Буду рядом с тобой до самого конца

      Среди сотрудников Вооружённого детективного агентства Дазай прославился тем, что всегда сохранял невозмутимый вид практически в любой ситуации. Неважно, что происходит, будь то преступление или же нападение, он спокойно со всем разберётся и поможет. При этом отчёты могли копиться у него на столе месяцами, что выводило Куникиду из себя. Ну почему он порой ведёт себя как дурак?

***

      Это был один из самых обычных дней в офисе, который ничем особо не отличался от других. Разве что почти никого не было. Акико ушла по магазинам; Кёка и Кенджи вместе ушли на задание по поиску пропавшего щенка; Наоми и Джуничиро были в школе, сдавали контрольные и зачёты; Ацуши был на задание, которое Рампо отказался брать: слишком оно уж было лёгким, так что молодой детектив сможет с ним справиться. Так что были здесь только Куникида, Рампо и Дазай. Последний был занят тем, что беседовал с клиенткой по одному делу. И конечно же в конце беседы, ради шутки, он предложил ей своё всем известное двойное самоубийство. Последовал вежливый отказ. В голосе девушки было отчётливо слышна нотка испуга, поэтому она спешно покинула офис, поблагодарив за услуги.       Куникида, слушавший весь этот разговор уже был на грани терпения: — Сколько можно уже приставать ко всем, кому не лень?! — довольно громко спросил Куникида, подойдя к маньяку-суициднику.       Рампо приоткрыл глаза, так как почувствовал неладное. Сейчас что-то будет… — Да я даже толком ничего такого не сказал — спокойно ответил Дазай. — Пристаешь к каждой попавшейся юбке, пытаешься при любом удобном случае прыгнуть с моста, а отчёты так и не готовы! — продолжал гневную тираду Доппо — Можешь прекратишь вести себя как брошенный ребёнок?!       Дазай застыл как вкопанный. С лица пропала беспечная улыбка, которая порой выбешивала напарника пропала, словно её и не было никогда. В карих глазах появился странный блеск.       Рампо, всё это время наблюдавший всю картину со стороны смотрел с потрясением. Он уже понял, что последние два слова, сказанные Куникидой были случайностью. Но это был перебор.       Осаму так и стоял на месте. В глазах скопилась влага, которая вот-вот стечет по лицу. Куникида же несколько секунд продолжал на него смотреть гневным взглядом, который через пару секунд сменился на потрясённый. Дазай… Плачет? — Куникида, будь добр, выйди сейчас, хочу с тобой побеседовать — сказал Эдогава, поспешив встать со своего места.       Он не умел успокаивать людей, которые плакали при нем. Но Акико Йосано была исключением. В её случае было всё понятно и можно было подобрать слова утешения. Но Дазай… Рампо знал о нем слишком много. О том, что он обычно привык винить себя во всём, ходить на кладбище к погибшему другу. Которого он встречал дважды при случайных обстоятельствах. Однако в этом случае он не помощник. Единственное, что сейчас Эдогава сделать вместе с Куникидой — оставить Дазая наедине.       Куникида вышел, чувствуя себя при этом неловко. Он много раз срывался на Дазая, но он никогда ещё не доводил его до такого состояния. Рампо тоже вышел, перед этим сказав: — Прости, что так делаю, но… — Я понимаю — ответил Дазай немного надломленным голосом.       И вот теперь он был совершенно один в пустом офисе. Слегка опираясь спиной о стенку ширмы, Дазай потихоньку съехал на пол. Слёзы шли без остановки. Брошенный ребёнок… Именно таким он был. Так однажды его назвал Одасаку во время одного из разговоров с Анго. Оба молодых человека понимали, что виной всему была гибель родителей и тот фактор, что в Портовой мафии не было месту заботе о ком-то. Эти слова, которые Осаму случайно услышал, когда был на лестнице в баре остались в нем, засели глубоко в голове…       Но сейчас было другое. Дело было не в Куникиде, а в нём. Просто эти два слова напомнили о том дне, когда Одасаку умирал на его руках. Сердце сжалось от боли, послышался тихий всхлип.       Именно в этот момент дверь в офис открылась: — Я вернулся — тихим голосом произнёс Ацуши.       Его взгляду предстал пустой офис, однако внутреннее чутье подсказывало, что Накаджима здесь не один. В воздухе отчётливо битали остатки гнева, и особенно сильно пахло… Слезами? — Дазай-сан? — Ацуши был удивлён тому, что увидел: шатен сидел на полу, уткнувшись лбом в колени. Было видно, что моральное состояние мужчины оставляло сейчас желать лучшего. Накаджима опустился рядом. — У вас что-то случилось? — осторожно спросил он.       Внутри Осаму что-то сломалось. Он редко кому показывал свои слабости, но Ацуши был исключением. Перед ним он старался быть честным и открытым. И даже сейчас он хочет быть рядом с ним, не боясь показать слёзы.       Осаму поднял голову, пытаясь увидеть выражение лица ученика. От увиденного у Ацуши слегка кольнуло. Дазай был сам на себя не похож. Волосы растрепались, глаза были красные, из них шли слезы, стекая по раскрасневшимся щекам. Его взгляд был похож на взгляд ребёнка, которого будто обидел кто-то. — Дазай-сан… — тихо прошептал мальчик. — Ацуши, я… — не успев договорить, Осаму почувствовал, как его… Обнимают. Осторожно, прижимая к себе так, что можно было услышать стук чужого сердца. Одна рука обнимала, осторожно поглаживая по спине, другая гладила по волосам. — Я знаю, что вы не любите, когда вас кто-то касается, но я хочу помочь — шепотом сказал Ацуши, чувствуя, как чужие забинтованые руки обнимают его в ответ.       Осаму почувствовал, как ему внезапно стало… Тепло. Однако ещё он чувствовал боль от прошлого. Это было странное ощущение. Которое давило, заставляя уткнуться в хрупкое плечо мальчика, роняя слезы на белую выстиранную рубашку.       Ацуши не знал, кто мог довести его наставника. Разве что только… Он вдруг вспомнил, как видел Рампо и Куникиду на первом этаже Узумаки. У последнего вид был таким, словно он о чем-то сожалел. И видимо он и стал причиной такого состояния Осаму сейчас. — Дело в… Куникиде-сан? — осторожно спросил Накаджима, не переставая поглаживать наставника по голове. — Дело не в нём… — тихо ответил Осаму немного хриплым голосом — Дело… Во мне…       Он не знал, как объяснить Ацуши, прошлое не даёт ему покоя. Те дни не отпускают его и по сей день. Он жалел о том, что не успел его спасти. Сам учил Накаджиму отпускать прошлое. И сам же не может его отпустить. — Если дело в прошлом, то я всё понимаю. Вы пережили многое, и это оставляет след — тихо сказал Ацуши — Но… Что-то вас до сих пор тревожит… И это не даёт вам покоя.       Осаму чуть крепче сжал ткань рубашки на спине паренька. Фактически всё, что было с ним в детстве и в юности его тревожит, заставляет его с дрожью в теле просыпаться по ночам от кошмаров, связанных с Мафией. А слова про брошенного ребёнка так засели в душе, что именно из-за них он вспомнил день смерти Одасаку. Именно просто из-за них он сейчас сидит и плачет, не в силах контролировать свои эмоции.       Ацуши всё ещё продолжал обнимать Дазая, прекрасно понимая, что состояние мужчины связано было с тем, с чем он до конца и не смирился. Со смертью друга. Осаму часто рассказывал юноше про него, но Накаджима вряд ли бы подумал, насколько сильно на Дазая повлиял Ода Сакуноске. — Откуда… Ты это знаешь? — спросил Осаму, чувствуя, как растворяется в объятиях Ацуши. Ему удалось немного успокоиться. — Вы часто говорили о нём — ответил юноша — И я понимаю, насколько этот человек был вам дорог.       И Ацуши попал в цель. Да, Дазай действительно был привязан к Одасаку настолько, что даже в некоторой степени испытывал влюблённость. Он не знает, были ли у Сакуноске те же чувства к нему, но тот старался позаботиться о Осаму. Ненавязчиво, но бережно. Он позволял ему трогать его волосы, лечить, перевязывать раны. Но это всё он так быстро потерял. Отсутствие заботы сильно ударило по моральному состоянию. И вызвало страх. Потерять тех, к кому он привязывается.       Ацуши понимал, что сейчас перед ним раскрылись так, как ещё никто другой. Дазай в душе ребёнок, который нуждается в любви. И он готов дать ему любовь и заботу, которой обоим не хватало в детстве.       Тело наконец перестало трястись от беззвучных рыданий, хотя слёзы идти так и не перестали. Ацуши напомнил ему кого-то, к кому Дазай был сильно привязан. И кажется он понял, кого именно. Ацуши очень похож на Одасаку. Такой же заботливый и мягкий. Возможно из-за этих качеств у Осаму внутри что-то шевельнулось и он… Снова влюбился. — Спасибо… — тихо произнёс Дазай. — За что? — не понял Ацуши. — Просто за то, что ты рядом — ответил шатен. — Но я ничего такого не сделал, и… — Тебе это кажется — перебил шатен, одной рукой зарывшись в мягкие волосы юноши — Благодаря тебе, я вновь ощущаю себя живым. Луна ведь сегодня красива, не так ли?       Ацуши почувствовал, как у него в животе взорвались тысячу бабочек. Щеки начали предательски краснеть, выдавая его с головой. Ведь ему только что… — Настолько, что умереть можно — тихо ответил Ацуши — Это ведь… Признание? — Это оно и есть — ответил Осаму, смотря своими заплакаными глазами в двухцветные глаза Накаджимы.       Ацуши осторожно поднёс ладонь к лицу Осаму, поправляя растрепавшуюся чёлку. Стерев в лица остатки слёз, он с нежностью посмотрел в карие глаза шатена, которые смотрели на него с такой же нежностью и теплотой.       Тепло улыбаясь, Накаджима осторожно коснулся лба Осаму губами, задерживаясь на несколько секунд. После он отстранился и увидел на лице наставника смущеную улыбку. Он улыбнулся в ответ.       Осаму положил голову на плечо Ацуши, прикрыв глаза. Сейчас ему было куда лучше, а слова Куникиды уже не давили на него тем тяжёлым камнем, который он нёс на своих плечах много лет.       Они сидели молча, греясь в объятиях друг друга. Это продолжалось до того момента, пока Ацуши не услышал… Сопение? Осаму действительно уснул. На его лице читалось умиротворение, что не могло не вызвать у Ацуши нежную улыбку. — Я всегда буду рядом с тобой. До самого конца — сквозь сон проговорил Осаму. — Я тоже буду рядом с тобой всегда. До самого конца