео просто отвернулся к окну, чтобы лагуза не смог рассмотреть его розоватых щёк. — я подумал, что тебе будет некомфортно. — мы часто спали на одной кровати, когда были маленькими. не думаю, что сейчас мне вдруг станет неудобно. анджело повернулся к другу, но увидел лишь его спину и тень. тот самозабвенно глядел в окно, хотя ничего интересного в нём не было. кольтео действительно стал немного странным, и лагуза сразу понял, что юноша от него что-то скрывает. спрашивать в лоб, как лагуза это обычно делает, будет поспешно, ведь кольтео никогда не отвечает прямо, особенно если это касается его тайн. он становится таким закрытым и ещё более тихим. сбежит, ляпнет какую-нибудь глупость, но точно не скажет. и при этом его щёки всегда становились пунцовыми. он никогда не умел врать, а тем более скрывать что-либо от такого проницательного друга, как анджело. и всё же было мило видеть, как синеволосый многочисленно смущается, начиная придумывать отговорки и водить с темы на тему. кольтео — олицетворение спокойствия и умиротворения. дело даже не в том, что он тих и застенчив. от него всего всегда веяло чем-то домашним, чем-то семейным, тем, чего анджело не хватало. он был его домом. его семьёй. его братом. — тебя что-то тревожит? — лагуза бесшумно подходит ближе, становясь рядом с кольтео почти вплотную. тот в свою очередь крупно вздрагивает и неловко улыбается. — витаешь в облаках. анджело открывает окно, втягивая носом приятную свежесть и вытаскивает сигарету из кармана, из другого — тяжёлую металлическую зажигалку. табак загорается. лагуза глубоко вдыхает никотин, пропуская в лёгкие. складывает губы трубочкой и громко выдыхает дым. тот плывёт к лицу кольтео, но растворяется на пол пути. юноша почти завороженно наблюдает за тем, с какой внимательностью кольтео всматривается, лишь бы его мысли никто не понял. анджело любопытно. — наверное, из-за нового места так себя чувствую, — беспечно выпаляет синеволосый, поворачиваясь к лагузе. — но ты не беспокойся. я рад, что сейчас мы здесь. и снова эта улыбка. по-детски наивная, усталая и нежная. улыбка, от которой у анджело бегут мурашки по коже. он не может отвести взгляд, но и смотреть тоже. такая ирония получается, ведь кольтео точно так же себя чувствует и эти странные чувства разбавляет печаль. тихая, кроткая печаль, что преследует синеволосого по пятам с того момента, как он понял. *** потихоньку строилась жизнь. анджело раскладывал вещи по шкафам и тумбочкам, а кольтео готовил ужин. телевизор на фоне шумел, разбавляя тишину, чтобы нарушить неловкость. вечер наступил очень быстро, выгоняя звезду за горизонт. её место заняли миллиард других, которые осыпали чёрное небо маленькими сияниями. лагуза смотрел на них, когда становился у окна и курил. но чаще погладывал на друга, старательно нарезающего овощи. его волосы немного растрепались, а очки то и дело потели, на что кольтео часто ворчал себе под нос. — хочу есть, — выбросив окурок в прозрачную пепельницу, лагуза снова испугал синеволосого неожиданным появлением рядом. — скоро будет готово? — потерпи немного, чуть-чуть совсем осталось, — кольтео снова отвёл взгляд подальше, почти незаметно отстраняясь от анджело. щёки снова зардели. — пятнадцать минут. — кольтео, — холодный тон, требовательный. юноша вздрогнул, но продолжил мешать суп, делая вид, что его это не встревожило. — что с тобой происходит? некоторое время синеволосый молчал, думая, что проигнорировав, лагуза просто уйдёт, попытавшись в следующий раз, но он в упор смотрел на него, словно желая прожечь дыру. анджело видел — что-то явно было не так. — я же говорил, что со мной всё нормально, — натянуто улыбнулся, уменьшив газ. — не ври мне. лагуза подошёл ближе и взял кольтео за подбородок, настырно поворачивая к себе. он заметил, как дёрнулся чужой кадык. у юноши почти сбилось дыхание, если совсем не пропало. анджело требовал от него невозможного. кольтео не может так просто рассказать об этом. не сейчас. никогда. но сердце бешено стучит, практически разбивая рёбра своим стучанием. лагуза держит его лицо крепко и глаза его пронзают насквозь. он будет ждать столько, сколько потребуется, но не позволит другу скрывать свои переживания от него. они прошли через столько трудностей. кольтео нуждается в нём. так почему ничего не говорит? — пожалуйста, анджело... — с губ не смеет срываться, но они обречённо поджимаются и сразу стыдящийся взгляд. — не лезь мне в душу. это не что-то плохое, просто успокойся и садись. ужин готов. лагуза изумлённо раскрыл глаза, услышав подобное. слова друга буквально ударили под дых, заставив испытать замешательство и обиду. анджело это очень не понравилось. он грубо одёрнул руку и в последний раз одарив друга сталью во взгляде, направился за стол. аппетит пропал тут же, но было бы особенно некрасиво не поесть сейчас. ужин проходил в напряжённой атмосфере. тикали часы, шум в телевизоре не замолкал, но давление всё равно душило обоих. кольтео было очень стыдно за свои слова. он не мог найти момента, чтобы извиниться и, как ему казалось, что если он откроет рот, то лагуза просто встанет и уйдёт. впрочем, долго сидеть сероволосый не стал. поел, поблагодарил за еду, вымыл свою чашку и переодевшись, лёг на кровать. несмотря на то что он вёл себя подобным образом почти всегда, кольтео без лишних слов понимал, что анджело очень обижен на него. вина больно кольнула грудь. не нужно было так говорить сегодня. не нужно было портить тёплое воссоединение этой трещеной. кольтео чувствовал себя ужасно. не доел суп. голубая луна сквозила через занавески, лучами ослепляя добрую часть комнаты. теперь слышен только тик часов, да тихое шуршание одеялом, когда в который раз синеволосому становится неудобно. ему немного тревожно и он ёрзает, но от этого ему ещё больше неудобно, ведь анджело совсем рядом, у которого и так проблемы со сном. гуляет навязчивая мысль в голове, что лагуза теперь жалеет о том, что не вернулся в беззаконный. кольтео не может уснуть, думая об этом всё чаще, и с каждым разом эта мысль становится всё правдивее. пока ещё не поздно, он должен извиниться. — слушай, анджело, — кольтео переворачивается на другой бок, глядя лагузе в спину. — прости за сегодня. сказал, не подумав. я ценю то, что ты... — мне не надо, чтобы ты ценил, — резко оборвалось у юноши. он так же перевернулся, взглянув другу в глаза. — просто расскажи, что волнует тебя. разве ты не доверяешь мне? — анджело поднял голову с подушки, приняв сидячее положение. он не сводил глаз с кольтео. — мы же братья. — понимаешь, это не то... — у юноши задрожали губы. он спрятал своё лицо. — это не то, что можно легко понять и принять. давай просто забудем об этом? — синеволосый всеми порами души желал, чтобы эта пытка наконец завершилась. — о чём, чёрт побери, ты говоришь? — анджело медленно, но верно выходит из себя. прищур и громкий тон. — ты можешь нормально объяснить, что с тобой происходит? кольтео не плачет. он зарывается носом в хлопок и проваливается лицом в подушку, лишь бы лагуза его не видел. стыдно, очень стыдно. но более юноша придумать не может. делает вид, что сильно хочет спать, но сердце ужасно колется, что кажется, вот-вот сломается. настойчивость друга только больнее бьёт, а её причины кольтео разрушает. он понимает, что поступает неправильно и при этом говорить ничего не хочется. но если наоборот? три несчастных слова копошатся на языке, однако синеволосый не осмеливается произнести. и всё же где-то внутри очень хочется просто сказать: — ты мне нравишься. — что? кольтео лицо в тот же миг бледнеет. губы продолжают подрагивать, а кончики пальцев холодеют до невозможности, как если бы сейчас была зима. пульс участился в два раза. юноша слышит, как гулко стучит его сердце, что даже лагуза мог бы услышать. идиот. кольтео себя ненавидит. — забудь. — тихий, подавленный голос. — что значит забудь? — анджело приходит в себя спустя несколько секунд, как только синеволосый просит. лагуза не может оставить, как есть. довольно грубо и резко переворачивает кольтео на себя. почти плачущая мина. — не плачь. ты мне тоже нравишься. — как ты можешь такое говорить? анджело, ты не понимаешь. юноша отворачивает голову в сторону, прилагая все усилия, чтобы жалко не разрыдаться. его грудь безжалостно терзают и тот момент каждый раз проносится в голове. и каждый раз кольтео жалеет. — я понимаю. сильная рука непроизвольно больно сжимает плечо. синеволосый корчится, стараясь мягко сопротивляться, чтобы тот хотя бы ослабил хватку. но лагуза вдруг становится ещё более импульсивным. так же резко и сильно сжимает подбородок кольтео, чтобы не разрывать зрительного контакта. даже сейчас глаза анджело пронзительные, читающие. они видят насквозь, проникая в самую душу тонкой иглой. но кто же знал, что на конце её — яд? кольтео этим ядом наелся и теперь не знает, как жить без него. эта зависимость по частям разбивает несбыточностью, как и тешит надеждами. сейчас юноша просто не верит, не хочет. он снова совершил ошибку. перед глазами близко маячит лагузы лицо, но расплывается. происходит нечто нереальное, не способное кольтео восприниматься. каждая частица тела напрягается, только мозг отключается от переизбытка работы душой. губы горят. их буквально сжигают чужие. мягкие, тёплые, умелые. каждая половинка мажет по другой. у кольтео с анджело поцелуй, самый настоящий, чувственный, пусть и смазанный. движения торопливые, словно вот-вот и земля схлопнется, а им надо лишь успеть поцеловаться. синеволосый в силу своей скромности не поддаётся долго, но вдруг врезается в лагузу, будучи ненасытным. картинка перед глазами абсолютно плывёт. то ли сознание мутнит, а может это из-за отсутствия очков, что по-неаккуратности сползли наверх. ощущение нежности заполняет кольтео так сильно, что он невольно близко прижимается к анджело, забыв о своей совести. его мысль, запретное мечтание сбывается прямо сейчас. лагуза очень близко, очень долго целует, подминает подтатливое тело под себя. незабываемо хорошо. ночь, полная отважных решений. например, потрепать серые волосы, чтобы откинуть их для обзора бело-бледной кожи, вжимать в кровать больнее, желая словить хруст ребёр. это всё — смело, но скорее отчаянно и разбито. они друг у друга забирают воздух, выбивают дыхание, поглощая лёгкие один за одним. губы вкуса лука и риса после супа. плохое зрение, плохой слух. реальность растворилась или её стало ещё больше? у кольтео заболела голова. у анджело болят глаза. в этом поцелуе слилось всё — обида, гордость, забота, риск, честность, любовь. перед глазами пролетели те три месяца, проведённые вместе и каждый раз становилось неуютно, вспоминая момент разрыва. но сейчас они как никогда вместе. одно целое. единство. снова мажутся губы и лагуза отстраняется, тяжело-тяжело дыша. их груди соприкасаются, неравномерно поднимаясь и опускаясь. глаза в глаза. щёки кольтео постепенно розовеют до невыносимости, а анджело хмыкает, хотя его лицо тоже приобретает краски. — я понимаю, кольтео. теперь ты мне веришь? ответа не требовалось и потому лагуза без промедлений кинулся на продолжение. своими руками прижимает за плечи к себе, целует с яростной нежностью в смуглую шею, пока кольтео от щекотки съёживается, протестует, но руками тянется за шею, обхватывая её крепко. разгорячённые губы анджело плетутся по коже вдоль и поперёк, иногда жадно вбирая аппетитные участки. до слуха долетает, как кольтео хнычет, просит прекратить, но плавится сильнее, чем масло в сковороде. становится стыдно, когда лагуза смотрит на него столь выразительно. только тогда анджело прекращает, но напоследок дарит мягкий поцелуй в шею. по коже кольтео бегут мурашки. — почему...? дрогнул голос. он не знает, как закончить свой вопрос. хотелось спросить сразу и всё — вопросов так много, что они не умещаются даже в голове. хотя на деле кольтео был бы счастлив оставаться в незнании, внимать таким поцелуям каждый день. у лагузы серые глаза, полные металла и прикрытой им заботливостью. синеволосый не готов искать в них ответы. ему бы хотелось, чтобы всё это оказалось сном или не прекращалось никогда. или забылось, или стало вечностью. — не знаю, — руки анджело обожгли и так горячие уши кольтео, прежде чем сказать, — потому что ты единственный... они оба знают, что поняли. лагуза намеренно не продолжил, снова мазнув по губам напротив, чтобы успокоить, пока сердце юноши билось в тревоге. он всё закрывал и открыл глаза, надеясь, что анджело над ним пропадёт, исчезнет и это было бы намного логичнее и проще. тонкая полоса заблестела на краю глаз. столкнулась кожа о кожу. лагуза крепко обнял кольтео, хаотично целуя его лицо. быть настолько откровенным казалось убийственным этапом их отношений. но если это действительно любовь, не требующая смерти, то это наименьшая плата, которую можно отдать. только тогда анджело понял, под светом лазурной луны, в объятьях своего нежного кольтео, с осознанием невероятного. ему всегда казалось, что он лишён сильной привязанности, но когда синеволосый друг мягко трогает ладонь, скрепляя пальцы меж собой, лагуза хочет вернуть время вспять, чтобы понять это раньше. он нуждается в кольтео сильно так, будто привязали цепями. не из чувства долга и частиц человечности, а потому, что кольтео анджело нужен, как воздух. и если когда-то он и хотел от него отказаться, то только потому, что не хотел жить.