котик

В первые пару секунд Саша думает, что чувство, наполнившее его с головы до ног, - банальная злость, классическая ответная реакция на насмешку. Но пока Красовский продолжает говорить тем же тоном, используя аналогичные уменьшительно-ласкательные, приходит осознание : раздражение ощущается не так, даже не близко. Он хочет, чтобы Антон назвал его «котиком» еще раз. Хочет до безумия. Штефанов хочет верить в то, что умен не по годам, что достаточно благоразумен, чтобы не замарать репутацию глупыми ошибками, но в этот раз низменные чувства все же побеждают. Он думает, что понимает Красовского и, к собственному сожалению, оказывается прав. Совестливая часть сознания до последнего желала, чтобы все пошло не по плану, чтобы не скатывалось в абсурд и пошлость, чтобы все можно было бы выставить, как глупую шутку, и вспоминать об этом, только глядя на ехидные комментарии всяких юмористов с ютуба. Но иногда соблазнить извращенного взрослого мужчину, увлеченного мальчиками помоложе, все же именно так легко, как кажется. Обычно Антону хочется ударить каждого, кто сидит с ним на трансляции, так ухмыляясь, пытаясь распространить свою напыщенную мудрость еще совсем юными устами. А с Сашей все не совсем так. Желание ударить все еще есть, оно охватывает волнами, часто совсем неожиданно, но смешиваясь с возбуждением, которое дарит ему этот молодой человек, это желание вызывает невероятные ощущения. Сашенька сама невинность, насилия не терпит ни в каком виде, но отзываться на унизительные клички готов хоть до гроба. Он поправляет очки, постоянно съезжающие с переносицы, и говорит что-то о морали, пытаясь обличить идеологию Красовского, а потом стонет ему же, как последняя шлюха, в видео-звонках. Они не трахаются, даже в живую встретиться не могут, наслаждаются тем, что доступно. Антон посоветовал Саше вибратор : на дистанционном управлении - идеальный вариант, а затем излишне подробно объяснил, как им пользоваться. Красовскому нравится наблюдать за тем, как его мальчик изнывает в ожидании, срывается на хрип, прося. Когда Саша дрочит, глядя сквозь линзы очков прямо в камеру излишне смелым взглядом, Антон невольно сравнивает его с молодым Гапоном. Христианин, толстовец, оппозиционер и поборник правды, а так красиво прогибается для последней правительственной сволочи. Смешно становится, невыносимо. Штефанов часто говорит, что они правильные люди, встретившиеся в неправильное время. Отчасти прав, но люди тоже неправильные. Ведь для ума Красовского все еще нет мысли дороже, чем образ, сформированный его сознанием в первый их разговор. Саша на коленях : по лицу, вроде из носа, течет кровь, грязно-алая, присохшая моментами; глаза непонимающие, разочарованные, со знакомым осколком непримиримой тяги к сопротивлению – озера юношеской наивности.